Солнечный ветер (полностью)

— Здесь, справа, если смотреть от входа. — Показал сержант-патрульный. — У самой стены здания. Головой в ту сторону.

Следователь подошёл к указанному месту, присел, потрогал брусчатку кончиками пальцев. Ничего, конечно. В столице даже пустыри мощёные, а что может остаться на камне? Тут уже давно всё осмотрели, и если чего-то не углядели более молодые глаза...

— Убили здесь же? Из доклада патруля я не совсем понял...

— Мы и сами не сразу поняли. — Пожал плечами сержант. — Мостовая же, следов волочения нет. Но поза странноватая — слишком вытянутая. И шляпа лежала слишком далеко от покойника.

— Мы потом долго изучали брызги крови. — Включился инспектор. — По ним уже определили достаточно точно. Напали на него, когда он стоял вот тут, где шляпу нашли — прямо напротив выхода с пяточка.

— Тащили его спиной вперёд?

— Ну да, видимо, продолжая затягивать удавку. Умело, кстати — вся кровь покойному на грудь лилась, убивший вряд ли запачкался. Где-то тут опустили тело на спину и, уже лежащего, отволокли вбок.

— То есть, получается, когда на торговца напали — он стоял лицом к проулку? — Пер-Шаври выпрямился, и снова обвёл место преступления взглядом, пытаясь мысленно реконструировать ход событий.

— Вполне вероятно. — Не стал спорить инспектор.

— То есть, либо он собирался уходить, либо убегал от кого-то, кто уже был здесь. Так как сомнительно, что он пришёл из дворов...

— Он живёт не в этом квартале, и вряд ли мог знать, как тут срезать путь.

— Вот именно... — Пер-Шаври глубоко вздохнул, испытав неожиданное чувство брезгливости. Посреди столицы — затхлый закуток, где запросто могут убить человека, и труп обнаружат только на следующий день... — Ладно. Тогда всё. Вы свободны. Можете воспользоваться коляской, которая меня привезла.

— А вы? — Поднял брови сержант.

— Проедете со мной по проспекту до Круглой площади, я там сойду. Пешком пройдусь. А вы езжайте, куда вам надо...

— Спасибо, господин следователь. — Кивнул инспектор.

Когда они выходили с пустыря, Омар отлично представлял себе, как переглядываются за его спиной полицейские. Всё, что он тут выяснил, можно было извлечь из бумаг без большого труда. Омар, впрочем, теперь и сам не был уверен в осмысленности своего поступка. То, что с убийством не всё ладно, подозревал даже обычный полицейский, не знакомый с историей об отравлении. Однако улик вокруг этого преступления почти не имелось — классический "мёртвый груз", как говорят в районных отделениях. Труп есть — следов и свидетелей нет. И делай, что хочешь... Посетив место, где лишился жизни несчастный торговец, лично, следователь СБП смутно надеялся отыскать нечто, способное дать расследованию толчок, вывести его из дебрей догадок на новый уровень. Не вышло. Да и вряд ли могло выйти. Ну и ладно, у него в любом случае есть дела в городе...

* * *

Распрощавшись с полицейскими, Омар немного погулял по Круглой площади — маленькой и очень уютной, обстроенной старыми домами, с фонтаном из пожелтевшего мрамора в центре. Посидел на скамейке, глядя на темнеющее небо, потом встал, выбрал, не сразу вспомнив, нужную улицу и зашагал по направлению к дому. Идти было не меньше часа, следователя это вполне устраивало.

Спутник присоединился к нему спустя несколько минут. Просто появился сбоку и зашагал рядом, словно они с самого начала шли вместе.

— Какие новости? — Не оборачиваясь к нему, поинтересовался Пер-Шаври. Прохожих вокруг хватало, однако никто не задерживался рядом более чем на секунду-другую, и вряд ли мог понять, о чём они беседуют.

— За три дня много накопилось. — Хмыкнул агент его личной сети, засовывая руки в карманы потёртого сюртука. — Самая свежая — не более трёх часов назад в порт столицы на личной яхте прибыл Александр фок Аркенау.

— Ого. — Без малейшего удивления отозвался следователь. — Папенька нашего фигуранта, Реймонда, верно?

— Вам виднее.

— Напомни мне как-нибудь выяснить, почему фок Аркенау до сих пор нетитулованные. Ведь давно уже могли бы быть баронами. А если б постарались — то и графами.

— Напомню.

— Извини. Продолжай.

— Вместе с ним с яхты сошло тридцать два человека. Из них как минимум пятнадцать — вооружённая охрана. Насчёт ещё пяти мои ребята не уверены. Других членов семейства Аркенау среди прибывших нет.

— Хм... И что делали?

— Из порта сразу направились на перекрёсток Второй Ивовой и Черноречной, в трактир "Паучий хвост". Фок Аркенау снял его сразу на месяц, полностью. Уже занятые комнаты тоже выкупил. Очистил здание от посторонних, на входе поставил своих людей. Обратно теперь даже хозяев трактира не впускают. Что он там делает — мы не знаем. Связаться ни с кем не пытался, ни с родственниками, ни со знакомыми, ни, как вы предполагали, с адмиралом Каррисо.

— Ещё успеет. — Качнул головой Омар, останавливаясь на перекрёстке, чтобы пропустить омнибус. Вот ведь чудо техники, тягловозы почти утоплены в специальные ниши корпуса, кажется, будто длинная общественная карета едет сама. — Времени мало прошло... Кстати, о Каррисо. Что с ней?

— Вчера она читала лекцию. — Сообщил агент, когда они двинулись дальше.

— Лекцию?

— Позавчера адмирал заказала малую аудиторию для выступлений в Адмиралтействе и разослала приглашения ряду флотских чинов. В основном среднего ранга, и из числа её личных знакомых. Среди присутствовавших на выступлении наших людей не было, но, судя по собранной информации, Каррисо рассуждала о перспективах применения малых кораблей, вооружённых торпедами. Понятно, почему из высшего командования никого не пригласили — она, видите ли, считает, что линейная тактика флота на грани устаревания, и скоро может вообще стать бесполезной. Я в этих делах мало смыслю, но знаю, что корабли всегда воевали, строясь в линии. Так что идея даже не смелая, безумная... Руководству такие обычно не нравятся, как можно догадаться.

— Дашь мне материалы, почитаю с удовольствием... Или нет, не надо. Я поговорю с самой Эльдой при случае — так будет лучше. А чем-нибудь... по нашему профилю она занималась?

— Ещё как. — Агент усмехнулся краем рта. — Я даже не знаю, когда она ухитрилась лекцию подготовить. Госпожа Каррисо постоянно с кем-то общается, и активно расширяет свой круг знакомств. Подробности я вам передам в письменном виде, самое важное, что сейчас она пытается вскрыть подноготную следователя Фредерика цур Горберга.

— Логично. Если она не верит в виновность молодого Аркенау, то предположить, что следователь пристрастен — первый шаг. — Пер-Шаври поскрёб щетину на щеке и перебросил трость в левую руку. — И?

— Получается плохо — доступа к архивам СБП у адмирала нет, конечно. А побочные источники информации остались на той планете, откуда перевели Горберга. Он ведь даже знакомыми не успел пока обзавестись толком...

— Верно... — Протянул Омар. — А мне вдруг стало интересно — почему мы сами-то так вяло эту линию разрабатываем? Вообще, я планировал прощупать коллегу попозже, но раз уж Каррисо занялась им, то тоже усилим нажим в этом направлении. Внутренние источники я сам подниму, а вы беритесь за периферию. Только ласково, нежно — если вляпаетесь, проблемы будут в первую очередь у меня.

— Вот уж не учили бы...

— Не буду. Это всё?

— Конверт с подробностями передадут завтра.

— Тогда исчезни. Увидимся.

Спутник приотстал, и вскоре наверняка пропал в одном из переулков — Омар не оглядывался. Теперь он просто гулял в своё удовольствие.

Время было замечательное. На город уже опустилась ночная тьма, однако уснуть он не успел. Спешили пешеходы, брякали по камням колёса экипажей и самоездов, звучали голоса — всё как днём, только поспокойнее, и на небе видны звёзды... Ну и ещё — золотистый свет фонарей и витрин, заливающий тротуары, разумеется. Пер-Шаври, родившийся и провёдший всё детство в крошечном городишке, где с закатом вся жизнь замирала, любил ночную столицу. И особенно — небесный купол над ней. На востоке, над промышленными кварталами, вечно парили трубы заводских реакторов. Двадцать лет назад их там почти не было, но с каждым годом число росло — как и размеры. Энергия солнца и ветра не покрывали уже всех нужд города. Гудящие поля ветряков и сияющие башни солнечных батарей уступали место пыхтящим бетонным коробкам... Тяжёлые облака пара затейливо подсвечивались с земли, и были видны из любой точки стольного града. На северо-западе ни на миг не прекращался густой звездопад — причём яркие точки летели как вниз, так и вверх. Там работал гражданский порт, и корабли всех размеров, парусные и реакторные, сияя бортовыми огнями, заходили на посадку или поднимались на орбиту. А настоящие звёзды просто мерцали на положенных им местах — серебристые, золотистые, красноватые, голубые, янтарные... И этого было достаточно.

Старый следователь никогда не позволял себе расслабиться до конца, и, уже подходя к родной инсуле, резко вспомнил, что должен сделать ещё кое-что, прежде чем возвращаться в родные пенаты. Завернув в последнюю по пути булочную, неоригинально названную в честь столицы (первая буква на вывеске куда-то делась, в результате название теперь напоминало то ли о рогах, то ли о рагу), Омар убедился, что свежего хлеба не осталось, приобрёл длинный батон утренней выпечки, сунул его подмышку, и с чувством до конца выполненного долга направился домой, поглядывая по сторонам. Деревья на этой улице аккуратно подстригали, придавая кронам шарообразную форму. Одно из них сейчас густо обсели светляки-колибри, отчего оно сияло не хуже новогоднего. Казалось бы, эти забавные люминесцирующие существа в городскую черту залетать не любят, а тут — целая стая, и прохожих не боятся. Пер-Шаври счёл это хорошим знаком. Правда, вполне вероятно, адресованным не ему — по улице сколько народу ходит...

У подъезда господин Ротенкомпф, жилец первого этажа, заливал смесь в фонари. Поздоровавшись с ним, Омар неторопливо поднялся на свой этаж, достал ключи и замер, глядя на дверь квартиры. Сторожок из тонкой нитки, который он по привычке оставлял, уходя надолго, исчез. Пока его не было, дверь кто-то открывал. При том сейчас она была заперта, и никаких следов работы отмычкой на новеньком замке следователь не разглядел.

— Если сегодня обойдётся, надо будет и на себя охрану повесить... — Пробормотал он, зачем-то поудобнее перехватывая батон. Сунул ключ в скважину, провернул. Отпрянул, быстро доставая пистолет. Ничего не произошло. Тогда Пер-Шаври открыл дверь до конца, заглянул в прихожую, с опаской вошёл — держа в руке пистолет и прижимая батон левым локтем. Также осторожно заглянул в гостиную. Там, в освещённой единственной лампой комнате, его ждали.

— Добрый вечер, Омар. — Приветствовал его человек, сидящий в одном из мягких кресел, в дальнем углу.

— Ах, это вы... — Следователь с облегчением выдохнул, убрал пистолет и опустился в другое кресло. Прислонил к нему трость. Положил батон на газетный столик. — Чем обязан?

— Ваше текущее дело.

— Из-за этого вы заставили меня ходить по собственному дому в уличных ботинках? Я отсылаю копии отчётов.

— Отчёты — это отчёты. Я хотел поговорить с глазу на глаз. Мне нужно ваше мнение, ваши рассуждения.

Пер-Шаври со вздохом встал, шагнул к одному из шкафчиков. Достал из него графин с прозрачной жидкостью и рюмку. Наполнил её, выпил. Не глядя на гостя, произнёс:

— Приходите через неделю.

— Вам нечего сказать?

— Скорее, наоборот. — Омар вернулся в кресло, закинул ногу на ногу, сплёл пальцы. — У беглецов сто дорог, у погони — одна. Через неделю я назову вам её — верную. Скорее всего. Но сейчас — точно нет. Могу только перечислить сто имеющихся на данный момент. Массу версий и предположения. Однако не буду. Это долго и бессмысленно.

— Мы могли бы порассуждать вместе.

— Вы обещали не лезть в мою работу, ваша светлость. Ваш ум не вызывает у меня сомнений, но у вас своё дело. Я же не предлагаю вам помощь в...

— Хорошо, оставим. Просто мы не знаем, есть ли у нас время. И верно ли мы тратим ресурсы. Сложность ситуации неочевидна.

— Не извольте беспокоиться. Ситуация — определённо не то, чем кажется. Оставлять её на самотёк было бы ошибкой. Повторяю — приходите через неделю.

— Что ж... И ещё одно — когда вы встретитесь с фок Аркенау?

— Как только поймаю, не раньше.

— Прекратите. Со старшим фок Аркенау.

— Как только поймаю младшего. Не раньше.

— Омар...

— Ваша светлость, прошу вас.

Гость молча встал, подхватил с подлокотника плащ и вышел в прихожую. Хлопнула дверь. Пер-Шаври с минуту посидел неподвижно, разглядывая разводы на потолке, потом отломил кусочек булки, забросил в рот и принялся меланхолично жевать...

* * *

Следующие дни Омар занимался преимущественно чисто умственной деятельностью. Со стороны могло показаться, что он бьёт баклуши — листает давно прочитанные документы, сидит в кабинете, глядя в потолок или выводя каракули карандашом на бумаге. Единственное, что он сделал заметного за это время — утащил со склада конфиската сифон для минеральной воды. Теперь здоровенная стеклянная колба, металлический баллон с углекислым газом и устройство-смеситель с медным краником украшали дальний угол его рабочих апартаментов.

На самом деле следователь ждал развития событий и, пользуясь моментом, наводил порядок в собственной голове. У него начала складываться... нет, ещё не целостная картинка происходящего — только зыбкий призрак, примерное представление того, в каком направлении стоит вести мысль. Прилаживая очередной второстепенный факт в логическую схему, он вдруг по его следствию, по выводу из него смог найти место для другого факта, а из того — для следующего. Цепочка рассуждений оборвалась на третьем пункте, однако процесс пошёл. Критическая масса информации, дающая право не только предполагать, но и делать окончательные выводы, почти накопилась. Оставалось всего ничего. Какое-нибудь значимое событие, которое удастся полностью раскрутить, или ряд второстепенных данных — но такие обычно появляются в связи с чем-то более глобальным... Что-то должно произойти или раскрыться...

Но и до того терять время не стоило. Для начала, следователь краем глаза приглядывал за главой семейства фок Аркенау, который плотно осел в снятом трактире, и не показывался наружу. Уже на следующее утро он разослал часть своих людей в качестве курьеров — по вполне ожидаемым адресам. Знакомые в полиции, армии, канцелярии. Установить содержимое разносимых курьерами писем пока не удалось — Омар осторожничал, ограничиваясь лишь отслеживанием перемещений, внешним наблюдением. Один из людей Александра навестил и Эльду Каррисо, передав ей запечатанный конверт, однако, вопреки ожиданиям следователя, встретиться с ней лично отец Реймонда не пытался. Сама инородка вела себя предсказуемо, собирая интересующую её информацию по открытым каналам.

Помимо того, Пер-Шаври направил пару агентов порыться в архивах, вызнать биографию цур Горберга. Вообще-то, чисто формально ему самому это сделать было куда проще и безопаснее. Стоило подать официальный запрос, и все бумаги лежали бы на его столе. Вот только Омару не хотелось, чтоб об этом узнал сам Фредерик — а он бы непременно узнал. Версия о том, что в чертовщине, творящейся вокруг дела об отравлении, каким-то образом замешан ведущий его следователь, была, пожалуй, наиболее неприятной. А, кроме того — сулила самые большие проблемы. Разрабатывать её нужно было с огромной осторожностью, допуская, что здесь имеется интерес самого следователя, кого-то из высокопоставленных сотрудников СБП... или кого-то, способного оказывать влияние на высокопоставленного сотрудника СБП. При том вариант был отнюдь не самый перспективный, а затрат сил требовал огромных. Потому Пер-Шаври тянул, стараясь сперва разобраться с более мелкими проблемами и высвободить все собственные, не завязанные на Службу Безопасности ресурсы. Даже теперь он ограничился сбором самых общих сведений. Получалось, что Фредерик цур Горберг, выходец из бедной семьи мелких хокландских дворян, тридцати четырёх лет от роду, холостой, служил в одной из дальних южных провинций. Сперва в криминальной полиции, затем в СБП, последовательно, хотя и весьма быстро поднимаясь по карьерной лестнице — до старшего следователя. Так вот служил, служил потихоньку, а потом раз — и был переведён в столицу в связи с дефицитом кадров. Имеет мелкие награды за выслугу, более ничем не примечателен. Так его описывали официальные досье. А вот неофициальные сведения, вроде личных связей, ещё предстояло собрать. Агенты, которым было поручено этим заняться, обещали предоставить комплексный отчёт дней через пять. Омар возлагал на него определённые надежды, однако судьба распорядилась иначе. Событие-катализатор произошло раньше.