К черту! ( том 1)

— Прочь! — отослал его Дон.

Тот зашипел и попытался сглазить обидчика большими глазами, но после щелчка, дверь ударила его по носу, оставив по ту сторону. Полоса света исчезла, но чтобы рассеять возможные заблуждения Виллы, Дон щелчком зажег лампу в коридоре.

Ярко. И видно все недостатки.

Пусть так. Пусть лучше сейчас, он применил магию, чтобы в соседней комнате не слышали ее крик. Тет-а-тет будет полным, все останется между ними.

Вилла зажмурилась от света, открыла глаза.

— Мне не нравится, как ты обращаешься с теми, кто слабее тебя, — сделала ему внушение, топнув ножкой.

Дон встряхнул головой. С ней, определенно, творилось что-то странное. Вероятно, без врачевателя не обойтись.

— Хорошо, — согласился, раздумывая. — Чупарислиодиусс!

Зверек толкнул ногой дверь, вышел в коридор, сверкая глазами-блюдцами. Улыбнулся Вилле, но на Дона смотрел хмуро.

— Ну? — потер переносицу, намекая на перенесенные муки.

— Вилла выздоровела?

— Да. Ты ослеп?

— Она точно здорова? Совсем? Я хочу, чтобы ты проверил, потому что мне кажется... Ты же говорил, что понадобится день?

— Перекрестись, — подсказала Вилла и опустилась на корточки, чтобы погладить поспешившего к ней зверька.

— Прочь! — приказал Дон.

Взяв пушистика за руку, Вилла пошла к двери.

— Вилла... ты... я не тебе... останься...

Она обернулась, Чуп тянул ее в комнату.

— Пожалуйста, — попросил Дон.

— Ну, раз ты настаиваешь... — Чуп сделал шаг к нему, но дверь снова закрылась перед его носом. Дон придавил ее магией, чтобы обойтись без третьего пришествия.

— Мне это все не нравится! — возмутилась Вилла, и смело двинулась на Дона, уничтожая взглядом и указательным пальцем. — Ты обращаешься с Чупом, будто он тебе игрушка! Ты обращаешься со мной, будто я тебе вещь! Ты обращаешься с нами, будто мы тебе не нужны!

— Это не так, — мягко возразил Дон.

— Я знаю, — Вилла слегка остыла после признания. — Но мне все равно это не нравится. Дон, я и Чуп — живые существа.

— Ты — безусловно.

— И мы имеем право на выбор, — не заметив поправку, продолжила Вилла.

— Я дам тебе выбор.

Вилла насторожилась, пытаясь уловить подтекст. Нет, милая, ты не догадаешься... Дон скрыл эмоции, чтобы не выдать себя. Захочет ли она тот выбор, который он ей даст? Безусловно. Для нее весь мир — дорога, а для него только один город — ад.

— А Чуп? У него тоже должен быть выбор.

— Он не может уйти с тобой.

Она остановилась в шаге от Дона, опалила растерянным взглядом серебряных глаз и уверенно сказала греховно манящими губами:

— А я никуда не собираюсь.

Пришла очередь Дона слегка растеряться.

— Нет, ты так просто от меня не избавишься, — для пущей убедительности Вилла кивнула. — Только ты должен пообещать, — еще раз пообещать, но теперь без обмана, — что больше не применишь ко мне морок.

— Нет.

Вилла тяжко вздохнула, и Дон едва подавил желание прижать ее к себе, и больше не отпускать.

Она — его!

Но он не может ее взять.

Он опустил руку.

— Бывает, что иногда я чрезмерно болтаю, бывает ворчу, бывает не в настроении. Но разве тебе больше нравится, когда я сплю?

О, да, наблюдать за ней спящей — такое искушение. И представлять, что однажды он разделит ее сон.

— Да, — солгал Дон.

Но когда она рядом, когда смотрит такими доверчивыми, такими по-детски наивными глазами или когда в ее взгляде просматривается искусительница, женщина, о которой мечтают его руки — она его жизнь.

— Нет, — сказал правду.

И не добавил главного: она нравилась ему любая. Более того, не нравилась. Это чувство по отношению к ней не уместно. Он любил ее разной, но всегда настоящей, и мучительно желал, хотя знал: это нереально, что когда-нибудь она сможет принять и его настоящим.

— Неужели так сложно определиться?

О, он давно определился, еще тогда, когда маленькой девочке с каштановыми волосами нельзя было даже намекать о своих чувствах.

— В общем, Дон, будет так. — Вилла скрестила с ним взгляды. — Я буду жить здесь, с тобой.

— Нет.

— Ты прав, — согласилась быстро, — мне больше нравится прежний дом, где мы жили, там хотя бы есть кровать.

— Вилла...

Он взял ее за плечи, чтобы привлечь внимание, чтобы заставить понять: она не может жить с ним. Она достойна роскоши, почестей, элементарных удобств, кофе не в старой глиняной кружке, а в золотой чашке и на серебряном подносе.

— Да, Дон? — Ее улыбка выбила все мысли Дона, и паузу снова заполнил ее уверенный голос. Голос, который он слушал бы и ворчливым, и ласковым, и охрипшим от страстных криков. — Ты больше не сбежишь от меня. Я этого не позволю. В крайнем случае, я знаю, где тебя искать, понятно? Я только ненадолго загляну в Анидат, обниму маму и ведьму, скажу "привет" лицемерному папочке и... я твоя.

Дон застыл. Перед его глазами, дразнясь, мелькнули сцены, где он, действительно, делает Виллу своей. Он едва сдержал голодное рычание монстра, который требовал заявить на нее права. Сейчас. Когда она сама предложила. Даже если она не поняла, что именно только что сделала.

Забывшись, утонув в сладостных муках, он перестал контролировать дверь, и она, усмехнувшись скрипом, выпустила бледную полоску света и обозленного Адэра в образе черта с маленьким дракончиком у его ног.

— Ну, что же ты медлишь? — спросил черт, взмахнув хвостом. — Я бы не отказался от такого могущественного свекра.

— Адэр? — изумилась Вилла. Перевела взгляд на дракончика и изумилась еще больше. — Не... Невилл?

— Угумс, — сказал черт, облокотившись о каркас двери.

— Угумс, — сказал дракон, облокотившись о ногу черта.

Вилла переводила взгляд с одного на второго. Оба явно не в настроении. И оба явно не сон. Она присела на корточки, протянула руку, поманив дракона, тот облизнулся, дернулся, словно хотел бежать навстречу, но после "кхм-кхм" черта, сдержался.

Вилла пожала плечами, скрыв обиду; поднялась.

— Что ты здесь делаешь? — задала вопрос Адэру. Дракона отныне игнорировала.

— Твой папочка выбрал меня посредником.

— Неужели?

— Такую вот доверили миссию. Представь себе. Считает, что ты загостилась.

— Я только четко представляю, что ты вряд ли рассказал ему, как я попала в гости.

— У нас не было личной беседы, он передал просьбу через Ризгора.

— Не велика миссия быть посредником посредника. Я никуда с тобой не пойду.

Черт изогнул бровь, хвост, взметнувшись, завис в воздухе. Раздумывал. Усмехнувшись, сменил образ на человеческий. Высокий, темноволосый, с наметившейся щетиной, глазами цвета талой ириски или...

Вилла задохнулась, когда накатили воспоминания.

Незнакомец, которого она увидела, целуя Адэра в Наб. Незнакомец, который поймал ее, когда она падала с третьего этажа. Незнакомец, который взял с нее обещание о двух поцелуях. Незнакомец, на котором она лежала в холодном тоннеле.

Глаза кофе с молоком.

Адэр.

— Таким я нравлюсь тебе больше?

— Нет, — покачала головой.

Он не поверил, по глазам видно — не поверил.

— Я не сбрасывал тебя с обрыва.

Теперь не поверила она, и он тоже это увидел.

— Если ты не вернешься, начнется война.

— И что? — Вилла беспечно пожала плечами. — Никто не пострадает.

— Война — это не шутки, котеночек, — прошептал Адэр и с удовольствием отметил, как она вздрогнула. Ее упрямство вывело из себя, а права, которые она даровала Дону — вызвали его истинную суть. Он обернулся чертом, чтобы сдержать поток эмоций, и принял привычный образ только когда не сомневался, что может себя контролировать.

Она сказала, что принадлежит Дону.

Но она нужна ему, Адэру. Два поцелуя, снятие проклятья с Невилла — и пожалуйста, радуй своим присутствием папочку. Только никогда больше, никогда не суйся в город, где живут демоны, потому что они не привыкли отказывать своим нуждам.

— Я тоже не шучу, — сказала Вилла и прижалась спиной к Дону в поисках защиты. Большие ладони монстра опустились на ее плечи, но она даже не поежилась. Она словно не замечала его уродства! — Я никуда не пойду с тобой, и я не понимаю, как кто-нибудь может пострадать, если со мной ничего не случилось, и я сама скажу об этом отцу, а в этом городе давно все мертвы?!

Это был ощутимый удар по самолюбию Адэра. Он думал, что в городе никого не осталось, он поверил на слово Ризгору, прекрасно зная, как часто лгут демоны. Город, пусть и не в прежнем обличье, с искрящимися фонтанами, смехом детей, ароматом духов женщин, воинов, гордо взирающих на горожан, — жил.

Но не только девушкам позволено делать больно.

— Так что ты решил? — Он посмотрел в глаза Дона. — Оставишь ее себе или все-таки передашь папочке?

— Не твое дело, — огрызнулась Вилла.

Если бы она была более сдержанна, если бы просто разула глаза, если бы сделала правильный выбор, он был бы мягче, внимательней к ее чувствам, а так...

— Почему же не мое? — усмехнулся. — Это, знаешь ли, немаловажно для меня. Если Дон оставит тебя себе, он станет баловнем императора. Если не оставит — я.

Вилла уставилась на него, как на ходячее дерево. Она сомневается, что император пожалует Адэра за спасение дочери?

Но ее вопрос звучал весьма странно:

— При чем здесь император?

Адэр заметил, как сжались руки монстра на плечах Виллы, и показалось, он что-то хотел сказать. Но перебить свою игру Адэр никому не позволит!

— При том, котеночек, что он — твой папа. Что здесь непонятного? Или твой дружок стер и эти воспоминания?

Вилла, полуобернувшись, подняла лицо к Дону. Он молчал. Она снова посмотрела на Адэра. Бледная, с дрожащими губами, она что-то неразборчиво прошептала. Покачала головой, снова посмотрела на Дона.

— Мой отец — шут.

Она попятилась от него и Адэра, ускользала, вжималась в треснувшую стену. Обхватила себя руками, унимая лихорадочную дрожь.

— Шут, — повторила, сверкнув глазами в сторону Адэра. — Королевский шут.

Адэр, наконец, понял: она не сомневалась, что император пожалует "героя" за спасение дочери. Она не знала, что она — его дочь.

— Вилла...

Дон и Адэр двинулись к ней одновременно, но она выставила перед собой руку, словно защищаясь от нападения. Прошлась взглядом по Адэру, — показалось или мелькнуло сожаление? — посмотрела на Дона.

— Это правда?

— Да.

— Ты давно это знал?

— Теперь кажется, вечность.

— Почему... — она прижала руку к пересохшему горлу, -... не сказал мне?

— Не мог.

— Почему?

Дон помедлил с ответом. Сделал шаг, но остановился. Осмотрел себя.

— Почему, Дон?

— Я узнал это перед смертью.

— Почему ты не скажешь ей правду? — В дверях показался Самаэль. Сделав затяжку, пыхнул дымом в мордочку глазевшего любопытного дракона.

— Еще одну правду? — спросила Вилла после того, как Невилл откашлялся.

— Нет, все ту же, — улыбнулся ей Самаэль и проигнорировав мысленный приказ Дона, вместе с новой порцией дыма, выдохнул: — Он и умер-то потому, что узнал, кто ты. Так что с тебя должок, императорское высочество.

Дон умер из-за нее?!

Она — дочь императора?!

— А шут? — вырвался глупый вопрос.

— Ну, переживи как-нибудь, что у твоего папочки статус повыше, — посоветовал Хаос.

Жаль, что это не сон, а реальность. Она бы согласилась на любое ложе, можно матрац, и пусть бы спина ныла. Это легче перенести, чем когда разрывается сердце.

Императорское высочество...

Осев на пол, на ватных ногах, Вилла расхохоталась.

* * *

Пригвоздив заклятьем не в меру болтливого черта, Дон немедленно оказался рядом. Вилла слишком ранима сейчас, слишком открыта для очередного потока боли, чтобы позволить напыщенным хвостатым тварям не только открывать рот, но и предлагать утешение после продуманного удара.

Прочь! К стене! А чтобы не дергался, Чупарислиодиусс, согласно мысленному приказу, обеспечил черту легкое удушье. Должно послужить предупреждением, а нет — иссушить его просто, намного сложнее удержаться от искушения этого не сделать.

— Вилла... — Дон обнял ее, покачивая, словно в колыбели, шептал нелепые обещания, в которые сам не верил, и которым, если судить по смешкам, не верила и она.

Он будет рядом...

Никому не отдаст...

Он станет шутом для нее, если попросит...

Она отстранилась, посмотрела в глаза и снова прижалась к груди.

— Нет, — сказала твердо, — шут мне не нужен.

— Нет?

Он практически вспомнил, что такое дышать, когда губы ее, улыбнувшись, произнесли:

— Мне больше не нужен никто из мужчин, — и добавила, потупив взгляд: — Кроме тебя.

Он умер второй раз от этих слов. Или второй раз родился?

Слова для него, ни с кем не желал делить сокровенное: ни черт, ни кто-либо другой, их не слышали. Магия пропускала в реальность застывшую лже-картинку: Дон и Вилла, сидят напротив друг друга, молчат.

Но Дон летал, парил над городом, и счастье, которое невозможно удержать в себе, вырывалось диким криком ликования.

Моя!

Моя!!

Моя!!!

Закрыв глаза, позволил забыться и забыть и том, что пропастью лежало между ним и Виллой. Руки его тисками сжимали девушку, а сама она льнула к нему доверчиво, безбоязно и по своей воле.

Не видел черт этого, но чувствовал: стал вырываться, а его лексикон мало отличался от лексикона пьяного человека. Дон бросил в его сторону взгляд. Ревнует, беснуется, но бережет козырную карту.

Или ее нет?

— Почему ты молчишь? — Голос девушки снова вернул к себе.

— Я не молчу, — улыбнулся, провел рукой по ее щеке. Большой палец своевольно задержался на нижней губе, даря мимолетную ласку.

Ей больше не нужен никто из мужчин, а его вряд ли можно назвать мужчиной. Если не брать во внимание суть, которая в нем поселилась — он труп, куски от которого больше не станут единым и лицеприятным целым. Но вслух он сказал другое:

— Я у тебя есть.

Сказал то, что она и сама знала. То, что должна ощущать, даже если он ей соврет. А ему придется... Глаза ее жадно просили добавки: еще, еще... скажи мне еще! А губы прикоснулись к его пальцу, и... Жаркая волна напомнила о невозможном.

Моя! — возмутилась суть, когда он поднялся.

Да, моя, — согласился, именно потому он даст ей все, что в его силах.

Ослабил путы магии, но черт не рискнул предъявить претензии. Так, отдышавшись, пообещал взглядом когда-нибудь расквитаться, и сосредоточился на поглаживании своего серебряного приятеля.

— Я пропустил все веселье? — В дверях показался Марбас. Первым делом отметил месторасположение Невилла — далеко и для шнурков безопасно. Поежился, когда память услужливо подсказала: страдающие шнурки — это малоприятно, но не больно, и не щекотно. — Минута молчания? Дон, а почему Вилла выглядит и смотрит на тебя так, будто...

Он хотел сказать, будто "вы переспали", но осекся под взглядом Дона и шустро телепортировался на улицу.

— Она и правда выглядит и смотрит на тебя так, будто вы... — следом исчез Хаос, оставив только сигаретную дымку.

Дракон уютно разместился на плече Адэра и прочистил уши, которые заложило от недавнего хохота девушки.