С чувством исполненного долга, дежурный покинул рабочее место, а сменщик в журнал даже не заглядывал, а побежал в буфет, взять вырезку, как заказывала жена. Поскольку холодильник имелся один, у начальника вокзала, то дежурный открыл его в отсутствие хозяина и обнаружил чью-то голову. Первая мысль, что кто-то погубил начальника вокзала, отсеялась, так как лик Плутина не походил на местную железнодорожную знаменитость. Закралась вторая мысль, что начальник вокзала убил какого-то пассажира, но что делать с этой мыслью, дежурный милиционер не знал.
Появившийся начальник вокзала, увидев дежурного с мясом, услужливо открыл холодильник и обнаружил голову, которую сопроводил вопросом: "Что, на холодец взял?" — не сразу сообразив, что голова человеческая. После соображения он грохнулся в обморок, и пришлось вызывать скорую помощь. Когда начальника привели в чувство, дежурный милиционер спросил у медсестры, не возьмёт ли она с собой голову. На вопрос: "Откуда она у вас?" — дежурный ответил: "Завалявшаяся". Медсестра озвучила диагноз: "Ты дурак!" — и уехала, оставив начальника вокзала лежащим на диване, а дежурного милиционера в глубоких раздумьях дефилирующего мимо холодильника.
Неизвестно, сколько бы продолжался кругооборот головы, если бы не телеграмма, полученная дежурным по вокзалу. В ней говорилось об обезглавленном теле, найденном в Лихославле, и начальник вокзала отправил телеграмму о найденной голове. После переговоров начальства, голову отправили к телу, где, через сутки, они соединились в морге. На следующее утро тело пропало, так как купило билет на дневной ленинградский поезд, куда и отправилось.
Плутин помнил, что такую подлянку ему сделал Хасан аль-Каин, но не жаловался на судьбу, так как родное тело принадлежало ему. Сложнее было с деньгами, так как кошелёк, лежащий во внутреннем кармане, украли. Билет пришлось покупать на заначку, по-шпионски зашитую в полу пиджака. Хорошо, что его паспорт, выписанный на имя Цыбульского Ильи Лазаревича, выходца из Винницы, славного города в западной Украине, находился в прозекторской морга и его никто не слямзил, иначе мороки не оберёшься. В Ленинград приехал под вечер, и переночевать пришлось на вокзале. С утра товарищ Цыбульский отправился в спортивное общество "Труд", где, после показательного выступления, его приняли тренером по самбо. Ночевать разрешили в подсобке, пока не найдёт себе квартиру, строго предупредив, чтобы не водил в данное помещение комсомолок и спортсменок.
Через месяц товарищ Цыбульский снял квартиру на Литейном проспекте и только тогда позволил себе найти Вовку и поговорить с ним. Вовка, увидев старого знакомого, совсем не обрадовался и хотел улизнуть, но товарищ Цыбульский ловкой подсечкой поверг его в дворовую пыль.
— Тебе не стоит меня опасаться, — сказал товарищ Цыбульский, протягивая руку Вовке. Тот так не думал, но за руку схватился.
— Хочешь быть сильнее всех во дворе? — спросил товарищ Цыбульский и по глазам Вовки понял, что хочет.
— Завтра, в шесть вечера, приходи в зал "Труда" на улице Декабристов дом двадцать один и спроси Илью Лазаревича, — сказал он Вовке и на немой вопрос мальчика сообщил: — Илья Лазаревич — это я.
После этого Цыбульский оставил Вовку, твёрдо зная, что он обязательно придёт на тренировку. Вовка пришёл, но не к Цыбульскому. Он бы и не узнал, что приходил Вовка, если бы не услышанный разговор двух мальчишек из секции бокса. Оказалось, что Вовка появился в нижнем зале, когда там тренировались юные боксёры, которые упросили тренера взять новичка. Тренер, увидев худенького ребёнка, пожалел, дал Вовке перчатки и поставил к груше — пусть набирается сил. Пока тренер возился со старшими ребятами, малышня, чтобы потренироваться, использовала Вовку, как грушу, отрабатывая удары. В результате Вовке расквасили нос, а голова, точно колокол, звенела и кружилась. Его отправили домой, чтобы тренер не увидел, и, криво улыбаясь, приглашали приходить на тренировки ещё. На следующий день в зале для тренировок Вовка не появился, как и во дворе, так как расквашенный нос превратился в красную грушу, показывать которую дворовой шпане не рекомендуется. Цыбульский не стал его тревожить, а через неделю, когда нос Вовки утратил свой экзотический вид, подозвал его во дворе и, не расспрашивая, сообщил:
— Нужно было найти меня, — положив руку на плечо, Цыбульский добавил: — Всегда бей первым.
С Вовкой он занимался сам, не перегружая организм ребёнка. Другие тренеры, рассматривая низкорослого и хилого Вовку, с сомнением качали головой, а кто и открыто говорил, что с парнишки толку не будет. С такого возраста в секцию самбо не брали, а то, что тренер занимается индивидуально, никому не мешало. Вовка не отличался отменным здоровьем и часто болел, отчего по неделям не приходил в зал. Но Цыбульский знал, что впереди Вовку ждёт великое будущее.
* * *
Масква нравилась Лилит своей безбашенностью и бьющей, как фонтан, жизнью. Они покинули вагон поезда на Курском вокзале, и вышли на привокзальную площадь. Круглые часы, прилепившиеся между двух четырёхугольных кубышек-башен, показывали двенадцать часов масковского времени. Две массивные белоснежные колонны, весьма напоминающие выкрашенных в известь демонов, Гаагтунгра и Веельзевула, точно заснули, подпирая огромную крышу. Спустившись по ступенькам вниз, на тротуар, Лилит была атакована таксистами, перекрывшими проход к ярким бело-красным троллейбусам. Лилит не собиралась ехать на общественном транспорте, поэтому выбрала хорошенького молоденького шофера, который, млея от её красоты, услужливо открыл перед ней дверку белого автомобиля "Волга". Она села на переднее место возле водителя, а демоны, Гаагтунгр и Веельзевул, едва поместились сзади. Лилит порылась в голове водителя такси и узнала, что лучшая гостиница в Маскве называется "Советская", поэтому приказала везти туда. Водитель сразу понял, что клиентка — особа очень важная, а сидящие сзади два квадратных чемодана не иначе как телохранители, и рванул направо, на Чкаловскую, разгоняясь по Садовому кольцу.
— Не гони, — сказала Лилит, рассматривая изменившийся город, который последний раз видела где-то в семнадцатом году. Водитель услужливо приструнил своего коня, давая возможность рассмотреть плывущие за окном здания, изредка комментируя увиденное. Свернув налево, на Чернышевского, водитель мягко выплыл на Чистопрудный бульвар, и по бульварному кольцу медленно доехали до памятника Пушкину, возле которого свернули направо. Проводив взглядом огромную, с Гаагтунгра, фигуру Маяковского, машина выскочила на мост возле Белорусского вокзала, и остановились перед гостиницей "Советская".
Серые колонны возле входа в гостиницу так напоминали такие же, но белые, на Курском вокзале, что Лилит невольно оглянулась на демонов, томившихся на заднем сидении. Прямо над входом висел огромный плакат, который извещал, что дом мод Кристиана Диора будет демонстрировать коллекцию летних моделей во дворце культуры "Крылья Советов". Лилит хмыкнула, и на ней появилось такое же платья, как на плакате. Водитель услужливо открыл дверь, и Лилит выпорхнула из машины и лёгкой походкой поплыла к входу. Швейцар, ошарашено глядя на Лилит, забыл открыть дверь, но Веельзевул отодвинул его плечом и так потянул дверь, что она застряла, открытая настежь. Портье, едва взглянув на Лилит, понял, что она птица очень высокого полёта.
— Appartement Staline, — сказала она портье на французском, и он, точно завороженный, подал ей ключи от номера 301. Гаагтунгр вывалил на стойку кучу бабла, которую портье, не считая, сгрёб в кассу, а Лилит уже шагала к лифту. Седой лифтёр, не закрывая дверь, во все глаза смотрел на Лилит, ожидая её. Рядом с ним стоял молодой человек в галстуке и строгом костюме, который, открыв рот, зачарованно смотрел на Лилит сквозь линзы круглых очков. Она заглянула ему в голову и прочитала там смущение и озабоченность, а его противоречивая и тонкая нервная душа искала утешения. Содержимое ей понравилось, и она улыбнулась ему, а потом провела ладошкой по лицу и сообщила:
— Ne vous inqui?tez pas. Tout aura lieu dans la meilleure fa?on possible56.
— Вы француженка, — растроганно спросил молодой человек на французском языке и Лилит ему честно ответила:
— Для тебя — да!
Молодой человек сообщил, что его зовут Ив, и он поражён красотой Лилит. Она вышла на третьем этаже, оставив сияющего Ива наедине с седым лифтёром. Не успела она наполнить ванну водой, как в номер постучали и Гаагтунгр, открыв дверь, увидел нервного юношу с огромным букетом роз.
— Mademoiselle Lilith, — сообщил он Гаагтунгру, заглядывая под его руку. Лилит, в голубом не запахнутом халате отстранила рукой Гаагтунгра и приняла букет из рук Ива. Никакие приличия не заставили юношу отвести глаза от неприкрытых прелестей Лилит.
— Пойдём со мной, — сказала Лилит, взяв в руку кончик галстука юноши, и потянула его за собой. Гаагтунгр расплылся ухмылкой, но Лилит один раз посмотрела на него и сказала: "Сгинули оба!" — после чего демоны сделали кислые лица и исчезли за дверью.
— Что ты умеешь? — спросила Лилит, снимая с носа француза очки и раздевая его. Заглянув Иву в голову, Лилит проверила его познания в искусстве любви и с удовольствием поняла, что ей придётся многому научить мсье француза.
* * *
На следующий день ей пришлось выйти на подиум, так как Ив отвечал за ту выставку мод, афиша которой висела над входом в гостиницу. Он не просто отвечал, а оказался метром, конструирующим женскую одежду. Длинный помост, сооружённый под деревянным куполом зала, окружали ряды сидений в партере, наполненные жёнами партийной номенклатуры, а в амфитеатре располагались контингент попроще, из представителей околотекстильной промышленности. По прилёту из Франции, у Ива простыла одна из манекенщиц, которую пичкали антибиотиками, но только ухудшили её состояние. Видимо, у неё возникла аллергия на какие-то местные цветы и Лилит могла поставить её на ноги, но не хотела, так как Ив с удовольствием предложил ей заменить пострадавшую.
Стоит сказать, что все мужчины, оказавшиеся на демонстрации коллекции, с удовольствием посмотрели бы на Лилит без одежды, а женщины, увидев новую француженку, понимали, что никакая одежда не заменит естественную красоту. Поэтому неистово хлопали Лилит, стоило ей появиться, стараясь быть сопричастными к её красоте. После выступлений во дворце, Ив сообщил, что их приглашают на какой-то завод, где они должны продемонстрировать коллекцию. Выступать перед рабочими Лилит категорически отказалась, проявив, тем самым, свою буржуазную сущность, мотивируя это тем, что ей, видите ли, не комильфо.
Ив не стал настаивать, так как Лилит, как он понял, могла послать не только его, но и любого другого. Прошептав ей на ухо эпическое: "Жди меня, и я вернусь!" — он усадил в машины остальные модели и уехал. Не успела Лилит вернуться в номер, как в дверь постучали. Лилит, собираясь заняться делом, из-за которого она приехала в Маскву, никого не желала видеть и Гаагтунгр, открыв дверь, громко выдохнул в лицо незнакомцу:
— Дама не принимает.
— Меня примет, — нагло ответил посетитель, сунув под нос демона какую-то ксиву. Гаагтунгр не стал спорить с наглецом, предоставив Лилит возможность расслабиться и выбросить мерзкого типа в окно.
— Полковник Владимир Павлович Ленский, — представился посетитель, вальяжно и без приглашения усаживаясь на кожаный диван, раскину руки на спинку. Лилит села напротив, положив ногу на ногу, и назвала себя:
— Лилит.
— Вы не француженка?! — спросил, подтверждая, полковник.
— Нет, — ответила Лилит.
— Будете работать на меня, — сообщил полковник Ленский, — поедете с месье Ивом во Францию и наладите связи с французскими офицерами. Я думаю, что у вас хорошо получится, — самодовольно закончил полковник. Лилит заглянула в душу полковника. К её удивлению, у товарища Ленского души не оказалось. "Неужели, так бывает?" — подумала Лилит, и оглянулась на Гаагтунгра: "Ты спёр?" — но обиженный вид демона говорил, что он полковника не трогал и пальцем. Про себя Лилит отметила, что в Тёмных Закрытых Мирах возможно всё. Серость, как плесень, разъедает грешную душу и может совсем её погубить.
К своему удивлению, Лилит обнаружила, что её красота на полковника совершенно не действует. Порывшись в голове, она увидела такую мерзость и темень, что не сдержалась и стёрла всё к чертовой матери. Пустая оболочка уставилась глазами в стенку, совершенно не реагируя на окружающее. С омерзением, Лилит набросала в голове полковника структурную логическую конструкцию на выполнение её задания, предварительно выудив из головы Гаагтунгра портрет девочки, который тот выудил из головы Вовки. Полковник, получив задание, выпучил глаза и удалился из номера. Наказав Гаагтунгру притащить Ива, как только он появится, Лилит напустила воды в ванну. Она погрузилась в неё, выбросив все мысли о полковнике, Рубине Милосердия и Сатанаиле, будь он проклят. И не заметила, как заснула, точно обычный человек. Этому она научилась у своей подруги, Маргины, и мысли о ней навеяли ей приятный эротически-сладкий сон.
Ив появился под вечер, уставший, но довольный. Сонная Лилит, как кошка, обвилась вокруг Ива, медленно ласкаясь, пока себя не раздразнила. Ей нравились нервные, обеспокоенные мальчики с раненной душой, для которых она была и музой и наслаждением, а они, расставаясь, всю жизнь помнили о Лилит. Она их бросала всегда неожиданно, и, потеряв её, мужчины или спивались, или создавали нечто необыкновенное в память о ней.
Ласки, ненасытные и торопливые, точно они расставались сейчас, возбуждали человеческие гормоны, за действием которых любила наблюдать Лилит. Она, созданная вне общества и в единственном экземпляре, не стала вечной подругой Адама, так как не могла терпеть насилия. Наказанная за строптивость, она всегда считала взыскание чрезмерным, а оскорблённое самолюбие толкнуло её в руки Сатанаила. Она много раз успела об этом пожалеть, но не меняла своего теперешнего положения в иерархии мира, так как всегда считала, что за свои поступки в ответе она сама.
Когда они проснулись поутру, Ив, почти упрашивая, пригласил её на прогулку в город. Оказалось, что Ив слукавил, так как вылазка запланирована для всех моделей. Надев на себя какой-то мешковатый костюм, Лилит, вместе с Ивом и несколькими моделями посетили масковский кремль и гуляли по городу, вызывая вокруг удивление и восторг.
Медно-красные волосы выделяли Лилит среди других моделей, притягивая взгляды прохожих. Побродив по кремлю, они с Ивом сбежали и гуляли вдоль набережной реки, после чего зашли в какой-то ресторан и пообедали. Лилит не нуждалась в питании, но всегда включала человеческие вкусовые рецепторы и пробовала блюда. Такая игра добавляла градации и мужчин она чувствовала по запаху и вкусу, а ошеломляющий букет Маргины до сих пор сохранялся в глифомах57 Лилит.
Напоминание о Маргине отвлекло её от слов Ива, и она вопросительно уставилась на него.
— Я хочу предложить тебе руку и сердце, — повторил он, протягивая ей синюю бархатную коробочку. Лилит открыла её и увидела обручальное кольцо с изумрудом.
