Записки судового врача: Отголоски прошлого

В командах обоих кораблей произошла рокировка, во-первых, капитан Пратт был изначально против Варфоломео и ума не прилагал, какого черта Шейла продолжает таскать наглеца с собой. Но Барт на "Трехмачтовый" не пошел, а Хельмут не пошел туда, куда послал его блондин, так что тут все остались в расчете. Во-вторых, пара матросов с "Золотой Сколопендры" в самый последний момент струсили, заглянув в джунгли, и предпочли лучше отсидеться в условной безопасности, за что их никто особо не осуждал. И в-третьих, что оказалось самым огорчительным, Гайде отослала с корабля кока, мотивировав свое решение тем, что "не женское это дело — сокровища добывать", мол, не хочу подвергать человека лишним опасностям, а на ее место никого не назначила, определив поочередный наряд на камбузе. Еще и Луис предпочел остаться на "Трехмачтовом". То ли не хотел расставаться с приобретенными за время путешествия милыми друзьями, то ли не хотел бросать мать в обществе бандитов и головорезов... В любом случае поступок паренька можно было расценивать или как очень глупый, или как мудрый и не по-детски рассудительный.

С обоих берегов деревья смыкались вокруг судна настолько плотной стеной, что даже солнце не всегда могло пробиться сквозь них, а из-за мозаики световых и теневых пятен "Сколопендра" стала похожа на пардуса, затаившегося в засаде. Впервые за долгое время ее пришлось поставить на весло, так как ветром этот "коридор" тоже продувался слабо. Здесь вообще сохранялся особенный климат, вода испарялась с поверхности моря, но растительность не давала ей полностью улетучиться, так что тут постоянно царила сырость, жара и духота, как в оранжереях для выращивания тропических растений. Но любой горшечный питомец из зимнего сада увял бы от зависти, если бы увидел это буйство зелени... То и дело задеваемые мачтами и реями ветви упруго хлестали паруса или обламывались, падая вниз и роняя на палубу причудливые цветы, некоторые из которых были столь же ароматны, сколь и прекрасны, а некоторые воняли, как старая портянка, и незнакомые плоды, которые никто не решался попробовать. То и дело в этом лесу вскрикивали птицы, предпочитающие оставаться невидимыми глазу, а один раз даже на борт заскочило что-то маленькое, пушистое и очень длиннохвостое, но оно настолько быстро перебежало палубу и скрылось в близлежащих ветвях, что никто не успел ни разглядеть его, ни решить, хорошая это была примета или плохая.

Из-за влаги и жары жилые помещения совсем не проветривались, и находиться в них было, мягко говоря, неприятно, так что моряки соорудили на палубе (которую на этот период с чьей-то легкой руки обозвали "верандой") пару столов из досок, уложенных на пустые бочки, и свободное время проводили за ними. Вот в такой обстановке как раз сейчас и собрались обсудить свои дела Лауритц, Самуэль и великолепная троица капитанов. Последних так и окрестили, по-простому, "три капитана", чтобы сразу понятно было, о ком идет речь. Это название тоже мгновенно прижилось, правда, Ларри с долей уверенности утверждал, что оно не ново, потому что именно так называлась какая-то книга, которую он читал еще в школьные годы. А еще некоторые говорили, что "Три капитана" — был такой трактир на Трилистнике, а кто-то вообще прочитал эти слова на этикетке винной бутылки... В общем, люди просто сидели за столом, отдыхали и почти не ссорились, когда с раскидистых ветвей им едва ли не на головы свалилась очередная дрянь. На стол упало нечто достаточно длинное и червеобразное, сначала могло показаться, что это змея, но при ближайшем рассмотрении извивающееся и блестящее черное тельце с бесчисленным множеством оранжевых лап выявило большее родство с насекомыми, чем с пресмыкающимися.

— Руки! — быстро воскликнул судовой врач, пока кому-то в голову не взбрело из любопытства потрогать странное существо. — Она очень ядовитая.

— Фу, что это за чудовище? — брезгливо поморщился Улыбака.

— Тезка, — капитан Гайде молниеносным движением извлекла нож, пригвоздила членистоногое острием к столу и как-то почти умиленно улыбнулась. А Ламберт мгновенно сгреб в охапку своего попугая, чтобы тот вдруг не клюнул "каку". Все-таки иногда у него проскакивала какая-то хаотичная доброта...

— Это сколопендра, — пояснил Лауритц. — Настоящая. И ты ей тоже, наверное, не кажешься особо привлекательным.

— Я ее убила? — поинтересовалась Шивилла, наблюдая за тем, как многоножка бодро извивается на месте и не думает издыхать.

— Сомневаюсь, они еще и живучие невероятно.

— Пожалуй, тогда я посажу ее в какую-нибудь банку и оставлю у себя... А что такого? Может быть, мне тоже хочется завести домашнего любимца? Вон у Барта же есть попугай, а у Хельмута...Армин. К тому же представьте, как красиво было бы подбрасывать ее врагам...так символично, мол, "Шивилла Гайде передает привет", разве не оригинально?

— Ядовитая, говоришь?.. — а вот капитан Пратт загорелся неподдельным любопытством.

— Хммм... То есть если такая штука нечаянно упадет в котел с супом, последствия могут оказаться печальными?

— Нет, не думаю, — отрицательно замотал головой доктор. Ларри уже почти перестал удивляться тому, откуда на пирата снисходят эти зверские мыслишки, но они по-прежнему заставляли его беспокоиться. — Если ее проварить, вряд ли яд сохранит свои свойства... Но даже одно прикосновение к голой коже может оказаться похлеще укуса шершня. Так что я очень не рекомендую держать такое у себя...

— Хех, котел с супом... Мечтайте дальше, кэп, — перевел разговор немного в другое русло Самуэль. — Нормальная еда нам в ближайшее время не светит, так что не зарекайтесь, тут и суп из сколопендры может оказаться деликатесом, — конечно, все в разной степени были расстроены временным уходом кока, но никто не ожидал, что это затронет даже Сэма. Бывший юрист был настолько худ и хил, что некоторые вообще могли засомневаться в том, питается ли он хоть чем-нибудь, кроме негативных эмоций окружающих... Оказалось, питается.

— Жрать захочется — и из сапога уха вкусной покажется, — бросила Шивилла. — Ну, в конце концов, я даже сама могу попробовать что-нибудь состряпать. В качестве эксперимента, чтобы показать всем вам, что здесь нет ничего страшного, и с этим может справиться кто угодно. Разве так уж велика разница — готовить для пятерых или для пятидесятерых? К тому же я как бы все-таки женщина, и мне положено уметь...

— Мне кажется, — Веселый Сэм состроил скептическую мину, — что после таких нечеловеческих экспериментов в области кулинарии цель нашего путешествия резко изменится. Оно превратится в сумбурные поиски противоядия. И те будут невозможны, потому что мы тут застрянем с часу на час... Разве что... Мадам Гайде, как вам идея намылить "Золотой Сколопендре" снаружи борта, м?

— Что-то не нравится? — зыркнула на него капитанша из-под нахмуренных бровей. — Если ты чем-то недоволен, можешь идти пешком. Один или со своим капитаном в придачу... И вообще, типун тебе на язык! Если мы вдруг действительно застрянем, то ты будешь первым в списке батраков, которые потащат корабль по берегу.

— А я читал, — снова вклинился в беседу Ларри со своей "познавательной страничкой", — что сколопендры — любопытные твари, устроенные таким образом, что равноценно хорошо бегают как передом, так и задом. Для того чтобы изменить направление движения, им не нужно разворачиваться. Поэтому, кстати, они чрезвычайно быстро снуют в самых узких щелях и нигде никогда не застревают. Это все оттого, что осязающие усики у них есть не только на голове, но и на противоположном конце туловища...

— Слышь, очкарик, это все, конечно, очень интересно. Но давай ты как-нибудь потом прочитаешь лекцию о жопе сороконожки, хорошо? Например, никогда... — так и велась заурядная послеобеденная беседа, и ничего необычного не намечалось...

Только вот к вечеру, как только ландшафт начинали окутывать приторно-романтичные, золотисто-лиловые тропические сумерки, все невольно настораживались. "Шесть склянок — все спокойно!" — провозглашал вахтенный со своего поста, но тяжело было чувствовать себя спокойно, когда каждый член экипажа невольно ощущал...будто за ним кто-то наблюдает. Потому что днем люди смотрели на лес, любуясь удивительным богатством природы, а к вечеру лес начинал заглядываться на них. Как минимум в буквальном смысле, десятками пар блестящих глаз птиц и зверей, которые показывались то там, то здесь, и снова быстро прятались в своих укрытиях. И канал стал на несколько ярдов уже (что сейчас было не мелочью), и странные деревья будто бы совсем обнаглели и сами клонились к "Сколопендре". Матросы только и успевали, что метлой сгребать опавшую, но безупречно зеленую листву в кучи, швыряя ее потом за борт, и отцеплять то и дело падающие на рангоут запутанные плети лиан. Об одну из таких как раз чуть не убился, споткнувшись, судовой врач, заглядевшийся в этот момент на какой-то цветок с ярко-малиновым пятнистым венчиком. Правда, ему отчетливо показалось, что секунду назад лианы там не было, и она сама скользнула под ноги...но чего только не придумает человек в оправдание своей неловкости. А через секунду Лауритц увидел прямо перед своим носом протянутую смуглую руку и поднялся, ухватившись за нее.

— Ты не ушибся? — заботливо поинтересовался у него Армин. Врач давно привык к тому, что этого странного мальчишку невозможно обучить обращаться к людям на "вы", вне зависимости от возраста, уважения и чина.

— Нет, я в порядке. Спасибо, — он рассеянно улыбнулся, поднимая оброненный цветок и снова поднося его к глазам. — Что-то я совсем замечтался. Видишь, такое красивое на вид создание...

— А пахнет тухлым мясом.

— Да, точно, именно это описание я и подбирал... Знаешь, — Ларри вздохнул, — ведь и люди есть такие, на первый взгляд прекрасные внешне и благодетельные в своих поступках, но стоит подойти к ним поближе, присмотреться получше, и оказывается, что это все — лишь видимость, а на деле...

— А на деле они пахнут тухлым мясом?.. — робко предположил Армин, как маленький школяренок, который с готовностью выходит к доске на уроке правописания, но не вполне уверен, что сможет отличить одну букву от другой. Просто пареньку нравилось общаться с судовым врачом, хотя по уровням интеллекта они разительно различались, и один не всегда понимал другого. Но если не ответить доктору хоть что-нибудь и не поддержать беседу, он развернется и уйдет...

— Ну...в некотором роде можно и так сказать. А бывает и еще хуже.

— Но чтобы сильно не вонять, можно же иногда мыться. Даже с мылом.

— Ах, молодой человек, если бы все в этой жизни было так просто... Не так страшна та грязь, которую можно отмыть. Некоторые пятна на человеческих душах стереть невозможно. Даже с мылом... Впрочем, не бери в голову, тебе ни к чему заморачиваться этими вопросами. Ты ведь куда-то собирался?.. Так я, наверное, не стану тебя отвлекать болтовней.

— Хорошо... — кивнул парень, и тут доктор только заметил, что у того в руках большая деревянная кружка. Армин занялся изучением длинных змеевидных лиан, простиравшихся прямо за бортом, с пристрастием фермера, осматривающего свой урожай. Он притягивал стебли к себе, сжимал их в руках и стучал по ним пальцем, прислушиваясь к звуку, пока не остановился на одном.

— А что ты делаешь? — не смог удержаться от любопытства Ларри.

— Ищу воду. Здесь есть пустые, а есть полные лианы... — парень достал из-за пояса нож и надрезал свою "добычу", а из толстого, полого внутри зеленого стебля так и хлынула прозрачная жидкость. — Хочешь попробовать? Хорошая, чистая вода.

— Действительно, — сделав маленький глоток из кружки, доктор в этом убедился, — только, как по мне, немного отдает...тыквой. А откуда ты знаешь, что ее можно здесь найти?..

— Не знаю...то есть, мне кажется, я всегда так делал.

Траинен в очередной раз убедился в исключительности этого пиратенка и пожалел о том, что пудрил мальчику мозги своим философским бредом, что вряд ли ему в жизни пригодится. Ведь если он собирается продолжать служить на судне и разбойничать, ему ни к чему все эти рассуждения о добре и зле, о духовном и материальном...даже наоборот. Хотя интересно было бы ему через пару годков посмотреть на такого пирата, наивного, как младенец, и простого, как швабра. Лауритц мог предсказать парню какое-нибудь необычное будущее... А для того, чтобы подтвердить свои догадки, даже не нужно было ходить к гадалке. Нужно было заглянуть к Хельмуту Пратту, зычный голос которого как раз недавно слышался, кажется, из кают-компании.

А по дороге к доктору еще и попугай пристал, не местный, а свой, гиацинтово-синий и неизменно наглый. В последние полдня он донимал всех сколопендровцев виртуозным пародированием представителей аборигенной орнитофауны, а теперь по-свойски расселся на плече судового врача и крикнул ему прямо в ухо:

— Ричи хочет сухарик!

— А Ларри хочет горячую ванну и пирожков со сладким чаем, — парировал рыжий, чем птицу явно озадачил. — Но смирись с тем, что в ближайшее время нам придется обходиться без этих излишеств, — несмотря на то, что экономный второй помощник зажал сухари из экономии, Ричи от него отваливать не собирался. То ли птице нравилось красное перо в его шляпе, то ли серьга в ухе, то ли мягкий характер, не позволявший за все грехи ощипать пернатого и отправить в суп. Поэтому в кают-компанию пришлось тащиться в его компании...

— Хельмут?

— А, Ларри, это ты... Попугая притащил? Зачем же нарушать порядки... С птицей у нас ходит Барт, ты — рыжий и с бородой, Шейла — рыжая и с...ну, ты понял. А если вы все сейчас начнете меняться, то это же сумасшествие получится. Ну так чего тебе? — заговорил пират грубовато, но кивнул при этом благосклонно, приглашая доктора присаживаться.

— Позволишь задать один вопрос? Если он покажется тебе чересчур личным, и если ты решишь, что это меня не касается, конечно, можешь не отвечать...

— Короче. Если это будет не твое собачье дело, я тебе так прямо и скажу, а если нормальный вопрос, то отчего бы и не ответить. Валяй, задавай.

— Это касается Армина...

— Что уже натворил этот пострел?

— Пока ничего... Вообще ничего. Просто мне уже давно любопытно... Все, кто знают вас получше, говорят, что он не сын вам. Но кто-то вроде сироты-приемыша... Нельзя ли мне узнать об этом поподробнее? Просто он такой...интересный парень, своеобразный. Откуда он такой взялся?..

— Я его подобрал, — коротко ответил пират, будто бы речь шла о найденном на улице...даже не щенке или котенке, а каком-нибудь кошельке.

— А...эту же версию я слышал от Шивиллы, причем дословно. Но что это значит?..

— Вообще это длинная история. Тут без рома не разберешься. Ну-ка, метнись кабанчиком, там в углу стоит бочонок, нацеди-ка мне из него стаканчик! — хоть Лауритцу и не пристало по чину изображать мальчика на побегушках, он исполнил просьбу, вместо благодарности получив неожиданный вопрос: — Слушай, ты никогда в кабаке не подрабатывал?