Скипетр всевластья

— У вас ручка потекла.

Игнатов бросил её в мусорное ведро.

— Спасибо, не увидел, — платком он пропитал чернила.

— Я согласна с вами, но законотворцы думают иначе. Больше, чем уверена, чиновники без выгоды ничего не подписывают.

— В шею бы гнать таких чиновников! Расплодились, как тараканы. С удовольствием бы передавил всех! Даже туфли бы лучшие обул.

— Кстати, о подписях, — Ракитина положила перед плательщиком два протокола, — поставьте автограф с расшифровкой здесь и здесь.

— Грустно всё это, непонятно куда катимся.

Резкие росчерки лиловой ручкой, и одну бумагу клиент убрал в портфель, другую Ракитина скрепила с отчётом и положила в стопку документов для расшивки.

— Всё?

— Да, — инспектор вернула карту памяти, — до следующего квартала.

— До свидания.

Плательщик притворил дверь. Судя по недовольным возгласам, Игнатов всем в коридоре рассказывал о "доблестных и надёжных программистах и всегда работающих программах".

— Во понесло деда, — Болтова раскладывала "косынку", — мало тут желчи вылил, теперь другим мозг отравляет.

— Словесный понос, — Кащеева красила ресницы, — а как от него потом воняет! Марина, скажите, почему ваше поколение не знает про дезодоранты?

— Милочка, мне всего пятьдесят, самый расцвет, да и что за намёки? Я принимаю душ каждое утро!

Ольга Николаевна демонстративно понюхала собственные подмышки.

— Я не воняю, Ниночка цветами благоухает, потратилась на приличные духи. Кирилл на больничном, остаётесь вы.

— Да как ты смеешь!

Ракитина спряталась за монитор и заткнула уши. Странно, несколько дней назад в подружках ходили и сигаретами делились, сегодня кусаются подобно диким лисицам. Впрочем, лишь бы её не трогали. Пока грызут друг друга, Нина спокойно продолжит работу. Ещё три недели, и до свидания фонд. За эти дни Олег точно раздобудет нужную информацию. Разговор с комиссией состоялся, Сидрова успокоилась, а Скипетр пусть ищут другие. Осколок Нина отдаст журналисту, после примет предложение о новой работе и покинет город. Хватит с неё проблем.

Выходные она провела в квартире Олега. Субботу проспала, воскресенье потратила на разбор вещей, что журналист привёз из ограбленной квартиры. Вспомнила старые навыки и с помощью швейной машинки застрочила швы, поправила дырки. Фигурной строчкой обновила блузки и ушила брюки. Больница, нервотрёпка на работе, перекусы вместо нормальных завтрака и обеда — привычная одежда сидела не по фигуре.

Нина цеплялась за любую возможность, только бы не думать о мистике. Пока отчего-то хмурый Олег ходил в магазин за продуктами и решал рабочие вопросы, инспектор протёрла пыль, помыла зеркала и стёкла. В отражении померещилась проклятая драконница, и Нина уронила тряпку. Когда девушка набралась смелости и снова взглянула на дверцу шкафа, увидела паука. Лениво раскачиваясь на паутине, тот опутывал моль и затаскивал в убежище между вазочками. В сознание закралась мысль, что с Ракитиной поступают так же, но инспектор отмела её. Ещё не поздно всё исправить, вырваться из интриг! Нину не ждёт судьба насекомого, она успеет. Обязательно.

Первым делом сегодня Ракитина проверила видеокамеры. Каждая лежала на месте и исправно работала, о чём Нина в сообщении написала Олегу. После началась обычная работа: клиенты, списки в свободные минуты и молчание в болотном царстве соседок. И сладкие мысли о скорой свободе, вытесняющие тревогу и страх. Пусть Веснин и прочие увидят в ней дурочку, отстанут быстрее. Излюбленная тактика Суворова, что сказать.

Размышления прервал дверной скрип. Болтова выпрямилась, Кащеева спрятала тушь под стол.

— Доброе утро всем, — одетая в белую блузку и юбку прямого кроя Сидрова неторопливо прошлась к окну, — где мальчика потеряли?

— Кирилл на больничном, — Ольга Николаевна оттирала пальцы салфеткой, — утром позвонил. Поскользнулся в ванной, руку сломал. Поехал в травмпункт.

— Понятно, одним бабником меньше, — она кашлянула, — опять в рабочее время красишься? Дома это надо делать.

— Что вы...

— Оленька, запах туши я ни с чем не спутаю.

Болтова хихикнула.

— Как и вонь, словно от потного мужика.

Теперь улыбнулась Кащеева.

— Ниночка, бесполезно прятаться за компьютером. Из отделения прислали жалобу на тебя от бухгалтера мясокомбината, помнишь такую? — Сидрова бросила листок на стол инспектора, — к вечеру жду подробный ответ. Распишешь всю жалобу по пунктам. Я специально задержусь на работе, чтобы почитать твоё творчество. И, — она приподняла бровь, — это не моя прихоть. Завтра до обеда документ должен быть отправлен в отдел по работе с клиентами, не то всё управление лишат премии. Надеюсь, твои соседки создадут все условия для плодотворной работы. Не так ли?

— Конечно, — в один голос ответили женщины.

— Запрём её на обед, — оскалилась Марина.

— Крайняя меря, но действенная, — Ирина Петровна поправила ожерелье — двойную нитку серого жемчуга, — работайте.

— Не в настроении она сегодня, — тихо сказала Болтова, когда заместитель начальника вышла в коридор.

— Сидрова тоже должна ответить на жалобу. Мало ей проблем с проверяющими, как ещё подобная гадость из отделения приходит.

— Хоть бы раз похвалили за работу. Сидишь тут днями и ночами за голую зарплату и слова хорошего не знаешь. Одни помои на голову льются.

— Как ты хотела? И, прости, но ты правда плохо пахнешь...

Ракитина не слушала разговор соседок. Внимательно читала жалобу, жёлтым маркером выделяла ключевые фразы и мысленно сочиняла ответ.

За полчаса до обеда Нина расписала половину пунктов. Старательно не думала, как Сидрова будет читать и вычёркивать лишние слова, а методично излагала факты и опиралась на должностную инструкцию и законы. По требованию начальника последние хранились в распечатанном и сшитом виде в папке на рабочем столе.

Нина обдумывала очередное предложение, когда получила сообщение по внутренней связи. Ирина Петровна просила зайти к ней в обед и показать, что Ракитина успела "наваять в дружеской и добрососедской атмосфере".

В дверь постучали.

— Здравствуйте. Кто из вас Болтова?

— Табличку на столе читайте, — сквозь зубы ответила Марина.

— Простите, не увидела. Я к вам.

Клиентка вкатила в кабинет коляску. Под полупрозрачной шторкой орал ребёнок, но мамочка не торопилась успокаивать чадо.

— Вот, отчёт принесла.

— Кладите.

— Вы принимайте, а я его покормлю в коридоре.

Женщина вытащила красного от крика малыша в синем комбинезоне и вышла за дверь.

— Она ещё будет указывать, что я должна делать, — Болтова вставила карту памяти в компьютер, — лучше бы дома сидела.

— Может, ей оставить не с кем.

— Это мои проблемы?

Кащеева пожала плечами.

— В обед у меня свидание, так что немного опоздаю. Лунько в курсе.

— О как. Удачи, — Болтова печатала протоколы, — я иду в кафе с подругой, ключ от кабинета на вахте оставить?

— Зачем? Кое-кто пишет ответ на жалобу, вот и останется.

— Да, я совсем забыла.

Тихий стук, и в кабинет вернулась клиентка. Довольный ребёнок сосал палец и любопытно озирался по сторонам.

— Распишитесь в бумагах и свободны, — в привычной манере сказала Марина, — едва успели до перерыва.

— Спасибо.

Инспектор поджала тёмно-коричневые губы, выкрашенные в тон вязаному свитеру:

— Не торопитесь. Документы сшиты неправильно, поэтому протокол я вам отдам, когда принесёте нормальный комплект. Это никуда не годится! Архивариус вернёт в тот же день и назовёт не знающей правил идиоткой.

— А как надо?

— Поменяете местами три страницы. Номера я написала наверху.

— Как скажете. Простите, что потревожила.

— Не за что.

По радио заиграла знакомая мелодия, наступил полдень.

— Всё, я побежала, — Ольга Николаевна торопливо надевала новую шубку. До пожала Кащеева носила серые меха, сейчас перешла на тёмно-коричневые.

Вслед за ней выбежала Марина, и Нина осталась один на один с компьютером. Будто в сговоре с коллегами техника отказалась работать. Программы зависли, системный блок протяжно загудел, а монитор вовсе погас. Благо, Нина успела сохранить файл и напечатать пояснительную записку. Куртку инспектор брать не стала, сумку захватила на всякий случай. Вдруг вернётся и увидит, что вещи разбросаны по полу? Квартиру перевернули вверх дном, что помешает залезть в кабинет? Замок на ладан дышит, любой мужчина плечом выбьет.

Коридор накрыла привычная тишина. В обед этажи вымирали, и Ракитиной казалось, что она ходит по заброшенному музею. Откроешь одну дверь и увидишь образцы техники начала девяностых, отворишь другую — попадёшь в царство вонючих бумаг, пропитанных плесенью и моющими средствами, и подумаешь о заброшенной с советских времён библиотеке. За третьей автоматизаторы свалили списанные запчасти и картриджи. Запах порошка и пластмассы чувствовался сквозь закрытую дверь.

Словно услышав мысли инспектора, из подсобки вышел Игорь Дмитриевич. В маске, резиновой шапочке и перчатках, придающих и без того смешному компьютерщику глупый вид.

— Добрый день, — он снял маску, — как вы себя чувствуете? После трудной пятницы? Приступов не было?

— Нет, — Ракитина улыбнулась, — я стараюсь не думать о странностях.

— Рад слышать. Приятно пообедать.

— Позже. Сейчас иду к Сидровой ответ на жалобу показывать.

— Я хотел забрать с подписи вчерашние документы и отдать новые, так что нам по пути. Подождёте полминуты?

— Да, хорошо.

Всё же не одной идти по вымершим коридорам спокойнее. Воспоминания о пожаре кольнули душу подобно иголке для вышивания бисером. Тонкой, но необычайно острой. Её легко сломать, но кончик не вытащить и пинцетом.

Держа папку, Рябинин закрыл кабинет, ключ убрал в карман.

— Сегодня было что-нибудь странное?

— Нет.

Они спускались о лестнице. Сквозь открытые окна в здание проникал несвойственный марту тёплый воздух, раскрашенный чириканьем птиц. Яркое, словно лепестки незабудки, небо казалось бесконечным.

— Признаться, я надеюсь сменить работу и забыть о кошмарах, — глубоко вдохнула девушка, — это не для меня. Я не готова искать древние сокровища.

— Думаете, я хотел в это ввязываться? Слушать разного рода угрозы и пресекать слежку? Всё решил тот, кто разбил Скипетр на осколки и "привязал" к нам.

Нина вспомнила вечер в кабинете автоматизации.

— Что вы увидели в пятницу? У вас кровь с носа тогда потекла.

Рябинин прислушался: в коридоре царила тишина.

— Я знаю, как собрать артефакт.

— Это... хорошо, да?

Игорь Дмитриевич рассмеялся.

— Подождать за дверью, пока Сидрова прочтёт?

— Не надо. И так у неё мысли не те.

— Тогда до встречи.

В цоколе пахло сырой ветошью и отбеливателем. Перед уходом уборщицы вешали на водопроводные трубы тряпки, рядом оставляли щётки. Как заместитель начальника не задыхалась от плесенной вони, гадала половина управления. Особо рьяные коллеги предлагали поменяться кабинетами или собрать денег на кондиционер последней модели, но Ирина Петровна предпочла "не портить подвал". Надеялась, что вода и грязь отпугнут жалобщиков. Те не захотят пачкаться и сменят гнев на милость, войдут в положение бедствовавшего фонда.

Стол Сидровой пустовал. Зато девушка услышала, как та ищет что-то в холодильнике, стоящем за опорной колонной.

— К вам можно? — в ответ послышалось мычание, словно женщина жевала бутерброд, — я оставлю ответ на жалобу.

— Не спеши. Любое письмо надо перечитать пять-шесть раз и вычеркнуть лишнее.

Хлеб с колбасой доедал Веснин.

Ирины Петровны в кабинете не было. Нина попятилась к двери, но выход отрезал технарь из комиссии. Прислонился к створке и сложил на груди волосатые руки. Довольная ухмылка не предвещала ничего хорошего.

— Ваш заместитель начальника любезно предложила место для разговора.

В костюме цвета спелого каштана и золотистой рубашке глава комиссии походил на короля в день восхождения на престол. Нина прикусила губу. Алчный блеск в почти чёрных глазах, демонстрирующая полное превосходство улыбка — кто приехал из отделения? Пятничные страхи ожили и скрутились в сердце девушки в тугой узел.

— Мы уже беседовали, — осторожно произнесла инспектор.

— Вы солгали. Прикинулись простушкой и обманули меня. Покажите его.

— Я не понимаю.

— Достаточно, — в голосе прорезалась сталь, — вытащи осколок!

— Нет.

Ракитина сжала губы. Вспомнились слова Рябинина: песочные часы не отнять силой, только получить в дар. Значит, Веснин любой ценой хочет заставить подчинённую отдать брелок. Обличённому властью человеку проще всего надавить на другого психологически. Накричать, унизить, надавить на жалость — неважно.

Девушка мысленно собрала волю в кулак. Олегу или Игорю Дмитриевичу она бы подарила маховик; проходимец, разоривший её квартиру, останется с носом.

— Я могу распотрошить твою сумку и забрать. После сорвать одежду и прилюдно унизить. Этого хочешь?

— Ложь, — твёрдо произнесла инспектор.

Веснин доел бутерброд.

— Даже так. Ладно, — он взъерошил волосы, — вот, скажи, зачем тебе лишняя головная боль? Дома нормального нет, семья ни во что не ставит, о мужчинах знаешь только из книг, работа — редкостное дерьмо. Для чего распылять силы на пророчество? Прислушайся к голосу разума и поступи, как остальные.

— Такие же ограбленные?

— Сговорчивые, — он по-отцовски улыбался, — предлагаю сделку. Ты отдаёшь осколок, я возвращаю утраченную память.

Нина сжала сумку. Окон в кабинете не было, дверь охранял подручный Веснина. Обед, и крика никто не услышит. Господи, зачем Ракитина попросила Игоря Дмитриевича не ждать?

— Я знаю о твоих снах и девушке-драконнице. Её зовут Савана, по характеру — редкая стерва, отнявшая жизни у многих людей. Хочешь понять, зачем богиня преследует тебя? И кто сгорел в чёрном пламени?

— Вы не могли этого знать. Я рассказала только...

— Двоим, верно? Что я говорил про голос разума? — он повернулся к колонне, — пора.

Из тени опоры вышел Олег.

Нина вскрикнула и попятилась к стене. Швабры ударили в плечо, бутылки с отбеливателем упали на ноги, но девушка не заметила боли. Отмахнулась, как от назойливых мух.

— Они сильнее, — голос журналиста казался сухим и безжизненным, словно у читающего текст диктора, — я сделал выбор и не жалею. У нас не было и нет шансов, а глупо умирать я не хочу. Отдай маховик и обретёшь спокойствие.

В глазах Олега кружилась серая тень.

— Что вы с ним сделали?

— Вернул утраченную память. Пойми, наконец, одна ты со своим осколком сделать ничего не сможешь. Я предлагаю защиту и...

Веснин осёкся. Распахнулись двери, и психолог втолкнул в кабинет Игоря Дмитриевича.

— Он подслушивал, — отрапортовал помощник Веснина.

— Вот и последний упрямец, — мужчина торжествующе потёр ладони, — раз все в сборе, то пора начинать.

Кивок, и глухой удар отправил Нину в тревожный полумрак.

Глава 14. Разорванные узы.

Летний ветер покачивал гигантское пирожное, венчающее крышу "Сахарного дома". Имитирующую белковый крем вату украшали картонные ягоды, в гранях корзиночки из папье-маше торчали цукаты — куски разноцветного стекла, ночью сияющие подобно фонарям. В воскресные дни в царство сладостей и шоколада выстраивались очереди родителей и детей, нетерпеливо машущих руками и клянчащих мороженое и конфеты. Два этажа не вмещали желающих отведать вкусностей, владельцы дома подумывали достроить третий.