Девушка вновь пошла за старой женщиной, даже не пытаясь запомнить сколько раз они свернули прежде, чем оказаться на кухне. Олиф вымыла тарелку, и принялась ждать, пока съедят свои порции остальные женщины.
Фрида не выказывала никаких признаков недовольства. Что ни говори, а уважать и слушаться старших Олиф приучили еще с самого рождения, наверное, поэтому она так относилась к этой женщине.
Наконец, все закончили есть, помыли тарелки, но вместо того, чтобы отправиться в свою огромную комнату, остались стоять на своих местах, явно чего-то ожидая. Олиф последовала их примеру и спустя несколько мгновений увидела, как на кухню входят несколько Песчаников. Они разделились по парам: один из них считал посуду, а другой тщательно ощупывал каждую женщину.
Теперь Олиф окончательно убедилась в том, что Песчаники не такие бесстрашные, как ей казалось вначале.
Когда настала ее очередь, она ожидала, что эти нелюди попытаются к ней приставать, но ничего подобного не произошло. Песчаник с абсолютным безразличием ощупал тело девушки, и на мгновение его руки задержались у нее на талии.
— Тут все, — сказал его напарник, и когда чужие конечности убрались восвояси, Олиф едва смогла сдержать облегченный выдох.
Нож Лекса был достаточно маленьким, чтобы его нащупать, скорее всего, это и привело в замешательство Песчаника. И слава Берегиням.
Когда осмотр был окончен, женщинам приказали возвращаться в их огромную комнату.
Олиф продолжала держаться Фриды.
Она не горела желанием заводить здесь с кем-то беседу, и как только они достигли своего жилого помещения, девушка тут же забралась на верхнюю полку кровати. Закрыла глаза, отгоняя навязчивые мысли. Странно, Фрида говорила, что в столовой собираются все воины. Тогда почему... нет, не стоит забивать себе голову всякой чепухой.
Олиф перевернулась на другой бок. Черт возьми, кто бы мог знать, что ее жизнь может в одночасье так измениться?!
Время шло, и разговоры вокруг понемногу утихали. Женщины ложились спать, но свечу, висевшую на стене, не тушили. Девушка очень хотела последовать их примеру, но одна вещь не давала ей покоя — безумно хотелось в туалет.
Поворочавшись из стороны в сторону, и в итоге, поняв, что терпеть вечно невозможно, она слезла вниз и принялась искать место Фриды. От одной единственной свечи на стенах пританцовывали игривые тени, казалось, так и норовившие обрести плоть и кровь. Выглядели они действительно как настоящие.
Олиф шла мимо кроватей, заглядывая в каждую их них и пытаясь отыскать знакомое лицо Фриды. Большинство из женщин уже спали, а те, что нет, с интересом косились на фигуру молоденькой девушки. Из-за этих взглядов она испытывала жуткое смущение, и не решалась попросить помощи.
Наконец, невдалеке послышался знакомый сиплый голос. Олиф дошла до проема между кроватями и кашлянула, чтобы привлечь внимание.
— Олиф? — удивилась Фрида. — Что-то случилось?
— Я... понимаете, я очень хочу в туалет, — выпалила девушка, чувствуя на себе взгляды еще двух женщин, и от этого краснея.
— В коридоре за углом отходная яма.
— А вы не могли бы меня проводить? — жалостливо попросила Олиф.
Фрида неохотно кивнула, поднялась со своего места и приказала девушке следовать за ней.
Они вновь оказались в полутемном коридоре, свернули направо и еще некоторое время шли в молчании. Постепенно на стенах стали появляться светожелы, и помещение окрашивалось в болезненно зеленый цвет. В какой-то момент Олиф почувствовала отвратительный запах, явно намекающий, что они уже близко.
— Вон там отходная яма, тебе туда.
— Спасибо, — сказала девушка и поморщилась. Запах усилился настолько, что вызывал откровенные приступы тошноты.
Олиф, ориентируясь на слабый свет от светожелов, с трудом сходила в туалет, вернулась обратно к женщине, но на прежнем месте ее не обнаружила.
— Фрида? — испуганно позвала девушка. — Фрида?!
— Здесь я, здесь, не кричи! — ворчливо отозвалась та.
Рядом промелькнула тощая сгорбившаяся тень, и протянула девушке ту же повязку, что недавно рыжая "лапочка".
— Вот возьми, поменяй свою подкладку.
— А как вы...?!
— Пустяки. По тебе видно. Давай, меняй уже.
Олиф послушно задрала платье вверх, осторожно сменила повязку, а старую выкинула в отходную яму. Крови уже почти не было.
— Ты уже выбрала себе "принца"? — скептически-брезгливо спросила Фрида.
— Да. Но только он, похоже, забыл об этом.
— С чего ты взяла?
Они не двигались с места. Девушка не видела взгляда седой женщины, но чувствовала, что он прожигает ее насквозь.
— Столько времени прошло... я думала, это сразу происходит.
— Завтра Бои. Завтра и встретитесь.
Женщина развернулась и своей шаркающей походкой пошла в обратном направлении, но Олиф остановила ее, схватив за руку.
— Вы думаете, я хочу этого?
— Судя по всему — нет.
— Я думала, что избавлюсь от всего этого: глупых правил, дурацких Песчани...
Она не успела договорить, потому что морщинистая рука с силой закрыла ей рот.
— Думай, что говоришь, девчонка! Если тебя кто-нибудь услышит, тебе несдобровать! — яростный шепот Фриды действовала похлеще громкого ора. У Олиф подкосились коленки.
— Извините, — выдавила девушка, как только почувствовала, что больше ничто не зажимает ей рот.
— Пойдем. — Женщина схватила девушку за руку и потащила по темному коридору, несколько раз свернула, и, наконец, вывела еще к одному, едва освещенному тоннелю.
В стене красовалась всего одна дверь. Фрида яростно дернула за ручку, и затолкала растерянную девушку внутрь.
Олиф едва удержалась, чтобы не чихнуть. Комната напоминала чулан, только раз в десять больше, у каждой стены было два ряда полок, на которых лежало белье.
— Как его зовут? — Губы женщины сжались в одну полоску.
— Ринслер.
— Ринслер?! Ты еще глупее, чем я думала.
В этот момент Олиф почему-то стало ужасно стыдно. До этого времени она считала, что поступает правильно. Во всяком случае, она действительно надеялась на наказание.
— Теперь ясно, кого ты все время высматривала в столовой.
Кстати, да, Ринслера там тоже не было.
— Он никогда не ест вместе со всеми, — тем временем продолжала Фрида, — еду ему всегда приносят в его комнату. И он не позовет тебя до тех пор, пока сам этого не захочет. Запомни это. Он всегда делает только то, что хочет. И это право он заслужил себе давно, так что не лезь на рожон.
Олиф кивнула. Она понимала, что женщина не желает ей зла, но, тем не менее, по-прежнему не могла сказать того, что мучило ее уже довольно долго.
— И вот еще что... если хочешь остаться целой и невредимой, не оскорбляй Песчаников. Даже если думаешь, что рядом никого нет. У всего есть ушки. Поняла?
— Да.
— Хорошо, идем.
У девушки внутри бушевало столько эмоций, что, казалось, еще немного, и она точно упадет в обморок. За последние несколько часов с ней столько всего произошло, что она просто не знала, куда деваться и как поступать. Незнакомые лабиринты, страшные Песчаники, о которых на поверхности слагают легенды, злые, наполовину свихнувшиеся люди. Олиф просто не знала, как себя вести. Она понемногу старалась прийти в себя, разобраться в здешних правилах, но чем больше проходило времени, тем сильнее она боялась. Страх сдавливал в тиски горло, живот, парализовал конечности, заставлял совершать необдуманные поступки. Такие, как выбор Ринслера, например. И какой черт только дернул ее за язык?! Понятно же, что за такое не наказывают.
Страх завладевал каждой клеточкой тела, распространялся по венам, и уже по ним, перемешавшись с кровью, достигал сердца, сковывая его стальными оковами.
Олиф, пожалуй, всю свою сознательную жизнь чего-то боялась. Сначала за маму, потом за семью, за Марику, и за свою жизнь. А после того, как попала в пустыню, каждый день уверяла себя, что в любом случае подписала себе смертный приговор, однако каждый раз, стоило встретиться лицом к лицу с опасностью — девушкой завладевал страх.
Говорят, бояться нормально. Это такое состояние человека — состояние страха. Это даже не чувство.
Тем не менее, страх был ощутимее, чем любая боль.
И в тот момент, когда Фрида схватилась за ручку двери, чтобы вновь вернуться в этот жуткий, сумасшедший мир, Олиф четко для себя решила: постоянно жить в страхе нельзя. К тому же, этой женщине она почему-то доверяла. Слишком уж презрительно та относится ко всему, что происходит.
— Я солгала, — сказала девушка.
— Что? — повернула голову Фрида.
— Я сюда попала вместе с одним человеком, и он...я...мы сделали вид, что мы с ним... в общем... были...
— Ты была с Лекстером? — удивилась Фрида. О его возвращении ходили самые разные слухи.
Олиф глубоко вдохнула, не зная, говорить ли правду.
— Ну... да.
— И ты была с ним...
— Нет. Я только сказала так, но это неправда. — Олиф почувствовала, как вновь страх сковал сердце. А что, если она ошиблась? Что, если Фрида — главная крыса в этом подземелье?
— Мне очень жаль тебя, девочка, — между тем ответила женщина, — Ринслер сразу поймет, что ты солгала, а за ложь они наказывают жестоко.
— Как наказывают? — удивилась Олиф. Если наказание будет достаточно сильным, чтобы в один прекрасный момент Олиф просто не смогла открыть глаза...
— Жестоко. Они терпеть не могут непослушание, бунтарские наклонности, неприемлемое поведение.
— Ясно, — кивнула девушка. — И сделать уже ничего нельзя? Отменить мое решение?
— Можно смириться.
— Ну, это не вариант. Не для меня.
— Тогда мне искренне жаль.
— И мне, — вздохнула Олиф.
Она сразу поняла, на что идет, и не сомневалась в своем решении ни секунды. В конце концов, когда у тебя ничего нет, то и терять тебе нечего.
Глава 11.
Олиф спала тревожно, ей снились непонятные сны, со странными расплывчатыми фигурами, они что-то говорили, но что именно, девушка вспомнить не могла. Из забытья ее вырвал грубый голос Песчаника. Он резво разбудил всех и отправил в столовую. Олиф снова вызвалась помогать.
Все это время ее не отпускало некое возбуждение, азарт, она то и дело прокручивала в голове варианты своей "подлой выходки". Резала овощи неловко, выполняла приказы Фриды запоздало и долго, да и вообще было необычайно рассеяна.
Однако, стоило ей появится в общем зале среди невероятно болтливых мужиков, глаза непроизвольно попытались отыскать очертания знакомой фигуры. Даже мысли о предстоящем испытании вылетели из головы. Зачем она его искала, девушка и сама понять не могла. Он использовал ее, чтобы попасть сюда. Но все равно оставался хоть сколько-нибудь знакомым человеком. Нормальным человеком.
Олиф так заглазелась, что чуть не опрокинула тарелку на одного из воинов. Быстро извинилась и неловко поспешила вернуться на кухню, едва удерживаясь, чтобы не перейти на бег.
После всеобщей трапезы, их, как обычно, принялись обыскивать. На этот раз Олиф практически не уделили внимания. Может, они думают, что молоденькие девушки не способны ничего украсть и причинить кому-нибудь вред? Тогда они жестоко ошибаются.
Фрида предупредила, что в этот день начинались Бои, и, наверное, поэтому к "лапочкам" они шли по пустынным коридорам.
Олиф отстраненно следовала за остальными, выполняла все действия на автомате и не особо прислушивалась к тому, что ей говорили. Кто-то пытался завести с ней разговор, но вскоре понял, что все попытки попусту отнимают время.
Женщины вернулись в свою огромную комнату, расселись по кроватям и принялись оживленно что-то обсуждать. Пару раз в их словах промелькало имя "Ринслер", но Олиф не обращала на него внимания. Ее заставило вздрогнуть другое имя. "Лекс".
— Что вы сказали? — воскликнула девушка, приподнимаясь на локтях и свешиваясь со своей верхней полки.
— Я? Я ничего, — всполошилась женщина, что недавно совершенно точно сказала: "Лекс".
— Нет, вы говорили про кого-то...
— Говорила? Не глупи, я ничего не говорила.
— Вы боитесь? — удивилась Олиф, заметив выступивший пот на лбу женщины.
— Боюсь? Чего?
— Не знаю. Вы сказали одно слово, кажется, Лекс.
— Тебе послышалось, — побледнела ее собеседница.
— Нет, я точно слышала, что...
— Тебе послышалось! — грубо отгавкнулась женщина, и отвернулась, делая вид, что не замечает встревоженной девушки.
Но ведь она же совершенно точно слышала имя своего давнего знакомого! Лекс, эта тетка точно сказала Лекс. Интересно, почему на ее лице отразился такой испуг, как только Олиф начала задавать вопросы? Совпадение? Если и так, то очень, очень странное.
Девушка нахмурилась, легла на свою койку и подложила локоть под голову.
Она вспомнила, как когда-то нашла у Лекса значок Перводружинника. Почему-то вспомнился ей именно этот момент. Она тогда испытала удивительную гамму чувств, состоящих из одних противоречий: вроде и не важно — ну воин и воин, — но с другой стороны это означало, что он действительно обученный воин. Из-за кого он попал в пустыню? Он ей так ничего и не рассказал. Олиф бы с радостью сейчас позлилась на него, но неожиданно для самой себя вспомнила его таким, каким видела на оазисе. Красивым, чистым, таким необычным... стоило посмотреть на него, как дух захватывало. Особенно ей приглянулись его глаза — карие. Кому-то не нравится этот цвет, но ей нравился, потому что у нее самой был такой же. Прямо даже удивительное сходство.
Девушка непроизвольно улыбнулась самой себе.
Интересно, что с ним случилось? Почему он не ест вместе со всеми? Куда он делся? Может, с ним произошло что-то страшное? А может... его тоже отправили на Бои, и он, так же, как и Хэнк когда-то, не продержался? Нет, исключено. Олиф же видела, как он дерется.
"Да откуда ты знаешь, хорошо он дерется или нет, дурочка? Ты в этом ничего не понимаешь!", — одернула она сама себя.
Но ведь он же сам ее учил защищаться.
Девушка вспомнила, как неоднозначно Лекс проводил ножом по ее телу, как ее платье плавно поехало вверх... как он смотрел на нее.
"Да никак. Все, хватит". — Олиф перевернулась на другой бок.
Заметила настороженный взгляд какой-то женщины. Глубоко вдохнула, снова перевернулась.
"Дура ты", — злобно обругала она сама себя. Ну ведь точно же — дура. Нашла о ком сейчас думать, лучше бы подумала о том, как нарваться на Ринслера.
Олиф закрыла глаза и вновь прокрутила в голове давно придуманный план. Она очень боялась просчитаться и пыталась продумать каждую мелочь, любой поворот событий, в особенности провальный. Девушка пыталась представить себе хотя бы примерные ходы отступления, если все пойдет не так.
Она сама не заметила, как пролетело время.
Наверное, Бои уже кончились, потому что к ним в комнату вошел Песчаник и приказал собираться на кухню. Олиф неохотно села, провела рукой по волосам, повернулась и свесила ноги.
— Не ты, — покачал головой нелюдь.
— Что? — удивилась девушка.
— Тебя вызывает Ринслер.
Сердце внутри нее бухнулось в пятки и забилось там с удвоенной силой.
