Талантливость русского позволяет с ломом наперевес идти на штурм регулировки и наладки самых сложных импортных электронных систем, особенно когда описания и инструкции потеряны или позабыты в приложении.

Прикажут быть акушором, будем акушорами, — говорил замечательный театральный критик Кукольник.

Научившись различать стодолларовую ассигнацию от двадцатки, иной талантливый русский человек по-праву уже считает себя экономистом, а опыт разглядывания голых женщин в Интернете, уже дает иному основания полагать, что тот — разбирается и в гинекологии...

Кирилл тоже был русским человеком.

Но он был не просто талантлив, он был неизбывно талантлив.

А Босс, толи он чувствовал эту талантливость Кирилла на уровне своих животных ощущений прайда... То ли Босс попросту апостериори знал эту особенность русских. Но так или иначе, но Босс потребовал от Кирилла результата, выражаемого простой бухгалтерской цифрой с шестью нулями после значащей...

Босса не интересовало — КАК?

Босса интересовал конечный результат.

Не хотим знать как, но к концу месяца — укради для нас два миллиона...

Не то — убьем!

Босс не шутил.

Убивать — была его профессия.

Для него убить — было как для Кирилла установить в новом ноутбуке систему Виндоуз... Даже еще проще.

Но Босс не стремился к убийствам ради простого удовольствия.

Убивал он только в крайнем случае.

А это значило, что Босс верил... Верил в то, что убивать Кирилла не придется — русский успеет за месяц придумать способ, как при помощи компьютера и Интернета украсть два миллиона.

Верил в это и Кирилл.

И более того, он верил в то, что украдет гораздо больше чем два миллиона, и при этом еще и убежит.

Убежит от Времени и от Судьбы.

И спасет Инну.

........................................................................

Философская суть хакерства состоит в том, что в отличие от вульгарного грабежа, когда банковский служащий под угрозой пистолета отдает налетчикам мешок наличных, при компьютерной краже — используется факт того, что электронными деньгами распоряжается не человек, а машина. А на машину не надо наставлять пистолета и кричать на нее — давай деньги, а не то убью! Машине не свойственен страх за свою жизнь. Потому что машина — изначально философски — неживая.

Невозможно машину и обмануть... Потому что машине не свойственны доверчивость и простодушие.

Компьютер как и дверной замок — можно взломать.

А для этого необходим всего лишь смелый и талантливый инженер.

И чем сложнее система — тем умнее и талантливее должен быть взломщик.

А движителем, а стимулятором талантливости может быть не простой вульгарный ствол в руках Босса, а идея... Идея последнего рыцаря, призванного спасти свою даму.

Кирилл не задумывался над этими изначальными постулатами парадигмы своего бытия.

Он задумывался над техникой взлома, исходя из философии компьютерных систем финансирования американского народного хозяйства.

Если существует рабочая схема перечислений со счета на счет, при которой все операции делаются компьютером, но по команде какого то человека — "икс", сидящего вы недрах конкретно рассматриваемого банка, то для начала необходимо иметь два счета... Один — с которого переведется вожделенный миллион, а другой — НА КОТОРЫЙ будет переведен вожделенный миллион.

Это было просто.

В банке Чейз Манхэттен были и рабочие счета, и деньги на этих счетах. И с этих счетов, к исходу отпущенного Боссом месяца, Кирилл планировал снять минимум на десять миллионов.

А счета, на которые будут сделаны пока еще гипотетические перечисления, Кирилл открыл в первый же день своей "новой работы".

Теперь надо было найти тот путь, по которому банковский служащий "икс" отдавал приказ электронному клерку делать переводы. И еще было нужно между делом найти пароль, которым служащий "икс" открывал доступ в систему электронных операций.

И при этом не попасться службе безопасности банка Чейз.

......................................................................................

Идея или секрет "живой" и "мертвой" воды пришли к Кириллу во сне.

Сон был как бы и эротический с одной стороны, и в тоже самое время философский.

Ему приснилась Инна.

Она была обнаженной, как там, в клубе "Доктор Туппель" — в одних только черных чулках и туфельках на высоком каблуке.

Инна как бы зашла к нему в его рабочий кабинет и бесцеремонно согнав Кирилла с его рабочего места, сама уселась перед монитором. Уселась, и принялась быстро-быстро стучать пальчиками по клавиатуре, причем не таким манером, как это делают нынешние расхлябанные масяни— программистки, а как старорежимные машинисточки, когда изящно оттопыренными пальчиками стучали по литерам железных "ундервудов", держа при этом пряменькую спинку...

Сглатывая слюну, Кирилл вытянул голову через Иннино плечо, близоруко всматриваясь в монитор... Во сне он честно отдавал себе отчет в том, что более всего его интересовала грудь Инны, но не взирая на сам факт ее добровольной наготы, Кирилл все же стеснялся заглядываться на девичьи прелести и делал вид, что его интересуют те символы, что по воле быстрых Инниных пальчиков появлялись на мониторе.

Грудь и символы.

Символы и грудь.

Грудь и символы...

Голова закружилась.

Но вдруг до него дошло.

"Живая вода" — это "умножить на десять в степени N", а "мертвая вода" — это "поделить на ноль"...

Как же никто из программистов раньше до этого не додумался!

Не отрывая пальчиков от клавиатуры, Инна задорно поглядела на выгнувшегося над нею Кирилла...

— Каково? А?

Кирилл проснулся.

Проснулся и вскочив с диванчика, принялся энергично расхаживать по комнате, размахивая кулаками, как бы нанося удары воображаемым врагам.

Компьютерный мир — это неорганический электронный мир, созданный человеками по образу и подобию мира органического, Богом созданного...

В Божьем мире — живая и мертвая воды — имеют свой биологическо-энергетический смысл, там все те же самые нули и десятки в степени N — существуют на уровне анионов-катионов или на атомарном уровне изотопов водорода... Кирилл не был силен в физической химии, но аналогию примерно себе представлял...

Итак, его — программиста и хакера теперь интересует живая и мертвая вода для компьютеров.

Компьютер можно убить...

Напои его мертвой водой!

Только не настоящей в буквальном смысле, а той, что занесет в его чрево — Троян или червяк, посланный им — Кириллом.

Чтобы убить компьютер Чейз Манхэттен — ему надо заставить систему выполнить операцию деления на ноль...

Защита?

Защита отключит систему и выплюнет Трояна?

А пусть сама защита съест червяка!

Это будет своего рода ВИЧ — инфекция, иммунодефицит компьютерной системы...

Но убить — это пол-дела.

Главная цель — заставить систему, прежде чем она умрет — заставить ее умножить подставные счета, умножить их на "десять в степени N"...

.......................................................................................

На доведение общей идеи до ее технического конкретного воплощения, выражающегося в десяти миллионах долларов у Кирилла было всего две недели.

Почти сорок лет было у советской космонавтики, на то, чтобы пройти путь от идей Циолковского до конкретного полета Юрия Гагарина ...

А у Кирилла не было даже и сорока дней...

Но у него была Инна.

Инна в груди.

............................................................................................

От приставленного к нему администратора, что Босс назначил в свиту помимо тех громил, приглядывающих за тем, чтобы "русский" не сбежал, Кирилл потребовал открыть в Чейз Манхэттен как минимум десять счетов на разные имена, с получением на эти счета — десяти магнитных карточек...

С этими карточками предстояла работа.

Настоящая экспериментаторская работа, достойная памяти Франкенштейна...

Именно с магнитной полоски пластиковой карты "виза" — машина Чейз должна была сглотнуть маленького червячка... Даже не червячка, а микроб... Вирус компьютерного иммунодефицита.

А потом...

А потом на одну из этих карточек — отправить деньги, помноженные на десять в степени N...

..............................................................................................

Девочка Надя,

А чего тебе надо?

Ничего не надо,

Кроме шоколада....

................................................................................................

Котик.

Вера Гармаш звала своего Вадима Юрьевича "котиком"... Звала его так, в те редкие часы, когда имела основания считать его своим. Когда он посещал Веру в ее коммунальной квартире на Чайковского. Или когда Вадим Юрьевич возил ее в профилакторий выходного дня... У него была возможность брать путевки со скидкой в дом отдыха на Карельском перешейке. Это были самые счастливые моменты в ее жизни. Две ночи вместе. С пятницы на субботу и с субботы на воскресенье. Но такие выезды Вадим Юрьевич позволял себе не чаще четырех раз в году. Так что не так уж и много счастья было в ее биографии!

"Мой котик".

Ее котик.

....................................................................................

К сексуальным отношениям со своей женой Вадим Юрьевич относился с чисто природным спокойствием. Как он сам говорил себе и самому близкому своему другу — Матвеичу, относился к этому с полным отключением головы. "Надо ЕМУ, ОН ее найдет, и подталкивать ЕГО к этому, или думать за НЕГО — дело не благодарное, у НЕГО у самого головка есть, наше дело — только довериться ЕМУ, а он за это позволит разделить с НИМ удовольствие"... Безличным местоимением ОН, Вадим Юрьевич называл собственный гениталий... Вадим Юрьевич выбирал своих, а ОН (гениталий, или пыпыс) — своих. И У каждого был свой собственный выбор. И они только лишь по — братски, по взаимовыгодному бартеру делились потом плодами удовольствий. ОН — выбрал сексуальную Веру Гармаш, а Вадим Юрьевич выбрал экономически выгодную жену. И они с НИМ делились полученными дивидендами — Вадим Юрьевич пересылал ЕМУ полагавшуюся долю комфорта, а ОН — давал... щедро давал сладкого...

Матвеич хихикал слушая подобную пьяную чепуху... Хихикал, но сам порой завидовал товарищу, удачливому в денежных и сердечных делах... Матвеичу по службе не положено было иметь любовниц. Государственный статус Матвеича одной из главных кондиций добровольного конкордата полагал — ре-пу-та-ци-ю... Матвеич и был ее репутации заложником. Но послушать про похождения веселого пыпыса — Матвеич любил. Когда на даче они с Вадимом Юрьевичем садились в их любимой беседке и распивали запотевшую из холодильника поллитровку под нежную семужку и брауншвейгскую салями из Литейного гастронома... Участки у них были рядом, и беседка эта их любимая стояла как бы на границе — в густом малиннике... И имела эта беседка как бы статус общей собственности. Вроде того Маниловско-Чичиковского моста что из прожектов знаменитых героев поэмы Гоголя.

Матвеич пару раз видел Веру Гармаш. Один раз в ресторане и один раз в том самом профилактории для "Вери импортент персонз"... Именно он тогда и скаламбурил по поводу того, что Вери импортент — это как раз для Веры и для некоторых "импо", вроде Вадима Юрьевича.... Матвеичу Вера понравилась, но как и подобает государственному мужу его — Матвеича генеральского ранга, виду он не подал... Но и не осудил Вадима Юрьевича за откровенный адюльтер... И тем самым тоже проявил благородство души. Мне, мол не положено иметь любовниц, но близкому другу Вадику — такие слабости прощаются. Хорошенькой "слабостью" была Верочка! Очень хорошенькой... И Матвеич завидовал Вадиму Юрьевичу. И его пыпысу тоже завидовал, впрочем, какая чепуха! Что за шизофреническое раздвоение?

Матвеич утешал себя тем, что подписав "конкордат верности", что в глазах Вадима Юрьевича был хуже конкордата безбрачия, Матвеич получил компенсацию в том, что был генералом... Государственным мужем, которому очень и очень многое было дано... И даже такое было дано, как взять, да вдруг и подпортить карьеру таким самоуверенным и самовлюбленным типам, как Вадим Юрьевич... Если вдруг начнут себя плохо вести...

Но в глубине души, Матвеич завидовал Вадиму Юрьевичу, завидовал, потому как Вера была очень хороша в своей возбуждающе — чувственной красоте.

И еще эта двойственность статуса, усиливающая сексуальность!

Просто шлюха — это возбуждает не столь сильно, как если шлюха с общественным статусом и престижной профессией. Шлюха — чемпионка мира по фигурному катанию, или шлюха — победительница конкурса имени Чайковского... Вот это да!

Повезло Юрьевичу!

Вера Гармаш звала своего Вадима Юрьевича "котиком".

А он ее звал — "голубкой".

И она шутила, — слопает котик свою голубку, свернет ей шейку...

Как то на продолжительных гастролях по городам Сибири и Дальнего Востока, когда к исходу третьей недели гостиничного жилья и невкусной ресторанной пищи от тоски многие даже самые морально устойчивые музыкантши стали податливыми, как те обозные прачки из ближнего к фронту тыла, и когда после очередного концерта в местной филармонии, еще одна или две арфистки или скрипачки до поры неприступные, вдруг соглашались пойти в комнату к мальчикам из духовой секции — напиться и забыться, подкатила тоска и к Вере...

Иван Конделайнен — первая труба их оркестра, высокий ловелас с гордой, красивой, рано начавшей седеть головой, давно к ней подбивался. Еще на предыдущих гастролях в Чехию и Моравию делал Вере самые непристойные предложения во всей их исчерпывающей конкретике. И всегда, когда они сидели на утренних репетициях, продувая мундштук своей золоченой трубы, он делал ей выразительные глазки и язычком и губками показывал, как он ласкает свой мундштук, как он любит его... Вера сперва краснела. А потом перестала обращать на него внимание. Но на третьей неделе гастролей по Сибири, в этом городе с таким томным и тоскливым названием — Томск, на нее вдруг нашло. И когда Конделайнен снова показал ей, она тоже округлила губы, поднесла к ним смычок, и подперев щеку изнутри языком, показала, как бы она могла наполнить свой ротик... Конделайнен от возбуждения аж мундштук выронил, и тот закатился куда-то далеко-далеко... И до конца репетиции пришлось первой трубе пользоваться запасным ... Но после репетиции Иван подловил Веру в коридоре, развернул ее лицом к себе и прижав спиной к стенке, сказал, горячо дыша Вере в лицо, — сегодня после концерта я приду к тебе в комнату, поняла?

Но ЭТОГО не случилось.

Максим Львович, их второй дирижер — весьма осведомленный по своему возрасту человек, во время обеда подсел к Конделайнену и рассказал тому, что Вера — любовница известного ученого — Вадима Юрьевича Разницкого, а друг и сосед по даче у Разницкого — начальник Главного управления госбезопасности... И что если Конделайнену больше не хочется ездить в заграничные гастроли, то он, разумеется, волен делать все что ему вздумается, однако оркестр в лице первого и второго дирижеров не хочет потерять свою первую трубу ради какой-то похотливой минутной прихоти заскучавших в Томске самца и самки...