Приграничный перелесок давно сменился лесом, что эльфа радовало: солнечный свет приглушался сенью густой листвы. Однако животные были пугливы и сторонились путников — из-за Ранко. Похоже, местное зверье знакомо было с охотниками и любого чужака считало угрозой. Сумеречник сделал вывод, что люди добрались уже и сюда, в нехоженый ранее и непуганый лес. А это значило, что клан разросся, и селений стало больше.
— Плодятся, как саранча, — не сдержался Аш. Он относился к людям если и не с ненавистью, то уж точно с неприязнью и свысока: в его эльфийской голове не укладывалось, что люди с такой скоростью размножались и жили ради накопления того, что, по их мнению, является богатством. Ничего не создавали, кроме собственных жилищ, ничем не дорожили, кроме денег и своих жизней. Хотя и жизнями не дорожили ради денег. Этого сумеречнику было не понять, проживи он хоть пять тысяч лет.
— Есть миры, в которых люди всё же не прижились, — заметил Ранко. — Кто знает, возможно, Перекресток будет в их числе.
— Думается мне, что не с нашим счастьем. С каждым годом их всё больше и больше. Если представители других рас в основном прибывают через порталы, то люди именно размножаются, — и Аш умолк, давая понять, что разговор окончен, и лучше вообще быть потише, пока клан людей не останется далеко позади.
Прислушиваясь и принюхиваясь, он торопился миновать земли людей. Лес сменялся перелесками, полянами, спускался в овраги и поднимался на пригорки. Звериные тропы петляли, переходя из одной в другую, блуждая рощами, пересекая пустыри. Чтобы пройти и не заплутать, не потерять незримую дорожку, нужно было быть зверем. Или оборотнем. В крайнем случае — друидом. Любой другой обитатель этого мира давно бы уже забрел в болото и увяз в трясине — или растерянно стоял бы среди чащи и аукал, тщетно пытаясь отыскать выход из лесного лабиринта.
Аш продвигался вперед уверенным быстрым шагом, серо-зеленой тенью плаща скользя меж деревьев — неслышно, едва заметно, не касаясь листвы, и, казалось, даже не приминая сапогами валежник и траву. В моменты предельной осторожности эльф похож был на хищника, выслеживающего добычу. Даже уходя от погони, он выглядел не беглецом, а скорее охотником. Он мог полностью раствориться, потеряться в густом подлеске и продолжить путь по ветвям, не оставляя следов, — если бы не наличие спутника. А спутник по всем признакам явно не был жителем леса. С ним не побежишь, как с Гинтрой, когда оборотень, став котом, черной стрелой летел по тропам, лишь звериным чутьем не упуская из виду друида. Однако это не расстраивало хозяина леса. Знакомство только началось, и вполне мог найтись совместный способ передвигаться быстро и бесшумно. Всё же Ранко не задерживал особо и старался не отстать. Как бы то ни было, но и сейчас они шли в хорошем темпе, срезая всевозможные углы, пересекая клан по прямой. Лишь пару раз пришлось свернуть и обойти деревни.
К вечеру путники покинули звериную тропу, и вышли к лугу у реки. Небольшая речушка светлела песчаным дном бродов и не являлась преградой. На противоположном берегу, за небольшой ложбиной, грязно-синей в вечерних сумерках громадой возвышался Проклятый лес. Не любил его Аш. Наверное, тысячу раз собирался сжечь — и сжег бы, если бы был уверен, что от подобных действий не станет хуже. Кто и когда наложил проклятье на самый большой лес клана оборотней и откуда взялись твари, что жили в нем, — сумеречник не знал. Одна из тех немногих вещей, которых он не знал о Перекрестке.
— Видишь лесочек? Нам туда. Только держи ухо востро и слушайся меня. Никакой самодеятельности, ошибка будет стоить жизни. Там нас ждут забавные голодные зверушки, но в схватку с ними лучше не вступать. Разве что выхода иного не будет.
— Ясно, — коротко ответил юноша. И как-то весь собрался, насторожился.
Перед тем, как войти в лес, сумеречник устроил привал: когда впереди нелегкое испытание, необходимо отдохнуть и набраться сил. До наступления ночи оставался примерно час, и Аш решил провести его с пользой для тела... и для ученика. Даже если бы не поджимало время, он не стал бы пересекать Проклятый лес днем: опасностей меньше не становилось, а при дневном свете эльф был значительно слабее, многие виды магии становились недоступными, да и перевоплощаться в волка он мог лишь после заката. Поэтому его вполне устраивало, что к границе они вышли вечером.
Развести костер и заранее привлечь на берег всю мерзость Проклятого леса было бы большой ошибкой, которую опытный следопыт совершать не стал.
— Здесь отдохнем, и заодно расскажу тебе про этот лес то немногое, что мне известно, — произнес он, садясь на траву и выуживая из котомки лепешки и вяленое мясо.
— А что он такое — этот лес, что ты так осторожничаешь? — спросил Ранко, усаживаясь рядом и многозначительно косясь на мясо.
— В общем, как это недоразумение, противоестественное природе, здесь появилось — не знаю, да и мало кто знает, насколько я догадываюсь. А появилось оно лет семьсот назад. Тогда оборотни оказались отрезаны от большого торгового тракта. Как ни враждовали кланы и не зарились на чужие земли, но пришлось им притихнуть и временно объединиться для решения проблемы. А проблема нешуточная: лес разрастался слишком быстро и нес с собой всё дальше ту мерзость, что в нем сокрыта. То время назвали перемирием Проклятого леса. Собрались самые сильные маги всех рас и попытались его уничтожить или снять проклятье, однако результат был плачевным: лес стал расти скорее. Не пробовали только сжечь, но, видя, как неудачны другие попытки, — не рискнули. Единственное, что сумели, — установить барьер, не дающий лесу разрастаться дальше, и проложили безопасный путь для караванов. Торговый тракт — единственная дорога, по которой можно без опаски пройти в клан оборотней, ну и еще — из клана вампиров, через горные перевалы. Но мы с тобой по эту сторону, а горы — по другую. Поэтому можем только так, и да помогут нам Святые небеса и Защитница-луна. Мне лишь однажды удалось пересечь лес без потерь, и то лишь потому, что получилось скормить вечно голодным мразям тех, кто гнался за мной. Но бежать пришлось очень быстро, — закончил длинную речь Аш, вспоминая, как именно тогда пришлось бежать вместе с Гинтрой. Ранко молчал, видимо, наматывая на несуществующий ус услышанное.
— Ну-ка покажи, как там наш листик? — вспомнил Аш. Время еще оставалось, а ужин уже был съеден.
— Угу, вот он. Что-то получается вроде бы, — чуть помятый лист в ладони ученика налился зеленым цветом, оживая и распрямляясь. Ранко взирал на дело рук своих с неподдельным восторгом. Затем состарил листок и снова вернул в исходное состояние. Ставшие лазурными глаза сияли.
— Неплохо, — отметил эльф, поднимаясь с травы. — Завтра повторим урок, а сейчас пора в путь.
— Пора, значит — пора, — согласился ученик, пожав плечами. Он не вникал в смысл этой гонки за неизвестным "нечто", просто положился на друида, видимо решив, что так сможет изучить мир наглядно.
Поскольку привал был коротким и без костра, на сборы времени не потребовалось. Приблизившись к воде, друид недоверчиво взглянул на странную обувь Ранко и решил не рисковать: бесцеремонно перехватил за пояс юношу и перенёс через речушку, благо сапоги Аша не промокали, а брод был мелким.
Ухмыльнувшись на недовольное фырканье ученика, он приложил палец к губам, показывая: ни звука. Юноше оставалось лишь молча прожигать глазами спину сумеречника. Приречный луг пересекли быстро и без происшествий; теперь перед ними возвышался лес, чернея мрачной громадиной на фоне вечернего неба. Смрадное дыхание этого места заставило друида брезгливо поморщиться: пытаться что-то унюхать бесполезно. Звериных троп тоже не наблюдалось. Аш мог полагаться лишь на память и ощущение гор где-то там, впереди. Слабый ориентир, но выбора нет. Ступив под сень причудливо искривленных деревьев, сумеречник сделал Ранко знак двигаться как можно тише. Каждый раз, оказываясь здесь, он исполнялся ненависти и неуемного желания уничтожить этот лес, являющийся настолько противоестественным.
Первую половину ночи путники прошли быстро и бесшумно, ни одна ветка не хрустнула под ногами. Однако, несмотря на видимость спокойствия, эльфа не покидала тревога, и когда время перевалило за полночь, эта тревога не замедлила оправдаться: раздался протяжный визг неизвестного монстра. Судя по звуку, обладатель голоса был уже поблизости. И он был не один.
— Проклятье! Их слишком много, — выругался Аш, и резко остановившись, начал раздеваться. Одежду с обувью, мечами и котомкой он увязал в узел из плаща и ловко привесил на спину Ранко.
— И что теперь? — мгновенно подобрался и огляделся по сторонам ученик, недоумевая по поводу того, что эльф решил избавиться от одежды и сделать из своего спутника носильщика.
— Надо бежать — и очень быстро. Нам не справиться с такой сворой, их слишком много. Я понесу тебя на спине, крепче держись за шею, не задуши, — скороговоркой выпалил друид и привычным движением кувыркнулся в коротком прыжке назад.
— Это... а? Ну... типа понял, — Ранко удивленно расширил глаза.
Сгусток яркого белого сияния осветил ночную чащу. Вместо эльфа из света появился волк. Снежный волк северных лесов — в этом мире таких не водилось. Он был ростом с теленка, из-за чего в родных краях Аша эльфы использовали таких волков вместо лошадей, и настолько белый, что почти светился в темноте, а от загривка вниз спускался серебристый "воротник" шерсти более длинной и темной, чем на всем лохматом теле. Зверюга повернулась к Ранко и легонько стукнула мощной лапой по ноге: садись, время не ждёт. В волчьей ипостаси Аш не обладал речью, а обмениваться с учеником мыслями, как с волками, он не мог. Зато мог бежать так, как бегают только волки — всю ночь без передышки, и так быстро, что не догнать никому. Ученик не заставил себя ждать, и спустя пару секунд они уже неслись по лесу. Вой и визг за спиной стали громче, словно мерзкие твари возмущались, что их добыча убегает.
"Бежать. Бежать быстрее, без остановки", — легкие Аша горели спустя час отчаянного бега. Полагаясь лишь на обостренное волчье чутье, он мчался без оглядки, унося на спине ученика от риска быть сожранными тварями, населяющими это гиблое место.
"Бежать. Просто бежать до барьера. Ветка. Прыжок. Коряга. Снова прыгнуть. Что это?" — думал он, перепрыгивая лужу грязно-синей светящейся слизи. Лес изобиловал непонятной мерзостью, и эльф-волк инстинктивно старался держаться от такого подальше, и уж точно — не прикасаться ни к чему, кроме земли.
Ныряя под очередную ветку, перескакивая через очередной овражек, Аш радовался, что приобрел тотем и будущее воплощение зверя еще на родине: хотя по большому счету снежный волк отличался от местных только размером, но он мог нести легкого всадника — хотя и недолго. Впрочем, у него и без Ранко есть время лишь до рассвета, всё равно с первыми лучами солнца он вновь станет эльфом. Волк может бежать сутки без остановки — но если он кого-то несет, это время сокращается на три четверти. Однако было уже за полночь, когда Аш перевоплотился в зверя.
Прыжок. Еще прыжок. Легкие готовы были взорваться от нехватки воздуха. Грудью прокладывая путь сквозь заросли и кустарники, сумеречник не выбирал дорогу, он просто ломился напрямую, стремясь достичь границы леса прежде, чем солнце покажется из-за горизонта. Вой за спиной нарастал и приближался. Ранко на его спине не издавал ни шороха, — казалось, он даже не дышал. Аш нюхом, нутром чуял приближающуюся нежить. И бежал. Ранко вцепился пальцами в загривок и не издавал ни звука, припав к спине друида-волка всем телом, тем самым уменьшая сопротивление ветру, позволяя мчаться во весь опор.
На мгновение обернувшись, Аш увидел: их почти настигли. Но в начинающей светлеть предрассветной мгле уже виднелся край леса. Спасительный барьер. Учуяв за спиной зловонное дыхание погони, волк рванулся из последних сил, в несколько прыжков преодолевая расстояние до границы деревьев с пустошью.
Он успел. За спиной раздался разочарованный крик чудовища, упустившего свою еду, но эльф почти не слышал: он вылетел за барьер прямо под первый луч восходящего солнца. Перевоплощение произошло на бегу, и Аш с Ранко покатились кубарем по каменистому склону холма. Не защищенный одеждой, сумеречник исцарапался и изранился о камни; когда падение прекратилось, он инстинктивно уселся, обхватив колени и тяжело дыша; в глазах горел огонь безумия. Состояние шока от истощения погрузило Аша в кратковременный ступор.
* * *
— Да что это он носится как угорелый?
— Кто ж его знает? Может, у него брачный период.
— Ну и шуточки у тебя. У Риза научился?
— Да он и без Риза странный. Что-то не припомню я, чтобы наш эльф так нервничал.
— Может, нам тоже стоило бы обеспокоиться? Он ведь и вправду сам на себя не похож.
— Да брось, что такого могло произойти, что стоило бы нашего беспокойства?
— Все дружно забыли колдуна с артефактом?
— Да никто не забыл. Тоже скажешь. Но сейчас-то Риз на страже, да и потоки мирно текут. Никакого беспокойства.
— И всё же меня это настораживает. Что-то, чего я не вижу.
— Йут, только не говори, что опять тринадцатая шалит.
— Нет, не похоже.
— На этом и успокоимся.
— Не упокоились бы.
Глава третья
Судя по озабоченному выражению лица подскочившего Ранко и поспешным движениям его пальцев, он явно намеревался сплести заклинание — видимо, исцеляющее. Только вот откуда ему знать такое? На свой страх и риск применить магию восстановления, как с листьями? Отчаянный.
— Не стоит мальчик, сам оклемаюсь. Царапины. А магией здесь лучше не светить, а то приманим кого. Время раннее, оборотни еще охотятся, — отмахнулся Аш от ученика, выходя из ступора и постепенно приходя в себя. Раны были действительно пустяковыми. — Ты лучше дай вещички, там сумка. Сейчас попустит, — добавил он, выровняв дыхание.
— Ну... я хотел, как лучше. Заодно и попрактиковался бы, — попробовал оправдаться ученик и скорчил недовольную мину. В Ранко сквозила почти детская обида.
Котомка эльфа была незаменимой в странствиях: в ней всегда водилось самое необходимое, в том числе и баночка с целебным снадобьем — глубокую рану не залечит, но от царапин в самый раз. На скорую руку обработав ссадины посерьезней и, не тратя времени на остальные, Аш оделся и принялся натягивать сапоги.
— Ты, видимо, совсем не знаком с друидами. На нас всё заживает быстрее, чем на собаке. Нет, если руку отрубить, то заново не отрастет, но вот такие мелочи затянутся до вечера, — подбадривающе усмехнулся он.
— Говорю же, хотел, как лучше, — смирения в голове Ранко не наблюдалось. Зато ощущалось явное неодобрение безответственным к самому себе отношением друида.
— Лучше — не всегда хорошо. Тем более, пытаться практиковаться на мне живом, — насмешливо ответил Аш, за что и был вознагражден синим сиянием взгляда. Он уже успел заметить, что когда Ранко спокоен и не касается магии, его глаза зеленого цвета; но стоит ему рассердиться, занервничать, всерьез чем-то заинтересоваться или сплести заклятье, как они становятся синими и светящимся, словно у кота в темноте.
