Величайшее тайдзюцу

Наруто, с восторгом глядя на то, как сенсей запечатывает чёрный огонь в созданный им свиток, думал только об одном: "Мне нужно стать быстрее!".

* * *

Наруто очень любил Ируку-сенсея. Он был не только ближайшим эквивалентом старшего брата, не только угощал раменом, но и... К сожалению, именно эту грань Умино Ируки — учителя, желающего учить, Наруто начал ценить только сейчас, когда он давно уже покинул стены Академии. У Ируки-сенсея не приходилось выпрашивать обучение, наоборот, он пытался заставлять учиться. К данному моменту Наруто выучил множество дзюцу, для этого пришлось шпионить, воровать, угрожать и выпрашивать. И подобное ему показалось бы естественным процессом, если бы не месяц перед финальным этапом. Месяц, во время которого он увидел по-настоящему прилежных учителей — Майто Гая и, к своему искреннему изумлению, своего джонин-сенсея, Хатаке Какаши, со всем пылом, целеустремлённостью и вниманием, обучавшего Саске.

Нет, самому ему не на что было жаловаться — пусть Хаку-чан и не научила его ни одному дзюцу, она сделала больше, чем это казалось возможным — приструнила своенравных клонов, а также помогла ему найти правильное направление приложения усилий. Но всё равно, испытывать лёгкое, очень лёгкое недовольство Наруто продолжал до сих пор.

И то, что обещанное дзюцу приходилось выпрашивать всю дорогу, а Джирайя-сенсей отделывался ничего не значащими отговорками, Наруто ни капли не ободряло. Более всего Наруто взбесила попытка выманить его Гама-чан, когда они проходили сквозь один из городов во время оживлённого фестиваля. Джирайя сенсей мотивировал это опасностью "трёх грехов шиноби" — женщин, алкоголя и денег. Учитывая то, что сам Жабий сеннин был олицетворением одного из них (весь месяц тренировок он то и дело пялился на купающихся красоток!), дать ему деньги было бы поступком, по нелепости сопоставимым с передачей на хранение Наруто миски дымящегося мисо-рамена. Какой идиот вообще клюнет на подобное?

Наруто предавался радостям фестиваля, играл в различные игры, пускал кораблики, кидал мячи, ел собу, такияки и жареных на палочке кальмаров и жалел лишь об одном, что с ним сейчас нет никого из друзей, особенно Сакуры-чан! Образ Сакуры заставил вспомнить ещё одного члена Седьмой Команды и Наруто помрачнел. Столкновение с братом не только привело к сломанной руке, но и нанесло сокрушительный удар по гордости напарника, вплоть до того, что на предложение исцеляющего укуса, Саске лишь негодующе отвернул голову. Впрочем, сломанное запястье было сущей мелочью, Итачи мог успеть применить своё дзюцу чёрного огня, либо ту самую технику, что уложила в больницу Какаши-сенсея, так что Саске отделался сравнительно легко.

Воспоминания о столкновении напрочь отбили желание наслаждаться атмосферой праздника, поэтому Наруто помчался искать Эро-сеннина в надежде получить обещанное дзюцу. Как оказалось, решение ни за что не отдавать Гама-чан было верным вдвойне — к списку грехов шиноби сенсея присоединился алкоголь. Нестерпимая обида окутала Наруто и он, обогнув какого-то хлыща в модном костюме, запрыгнул на стол перед пьяным Джирайей, обнимающим двух красоток, и, присев на корточки, уставился на него немигающим взглядом.

— О, Наруто! — обрадовался Эро-сеннин, уставившись на него пьяными глазами. — Ну как тебе фестиваль?

— Я возвращаюсь в Коноху, — мрачно ответил Узумаки, — мне нужно тренироваться. Лучше бы вы взяли с собой Саске.

Развернувшись, он твёрдым шагом вышел на улицу, а затем, чтобы не пробираться через толпу, взбежал по стене ближайшего дома, заскочил на крышу и помчался прочь из города. Его не душила обида — единственным чувством, что разъедало душу, было лишь разочарование.

Когда город остался далеко за спиной, голос, раздавшийся позади, не стал неожиданностью.

— И ты что, бросишь свою миссию? — задал вопрос Джирайя.

— Вашу миссию, Джирайя-сенсей, — ответил Наруто. — Я думаю, что просто зря трачу время.

— Я должен был защитить тебя...

— У вас однажды получилось. Но что мешало Итачи вернуться ещё раз? Знаете, мне всё же лучше научиться полагаться на себя, а значит просто больше тренироваться.

— Подожди, Наруто! У меня для тебя что-то есть.

Узумаки остановился и неохотно повернул голову. Сзади стоял Джирайя-сенсей. В одной его руке была сумка, наполненная какими-то мячиками, а в другой, вытянутой вперёд, спиралью собиралась яркая голубая чакра. Наруто завороженно смотрел, как в протянутой ладони возникает яркий бешено вращающийся шар.

— Это Разенган, коронная техника Йондайме Хокаге? — недоверчиво прошептал он.

Джирайя, довольный произведённым впечатлением, широко улыбнулся.

После того, как сенсей показал первый этап создания дзюцу, Наруто, сияя восхищёнными глазами (притворяться почти не пришлось), попросил рассказать об оставшихся двух. Затем, поддавшись уговорам, учитель несколько раз продемонстрировал Разенган на придорожных валунах.

Наруто глядя на обычную нестихийную технику, которая поражала цель, не хуже Чидори, думал только об одном: "А что, если добавить туда Молнию? Или Огонь? Или Ветер? Или Огонь и Ветер? Или Огонь и Ветер и Молнию?". Этой ночью его клонам предстояло много работы. И Наруто им очень-очень завидовал.

* * *

С виду такая простая техника, как Разенган, на практике оказалась ещё той головоломкой. Хаку-чан говорила, что его контроль стал намного лучше, да и сам Наруто замечал несомненный результат тренировок, но это гадкое дзюцу всё так же не поддавалось. Нет, обычная версия, показанная Джирайей-сенсеем, была освоена клонами ещё в первый вечер — пусть там и было несколько неочевидных подводных камней (облегчить себе работу, делая Разенган вдвоём, клоны отказывались, ведь в этом случае дзюцу вышло бы отстойным, поэтому им пришлось изрядно попотеть). Но вот закрутить Молнию, создав из неё идеальный шар с бешено вращающимися внутри потоками, не получалось почти всю неделю, которую длилась их с Джирайей-сенсеем миссия. Эро-сеннин, дав изначальные пояснения, больше за тренировками не наблюдал, предпочитая ходить по злачным заведениям (в которых, как оказалось, он миссию всё же исполнял — показывал барменам и посетителям портрет этой своей красотки). И предоставленным временем Наруто воспользовался вовсю. Он научился делать Разенган в одной руке, в двоих, даже придумал, как закручивать чакру в другую сторону, изменял размер и пытался изменить форму — но создание Чидори Разенгана полностью застопорилось. И пусть выход был — делать дзюцу вдвоём с клоном, но Наруто решил прибегнуть к этому методу только в случае полной неудачи с обычным освоением.

* * *

Она была красива, действительно красива. Белокурые волосы, завязанные в два озорных хвостика. Глаза цвета тёмного мёда. Алые чувственные губы, слегка поблёскивающие в свете неярких ламп. Стройная атлетичная фигура, заставляющая и так большую грудь казаться одновременно гигантской и вместе с тем гармонично соразмерной. Она была красивей даже чем его Ойроке но дзюцу. Очень-очень красива, и очень-очень пьяна.

Наруто, слушая её разговор с Джирайей-сенсеем, тихо скрипел зубами. Оказывается, змеиный ублюдок, который напал на них во время второго этапа, эта мразь, что убила дедулю Хирузена, своего учителя, пару дней назад появлялся в городе. По встрече с Итачи Наруто знал, что пока что не соперник Змеиному Саннину, но, если бы он успел, если бы поспешил, он бы смог... Нет, он не искал мести, но Орочимару заслуживал наказания за содеянное. И при встрече Наруто обрушил бы на него всё, что было в запасе — призвал бы босса Гамабунту, использовал бы чакру Кьюби, отправил бы на ублюдка целую армию клонов с Разенганами и Чидори, что позволило бы Джирайе-сенсею легко одолеть своего предательского напарника.

— Зачем ты пришёл, Джирайя? — Цунаде задала вопрос, который жутко интересовал самого Наруто.

— Я не буду ходить вокруг да около, — спокойно ответил Джирайя. — Конохагакуре но Сато предлагает тебе, Цунаде Сенджу, принять на себя обязанности Годайме Хокаге.

Наруто, позабыв все уроки Хаку-чан, сидел, отвесив челюсть, а из его рта начали вываливаться недожеванные овощи. Хокаге! Этой красотке, которую он никогда не видел в Конохе, предлагали занять пост, о котором Наруто мечтал всю жизнь!

Цунаде бросила на Джирайю тяжёлый взгляд, и коротко ответила:

— Отказываюсь!

Наруто облегчённо вздохнул. Не хватало, чтобы у Хокаге были проблемы с алкоголем! Нет, сенсей много рассказывал о талантах напарницы (и, судя по мерзкому хихиканью, речь шла не только о карьере шиноби), но если кому-то понадобится Хокаге, способный вылечить кого угодно, то пусть обращаются к нему, Наруто Узумаки.

— Как это на тебя похоже, Цунаде-чан! — усмехнулся Джирайя. — Каждый раз, когда я приглашал тебя на свидание, ты отвечала точно так же.

— Джирайя-сенсей, — Наруто посмотрел учителю в глаза. — наша миссия закончена? Ведь нельзя заставить человека стать Хокаге насильно!

— Не всё так просто, Наруто-кун, — ответил Джирайя. — Цунаде — единственная, кто подходит на эту должность.

— Но почему?

— С ней мы одержали великую победу. С ней мало кто может сравниться в бою, а в медицине она — самая лучшая. К тому же, она — внучка Шодай Хокаге, так что кого-либо лучше неё на эту должность не найти.

— Никого-никого? Да не может быть! Коноха — великая деревня, у нас полно сильных шиноби!

— Например?

— Ну, вы... Хотя вы, Джирайя-сенсей, ещё больший извращенец, чем дедуля. Какаши-сенсей! Хотя он всегда будет опаздывать, а значит не годится. О, или Гай-сенсей! Хотя он слишком энергичный и его смогут вынести лишь те, в ком бурлит Пламя Весны... — голос Наруто всё затихал, пока не превратился в тихое бормотание. — И что, совсем никого?

— В любом случае, решение принял Совет деревни, так что всё уже решено.

Наруто с сомнением почесал затылок.

— Сенсей, а давайте вы станете Хокаге! Вы же тоже Саннин, великий Жабий Отшельник с горы Мьёбоку, вы ученик Третьего Хокаге и учитель Четвёртого! А если кого-то надо вылечить, я помогу! Ну а то, что вы извращенец — не беда, дедуле Хирузену это не мешало!

— Я не извращенец! Я...

— Да-да, я знаю! — замахал руками Наруто. — Супер-извращенец! Но если вам не нравится, побудьте Хокаге совсем чуть-чуть, пока я не стану сильнее, и не займу это место.

— Джирайя, — фыркнула Цунаде, — твои стандарты падают. Прошлый ученик был получше — красивей, умней, да и знал, когда не стоит вмешиваться в разговоры старших.

— Что это только что было? — Наруто приложил руку к уху. — Это было бульканье сакэ, или я слышал чей-то голос?

Лицо Цунаде исказилось от гнева. Прежде чем она успела ответить, её перебил смех Джирайи.

— Цунаде-чан сравнивает тебя с Йондайме. Он был почти как я — умом, талантом и красотой.

Наруто сравнение с отцом не впечатлило, но переругиваться с учителем перед пьяной напарницей он не посчитал нужным.

— Он погиб молодым, — раздался хриплый голос Цунаде. — Бессмысленно потратил свою жизнь, ради этой деревни. Жизнь — не монета, нельзя ею делать ставки. Тот, кто подвергает её риску — просто дурак! Мой дед и Нидайме хотели мира. Но только зря погибли, так и не увидев результатов. То же можно сказать о сенсее, который полез в драку на старости лет.

Слова Цунаде словно сопровождались эхом. Каждый звук, что она издавала, превращался в отвратительный диссонанс, жуткую знакомую какофонию. Стон рвущегося металла, скрип пенопласта и скрежет ногтей по школьной доске стали совершенно невыносимы. Наруто, глядя на неё исподлобья, пытался удержать себя в руках, не сорваться, ведь всё ещё был шанс её убедить. Он не одобрял назначение Цунаде, но её избрал Совет, а этим дедульке и бабульке Сандайме полностью доверял.

— Ты ничего не понимаешь, — прорычал он. — Есть вещи, гораздо страшнее смерти. Одна из них — быть не в силах спасти того, кто тебе дорог! А если для того, чтобы жили те, кого ты любишь больше жизни, придётся исполнить свой долг до конца — то это самая честная цена!

— Это дерьмо! Быть Хокаге — дерьмовая работа, достойная того идиота, кто на неё согласится! — насмешливо фыркнула Цунаде.

Этого Наруто вынести не мог. Свистящий шар синей чакры, возникший у него в ладони, в щепки разнёс стол, за которым они сидели. Узумаки отпрыгнул назад, и перетёк в стойку Великого Тайдзюцу, ощущая, как мощный тайфун, наполняющий его сердце, приносит спокойствие и кристально-чистое понимание.

— Цунаде-чан, — мягко сказал его спокойный голос, — я не осуждаю за то, что ты не хочешь быть Хокаге. Не всем дано поднять эту ношу, это могут сделать только достойные.

Наруто сделал шаг вперёд. Он почувствовал, как чья-то рука ухватила его за шиворот, но он, не оборачиваясь, перехватил её и выбросил изумлённого Джирайю прочь в окно.

— Я не осуждаю тебя за то, что ты живёшь без смысла, что погрязла в выпивке и азартных играх. В конце концов, это твоя жизнь и ты имеешь полное право выбросить её на свалку.

Узумаки сделал ещё один шаг. Коротко стриженная брюнетка, сопровождавшая Цунаде, закрыв свою спутницу телом, оттянула рукав, оголив предплечье, на котором было закреплено странное устройство. Она потянула за тросики, и эта штука выплюнула град коротких сенбонов. Рука Наруто взмахнула с обманчивой медлительностью, он опустил её и разжал кулак. На пол, зазвенев, посыпались сенбоны. Брюнетка бросилась в стремительную атаку, но Наруто, не торопясь, уже прошёл мимо неё. Его рука опустилась на коротко стриженную голову и, к изумлению девушки, ласково потрепала её, взлохматив волосы.

— Но ты, кого я ни разу не видел в деревне, не имеешь права оскорблять память тех, кто погиб, исполнив свой долг. Кто умер, для того, чтобы жили остальные. Кто отдал жизнь, храня и защищая тех, кого они любят.

Наруто сделал ещё шаг, и Цунаде, не выдержав, бросилась на него в атаку. Её пальцы, сложенные в форме куная, метнулась к груди Наруто. Ладонь Узумаки сомкнулась на изящном запястье и лениво отвела атаку в сторону. Цунаде, увлекаемая инерцией движения, коснулась стены, и прочная каменная кладка взорвалась облаком осколков. На месте столкновения образовалась огромная дыра.

— Цунаде-чан, — спокойно продолжал Наруто, поймав её взгляд, — ты запуталась и больше не видишь свой путь. Но не беспокойся, я тебе помогу.

— Н-не подходи! — вскрикнула Цунаде, не в силах отвести глаза.

— Ты была ученицей дедушки Хирузена, поэтому я дам тебе возможность исправиться, — губы Наруто изогнулись в слабой улыбке.

Рука Наруто поднялась в широком замахе и медленно обрушилась на прекрасное женское лицо. Цунаде ошарашенно попятилась, нащупала стул и тяжело на него опустилась.

— Пойдём, Цунаде-чан, — Узумаки сделал шаг вперёд, протянул руку и коснулся покрасневшей нежной щеки. — Ты слишком долго занималась глупостями. Мы возвращаемся.

— Н-но Орочимару! Я должна с ним встретиться через пять дней.

Наруто на секунду задумался, пытаясь удержаться в центре водоворота, не дать гневу и горечи затмить его разум, а затем с сожалением мотнул головой.