Ну что б вы сделали в такой момент, кайф вам обломали? Обломали. Поэтому вы с мыслью: 'сейчас приду и всех этих пришельцев поимею вместо моих, трех, четырех ну или дальше по мере созревания фантазии и накопления сексуальной энергии'. Вот вы без настроения и с явным намерением в вязаться в драку прилетаете на берег моря, где стоит два огромных корабля, на стуле сидит какой то хмырь, а вокруг него стоит пять десятков вооруженных и одетых в брони воинов. Что в этой ситуации должен сделать настоящий и умный хозяин, правильно. Нужно попытаться вытащить из этой ситуации как можно больше ништяков и не нарываться на пиздюлину. Ну, а что сделало это жирное чмо, права начало качать, дорогой товар портить.
И вот теперь даже его крестьяне с топорами испугались не на шутку, потому что потерять за минуту два десятка конных воинов и вождя, это удар по самоуважению очень серьёзный.
Вождя посадили на стул, я осмотрел его, да вроде глаза не мутные, соображают.
— Я Чеслав — спокойно произнес я — я привез товар и хочу провести закупки у вас, но если ты вождь Харольд одноногий не желаешь со мной торговать, то я найду другого вождя, с кем буду вести дело.
Переводчик затараторил, Харольд заохал, а потом что то быстро и отрывисто заговорил.
Перевели и оказалось, что тут есть, что то типа совета купцов и они сидят в каком то Бур Неквиде. Купцы занимаются торговлей, а остальным запрещается продавать товар под страхом смерти и Харольд поставлен чтоб следить за порядком на этой территории, а поэтому не может допустить такого безобразия.
— А ну ка уточни, что он сказал — я спросил уже у толмача — что значит остальным запрещается, как можно запретить торговать свободному человеку, или вы все рабы.
Толмач опустил голову — нет мы свободны, но нас действительно купили. Меня купили в селении Хиллролд у данов и посадили на землю тут.
Вот оно что, только теперь я понял, что этот остров типа большая резервация, как Австралия, или производственные мастерские. Торговцы скупают толковых рабов по всему региону и привозят сюда, а рабы им обеспечивают процветание так сказать, бежать то не куда. А торговать рабам нельзя, так как ничего тут народу не принадлежит, все даже люди принадлежат купцам. И поэтому со мной торговать не будут по нормальному, но ведь можно и по плохому.
— Эй вы — я повернулся к своим людям — повесьте вождя вон на том дереве.
А потом повернулся к толмачу — а ты слушай внимательно, своим купцам вы скажете, что два корабля напали на вашу деревню и убили вашего вождя и его воинов, а также забрали товар и попользовали девок, ну можете добавить еще чего не будь, для красоты момента.
— А теперь смотри — я откинул полотно, что прикрывало железные изделия — мечей я вам не продам, но вот такие ножи, стрелы и наконечники для копий вам пригодятся. А я бы купил у вас шерсть, и что там у вас есть. Вы просто скажете, что мы все забрали.
Толмач отошел и о чем то долго разговаривал с людьми ныне покойного Харольда одноногого.
А потом толмач подошел ко мне и тихо сказал — а вы можете забрать меня с собой, я боюсь тут оставаться, кто не будь обязательно на меня укажет и меня убьют.
Я осмотрел толмача, да действительно толмач мне был нужен. Человек, что хоть и плохо, но может оказывать помощь в общении с местными людьми пригодится в дальнейшем.
— Я заберу тебя — сказал я толмачу — скажи а кто все эти люди, что они умеют, есть ли специалисты.
— Есть, как не быть, есть овцеводы, есть люди что клей рыбий делают, вон лодки делают — толмач показал рукой на лодки.
Офигеть, вот это удача, заберу всех.
— Эй толмач как там тебя — спросил я.
— Амунсий.
— Амунсий, скажи людям, что я напал на их деревню и всех забрал в рабство, всех.
Толмач постоял, постоял, потом переспросил — я не понял что сказать?
— Скажи, что мы сходим пока к тем судам захватим их, а потом заберем всех вас с собой — произнес я.
— Я заберу всех в свои земли — сказал я толмачу — там вы будете полностью свободными.
Толмач неуверенно пошел к людям и озираясь на меня, что то начал рассказывать, а те кивали.
— Ну все наговорились — крикнул я — вот мой приказ, подходить по одному, в кучу бросать оружие и все на борт. Сейчас захватим те суда, а потом я отпущу вас в селение собираться.
— Эй Путята — крикнул я — гони всех этих вояк на весла и поставь десяток охраны, выходим на бой.
Воины десятника Путяты, быстро разоружили и пинками загнали почти шесть десятков крестьян на весельную палубу. Я зашел не борт осмотрелся, да места маловато.
— А ну подвиньтесь — крикнул я — и те кто поменьше садитесь по два человека на весло, эй толмач переводи и тут будь с моими людьми. А еще скажи им, кто во время боя со скамьи встанет, того мечем по голове и в море, без разговоров.
Выбрали я корь и мы задним ходом медленно начали отходить от берега, а я подошел к борту и крикнул — Радомир, забирай всех рыбаков на весла, пусть гребут.
Радомир заржал — да посадил уже, это лишние, что их топить что ль.
— Посади по два на весло, пригодятся еще — крикнул я.
Радомир кивнул, а мое судно уже начало поворот в право, продолжая двигаться задним ходом. Ветер меня просто радовал, враг шёл на веслах и даже если у них и были паруса, то ветер все равно для них встречный, а для нас самое то.
— Поднять паруса, суши весла — скомандовал я — эй вы там переведите этим придуркам пусть весла поднимут и не гребут.
Паруса под ветром вздулись, мачты затрещали и мой древний 'галеон' начал набирать ход, вот уже показалась бирема Радомира.
— Эй брат — заорал я — где ты бездельник, я иду сразу на последнего, а ты бери первого.
— Понял — в ответ проорали с соседнего судна.
— Арбалеты, заряжай, готовсь — пролетела над морем команда.
Первое вражеское судно, начало отворачивать влево, оставляя нас по правому борту, ну и ладно, я чуть довернул и мы пошли почти на таран, а вражеский кормчий заорал со страху и весла замельтешили со страшной скоростью, стараясь уйти от столкновения, вот две сотни шагов, сотня, пять десятков.
— Бей — заорал я — заряжай, сводись, бей.
Два залпа по тридцать болтов почти выбили команду первой монеры и наше судно пошло дальше. Потом был такой же ряд залпов по второй и третьей монере, а четвертая уже бежала. Вражеский капитан очень быстро оценил ситуацию и еще когда мы были у второго корабля начал маневр к берегу. Сбежать по морю он и не думал, а куда вы уйдете от сорока весельной галеры, да еще при попутном ветре и при таких парусах.
Однако уйти врагу я не дал, на последнем довороте мы на всем ходу врезались в корму отходящего вражеского судна. Удар был такой силы, что меня оторвало от рулевого весла и бросило через всю палубу на нос корабля, а вместе со мной в море полетела мачта, под воздействием инерции и приличного ветра, здоровенный парус надулся и как воздушный шарик ушел в высь, захватив с собой огромнейшую сосну, что служила мачтой. Когда рвались канаты, я думал где то там в верху бог громовержец хреначит в свои титанические барабаны. А вот враг, был просто раздавлен, огромнейший таран пролетел сквозь тонкостенные борта монеры и одним махом перерубил шлюпку переросток пополам.
— Руби канаты — кто то орал у меня над ухом, а кругом царил хаос.
Я медленно поднялся, ёпти-ть, чуть ключицу не сломал влетел в какое то бревно, а бревно оказалось ручным воротом якоря. Якоря понятное дело не было, его сорвало и он полетел вперед по инерции довершая разрушение, а потом начал тонуть и упал на дно, а моя чудо галера по инерции продолжила движение и теперь якорь уже тормозил и тянул нос в воду, а корма поднималась и была угроза, того, что мы аки подводная лодка просто нырнем в пучину морскую. Но вот застучали топоры и в последний раз канат якоря свиснул и судно подпрыгнуло, а я опять полетел, только теперь уже вверх.
Красота, я подлетел всего метра на два, но и этого хватило, что бы рассмотреть всю картину разгрома, сзади по корме нашего судна плавали доски, бочки и десяток голов, впереди уплывала бывшая моя мачта с дорогущим парусом, а боя не было.
Узрев картину таранного удар, что провел я, и увидев несущееся второе судно Радомира, вражеские экипажи побросали весла и попрыгав в воду погребли своим ходом к берегу.
— Эй кто там живой есть — я свесился вниз и заорал гребцам — весла на воду, нужно догнать парус.
Мы пристали почти через час, когда прицепили и подтащили к берегу три трофейных судна, а из команды неудачливых то ли пиратов, то ли вражеских морских пограничников, уже не было никого, они как только добрались до берега, включили пятую передачу и полетели в сторону виднеющихся вдали сопок.
— Ну ты даешь Чеслав — ржал Радомир — ты нахрена его таранил, не ну ты умора.
— А что мне делать — я оправдывался как мог, косяк то на лицо, но все думали, что это план такой особо хитрый у князя был — мы уже мимо пролетали, а он гад к берегу отвернул, вот и пришлось вражине в зад бить.
— Так ты чего парус то не убрал, и весла не поднял — не унимался подпрыгивая от смеха Радомир — остальные как увидели, что ты сотворил с тем несчастным, так сразу весла побросали и в воду.
— Да и пусть боятся — поддакнул я — а то вообще обнаглели на такие корабли кидаться, им бы бежать, как увидели, что тут дела плохи, так нет, они решили смелость проявить.
— А чего это они так то — не понял Радомир — чего они действительно сдурели, что ль?
— Да понимаешь брат — медленно произнес я — весь прикол в том, что раньше сюда все враги приходили по морю вдоль материка, то есть готландцы могли собрать в кулак кучу судов с воинами и встретить кого угодно, кто решится подойти к ним со стороны материка, а тут такая неожиданность, кто то осмелился напасть со стороны моря, а вот готландские хозяева к такому не готовы. Они думали, что тут пара лодок с ворами, вот и кинулись на тех судах, что были поблизости, а основной флот у них с другой стороны острова стоит.
— Слушай Чеслав, а чего мы сидим — вскочил Радомир — а пошли наведаемся в этот их Хиллролд.
— А почему нет — пожал я плечами — эй Амунрий, Аменсий, Амунсий или как тебя, песий сын, иди сюда.
Толмач пришел и согнулся пополам, выражая свое почтение.
— Ты милейший смотри спину сломаешь — посетовал я — а скажи ка мне любезный сколько воинов в торговом посту Хиллрод.
— Так сотня была, а теперь уж и не знаю — произнес толмач и посмотрел на остатки разбитой монеры, что плавали в море.
— Значит так, передай тем бездельникам что на веслах сидят, что мы идем грабить этот Хиллрод, а потом забираем их женщин, детей и скот и уходим в мои земли — произнес я — есть возможность стать свободными уже сейчас и получить половину доли добычи.
Амунсий поскакал к местным людишкам, что мы на время при пахали на галерные работы, так сказать.
— Значит так брат есть всего одно предложение — сказал я — у нас остался один парусный корабль, и на нем под парусами до этого Хилрода дойдем за пол дня. Поэтому предлагаю пойти прямо сейчас вперед на парусах, на одной биреме, а основные силы пойдут на веслах и придут только завтра к утру, может быть. Но я думаю, что к этому времени уже можно всё там к рукам прибрать.
— Хороший план — подтвердил Радомир — вот ты собирай караван и давай за мной, а я заберу твоего толмача и пойду вперед на парусах.
— Не брат, я ведь такой хороший план придумал — возразил я.
— Не, брат — покачал головой Радомир — ты свой корабль уже сломал, и я тебе свой не дам, так что греби на веслах и не возмущайся.
Мы шли почти вдоль берега, почти в притирку, ветер дул в корму, и я поставил на своей большой галере косой носовой парус и косой парус на бизань мачте. Основной парус лежал свернутый на судне, в походе его не починить, это абсолютно не реально. Сзади к моей галере были привязаны две большие трофейные шлюпки, а за кормой шли три двенадцати весельные монеры, захваченные в последнем бою, за которыми также тянулись привязанные лодки.
Пол дня, мы шли уже пол дня и солнце клонилось к закату, а конечной цели походы как не было так и нет.
Было скучно и я как мог распрашивал пленников и туповатого, но очень хитрого амунсия про историю этих мест. И вот что рассказал мне амунсий:
— Поведаю я тебе князь Чеслав о славно правнуке великого Одина о короле Вольсунге — начал торжественную пснь Амунсий — ... По ту сторону Северного моря жил народ избранных воинов их звали вельсунгами, а избраны они были самими богами ассами для последней битвы славного Одина со злом. И был у тех воинов великий король — правнук Одина Вильсунг. Однажды в замке короля Вольсунга шел небывалый пир. Собрались все друзья и родственники старого короля, предводители его дружин и даже простые воины. Единственная дочь Вольсунга, красавица Сигни, выходила замуж за короля Гаутланда — Сиггейра и уезжала вместе с мужем за море, в его королевство.
-Постой, постоя -придержал я за руку Амунсия — а эти гаутландци, это случайно не наши готландци?
— Так и есть князь, правил в те времена островом конунг Сиггейра, и владел он всеми торговыми путями по морю Белому.
— Понятно, продолжай.
Сага о Нибелунгах.
— Жил народ в черных скалах на острове что зовется Бургун Холм, и были у воинов народа того волосы чернее перьев ворона Одина и звались те люди Вольсунги. Однажды в своих скалах нашли предки вольсунгов жилу золотую и набрали много зололта и стали богаче самого Одина. Однако Один — бог воинов разозлился на нород вильсунг и поведал о том золоте соседям что назывались племеним Нифлунг. Была сеча сильная и ушли Вотсунги со своих островов прямо к зесле гальской и захоте там сесть на границе с ромеями, однако страшный воевода Аэций обрушил на вильсунгов всю мощь римских легионаов и бежали вороны до самого моря и сели в дикой земле.
Замок конуга Вольсунгов был выстроен вокруг дерева, исполинского старого дуба, который Вольсунг в честь жены прозвал "дубом валькирий". Его могучий, в шесть обхватов ствол поддерживал все здание, а вершина, с далеко раскинувшимися ветвями пышным зеленым куполом подымались над крышей. Между корнями этого лесного великана, на земляном полу замка, стояли длинные столы, на которых лежали зажаренные целиком туши оленей, вепрей и ланей, а подле — открытые бочки с пенящимся медом и крепкой брагой. Как только содержимое какой-либо из этих бочек подходило к концу, слуги выкатывали ее из зала, а на ее место ставили новую. Хозяева и гости ели, пили и веселились, и только сама новобрачная была задумчива и печальна. Не по своей воле выходила она за муж. Ей не нравился Сиггейр, а за его вкрадчивыми, льстивыми речами она угадывала коварство и скрытую жестокость. Сигни с грустью думала о том, что скоро она навсегда расстанется с родным домом, расстанется с отцом, братьями, расстанется со старшим из них, Сигмундом.
Сигмунд и Сигни были близнецы. Они вместе родились, вместе выросли, и если Сигни превосходила всех красотой, то Сигмунд не знал себе равных по силе и мужеству. Многие даже предсказывали, что его слава скоро затмит славу его знаменитого отца. Сигмунду тоже не нравился Сиггейр, но он знал непреклонный характер старого Вольсунга и потому молчал.