В этой связи очень остро встал совершенно иной вопрос — где для разработки всех этих богатств и проектов брать рабочую силу. Рабочие требовались везде и в большом количестве. На добычу полезных ископаемых, на строительство новых заводов, комплекты оборудования для которых уже начинали поступать, но куда большие объемы ожидались в течении ближайших двух лет. Ничуть не меньшее количество рабочих рук требовалось для строительства транспортной инфраструктуры. Частично эти проблемы решались традиционными для нашей страны способами — за счет армии и Гулага. Что-то удавалось выцарапать на селе, производительность труда в котором благодаря механизации стала резко возрастать. Но все равно. В любой сфере наблюдался жесткий дефицит. Когда этот вопрос был однажды затронут Сталиным в моем присутствии, я предложил самый простой для России моего времени вариант — завести гастарбайтеров.
— Смотрите, товарищ Сталин. В США сейчас хотя дно кризиса и пройдено и началось оживление экономики, количество безработных еще зашкаливает. Причем, очень квалифицированных рабочих. Думаю, нам не составит труда завербовать по контрактам на работу у нас около миллиона семей. И это будут работящие семьи. Еще хуже ситуация в Европе. Там оживление по большому счету наблюдается лишь в Германии. А скоро начнется Гражданская война в Испании. Наверняка огромное число мирных жителей захотят, пусть и на время, убежать от войны и заняться мирным трудом. Тем более, что теперь у нас есть, чем им всем платить. Новых месторождений золота, которые, кстати, можно разрабатывать как раз руками этих иностранцев, позволят завозить иностранную рабочую силу в любых объемах. К тому же это будет иметь и очень сильный пропагандистский эффект. СССР протягивает руку помощи безработным Америки и Европы в знак классовой солидарности.
Как обычно бывало в неоднозначных ситуациях, Сталин отложил разговор, хотя было видно, что идея сама по себе не вызывает у него сильного отторжения. А через пару месяцев, сразу после Нового Года в США, Франции, Испании и даже Бразилии появились компании-агенты по вербовке специалистов различных строительных и производственных профессий для работы в СССР по контрактам. Всем предлагались солидные подъемные, оплата переезда и по нынешним меркам более, чем хорошие условия найма. Контракты были от пяти до десяти лет. Разрешался переезд с семьями, членам которых соответствующих возрастов также гарантировалось трудоустройство. Нетрудно догадаться, что финансирование этих проектов осуществлялось за счет средств, которые фирмы Артузова с моей помощью зарабатывали на биржах. Желающих оказалось более, чем достаточно. Успехи СССР в развитии промышленности освещались по всему миру едва ли не больше, чем политическая борьба и репрессии. Конечно, многих пугала неизвестность, но прижатые жестоким и длительным кризисом практически к самому социальному дну, люди радовались любой возможности выхода из состояния безысходности. Через Коминтерн СССР запустил мощную пропагандистскую компанию, направленную на улучшение облика СССР во внешнем мире, упирая на столь массовое проявление социальной и классовой солидарности с трудовыми народами всего мира. Дело дошло до того, что и ряд других стран по собственной инициативе предложил по дипломатическим каналам СССР своих рабочих для снижения социальной напряженности. Причем, оплату переезда обеспечивали Правительства этих стран.
Еще одна ресурсная проблема в течении первого полугодия 36-го года была расшита. Причем, очень сильным оказался, говоря современным языком, синергетический эффект. СССР закупал импортное промышленное оборудование и строительную технику современных типов по сути одновременно с теми, кто уже умел на нем работать. В результате строительство заводов резко ускорилось, и новые производства вступали в строй на порядок быстрее. А для гарантирования себе бесперебойности производственного цикла Правительство СССР приняло решение о прикреплении к любому иностранному специалисту молодого советского рабочего, который должен был помогать и в течение максимально быстрого времени перенять все его навыки.
Можно сказать, что я был полностью доволен тем, как быстро и в правильном направлении развивается ситуация. Меньше, чем за год удалось очень сильно изменить ситуацию в стране. Теперь, даже случись что-либо со мной, она уже не будет прежней. Есть все основания полагать, что даже в случае невозможности предотвратить войну с Германией, а такая надежда у меня была, СССР войдет в нее качественно сильнее.
Но чем ближе были выборы в Испании, тем тревожней становилось у меня на душе. Я буквально внутренне ощущал, что даже при всей пользе, которую я приносил, при всех прибылях, которые агенты СВК зарабатывали с помощью моей информации, при том, что Сталин за редким исключением принимал почти все мои предложения, он от меня устал.
Просто психологически устал. Он привык быть хозяином, он боролся за власть и безжалостно уничтожал врагов именно для того, чтобы решать все самому. И ему элементарно надоели постоянные советы совершенно непонятного ему существа, выглядевшего к тому же мальчишкой. Но и отказаться от общения он не мог. Ведь в какой-то степени он уже привык. Привык к тому, что я единственный, кто его не боялся и говорил всегда то, что думаю. Привык к тому, что иногда от меня исходили рекомендации или предложения, рожденные опытом будущих времен, которых больше ни у кого быть не могло. И вот именно эта двойственность его раздражала. Причем, я понимал, что раздражение постоянно накапливается и когда-то должно прорваться наружу. Очень показательным в этом плане получился разговор насчет Испании.
В конце января Сталин пригласил меня к себе.
— Товарищ Сидоров, а Вы точно уверены, что на выборах в кортесы в феврале в Испании победит "Народный Фронт"? Абсолютно все специалисты уверены, что убедительную победу одержат именно правые. Причем, не только в нашем НКИДе или СВК, но и в Европе.
— Точно, товарищ Сталин. И как раз по этому поводу я сам собирался с Вами обязательно переговорить.
Еще за месяц до разговора Сталин потребовал от меня подробную докладную записку об испанских событиях во всей полноте, какой я мог их вспомнить. И весь месяц меня очень беспокоило то, что СССР может увязнуть в испанских проблемах больше, чем необходимо. Я действительно собирался завести со Сталиным разговор про участие СССР в войне на стороне Испании, только после выборов.
— Вы что-то забыли изложить в вашей записке, товарищ Алексей?
— Нет, товарищ Сталин, там все, что я знаю об этих событиях. Но меня беспокоят не они, а настоящее. Я предполагаю, что СССР решит на этот раз многократно увеличить военную помощь испанским республиканцам. В той, моей истории наше вмешательство ограничилось посылкой примерно двух с половиной тысяч специалистов и некоторого количества бронетехники. При том, что сам СССР на данный момент времени экономически, политически, и в военном плане был гораздо слабее. И даже с такой помощью Республиканцы из "Народного Фронта" продержались почти три года. Хотя, конечно, помощь была не только с нашей стороны. Те же немцы сражались на обеих сторонах конфликта. Но и в Фаланге Франко число иностранных "добровольцев" доходило до четверти миллионов человек. Элементарная логика подсказывает, что существенное увеличение помощи с нашей стороны, а раз в десять — двадцать это легко сделать, может привести к совершенно иным последствиям. И это огромный соблазн, которого стоит избежать.
По глазам Сталина я понял, что что-то в этом роде он и собирался предпринять. И мой ответ вызвал у него крайнее раздражение.
— А Вы что, товарищ Сидоров? — Сталин даже перешел на более официальное обращение, что бывало крайне редко, и только когда он был возмущен. — Вы что, считаете себя великим стратегом? Или великим политиком? Или, может быть, великим полководцем? С чего Вы вообще взяли, что имеете право давать нам советы такого рода? Не слишком ли много о себе возомнили?
— Не мне судить много или мало я о себе возомнил, это можно увидеть только со стороны. Но логика моего возражения элементарна. Если СССР будет оказывать Испании полноценную военную помощь то, что мы получим в итоге? На какой результат Вы рассчитываете? На победу? Это вряд ли. Европа в лице Германии, Англии или Франции не потерпит образования второго СССР в своем сердце. Так что на победу рассчитывать не стоит. Чем больше мы будем сопротивляться их давлению на территории Испании, тем больше будет это давление. В конечном счете, к войне и не на нашей стороне подключатся США, и мы все равно проиграем. Только это будет еще не конец. После Испании практически сразу все они дружно нападут уже на Советский Союз. Япония с востока, Британия с юга, с территории Ирана, Турция — вдоль побережья Черного моря. Германия и все остальные с запада. А США будут поставлять им всем технику и боеприпасы. А на последнем этапе подключатся там, где будет проще всего. Скорее всего, тоже с тихоокеанского побережья. И даже если бы у нас была атомная бомба, мы бы не смогли отбиться. А у нас ее нет и, думаю, еще года четыре, а то и пять, точно не будет. Как Вам такой расклад, товарищ Сталин? Да, я не великий стратег и не полководец, но все, что я сказал, укладывается в рамки элементарного здравого смысла и политической логики всего двадцатого века. Нам нужно сейчас, кровь из носу, вести себя тише воды, ниже травы. Заставлять всех думать, что мы крайне слабы. Нам бы вообще стоило публично отказаться от участия в европейских политических раскладах, чтобы до последнего держать руки развязанными. В моей истории у нас в Испании получилось все так, как надо. Летчики получили боевой опыт, причем именно против немцев. Узнали их тактику и схемы атаки. Танкисты — то же самое. Мы по сути получили готовых инструкторов для преподавания практического опыта собственным бойцам и командирам. Мы в реальности поняли силу потенциального противника на сегодняшний день. А боевая техника, которая есть у нас, все равно к нашей войне устареет и будет заменена новой, которая сейчас уже в разработке. Но этого до последнего не должен знать никто. И пусть эта сегодняшняя техника повоюет в Испании. На ее основе немецкие стратеги будут делать ошибочные выводы о нашей силе и строить ошибочную тактику действий. А мы за все это еще и получим, если все пойдет по старому сценарию более пятисот тонн золота из испанского государственного запаса. Вполне успешная со всех точек зрения операция.
Все время, пока я говорил этот спич, Сталин молча вышагивал по кабинету, глядя в пол. Наконец, он принял какое-то решение.
— Хорошо, идите, мы учтем Ваше мнение.
По этому разговору я понял, что "магма" внутреннего раздражения у Сталина на мой счет готова вот-вот прорваться мощным извержением вулкана. И тем не менее, он вынуждал себя слушать мои рассуждения, даже если сам уже до этого все эти варианты перебрал у себя в голове.
Да, видимо, пора мне готовиться к новому этапу своей работы. Здесь все, что мог на данный момент, я уже сделал.
Интерлюдия 2.
Два дракона парили в полнейшей темноте. Впрочем, им совершенно не нужен быль какой-либо свет, они сами были этим светом. Один дракон сиял ослепительной белизной, второй был цвета запекшейся крови и с каждым движением покрывался тонкой пленкой багрового пламени.
Парение происходило нигде и никогда, хотя с той же осмысленностью можно было бы утверждать, что оно есть всегда и везде. В высших духовных сферах свои законы, время здесь не властно. Его просто нет, как нет и привычного нам пространства.
Драконы общались. Собственно, никакие это были не драконы, это вообще были не живые существа, а чистые воплощения сил. Их легко можно было бы представить пульсирующими шарами энергии. Но по какой-то своей прихоти на этот раз они захотели предстать в образе драконов. Точнее захотел один из них, а второй, моментально это почувствовав, отразил его желание. Ведь они были единым целым, хотя и являли собой полные противоположности друг другу. Вечные братья-соперники, живущие лишь до тех пор, пока жив мир, отданный им у управление.
Само общение тоже можно было назвать таковым лишь условно. Никаких звуков драконы не издавали. И даже не изрыгали никакого огня из своих глоток. Скорее этот процесс можно было сравнить со швырянием друг в друга молний, содержащих мыслеобразы. Эти молнии ударялись в адресата, растекались по его шкуре и мгновенно впитывались. Хотя и здесь наши глаза нам бы изменили. Впитывалась лишь информация. А энергия образа отражалась в пустоту.
Но так или иначе между драконами происходил разговор.
— Назревает кризис, брат.
— Да, но это неизбежный этап развития.
— Справится ли он?
— Должен. А если нет, значит, придется предпринимать иную попытку. Только уже в другом времени. Этот узел окажется уже закрытым. Его энергопотенциал не предполагает второй попытки.
— Можем ли мы помочь? Ты и сам знаешь, что можем, но не сейчас. Через кризис он должен пройти самостоятельно.
— Пока он вроде бы действовал не плохо.
— Пока был самый легкий и ясный период. То, что он доберется до этой точки, я знал с самого начала. Но дальше начинаются слишком сложные варианты, практически не поддающиеся расчету.
— Ну, это не совсем так. Какие-то точно поддаются. Я прикинул, что будет, если он останется полностью на стороне СССР.
— И что?
— Проблема немного отодвинется, но лет на сто, не больше. Лови образ.
— Да, похоже, ты прав. Советская пирамида во всемирном масштабе, это лишь небольшая отсрочка. А ее взрыв будет еще более разрушительным, поскольку потенциал будет копиться внутри нее. И если сейчас или во времени "десантника" он поделен между внутренним и внешним давлением, которые друг друга хоть и не полностью, но гасят, то здесь этого не будет вообще.
— Сейчас вообще очень сложная ситуация. При ошибке он даже этот мир может схлопнуть на десятилетия раньше, чем разрушался его собственный. Впрочем, тогда и его мир канет в небытие почти мгновенно.
— А ты вообще видишь выход ясно?
— Я вижу, но одновременно вижу и то, что если этот вариант предложить от нас, то результат будет противоположным. Он должен найти этот вариант самостоятельно. Хоть он и не очевиден.
— Да, я тоже опасаюсь, что он двинется по ложному пути. Но, как и ты, чувствую запрет на передачу ему не только прямой информации, но даже и намека.
— Дело даже не в этом. Сказать прямо мы не можем. А любые намеки или даже простой рассказ о реальной ситуации может вызвать или панику с полной неспособностью к активным действиям, или, напротив, бешеную активность по типу "пан или пропал". И то, и то гарантированно приведет к краху.
— Видимо, придется тебе посетить его. Но только, когда он будет готов.
— Но можем ли мы помочь ему другими способами? Например, в виде каких-либо дополнительных способностей или умений?
— В принципе да. Хотя никогда раньше мы этого не делали. Все необходимое давалось сразу. Но тут свои ограничения. Мы не можем предлагать. Он должен захотеть их сам. Осознанно захотеть. Все, что мы можем, это вложить в него некие "будильники способностей", звонящие по требованию владельца.
