Затем повидаться с волшебником, как бы сказала МакКайла, заглянуть за его занавеску и разоблачить в нем шарлатана по сравнению с НАСТОЯЩЕЙ силой, которой обладаю я. Потом я убью ублюдка-короля, сотворившего и бросившего меня давным-давно.
У меня вырывается смешок. До сих пор все было так СЕРЬЕЗНО. Я так сосредоточилась на своих целях, что мне не удалось ПОИГРАТЬ, я не дала себе шанса продемонстрировать свои самые потрясающие способности, поскольку в этом мире мне нужны соответствующие вещи, но вскоре я это исправлю. А потом я не буду торопиться и покажу свои любимые заклинания. Я буду пытать мерзких, особенных, мягких Видимых, прежде чем покину этот мир, изувечу и изменю их, оставлю их уродливыми, деформированными, ампутирую куски и конечности, стреножу их и выверну наизнанку. Покажу им, каково это — вечно жить в Аду.
— Ш-БУМ! — я подчеркиваю эту возбуждающую мысль криком. Затем я затрахаю Иерихона Бэрронса до смерти. Снова и снова, с пытками и огромным количеством крови, я сдеру его кожу с костей, трахая его. Я испытаю ПОХОТЬ в наивысшей степени во всех возможных проявлениях.
А потом я устремлюсь внутрь и буду пытать мышку в своем доме, жалкую, хрупкую, морально кастрированную МакКайлу, которая уже так пострадала от слабости, что свернулась внутри меня неподвижным эмбрионом.
И чтобы оказаться в таком состоянии, ей понадобилось всего лишь увидеть, как она пытает и убивает, дать ей попробовать на вкус радости, которые позволило себе ее тело. Мне надо было давным-давно разрешить ей это. Я хихикаю и взрываюсь еще одной песней, пока шагаю дальше по коридору:
— Д-д-детка, ты еще ничего не видела! Вот тебе кое-что, что ты НИКОГДА не забудешь, ДЕТКА.
Например, когда я заставлю ее смотреть, как ее собственная ладонь скармливает сияющие руны черным дырам, в разы усиливая их рост, разрушая ее планету за считанные дни вместо месяцев, которые это могло занять.
ПРОСНИТЕСЬ НАХРЕН. ВСЕГДА ЕСТЬ ДРУГИЕ МИРЫ.
Я буду править ими всеми.
Меня будут бояться, уважать, поклоняться, я хорошо устроюсь в гребаном тенёчке.
Хрупкая МакКайла, ее так легко сломать. Она привязывается к вещам: к людям, местам, даже предметам одежды, как будто черт подери важно, что она носит и где живет. Как будто все эти люди вокруг действительно реальны. Никто не реален, за исключением меня. Они вещи, они неживые. Не такие, как я.
Я разочарована, что она так быстро прогнулась. Я позволила себе дополнительные развлечения по дороге к Белому Особняку, которых она, к сожалению, не увидела. Я хотела, чтобы она наблюдала за блестящими подвигами, которые я сотворила ее руками, но она УШЛА, она почти МЕРТВА, что я даже начинаю сомневаться, представится ли мне шанс вновь пытать ее.
Я воскрешу ее. Она не сможет от меня сбежать. В моем мире это абсолютно точно: мы ВСЕГДА будем вместе. У меня всегда будет моя маленькая грустная лошадка, которую можно ломать и чинить, ломать и чинить.
Она будет смотреть, как я К'Вракну ее мир и все в нем. Величие, подобное моему, требует аудитории. Я не лишусь шанса наблюдать, как она делает то, что дается ей лучше всего — ЧАХНЕТЧАХНЕТЧАХНЕТ — и наслаждаться, будучи МНОЙ, а не Этим, когда Это раскидывает всюду свои эмоции. Я не лишусь возможности видеть, как Это понимает, полностью осознает, как я умна, могущественна и величественна. Один из бесценных и идеальных моментов, которые я собираю как блестящие жемчужинки — когда по ужасающему пониманию в Его взгляде я пойму, что Это ЗНАЕТ, что Это помогло подстроить собственное разрушение. Этого момента я жажду, желаю, похотливо хочу — когда мои игрушки осознают, что это ОНИ ВИНОВАТЫ в собственной гребанной судьбе. Мне интересно, выпил ли кто-то отравленную воду в аббатстве и истек кровью, я жалею, что не была там в тот момент, когда они осознали, что сотворили сами с собой. Они не ОБЯЗАНЫ были пить. Они СДЕЛАЛИ ВЫБОР. Не я виновата. ОНИ УБИЛИ САМИ СЕБЯ. Но впереди ждут бесконечные возможности для таких моментов.
Пинком открывая дверь в будуар, я останавливаюсь, от удивления застыв на мгновение.
Триумф наполняет все мое существо.
Вселенная вновь на моей стороне.
Удача сопутствует подготовленному разуму. Вселенная обожает смелого бесстрашного завоевателя и жаждет ему помочь.
Нет нужды призывать королеву.
Она уже здесь.
Я заскакиваю в комнату, тащу за собой принцессу, захлопываю дверь и живо восклицаю:
— Ш-БУМ!
26
Выбирай, они поют, древние, время снова пришло
Эобил
— Оно безумно, — тихо сказала Эобил, глядя сквозь расплывчатое прозрачное Зеркало на создание, только что ворвавшееся в будуар конкубины, крича какую-то бессмыслицу. — Абсолютно и безоговорочно безумно.
— Оук! Безуууумно! — согласилась Т'Мурра.
Она согнала птицу рукой, торопя ее.
— Лети сейчас же, малышка! Прочь! Я не хочу, чтобы ты тоже пострадала.
— Эк! Лети сейчас! — она резко клюнула ее в щеку, как будто подталкивая к действию.
— Я не могу, — сказала Эобил. Она в ловушке. Такую судьбу для нее приготовил король? Он решил положить конец ее существованию таким жестоким и ироничным способом, потому что она заставила его посмотреть в глаза тому, во что он отказывался верить тысячелетиями — что его любовница оставила его по доброй воле? — Иди! — она снова прикрикнула на птицу. — Она питается смертью и разрушением. Я не дам ей еще больше того, чего она хочет.
Т'Мурра все равно продолжала цепляться коготками за ее плащ.
— Слезай с меня! — она легонько шлепнула ее по оперенному животику.
— Эк! — она укоризненно посмотрела на нее и взлетела, громким криком вторя ее словам: — Дай ей то, чего она хочет!
Т'Мурра взмыла в безопасность ночного звездного неба, снова и снова выкрикивая случайные слова. Даже будучи миролюбивой Зарой, она иногда жаждала надеть намордник на болтливые клювики своих спутниц.
Приготовившись, она повернулась лицом к своему будущему палачу.
МакКайла О'Коннор, юное дитя, которое она так часто навещала во снах, теперь стала взрослой женщиной, ее джинсы покрывала корка засохшей крови и внутренностей, волосы превратились в неукротимые космы из спутанных колтунов, взгляд ее глаз был совершенно и абсолютно безумным.
Черные радужки вытеснили зеленый цвет, и глядя на нее сквозь расплывчатое Зеркало, королева Фейри ощутила тень сожаления. Она манипулировала О'Коннор точно так же, как манипулировали ей самой. Как король Фейри ремонтировал смертную Зару, так и королева Фейри ремонтировала смертную Мак.
Но сожаление ничего не меняло, будь оно сильным или лишь тенью. Синсар Дабх полностью владела некогда человеческим телом, а золотистое сияние души О'Коннор уже угасало. Ни одна душа не продержится долго, одержимая таким злом, которое теперь столкнулось лицом к лицу с Эобил с единственной целью — убить ее и поглотить Истинную Магию ее расы.
Нет. Не ее расы.
Расы, которую она презирала.
Раса, которая скоро вымрет без Песни Созидания.
Ну и поделом ей.
Книга, несомненно, потом отправится на поиски эликсира, станет бессмертной, тем самым окончательно предрешив смерть души О'Коннор. Она полностью станет монстром, подобным тому, что завладел ею.
Эобил прищурилась. Она чувствовала поблизости других, тех, кто жаждал остановить Синсар Дабх. Она также ощущала присутствие легендарных четырех камней, высеченных из кандалов тюрьмы Невидимых, с выгравированными на них мощными заклинаниями, способными удержать Синсар Дабх в подвешенном состоянии.
Еще не все потеряно.
Ее губы скривились в надменной насмешке.
Он тоже приближался!
Тот, кого она умоляла об одолжении, тот, кто солгал и под видом бокала вина за ее свободу украл ее воспоминания, а затем вынудил прожить сотни тысяч лет среди ее врагов. Притворялся союзником на ее стороне. Контролируя ее, придавая ей форму. Забирая желаемое, пока у нее не осталось ничего из того, что он хотел — и тогда он попытался убить ее.
Круус был с ними.
— Эк! — громко крикнула Т'Мурра где-то в вышине, эхом повторяя ее слова. — Дай ей то, чего она хочет!
Эобил склонила голову набок и резко посмотрела наверх. Слова Т'Мурры уже не казались случайными.
27
Незаконченная 10 симфония Малера, версия Кука
Мак
Так вот каково это — быть Синсар Дабх.
Только лучше. Я свободна даже от ее легкого раздражения и самодовольства.
Не осталось никаких эмоций и желаний.
Я — совершенный прицел, воля без личности.
Я — наведенная стрела без эго.
Я без труда завладеваю своим телом, выселяя паразита, который думает забрать то, что принадлежит мне.
Я чувствую маленькое темное пятнышко, оставшееся от него как будто вдалеке.
Как смеет это ходить в моих стенах?
Это мое королевство.
28
Выпуская демонов на свободу
Синсар Дабх
Я делаю выпад в сторону зеркала, бросая принцессу и оставляя ее позади. Закутанная в кокон, как Круус и Горец, она не представляет для меня угрозы, не может претендовать на Истинную Магию. Я жажду вкусить заслуженную победу и вернусь к ней и остальным моим игрушкам позже, когда у меня будет предостаточно времени, чтобы смаковать их страдания. Теперь я понимаю, что когда вселенная позволила Джаде забрать мое копье, она была на моей стороне, а не против меня, как я подумала изначально. После долгого заточения я слишком торопилась и быстро убила бы всех троих. Теперь же я могу растянуть их пыт...
ОСТАНОВИСЬ.
Мои ноги так резко останавливаются на черном мраморном полу, что я едва не падаю лицом вперед. Я пытаюсь рвануться вперед, но остаюсь на месте, как вкопанная.
Я склоняю голову набок, больше не сопротивляясь и обдумывая странную причуду, заставившую меня просто остановиться. В человеческой форме у меня появилась возможность "чувствовать нутром"? И это чувство подсказывает, что существует некий риск, который я не приняла в расчет?
Я оцениваю королеву Фейри, ее расплывчатый силуэт за Зеркалом. Я держу в руке копье. Для меня здесь нет никакого риска.
Я вновь совершаю рывок.
ОСТАНОВИСЬ.
Мои ноги вновь остаются на полу, в считанных шагах от цели. Я так близко, что могу протянуть руку и коснуться Зеркала.
Голос принадлежал мне.
Но не был моим.
Тогда чьим? Внутри меня есть еще какое-то существо, которое все это время скрывалось от меня? Этот голос не принадлежал соплячке МакКайле. Это превратилось в бессознательного эмбриона внутри меня. Это уползло прочь, когда я позволила Этому взглянуть на одно из прекрасных убийств, совершенных нами. Это съежилось под стремительной атакой иллюзий вины, причастности, сожаления. Что, черт подери, такое сожаление? Я никогда не могла понять этой мутной эмоции. Это никогда не могло говорить таким голосом.
Это голос силы.
Кто это? ЧТО ЭТО?
ЖЕЛАНИЕ, ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННОСТЬ И ВЕРНОСТЬ ВЫБРАННОМУ МНОЙ ПУТИ, говорит МакКайла голосом, в точности похожим на мой.
Я бы застыла на месте, не будь я уже неподвижна.
Что такого сотворило Это?
Как Это сотворило это?
Мой разум закручивается, танцует и мечется меж кусочков и частичек, фактов о существовании МакКайлы, которые я неустанно собирала годами. Я знаю это хиленькое создание! Я знаю его лимиты, его слабости. Я знаю, на что Это способно. А НА ЧТО НЕ СПОСОБНО.
Ааааах. Я бы прищурилась и улыбнулась, если бы могла контролировать наш сосуд, но в данный момент Это удерживает меня неподвижной.
Это не пыталось двигать мое тело. Не пыталось отстранить меня. Это не может. Не более, чем Это способно поддерживать эмоциональное состояние временной мощи, которого Это достигло. Это — новичок, мерзкий притворщик, претендующий на трон, который ему никогда не удержать.
Я хихикаю.
— Я польщена, правда, но смирись, МакКайла.
Это казалось мертвой, потому что Это ИМИТИРОВАЛО меня. Это сотворило то, что казалось мне невозможным для столь несовершенного существа. Отсекло эмоции как кожу, которую Это может снимать и надевать по желанию.
Изучала ли МакКайла меня, как я изучала ее?
Неважно.
Я НАСТОЯЩАЯ.
Это — нет.
Я делаю то, что делала прежде столько раз — тянусь к ее подсознанию и наполняю его яркими образами, чтобы манипулировать и отвлечь. Использовать столь-удобную-для-использования часть Этого. Я показываю Этому, что Это сделало с Кристианом, с Круусом, и жду, пока Это разлетится на осколки.
НЕСУЩЕСТВЕННО, следует безэмоциональный ответ.
Разгневавшись, я заваливаю Это визуальными образами момента, когда я вырвала все еще бьющееся сердце Марджери из ее груди.
ОТВЛЕЧЕНИЕ, говорит Это, не дрогнув.
Я чувствую, как моя правая нога отрывается от пола и движется НАЗАД, как Это смеет попытаться увести меня ПРОЧЬ от моей цели, которая так близко, так близко!
Позади меня распахивается дверь будуара, и я слышу крики "Размещайте камни! Быстро!". Затем Бэрронс ревет:
— Круус, гребаный ты ублюдок, делай это или сдохни!
Рычание наполняет воздух, и я слышу звуки борьбы.
Я полна ярости, я понимаю план МакКайлы. Ей не нужно поддерживать безэмоциональное состояние постоянно, достаточно лишь удерживать меня неподвижно и дать им пленить нас. Это позволит заточить себя со мной навеки лишь для того, чтобы помешать мне занять место в этом мире, которое принадлежит мне по праву! Как несправедливо! Какое невероятное НАХАЛЬСТВО с ее стороны!
Я пробую свою козырную карту.
Я впечатываю в ее мозг образы, как я нахожу Джо и предлагаю ей отравленную воду.
Как хватаю ее за плечо, бью кулаком по ее лицу снова и снова. Размозжая мозг. Разрывая и сминая органы.
Опускаясь на землю.
ПОЖИРАЯ Джо МЕДЛЕННО и с отменным АППЕТИТОМ.
ДА, ДА, говорю я Этому, ВСЕ ВЕРНО, ВОТ ЧТО БЫЛО В ТВОИХ ЗУБАХ. КУСОЧКИ ДЖО ЗАСТРЯЛИ МЕЖДУ НИМИ. ТЫ СОЖРАЛА СВОЮ ПОДРУГУ. ТЫ УБИЛА ЕЕ, И Я СДЕЛАЛА ГЛАЗА ЗЕЛЕНЫМИ, ТАК ЧТО ОНА УМЕРЛА, ВЕРЯ, ЧТО ЭТО СДЕЛАЛА ТЫ.
Тогда я чувствую Это.
Слабость, которую я знаю и лелею в своей птичке в клетке. Поверхность ее лживого фасада трескается, эмоции просачиваются наружу. Ее так легко сломать, так просто контролировать. Меня таким образом никогда не сломить. Я превосхожу ее.
Прежде чем им удается разместить последние два камня, я возвращаю контроль над своим телом и прыгаю в Зеркало.
Пока мы пробираемся сквозь гелеподобную мембрану, я с абсолютным неверием осознаю, что меня ВЫДИРАЮТ из МОИХ конечностей, из МОИХ глаз.
Эта сука каким-то образом ВЕРНУЛА контроль!
Затем мы минуем Зеркало, оказываемся в считанных дюймах от Королевы, и МакКайла натягивает поводок, удерживая меня в одном ударе копья от моей цели.
Мне нужно лишь вернуть контроль над моей рукой, чтобы убить суку-королеву и забрать то, что принадлежит мне.
Я с бездонной жаждой смотрю на Эобил глазами, на которые больше не могу влиять, не в состоянии пошевелить и пальцем. Я опять атакую МакКайлу зрительными образами, в этот раз — женщины, которую я насадила на забор по дороге к книжному магазину. Молодого, красивого парня, которого я лишила всего между ног, оставив истекать кровью на улице. Ребенка, которого я заколола копье в глаз, а затем покрутила им в воздухе как на вертеле, прежде чем отбросить изуродованную тушу.
