— То есть мы можем даже не брать в руки оружие, а создать армию таких вот драконов, только побольше? — отец от возбуждения начал качаться взад-вперёд и бить себя ладонями по бёдрам.

— Нет, пап! Мы можем почти всё! И в этом большая проблема! Я боюсь того, что ты говоришь — честно боюсь. У нас какое-то другое предназначение в этом мире, нежели создавать армии драконов. Бауман или какой-то другой псих — это естественное ограничение наших безграничных возможностей. И если мы сами не научимся обращаться с ними разумно, всегда найдётся тот, кто остановит нас. Оборотни со стажем — это какое-то жалкое зрелище. Они там — в Англии или Франции — увлекаются карнавалом по интернету или пьют пиво цистернами, они бездарно транжирят свой дар, ведь у них вся вечность впереди! А меня пугает тот факт, что никакой вечности на самом деле нет. Где автор нашей семейной реликвии, этой гениальной рукописи? Ведь он, невзирая на все свои сверхспособности, не разговаривает сейчас с нами. Где тысячелетние оборотни? Я думаю, все они рано или поздно делали фатальные ошибки, рано или поздно погибали — причём совершенно безвестно и бессмысленно. А я так не хочу! Надо разобраться в нашем предназначении, а не стрелять...

— Сын, ты всё верно говоришь, но тебе могут просто не дать времени разобраться, — отец Клима горько усмехнулся и помотал головой, будто отгонял мрачные мысли. — И если мы не научимся себя защищать, то чем большему числу обычных людей будет известно про это, — он кивнул на стакан, — тем меньше у нас шансов прожить даже обычный человеческий срок... Либо придётся подчиняться любому психу с пистолетом, выполняя самые его чудовищные прихоти...

Отец встал и направился к двери. Не доходя, остановился и проговорил, не оборачиваясь к Климу:

— Хотя, сын, скорее всего, ты прав. Мир оказался совсем не таким, каким его расписали в учебниках гениальные учёные. Хотя старик Платон заикался о каких-то тенях на стене, но его никто не послушал. Если всё вокруг настолько зависит от нашей с тобой фантазии, то на месте остальных людей я бы на всякий случай уничтожил нас с тобой, а то мало ли чего... Не хотел тебя пугать, но, похоже, ты уже достаточно взрослый, чтобы понять это. В общем, держи язык за зубами и лучше избавься от этого дракона — а то или он, или ты...

Отец ушёл к себе, а под утро, когда небо только начало сереть за окном, Клима ткнули в шею чем-то холодным и гаркнули шёпотом на ухо:

— Подъем! Только не шуметь. Одеваемся и выходим.

Глава 14 "Случилось"

Мужчина в надвинутой на глаза кепке стоял в углу, направляя пистолет на Клима всё время, пока тот одевался и зашнуровывал кроссовки. На пороге он шепнул сзади: "в комнату родителей". Внутрь за Климом он не заходил, а остался снаружи. В довольно маленьком номере и так находилось слишком много людей — родители Клима, Ольга и Варвара сидели на развороченной кровати по периметру, у двери с пистолетом торчал татуированный блондин, а на стуле у окна развалился худой старик с лысиной, которую обрамлял лёгкий пушок. Клим почему-то сразу решил, что это и есть легендарный Генрих Бауман. Мальчик уселся рядом с подвинувшейся при его появлении матерью. Она тут же обняла его за плечи и прижала к себе.

— Юноша, — по-русски, но с акцентом обратился к нему старик. — Этот господин с пистолетом выстрелит в вас, если вы вздумаете встать или приблизиться к нам. Вам понятно?

Клим кивнул. Старик тем временем потёр руками лицо, точно хотел проснуться. За окном солнце тронуло верхушки деревьев в ближайшем лесу, но в номере горел грязный жёлтый светильник, отчего Климу стало душно.

— Мы хотим договориться. Вам же это выгоднее... — начал, было, отец Клима, но старик остановил его взмахом руки.

— Давайте не будем советовать, что мне выгоднее. Я получил вашу совиную почту, — тут старик издал странный булькающий смешок. — Но, как видите, обстоятельства немного изменились.

— И вы не хотите, чтобы мы сотрудничали?

— А вам всё равно придётся сотрудничать! — отрезал старик. — Не в той вы ситуации, чтобы ставить условия. Но вы меня, признаюсь, удивили. То, что вы сотворили с бедным Гюнтером, я видел последний раз пятьдесят лет назад. И тогда подобное сделал тоже русский! Не зря ваш пижонский лидер так носится с вами...

Ольга внезапно взорвалась:

— Может, вы хоть детей отпустите? Пожалуйста! Мы, что хотите, сделаем!

Старик сморщился и остановил тираду Ольги взмахом руки:

— Вы, девушка, полагаю, старше, чем кажетесь? У вас очень громкий голос, а я сегодня ещё не ложился спать. Если вы так будете верещать, я вообще ничего не решу. И так всё происходит слишком быстро.

Старик погрузился в свои мысли. Даже прикрыл глаза — стало казаться, что он заснул. Мать сжала Клима за плечи сильнее, и он почувствовал её дыхание на своём ухе. Потом она зашептала:

— Превращайся в птицу, а я отвлеку этого, с пистолетом...

Клим слегка повернул голову и прошептал в ответ:

— Мам, даже не думай дёргаться!

— Эй, переговоры тоже запрещены! — старик внезапно проснулся. — Я тут почти решил, а вы мне постоянно мешаете!

В его голосе прозвучали капризные нотки. Он что-то по-немецки сказал татуированному блондину. Тот два раза стукнул по двери, и тут же внутрь зашёл бородач — видимо, тот самый получатель совиной почты. Он наставил на Клима и его родственников пистолет, а блондин исчез за дверью. Минуты через две вернулся и кивнул старику. Тот прокашлялся и сказал:

— Я хочу, чтобы вы вернули Гюнтеру его прежний облик. Но сначала превратите его в этого господина, — он вытащил и положил на столик фотографию. Погладил её рукой с негнущимися пальцами и продолжил, кажется, про себя. — Восемнадцать лет, абсолютно здоров, красив, как бог...

— Что вы сказали? — переспросил отец Клима.

— Моего человека, превращённого вами в черепаху, превратите вот в этого! — громко повторил старик и протянул фотографию Климу, который сидел к нему ближе всего. — Прямо сейчас! Черепаха у нас в фургоне, листья с веток грызёт и гадит непрерывно.

Клим взглянул на фото — юноша со сложной причёской изображал роковое соблазнение. Фотография была сильно потёртой, поэтому Клим деловым тоном спросил:

— Как давно сделано это фото? А то обращённый получит реальный возраст модели...

— Месяц, может два месяца назад, — старик пренебрежительно помахал рукой. Он, кажется, вообще любил сопровождать свою речь размахиванием рук. — Что вам нужно для превращения?

— Затащите его сюда в номер, и все уйдите. Можете караулить нас снаружи! — сказал Клим.

— Нет, юноша, мы не можем вас оставить одних, — старик погрозил ему пальцем.

— Я вам гарантирую, что мы не убежим! — твёрдо сказал Клим. — К сожалению, тут есть проблема, которая стоит даже больше наших жизней, поэтому мы ничего не будем делать в вашем присутствии — извините!

Старик долго переводил взгляд с Клима на остальных его родственников и обратно. Наконец, он со вздохом сказал:

— Ладно, рискнём! Даже не хочу вас предупреждать, что будет, если обманете...

Он опять что-то по-немецки скомандовал блондину, который тут же ушёл. Вернулся он нескоро. Дверь распахнулась, и в неё протиснулся задом бандит в кепке, который поднимал Клима с кровати. Вместе с блондином они затащили внутрь замотанный в чёрную плёнку предмет, который положили на пол. Предмет зашевелился — это был Гюнтер-черепаха.

— Мы сейчас встанем с кровати, а вы положите его сюда, — скомандовал Клим. — У вас есть скотч? А то он у вас какой-то беспокойный, надо бы его закрепить...

Когда черепаха была водружена на кровать и привязана скотчем, подручные Баумана вышли за дверь. Сам немец покидал номер последним, ещё раз погрозив пальцем.

— Нам придётся всем участвовать... — начал Клим.

— Климушка, — встряла мать, — может, выдадим тебя за этого Гюнтера?

— Мам, я не знаю немецкого и вас не оставлю! — в сердцах воскликнул Клим. Мать прижала руки к груди и как будто уменьшилась в размерах. Климу странно было видеть её в таком виде — он никак не ожидал, что она, последние лет пять, кажется, не замечавшая его существования, такая вся строгая и решительная, станет его защищать так неразумно, как курица защищает своих цыплят. Но теперь он чувствовал в себе силы защитить её саму и всех остальных родственников. Отец бросился в ванную, но вернулся оттуда не с водой для черепахи, а с пистолетом. Ольга, увидев это, дала ему оплеуху и шёпотом закричала, чтобы он немедленно спрятал эту гадость.

— Пап, мы не будем воевать, — тоже сказал ему Клим. Увидев, что Варвара закрыла глаза и, кажется, собирается в кого-то обратиться, он толкнул её в плечо и шёпотом объявил. — Дорогие родственники! Перестаём паниковать! Мы — в сложной ситуации, согласен, но лучшая тактика сейчас — дать этому Бауману молодость. Смотрите, как он затёр за месяц эту фотку — если мы будем стрелять или убегать, то только разозлим его. Приготовьтесь вернуть это земноводное в человеческий вид.

Клим сам сходил за водой. Он принёс её в старом эмалированном тазу и окатил черепаху. Затем расставил всех, кроме матери, вокруг кровати и велел взяться за руки. Метаморфозу должна была провести Варвара, ведь именно ей она удалась в прошлый раз. Девушка уткнулась лбом в панцирь дёргающейся на кровати черепахи, а остальные напряжённо передавали ей через руки свои силы. Через пять минут Варвара устало выпрямилась. Повисла неловкая тишина.

— Если кто-то предложит ударить её электрошоком... — угрожающе сказала Ольга.

— Успокойся, никто не предложит, но, видимо, боль всё же придётся применить, — ответил ей отец Клима.

Когда следующая попытка, перед которой все основательно искололи себя шприцами, тоже ничем не закончилась, Варвара забарабанила кулачками по панцирю:

— Ах ты, тварь! Почему не превращаешься?!

— Гюнтеру, похоже, там нравится. Ведь прошло больше суток... — протянул Клим. Он ещё раз сходил за водой, а также велел прижиматься лбами к черепахе всем четверым. Буквально через пять секунд черепаха затряслась, её панцирь слегка прогнулся, но затем всё вернулось в прежний вид.

Раздался стук в дверь, и в открывшейся щели появился Бауман:

— Вы там скоро? Всё нормально?

— Нормально! — строго ответил Клим. — Не мешайте!

Он стал ходить по комнате вперёд-назад. Его отец ругался шёпотом с Ольгой — видимо, опять из-за оружия. Варвара молча ощупывала оконную раму. Мать Клима спросила:

— Могу я чем-то помочь? Давайте я тоже вас за руки возьму — лишним не будет!

— Свет, ладно тебе! — ответил отец Клима. Но мальчик вскрикнул:

— Пентаграмма! Веллингтон говорил, что если сделать руками пентаграмму, то силы удесятеряться!

— Но мать же — не оборотень!

— Значит, просто будет проводником наших сил. Не знаю! У вас есть другие идеи?

Они начали перекрещивать руки — каждый держал за кисти двух других и касался предплечием остальных. Для такой конструкции не было места вокруг кровати, поэтому все встали в её торце, но так, чтобы Варвара могла, наклонившись, достать лбом до панциря черепахи. Когда пентаграмма замкнулась, между рук как будто ударила искра — Ольга и мать Клима вскрикнули и разжали ладони. Клим вскрикнул:

— Терпим! Кажется, получается!

Когда замкнули пентаграмму во второй раз, Варвара почти моментально уткнулась лбом в панцирь черепахи, а в следующий миг её отбросило к стене. Что-то зашипело, и появился лёгкий пар, как от закипевшего чайника. Клим посмотрел на ладони — они были красные, точно после ожога. Ольга запричитала, а на кровати испугано завопил по-немецки голый, перевязанный скотчем юноша — один в один с фотографии Баумана.

Сам немец немедленно ворвался в номер, за ним блондин, который тут же достал пистолет. Бауман осторожно переступил через лежащую без сил Варвару и подошёл к кровати. И тут же расплылся в улыбке:

— Ну, просто Аполлон!

После чего по-немецки о чём-то спросил юношу на кровати. Тот ответил — с истеричными нотками в голосе. Старик повернулся и, обращаясь к Климу, сказал всё с той же счастливой улыбкой:

— Гюнтеру непривычно, и ему нравилось жевать листья с веточек. Когда вы сможете продолжить?

— Мы очень устали, — ответил Клим, — и хотели бы в нормальную обстановку. Можем мы вернуться в свой дом?

— О, да! — сказал Бауман. — Только на нашем транспорте...

Когда они добрались до дома, старик собрал всех в гостиной и сказал:

— Условия такие: в этой комнате может отсутствовать только один из вас — выходить в туалет или ещё куда-то, но не более чем на двадцать минут. В противном случае мне придётся перейти к плану "Б" — всё понятно? Я буду спать и вам советую. Когда вы будете в форме, чтобы привести Гюнтера в привычный ему вид?

Договорившись о трёх часах дня, старик удалился в спальню родителей Клима, но позволил забрать один из матрасов, а также одеяла. Клим с отцом стащили всё нужное для сна в гостиную, после чего женская часть клана устроила всем постели. Варвара заявила, что ей нужен душ — в двадцать минут она, конечно, не уложилась, но татуированный бандит только молча показал ей свой пистолет, когда она, наконец, выбралась из ванной. Клим, пользуясь минутным отвлечением их соглядатая, спрятал стакан со своим искусственным драконом в шкаф. На всякий случай бросил в стакан два огромных куска колбасы.

— Интересно, как там Веллингтон? — произнёс он, устраиваясь на диване рядом с отцом. Тот хмыкнул:

— Я не успел тебе сказать, но в Библии, что тебе подарили, был электронный жучок. Я хотел, было, почитать на ночь Святое Писание и наткнулся. Надо было его вывезти подальше, а я просто растоптал. Когда эти нагрянули, пожалел, но было поздно...

— Ты хочешь сказать, что Баумана на нас Веллингтон навёл? — Клим даже привстал на локте.

— Ну, учитывая твои предчувствия, почему бы и нет? В мотеле не было камер, в конце концов...

— Но зачем? Это же нелогично! Возможно, есть какое-то более простое объяснение, почему нас нашли.

— Может, и есть, а пока давай спать...

Ровно в три часа в гостиную вошёл Бауман. За ним плёлся грустный юноша, в которого превратили Гюнтера-черепаху. Бауман периодически оборачивался и что-то говорил ему по-немецки. Потом, обращаясь уже к Климу и его родственникам, сказал:

— Не хочет назад в свою внешность! Говорит, что так моложе и красивей. Но я же не могу быть в двух экземплярах?

— В трёх, — поправила его Варвара, — ведь есть ещё оригинал.

— О, не беспокойтесь по его поводу, — сказал Бауман так, что у всех похолодело в груди. Он тем временем ткнул Гюнтера в подбородок и спросил. — Кстати, почему у него такой подбородок? На картинке был более мужественный!

— Значит, фотографию подправляли — мы делаем ровно ту внешность, которая есть у реального человека. Ту, которая на самом деле, — ответил Клим.

— Везде обман и мошенничество, — пробормотал Бауман и уже громче добавил. — Он в вашем распоряжении. Вот, нашли его фотографии.

Гюнтер опять что-то возмущенно начал говорить.

— Нельзя ли его усыпить? — спросил Клим. — Он нам и черепахой изрядно мешал.