1942 - 94

— А где Серов? — Сразу, с порога, спросил Иван. Странно, но все эти дни его действительно интересовала судьба этого человека.

— С ним все хорошо, — улыбнулся Сергей Сергеевич. — Он занят текущими делами. Скоро вы увидитесь. Присаживайся, в ногах правды нет.

Наумов кивнул и сел на предложенный стул.

— Я, в общем, просто спросил...

— Понимаю твою озабоченность. Вы ведь за последнее время немного сдружились. Так?

— Смотря, что иметь в виду.

— Симпатию, привязанность. Называй это как хочешь.

— Симпатий у нас нет, — подвел итог Иван. — А вот привязанностей — хоть отбавляй.

— Понимаю, — усмехнулся тот. — Впрочем, я тебя не для того тебя пригласил, что бы о Серове болтать. На носу есть дела поважней.

— Слушаю...

Сергей Сергеевич вкратце изложил план экспедиции, что, впрочем, после визитов и общения с его помощником, особым откровением не явилось. Из его речи можно было выделить единственный пункт, вызывавший глубокую озабоченность — наличие СС-цев в тех краях. То, что они там были — Иван нисколько не сомневался, еще свежи были воспоминания от общения с ними. Но! Кто мог дать гарантии в том, что искажения во времени не исказили пространство?

— Что думаешь по этому поводу? — спросил он, закончив.

— На словах, да на бумаге — все гладко, — произнес Наумов. — А как на самом деле все пойдет — сказать не берусь. Запутано все, непонятно.

— Понимаю, — вздохнул Сергей Сергеевич. — Но, другого плана нет. Единственным козырем в этой игре будут данные авиаразведки. Прибудут через пару дней. Затем, день на изучение, и — вперед. Так что, готовься через три дня на выход.

— Да я хоть сейчас готов.

— Ну и ладно.

Хозяин усадьбы покинул комнату, оставив Ивана наедине со своими мыслями.

Предстоящая вылазка на Кавказ ни капли не страшила Наумова. Скорее наоборот. Он ждал ее с нетерпением, лелея надежду на событие, вероятность которого стремилась к нулю: пространственно-временной портал в горах снова сработает и он вернется домой, в свою эпоху. Уже в который раз он вспомнил свой дом, грустные глаза мамы, смотрящие на него при последнем свидании на перроне вокзала. Как она там теперь? Наверняка уже похоронила его. Если было что хоронить. А может он до сих пор числится пропавшим без вести? Не было ответа на эти вопросы. И это было самым мучительным в теперешнем положении.

Терзаемый этими мыслями, Иван лег на кровать и попытался заснуть, в надежде, что сон прогонит все дурное. Но, не спалось. Ворочаясь с боку на бок, он гнал их от себя разными способами. Даже пытался считать воображаемых овец, и когда, отчаявшись победить, вскочил чтобы попросить у охраны снотворного, дверь в комнату приоткрылась, и в проеме показалась голова Серова.

— Не спишь?

— Уснешь тут, — пробурчал Иван, обрадованный этим неожиданным визитом. — Заходи.

Серов протиснул свое далеко не худое тело в проем, и выставив вперед свой портфель, торжественно сообщил:

— А я тут вкусненького принес!

— Коньяк? — угадал Наумов.

— Он самый, — кивнул тот. — Или ты против?

— Совсем нет, мне это сейчас в самый раз.

— Ну и хорошо, — извлекая из портфеля на стол содержимое, согласился тот. — А ты чего такой грустный?

— Дом вспомнил...

— А! Бывает...

Он поставил опустевший портфель на пол и, усевшись на стул, произнес:

— Мне тут доложили, что ты спрашивал обо мне?

— Спрашивал, — кивнул Иван. — Ты поэтому и пришел?

— И поэтому тоже.

Он плеснул в стоящие на подносе стаканы коньяка на два пальца и, протянув один Наумову, немного помявшись и глядя в пол, спросил:

— Надеюсь, ты не настаивал перед боссом на моем участии в экспедиции на Кавказ?

— Зачем?

— Ну, мало ли...

— Дурак ты, Серов! — неожиданно заявил Иван. — Думаешь, я мстить тебе удумал?

Тот только молча пожал плечами, отвернув лицо в сторону.

— Зачем?

Николай снова дернул плечами.

— Молчи тогда, — махнул на него Наумов, опрокидывая содержимое стакана в рот. Проглотив обжигающую жидкость, добавил. — Ты мне вроде ничего плохого не сделал, что бы тянуть тебя за собой в могилу.

— Ты думаешь я это имел в виду? — он сделал обиженный вид. — Просто мне сейчас никак из Москвы отлучаться нельзя. Дела понимаешь...

— Понимаю.

— Ну и ладненько, — приободрился Серов, снова наполняя опустевшие стаканы и суетясь над закуской. — Ты тогда скажи Сергей Сергеевичу, если станет спрашивать, что я совсем не против этой поездки, просто дел невпроворот.

— Ну и жук ты, — усмехнулся Иван.

— Сам понимаешь, — вздохнул тот. — Как тут все без меня?

— Ладно, скажу.

— Тогда за понимание?

Ударив стаканами, выпили. Грустные мысли начали потихоньку отступать на задний план. Все-таки живое человеческое общение — великая сила, особенно под рюмочку чая.

— Ты угощайся, — кивнул на накрытый стол Серов. — Вот семга копченая, хлебушек свежий, специально для тебя достал.

— Спасибо, — поблагодарил Наумов. — Ты всегда знаешь, чем утешить.

— Да ладно тебе, — отмахнулся тот. — Будто тебя здесь и без того одной кашей кормили.

— Не в еде дело.

— В чем тогда?

— В общении. В простых человеческих разговорах. Вот я здесь уже хрен знает, сколько кукую, вроде все хорошо: кормят, поят, книги читать дают. А нет — не то. Сидишь как сыч, мысли в голове туда-сюда гоняешь, словно шарики в пинпонге.

— Ничего, — попытался подбодрить его Серов. — Я сам первое время по дому скучал. А вот теперь привык.

— Но, ты то всегда можешь вернуться.

— Теоретически да, — согласился он. — Вот только в ближайшее время это вряд ли произойдет.

— Почему?

— Не все в этом мире зависит от нас.

Помолчали.

— Знаешь, — произнес гость, откупоривая вторую бутылку. — Я ведь уже давно понимаю, что ты всегда хотел спросить, почему мы, вроде бы имеющие такие возможности, не можем отправить тебя обратно домой, в твою эпоху.

— Догадываюсь, почему.

Тот вопросительно уставился на Наумова.

— Не вы меня сюда отправили, не вам и возвращать, — взяв со стола стакан и зачем-то понюхав содержимое, пояснил он. — Как пришло, так и ушло...

— Мыслишь правильно, — кивнул Серов. — Наши возможности ограничены. Если портал открылся для одного человека, другой не может пройти через него обратно, закрыв таким образом. Он будет ждать 'хозяина', оставаясь активным.

— А как же тогда Шефер? — удивился Иван. — Он же пытался попасть в будущее с помощью меня?

— Шефер дурак, верящий в чудеса, — усмехнулся тот. — Он все равно не смог бы ничего сделать, даже не столкни ты его с этой 'карусели'. А вот ты...

— Я мог бы вернуться домой? — сердце Наумова бешено застучало в груди. — Мог?

— Но ты же не вернулся, — остудил его Серов. — Машина Шефера только исказила пространственно-временной портал, но не открыла дорогу назад. Ты смог в этом убедиться. Но это не значит, что портала больше нет — он все еще активен и ждет тебя.

— И?

— Ты всегда сможешь вернуться домой, если найдешь его...

Глава 27

Москва — Северный Кавказ. 1942

Через несколько дней все было готово к экспедиции. Наумов и еще несколько человек из команды Сергея Сергеевича, погрузили в новенький 'Студебеккер' ящики с припасами и оборудованием и, получив очередной краткий инструктаж, выехали за ворота особняка.

Ехали молча. Кто-то дремал, привалившись спиной к брезентовым тюкам, кто-то сосредоточенно чистил личное оружие, иногда чертыхаясь, когда грузовик подбрасывало на особо крутых кочках. Оружия у Ивана не было, а выспался на год вперед, поэтому просто сидел с прикрытыми глазами и размышлял над словами Серова. Если получится, то он вернется домой и все закончиться, словно дурной сон. Очень хотелось верить.

Спустя час, 'Студебеккер' снизил скорость, останавливаясь.

— Приехали! — крикнул из кабины водитель.

Иван поднялся со скамейки и принялся делать зарядку, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. Лязгнули петли заднего борта. Двое дюжих мужиков заглянули под тент и, оглядев содержимое кузова, безразлично, почти хором произнесли:

— Выгружайся честная компания, нам ящики таскать надо!

Никто возражать не стал, быстро покинув кузов, осточертевший за долгую дорогу. Наумов последним спрыгнул на землю и огляделся. Находились они на краю небольшого аэродрома, рядом с одноэтажным приземистым зданием, по всей видимости, терминалом. Чуть правее чернела некрашеными досками диспетчерская вышка, еще дальше — 'отдыхали' два небольших транспортных самолета. Еще один стоял на взлетно-посадочной полосе, начинающийся у самого терминала. Судя по тому, что скарб из грузовика потихоньку перекочевывал в его нутро, лететь предстояло именно на нем. Да и человек в промасленном комбинезоне, совершавший какие-то манипуляции под брюхом транспортника, бросил курево и ускорил свою работу. В остальном — аэропорт казался почти вымершим. Иван уселся на землю, сорвал сочную травинку и, жуя ее, стал наблюдать за работой грузчиков.

— Дяденька, дай закурить, — раздался голос за спиной. Неожиданная просьба, заставила вздрогнуть. Он обернулся и увидел мальчугана лет восьми — десяти, босоногого, одетого в старые, не по росту большие штаны и такую же рубаху. Белобрысый, веснушчатый, он голубыми глазами смотрел с хитрым прищуром.

— Не рано тебе еще курить, брат? — поинтересовался Иван.

— А тебе, что, жалко? — парировал тот.

— Мне тебя жалко, — разворачиваясь к нему, произнес он. — Курить вредно для здоровья.

— А что ты дяденька о моем здоровье печешься?

— А что ты борзый такой?

— Может, я не для себя прошу? — пожал плечами паренек. — Тятька у меня болеет, работать не может.

— А курить значит может?

— Сразу видно, что вы из столицы, — вздохнул парень. — Ничего не понимаете.

— А что я должен понимать? — удивился Иван.

Паренек посмотрел на него с укором.

— Папиросы сейчас в цене, — пояснил он. — Почти нигде не достать. И если ты дяденька дашь мне пару штук, то я у Скворчихи их на молоко поменяю.

— Теперь понятно, — выдохнул Наумов. — И давно ты тут, на аэродроме промышляешь?

— Как тятя захворал, — пожал плечами пацан. — Тут самое хлебное место. Когда самолеты прилетают, людей уйма. Можно много папирос настрелять. Один раз даже две банки тушенки дали. — Гордо добавил он.

— Ну, да... — задумчиво произнес Наумов. — Звать то тебя, как, боец?

— Иваном кличут, — беззубо улыбнулся тот.

Словно ледяная ладонь неожиданно сжала его сердце. Даже слезы из глаз брызнули. Он пытался что-то сказать, но не мог.

— Дяденька вам плохо?

— Все хорошо, — еле выдавил из себя тот. — Меня кстати тоже Иваном зовут.

— Тезки значит! — обрадовался паренек.

— А мамка то у тебя есть?

— Была, как нет? — удивился тот. — Да померла в прошлом годке.

Перед глазами Наумова пролетела почти вся его жизнь: детство без отца, умершего, когда ему не было и пяти, слезы матери по ночам, школа, военное училище... Он скинул с плеча вещмешок с личным пайком и, протянул его пареньку.

— Это тебе, тезка. Здесь есть все, что бы вы с отцом ни в чем не нуждались некоторое время.

— Ты шутишь, дядя Иван? — развязав узел и обозрев содержимое, спросил он. — Тут богатства на миллион!

— Ни капли, — уверил тот. — Я и без этого проживу. А тебе надо.

— Спасибо, дядя Ваня! Вот теперь мы заживем. Можно я пойду?

— Подожди, — остановил его Наумов. — Чем отец-то болеет?

— Фельдшер сказал, что грудь воспалилась.

— Воспаление легких?

— Не знаю, — признался тот.

— Ладно, это не важно, — произнес Иван, доставая из нагрудного кармана несколько крупных денежных купюр, любезно предоставленных ему Серовым на 'всякий случай'. — Держи. Дашь одну фельдшеру, скажешь, что дядька, брат отца передал. Больше не давай, пусть сделает все, что бы его вылечить. Будет спрашивать что за дядя — говори, что двоюродный, военный летчик, проездом был, а сейчас на фронте. Если что — прилетит, голову отвернет. Понял?

— Как не понять, дядя Ваня?

— Беги домой!

— Бегу! — паренек схватил вещмешок и припустил в сторону деревеньки, видневшийся неподалеку.

Только теперь Наумов почувствовал себя лучше.