Зелёный рассвет

— Пусть они попробуют ещё раз обидеть нас! У нас нет хиндиксы, это верно; зато в мешке нас не возили!

— Если придётся говорить об этом, постарайся не упоминать меня, — нахмурился Речник. — Скенесы съедят нас живьём.

— Я скажу, что услышала это в степи, — кивнула Эмма. — От Речника Найгиса. Ну, Сьютар надолго меня запомнит!

Два дня Речник жил в Фейре — ждал, пока для него сплетут надёжный спальный кокон из длинных листьев Агайла, кокон прочный и мягкий, а не жёсткий и колкий, как плохая циновка. Время летело незаметно — то Речник летал в степь и помогал Нарину и Эмме собирать сухую траву, то плавал наперегонки с Агва, то с металкой и самодельными дротиками охотился на птиц, то рассказывал Кессе и всем, кто желал слушать, байки о своих и чужих похождениях. Сплёл для Кессы украшение из бусины с листом внутри, пёстрых перьев и кожаных шнурков. Она уже немного освоилась и не так испуганно смотрела на Речника...

А на третий день Фриссгейн собрался, взял на дорогу связку сушёной рыбы и пучок съедобных корней Зелы, выкопанных из-под воды, посмотрел из-под облаков на Фейр — и направил хиндиксу на юг. Где-то там, среди обугленных руин, злобных Крыс Моджиса и жестоких Фойстов — не говоря уже о зримом и незримом Сиджене — искал потерянную станцию Гедимин. Фрисс надеялся, что сармат ещё ждёт его.

Глава 15. "Идис"

— Итак, в этот день Речник Фриссгейн с участка Фейр передал хиндиксу, называемую "Остролист", жителю Тенсену из рода Повилики с участка "Флан", с условием вернуть при первой просьбе и за каждый день, что она в его владении, заплатить один эл Речнику Фриссгейну, а также передать хиндиксу обратно с дневным запасом сухой травы или дров. Каждый из вас может прочитать запись об этом? Тогда напишите под ней ваши имена, — жрец кивнул Фриссу и Тенсену и положил лист перед ними. Лист был самый настоящий, с Дерева Ифи, и запись была точно такая же, какую жрец прочитал. Фрисс кивнул в ответ и расписался.

— Ну вот, Тенсен, теперь сомнения тебя покинули? — спросил он. Наринекс поставил роспись и покачал головой.

— Мы же не крысы какие-нибудь! Всё должно быть по закону. За корабль не волнуйся, верну в целости. А в Городе берегись... Эти лучи — коварная штука! Сарматы вон всегда в скафандрах, а в Город не лезут!

На этом они и разошлись — Тенсен собирался опробовать новую хиндиксу, а Речник нашёл среди тростника сухое место и переоделся, чтобы в Город войти без опаски. Снял плащ и спрятал в сумку, осторожно влез в скафандр, на него сверху нацепил пояс и перевязь с мечом, а на ноги — травяные оплётки, которые подарил ему Тенсен Повилика.

Было раннее утро, но солнце уже припекало, и Фрисс даже обрадовался, когда влез в сарматскую броню — там, по крайней мере, была система охлаждения! От Реки тянуло сохнущей тиной и ракушками, но Фрисс дышал этим воздухом с радостью — и тина, и ракушки относятся к миру живых, а ему предстояло войти в мёртвый мир, пропахший гарью и плавленым фрилом. С каждым шагом живого вокруг оставалось всё меньше... мекха, и так не самая сочная трава, под солнцем выгорела и побелела, искажённые растения сбросили листву и покрылись шипами, и Речник об одну былинку чуть не порвал скафандр. Под ногами похрустывала спёкшаяся земля и перекатывался щебень из оплавленного рилкара и обычного речного известняка. Даже плеск воды затих, будто Фрисс ушёл далеко-далеко от Реки, а не пробирался по самому её берегу...

Полуразрушенная стена высилась впереди, осыпающиеся руины маячили за ней, как бы в дымке. Город стал ещё страшнее, когда его чахлая зелень обросла шипами вместо листьев. Теперь и намёка не было, что там есть что-то живое. Фрисс понимал, что дело в нехватке воды — ни один корень не пробьёт корку пепла, ирренция, рилкара и плавленого камня, и растения живут от дождя до дождя — но ему почудился зловещий знак в этом отступлении жизни. А найдёт ли он Гедимина? Что, если даже его броня оказалась бесполезной против Сиджена и когтей Фойстов... Речник поёжился и ускорил шаг.

Перед стеной он надел шлем и проверил, всё ли работает в его защите. Дышалось легко, лишних прорех не было. И если что, Речник мог достать оружие. Но всё равно мёртвый Город его страшил...

Лето кончилось, едва он вошёл в тень древнего здания. Тут было холодно и серо. Всегда. Речник шёл по тихим переулкам, оглядываясь на каждый шорох, и пытался представить себе, как выглядел этот город когда-то: в ярких красках, с целыми окнами и крышами, живыми дорогами, причудливыми светильниками, без пепла и пыли, без белесого мха и чахлой травы на стенах... и с людьми на улицах. Если аскес — тлакантцы, то жители Старого Города были точно такими же! И это они, низкорослые и тусклоглазые, сотворили всё это — необычные механизмы, громадные здания, ужасное оружие... Фрисс упрямо помотал головой. Никогда! Его воображения на это не хватит. Только не аскес! Хоть куванцы, но не аскес...

Наверное, необычные колебания воздуха потревожили Клоа, и пожиратель энергии вылетел из окна почти над головой Речника — странное существо цвета зелёной бирюзы, с изогнутыми крыльями и длинными хвостами, тянущимися за ним по воздуху. Фрисс замер на месте и не дышал, пока Клоа не скрылся в оконном провале соседнего дома. Речник боялся, что следом вылетит целая стая — эти существа поодиночке не живут — но больше их тут не было, путь был свободен.

Или нет? Кто-то временами глядел Фриссу в спину — задумчиво и отстранённо, и Речник чувствовал этот взгляд кожей сквозь броню и скафандр. Никого позади не было, но ощущение не уходило. Кажется, это... нечто... называли Глазами Стен, и оно иногда попадалось путникам в подземельях и развалинах. Рассказы о нём противоречили друг другу, проверять их Речник не хотел.

А интересно, если бы сам Аойген, Воин-Кот, повелитель случая, оказался тут — он не утратил бы своей силы? Не стал бы маленьким и слабым, не затерялся бы?.. Речник встряхнулся, вспомнив слова Гедимина о ЭСТ-излучении. Ага, странно оно влияет на разум. Надо собраться, не то будешь шарахаться от каждой тени! А насчёт аскес — так можно спросить у того же Гедимина. Он видел настоящих тлакантцев, даже воевал с ними, и наверняка он их помнит! Осталось только найти его и не потеряться тут самому.

Извилистая дорога к убежищу Гедимина из памяти Фрисса местами стёрлась, и Речник дважды прошёл мимо нужного здания. За углом крыса-разведчик попалась ему, и когда Фрисс отступил в переулок и оглянулся, вытирая меч, за спиной он увидел тот самый дом "с обломанным углом". Фрисс обрадованно устремился к полуобрушенной стене — и тут подумал, что Гедимин, скорее всего, сейчас ищет станцию, а убежище пустует. Снизу не было видно, открыта ли дверь на третий этаж, но из дома не доносилось ни шороха. Фрисс подождал немного, а потом решил не привлекать крыс и подняться на площадку перед дверью, тихо сесть там и подождать Гедимина. А если его тут уже нет, и убежище покинуто — наверняка убедиться в этом и уйти...

Оплавленный рилкар не крошился под ногами, но скользил так, что Фрисс вынужден был подтягиваться на руках, не доверяя коварной опоре. Он помнил, что спуск тут был нелёгким, но подъём оказался ещё тяжелее. Недаром крысы даже не пробовали залезть в убежище! Фриссу оставалось подтянуться ещё на одну скользкую "ступень" вверх, когда тень нависла над ним. Бронированная рука втянула его на площадку, и Фрисс благодарно кивнул, переводя дух. На этих ступеньках ему ещё тренироваться и тренироваться...

— Удачно добрался? — в глазах сармата читалось лёгкое удивление. — Снимай лапти и кидай их вон туда, на обратном пути пригодятся.

Фрисс закинул оплётки в нишу между двумя вертикальными обломками плит в углу площадки, для порядка стряхнул с плеча невидимую пыль и последовал за сарматом в укрытие.

— Немного заблудился в серых стенах, — улыбнулся Речник, оглядывая убежище — он не был тут при свете дня, а в полумраке и под действием флония разглядел далеко не всё. — Не отвлекаю тебя от поиска? Ты сейчас, наверное, в Город уходишь, за станцией?

— Не отвлекаешь. Два дня был на "Флане", только вернулся, — Гедимин тяжело опустился на пол. — Думал поспать. Ты надолго ко мне? Флоний нужен?

— Гедимин... — Фрисс посмотрел на сармата с беспокойством. — Ты спи, я тебя не потревожу. Наверное, трудно чинить станцию... они и спать тебе не давали двое суток?! А я пришёл помочь в твоём поиске, как и обещал. Пока не наступит зима или не найдётся "Идис". Где тут можно постелить спальник?

Сон из жёлтых глаз испарился мгновенно. Сармат долго смотрел на Фрисса, будто силился увидеть его кости сквозь плоть, потом перевёл взгляд на пустую стену убежища.

— Устраивайся напротив плиты. Если захочешь уйти — путь открыт.

— Зачем уходить? — Фрисс пожал плечами и деловито развернул спальный кокон. В комнате было достаточно места и для огромного сармата, и для его мастерской на рилкаровой плите, и для спящего Речника. Из третьей стены на высоте человеческого роста торчали загнутые фриловые штыри, и Фрисс повесил на них свои сумки.

— Смотри, Гедимин, у меня тут всякие припасы — рыба, Листовики, ирхек. Как думаешь, им тут хорошо, или лучше их держать на полу?

Сармат удивлённо посмотрел на Фрисса, потом на припасы — и вскоре всё было размещено в тени и прохладе, часть на штырях, часть в стенных нишах. В одну пещерку поставили хумику, в другой спрятали драгоценную цакунву и свежие корни Зелы. Кошель с пряностями Фрисс оставил в сумке.

— Пока твои вещи не светятся, — сказал Гедимин, и Фрисс решил, что это была похвала. — Есть надежда, что и не засветятся. А ты серьёзно подготовился...

— Я же Речник, не в первый раз в безлюдных землях, — усмехнулся Фрисс и достал из сумки большой травяной свёрток, наполненный кульками и мешочками, и довольно тяжёлый. — А это тебе. Для тех вещиц, которые ты делаешь. Чтобы они тоже... не светились.

Гедимин высыпал камни на ладонь и долго перебирал их в молчании.

— Трудно было добыть всё это? — спросил он наконец, спрятав самоцветы в нишу на рилкаровой плите. — Не ожидал... Спасибо, Фриссгейн.

— Да ну, какие трудности, — отмахнулся Фрисс. — А что сломалось на "Флане"? Серьёзное что-то?

— Всё та же опора, всё те же трещины в полу хранилища, — хмуро ответил сармат. — Залил всё рилкаром, проложил фрилом, лет на десять хватит, дальше опять поползёт. Половина деталей в опоре погнулась во время Применения — и так их и оставили. Пустая трата времени, пока Гвеннон не решится заменить всю опору... А ты толковый ликвидатор, оказывается. Гвеннон — жадная крыса, и жадная не только на оплату, но и на благодарность, но я могу сказать за него — отличная работа в Змеиных Норах, и качество, и скорость, и осторожность на уровне.

— Пустяки, это не я — это драконы, Халан и хаштмены, — смутился Речник, похвала Гедимина была совершенно неожиданной для него. — Да! Деркин с кислотной станции "Эриэл" и Кон из Ураниум-Сити передают тебе привет. Второго я не знаю, а первый сильно нам помог. Деркин говорит, что все уважают тебя и ждут обратно — будут запускать альнкит... и Кон за что-то извиняется.

Фрисс с интересом посмотрел на сармата — какая будет реакция. Гедимин издал тихий невесёлый смешок.

— Да нет, хватит и с них, и с меня, — еле слышно сказал он, глядя мимо Речника. — А Деркин — дельный сармат, не удивлён, что он помог тебе... Ну так что думаешь делать, Фриссгейн?

Речник даже вздрогнул от неожиданности вопроса.

— Как что — станцию искать! Только скажи мне, как её ищут. Никогда не искал такие штуки!

Сармат снова пронизал Речника изучающим взглядом и отстегнул от скафандра тонкую броневую пластину — под ней оказался плоский свёрток, развернувшийся в запутанный, но подробный план какой-то местности. Фрисс тихо ахнул — места были не слишком знакомые, но он сразу понял, что это карта Старого Города. "Такой у самого Астанена нет!"

— Я сам не знаю, как её ищут, — неохотно признался Гедимин, — и тоже никогда не искал. Но сигнал, который "Идис" подала вскоре после Применения, исходил из этого квадрата. А потом она молчала и ни на что не отзывалась. Неприятно говорить об этом, но я уверен — ничего живого там давно нет.

Он помолчал немного и продолжил:

— Это может означать две вещи, Фриссгейн. Либо произошла авария, и станция частично разрушена... либо путь на поверхность открыли раньше времени и впустили излучение. Так или иначе, не выжил никто — и некому было закрыть путь или разобрать обломки. Значит, остались следы... люк или туннель открытого пути — или сильнейшее излучение от взорвавшегося альнкита. Это лишь мои предположения, но других у меня нет. Я успел обыскать некоторые окраины, проверил силу излучений — и знаю теперь, где есть подозрительные люки, а где земля слишком ярко светится. Такие места я и собирался обыскивать. Можешь посмотреть карту, тут кое-что отмечено.

Фрисс осторожно коснулся карты — она была большой, подробной и почти непонятной, из странных сарматских знаков Речник помнил только чёрно-жёлтую Звезду Урана. Гедимин заметил его недоумение и забрал карту назад.

— Одно такое место — остатки городского космодрома, — сказал он. — Тебе, наверное, будет интересно...

— Космодром, настоящий?! — Фрисс ахнул уже не приглушённо. — Настоящие небесные корабли?! Да ещё бы не интересно!

— Ну вот, — кивнул сармат, улёгся на пол и растянулся во весь рост, положив под руку оружие. — Би-плазма под плитой, вода в зелёном контейнере, слева от дома крыс нет, далеко не ходи, меня не буди до утра. Завтра ещё что-нибудь расскажу...

Через несколько секунд он уснул, и Фрисс, глядя на него, понимал, что его и Применение не разбудит. Речник тихо подошёл к плите и сел рядом, рассматривая незаконченную "цацку". Очень странная штука, будто выдранный с мясом кусок древнего мира...

Впереди у Фрисса было долгое приключение. Он сам не подозревал, насколько долгое...

...Первую вылазку они совершили на следующее же утро, когда проснулся Гедимин. Работа на "Флане" была очень тяжёлой, раз так утомила такого сильного сармата — думал по этому поводу Речник и даже высказал мысли вслух. Гедимин буркнул, что тяжёлую он вынес бы, он бесполезную не выносит.

— Пойдём в "грязное" место, — неторопливо объяснял он, проверяя своё оружие и приспособления, встроенные в скафандр. — Лапти не надевай, они потом не отмоются. Лишнего не трогай, тем более — не подбирай. Найдёшь что-нибудь полезное — покажи сначала мне, и я скажу, удастся его отмыть или нет. Если заметил тут люк на второй этаж — там комната для дезактивации, тебе там быть ни к чему — лишнее облучение. Начнёт шатать или в глазах засияет — сразу говори мне. Ну и спрашивай, если что интересно или непонятно...

Фрисс увлечённо кивал, торопливо доедал кусок Листовика, политый цакунвой, и пытался угостить сармата. Гедимин хмыкал и предлагал проверить, насколько ярко светился бы этот Листовик, если бы все излучения были видимыми. Когда погасли сполохи зелёного рассвета, и солнце поднялось над осыпающимися башнями, Речник и сармат покинули безопасные переулки и вышли на широченную улицу, когда-то носившую имя Брайана Вольта.