Тут пришла в себя кошка и вновь издала тоскующий вопль. Фредди от неожиданности упустил ее из рук, и кошка ушла в свободный полет по комнатам. Все тут же засуетились. Кто-то кинулся за кошкой, кто-то советовал ее придушить и сшить пальто под белку, кто-то верещал женским голосом, кто-то изрыгал площадную брань, кто-то пел новую, только что сочиненную песню, а у кого-то начались самые натуральные роды. Дети Джона, дрожащие от страха, сидя под кроватью, слышали это все так:

— Мозоль! А! Моя мозоль!

— Где мозоль? И вправду — мозоль! Надо же распарить, а потом пемзочкой...

— Гдееее йоооод?!! Сколько я могу просить?

— А меня касаемо твоего йоду?

— Чего тогда приходил, чучело? Не видишь, я ранен!

— Ну не убит же. Орет еще...

— Ты мне еще поуказывай, орать или чего!

— Вспоминаю времена, когда был молод я...

— Да уж! Давненько, знаете ли...

— Да-а...Я про те времена в книжке читал! Или-или, лама савафхани!

— Свиньи вы, вот и все. Свиньи непорядочные!

— Кошка! Вон она! Загоняй ее на меня-а-а! Ать!

— А-ать!

— Дубина, ты кого ловишь?

— Киську.

— Козлиську! Ты ж меня в сетку загнал! Распутывай теперь!

— Йоду кто просил?

— Сетку, говорю, переверни и наружу меня.. Ыхь! Ыыхь...

— Что, йод не нужен уже?

— Я чинил велосипед и ехал вновь туда...

— Мэй, это тебе йоду?

— Туда, где...Куда его мне? Вовнутрь, что ли? Дурак, такую песню испортил!

— И-хи-хи!

— Уйди отсюда, и йод унеси. Я пою.

— Фу! А кошка во-она где! Да смотри мне, не повреди товар!

— Какой еще товар? Это моя кошечка! Не сметь ее давить!

— Эй, полупридурки! Где у вас тут чай заваривают?

— Мэри, как ты можешь? Как ты...

— Хрясь!

— А вот тут у нас, пожалуйте, чайничек, кофейничек...

— Сахароза где?

— Баночка вон там вот, соблаговолите...

— Я уже обескровлен! Йод принесет когда-нибудь этот эдафозавр?

— Я уже приносил. Сказали — не надо!

— Кто тебе сказал, выдохшийся ты мой?

— Брайан...

— Туда, где заждалась меня моя компания-яй-ях! Барбос!

— Это ты сказал, что йода не надо?

— Мне — не надо.

— Это пока. Бац! Бум!

— Ой! Поврежден я! Йоду! Йо-о-оду!

— Ну вы уж совсем... Иду, иду...

— Это кошка? Поймали, никак?

— Ага. Кошка. Точно. Дай-ка мне ее на минуточку...

— Стой! Сто-о-ой! Что ты делаешь? Не ешь ее, она невкусная!

— Это называется "искусственное дыхание"! Слушай дядю.

— Ты не дядька мне! Зачем кошку съесть удумал?

— Да я лечу ее, тщедушное! Вот! Гляди!

— Хвостик виляет! Ай, как хорошо! Гоп! Гоп!

— Мы с друзьями долго ждали, когда придет успех...

— Уже пришел! Брай, погляди-ка! Моя кошка жива!

— Сгинь, подлая тварь!

— Так ее! Так!

— Отпустите зверя! Мэри! Мэ-эри! Тут знаешь чего — кошку бьют!

— Фред, их много, а ты один. Если решили — удавить кошку, значит, так тому и быть!

— Йод еще нужен?

— Много?

— Да бутылек.

— Давай! И-их! И-раз!

— Скотина!

— Вот мерзавец!

— Глядите, все штаны нам извазюкал!

— Меня же дома прибьют!

— А будете знать, как кошек убивать!

— Да мы шутили!

— Ага, вы пошутили, а мне потом закапывать.

— Живая она, говорят тебе! Хвостик-то, посмотри!

— Это агония! Ну-ка, лечите ее, а то у меня еще и зеленка есть!

— Дайте ее мне. Ффууу! Ффуууу!

— Ох, я не могу смотреть...

— Вот и все. Пару глотков чистого неиспользованного воздуха — и тварь ожила.

— Сам ты тварь. Дай сюда мою маленькую... Ах, ты так? Когти убери! Когти! Огого! Больно! На тебе! На! Еще будешь? Кусаться, да? Кусаться?

— А я говорил, на польта ее надо было пустить.

— Как бы тебя самого не пустили!

— А меня нельзя. Я дорог обществу.

— Мы играли и снимали девочек на всех...

— Чево? Фред, это кого вы там снимали?

— Ай! Не бей! Мэри, я все объясню! Ух, ты! По ногам-то зачем?

— А затем. Сам знаешь!

— Не жена ты мне боле! Не жена!

— Да я и так тебе не жена!

— Так за что же?

— Чтоб знал свое место...

— Ой! Ой, да я и так знаю, Мэришечка! Эх! Ну все, все, я уже совсем тихий...

— А вот и йод! А вот и йод!

— Теперь вовремя.

— Мужики, а где кошка?

— Кто видел кошку? Ищите быстрее! Она могла залезть в укромное место и там тихо издохнуть! Не прощу ни себе, ни вам! Нет, себе прощу, конечно.

— Буй, да ты никак ее нашел?

— А то! Тут она! Только вот кусается, сволочь. Я тоже могу кусаться, этак вот — ГАМ!

— Мяяяяяяяяя!

— Пластырь! Пла-астырь! Кошке плохо!

— А мне-то как...

— А ты сам виноват — чего лезешь?

— Я ж ее ловил!

— А кто тебя просил?

— Вот сволочи! Ухожу от вас! И не приду к тебе никогда!

— И не надо!

— Целый вечер не смолкали шутки, песни, смех...

— Гляньте! Кошка-то! Дохнет!

— У ей уже и все кишки наружу...

— Это Маис наступил, собачье жало! От я ему...

— Спасайте! Во имя кошколюбия!

— Спокойно. Это делается так!

— Элтон! Ну ты-то куда лезешь? Ты же ж...

— Берем вантус! Приставляем к кошке — вот сюда, видите, не к башке! И — ботаем! Раз! Раз!

— Ты смотри!

— Кошка-то — как новая!

— Элтон! Чмок! Да ты же ж мой самый-самый... Чмок! Тьф! Тьффф!

— Я женился... Эй, кто парик спер? Верните счас же!

— Ня-ня-ня! А это я! Вот он, вот он — попробуй, забери!

— Дай сюда! Ах, вон ты куда его? Вот тебе!

— Ай, больно! Тубарет!

— А ты — козл!

— Сам козл. И пудл!

— Это я — пудл?

— Нет. Это я — пудл.

— Благодарим вас. Это мы и так знали.

— Нет, вы слыхали, а? Пудл!

— Да еще какой? Пудлейший! Таких пудлов надо на выставку пудлистов отправлять! Пудлоид, пудлагон, пудлище!

— Ах, так?!! Ну, попросите еще йоду!

...В общем, все устали. Джон размазывал по лицу жидкие несоленые слезы. Роджер бинтовал Фредди. Брайан звал маму. Все остальные уже спали вповалку друг на друге, штабелями. Кошка жрала со стола вкусные котлеты. Словом, черт ногу сломит.

Вот такими образом, надо сказать, и появился альбом "Ночь в опере". А боле ничего к этому добавить не можем. Кроме того, что название это было скрадено у фильма братьев Маркс. Все.

/ — картинка N 40 — / РЕПОРТЕР, или ОН ЕЩЕ И ПИШЕТ! /

Однажды "Богемская рапсодия" после долгих трудов и злостных перипетий все же выбралась на вершины хит-парадов! По этому случаю квинами была созвана пресс-конференция. Фредди, понятное дело, позвать — позвал, а сам идти не хотел. Во-первых, он стеснялся, а во-вторых, ему было некогда — он зашивал штаны, разодранные кошкой. Но вскоре он исколол себе все пальцы и справедливо рассудил, что под столом все равно дранья не видно, и к тому же можно будет на халяву пошамать, потому как ожидался фуршет. И он пошел.

А там уже вовсю шла конференция, остальные квины сидели и отвечали на вопросы. Фредди с ходу вклинился в разговор, сразу же сделал заявление, что все, что до сих пор говорилось — наглая ложь и первое апреля, после чего стал отвечать все заново и сам.

В первом же ряду сидел Элтон Джон с диктофоном и ворохом записных книжек. Да как же его пропустили, спросят нас... Не спросят? И слава Богу. Так вот, он сейчас подрабатывал в газете "Таймс". Все знают, какой репортер из Элтона Джона. Не знают еще? Ну так вот, вы можете судить о его замашках журналиста по одному простому факту — кенсингтонская газета "Ежедневное Ура", в которой Элтон отвечал за полосу "КенсГлаз", была на грани краха — и все из-за Элтоновых статеек, вроде "Когда же Дэвид Боуи оставит в покое песни и примется за свое истинное призвание — шерстобитие и валенковаляние?" или "Кенсингтонский рынок без Элтона — деньги на ветер".

Лишь по чистой случайности Элтона Джона пригласили поработать в "Таймс" — и то только потому, что Элтон клялся и божился руководству газеты, что его таблоид — лучший в городе, и в доказательство рассыпал на редакторском столе множество графиков, диаграмм и рейтинговых таблиц (большую часть из которых он своими руками тщательно изготовил накануне).

Чего? Вы говорите, что одних заголовков для оценки творчества журналиста недостаточно? Пожалуйста, вот вам типичный образец статьи Элтона Джона. Рецензия на концерт Питера Габриэла, под названием простым и емким: "Гниль":

"...Ну, был я на том концерте. И что? Каковы, так сказать, впечатления? А оно одно — позор, срам и перед людьми стыдно! Артист? Ха! Какой он, к лешему, артист? Певец? Хо! Да по сравнению с ним Ян Гиллан — соловейко, хотя всем известно, какой там соловейко этот Ян! Так вот, даже Фредди лучше споет. И Буй лучше споет. Про меня вообще говорить нечего. Так что всему этому цена — от мертвого осла ушки, от унитаза сидушка, дыра от сушки и хвост морковки. Тьфу!"

Теперь вам ясно, какому репортеру поручили написать репортаж о пресс-конференции группы "Куин", да еще и в самую уважаемую лондонскую газету! Ну, впрочем, они сами напросились. Итак, вот этот опус:

"...И представьте себе, дорогие мои, картину Рембрандта — Фредди Меркури скалится в камеру, как морской слон — мороз по коже! Ну, тут же и Джон! Вот он, этакий гиббон, или нет — орангутанг, патлатый, носатый, словом — животное! А вот и Роджер сидит — сам себе стоматолог, ясное дело, кто же к нему в зубодерку по доброй-то воле пойдет? А уж Брайан... Воротник нараспашку, пасть до ушей и палец в носу. Смотреть противно, честное слово! А их ответы на вопросы уважаемой прессы и отношение к мирным журналистам! Просто гадость. Вообразите — спрашиваю я их, спокойно так: "Дорогие мои, какого черта вы делаете в этой группе все вместе и в таком количестве? Вы полагаете, что тот какофон вместо музыки, производимые вами ослиные крики и кошачий мяв — это нужно нашей публике? Чему вы учите молодежь? В то время, как музыка — я подчеркиваю, му-зы-ка, а не тот кошмар, изрыгаемый вами — должна вести нашу молодежь к разумному, доброму и вечному! В то время, как ваша, не побоюсь этого слова, лесопилка не может привести ее никуда иначе, кроме как на ту же самую лесопилку! Что вы на это скажете? Извольте напрячь мозги, я знаю, это вам трудно..."

И что они мне ответили? В особенности Фредди, этот самоуверенный наглец? Он сказал: "Не твое дело, собака! Отправляйся-ка ты лучше домой и ложись спать!". Да, а Роджер прибавил что-то о том, каков на самом деле мой химический состав. Привести его фразу я отказываюсь по морально-этическим соображениям. Я не могу позволить, чтоб речи этой макаронной фабрики на выезде наносили ущерб столь славной газете, как наш "Таймс"!

Да, и еще кое-что. Вот краткая речь о целях и задачах этой, с позволения сказать, группы, сказанная ими же самими: "Мы хотим (это значит, они уже ХОТЯТ! — прим. Элт.), чтобы у нас было море денег, чтобы все нас уважали и любили, и вот тогда мы сможем считать, что мы своей цели достигли!".

Нет, ну вы меня поняли, господа? Да чтоб такие (вычеркнуто) — и были честью и славой Англии? Да я бы таких (далее вычеркнуто)! В таком вот аксепте!

Элтон Дуайт".

Более Элтон Джон репортером в "Таймс" не служил. Нет, его не вышибли. И сам он не ушел со скандалом. И у главного редактора "Таймса" не потели ноги, и Элтону не пришлось спасаться бегством от этакой напасти. Вовсе нет!

Просто Фредди, прочитав рецензию на себя с друзьями в самой популярной английской газете, отправился к Элтону наутро и имел с ним приватную беседу. После оной Элтон, с трудом отмывшись, сделав в квартире ремонт и поменяв дверь, зарекся быть репортером центральной всеанглийской прессы. Но свое районное "Ура" он так и не бросил. Потому что не смог поступиться принципами. А Фредди с тех пор не читал английских газет, сделав исключение разве что для "Дейли Телеграф": эту газету очень любил Шерлок Холмс. Да еще по четвергам покупал "Молчит и не показывает только осел" — там печатали программку. Но это уже к делу не относится. А так — все.

/ — картинка N 41 — / МЕРРИ КРИСТМАС, или ПОДАРКИ ДАРИТЬ ВРЕДНО /

Однажды Фредди решил стать трубочистом.

-Необходимо иметь широкий круг профессий, — говорил он, карабкаясь по веревке на крышу Брайана, дабы прочистить ему дымоход.

— Хотя с большим удовольствием, — заметил он, готовясь спуститься в трубу, — я бы прочистил мозги самому Брайану. Ах, да! Я забыл — при наличии отсутствия...

И, захихикав, он-таки полез в дымоход. Но провалился и застрял. На его счастье, было Рождество. Брайан сидел у камина и даже не думал его разжигать. У него не было дров, и вдобавок он, держа наготове старый, но объемистый носок, караулил того, кто вылезет из камина с подарками. Услышав шум, Мэй выволок Фредди за ногу из камина и принялся обыскивать его. Все, что находил, он прятал в носок. А нашел он немного — пенни, огрызок яблока, лысую сапожную щетку и часы без механизма.

— Черт возьми! — разочарованно сказал Брайан, тряся полупустым носком перед носом у Фредди. — Какой же ты после этого Санта-Клаус?

— А вот какой есть, — приосанился Фредди. — Я очень самодостаточный. Все свое ношу с собой. И вообще, никакой я не Клаус. Я Фреддус.

И он хлопнул себя по груди. Поднялось облако сажи и голубиного помета.

Брайан так расчихался, что Фредди стало противно. Он отнял у Брайана носок и покрутил им в воздухе.

— Я пошел, — сообщил он.

— Чихи, — сообщил Брайан, подняв новое облако сажи и голубиного помета.

— Что? — прошипел Фредди. — Вот тогда тебе!

И он, высыпав свое имущество обратно себе в карман, напялил на голову Брайану его же носок. Нос Брайана жалобно засвиристел из дырки на пятке.

— Штопать надо вовремя! — наставительно сказал Фредди. — До свиданца.

И он полез обратно в дымоход. Брайан подождал немного, а затем стащил с кумпола носок, сунул голову в камин и тихонько позвал:

— Ау! Санта!

В ответ ему на голову посыпались ругательства и сажа с голубиным пометом.

— Я же еще не вылез! А ты орешь тут, — сварливо сказал Фредди, выбираясь на волю. Кое-как почистившись, он двинулся домой, то и дело оступаясь и с оглушительным грохотом падая в провалы между домами. Пугая при этом Элтона Джона, который, как и Брайан, решил, что это Санта-Клаус разносит подарки, и шел со своим носком за Фредди по всему району.

Фредди же, добравшись до дому, влез в окно (ключ он посеял у Мэя в камине), кинул Элтону в носок щетку без щетины и часы без механизма, после чего рухнул на постель, подняв клубы сажи и голубиного помета, и через минуту уже храпел, выводя носом песню про рождественские колокольцы.

/ — картинка N 42 — / ПОСКАЧЕМ, или ПОТОМУ ЧТО МЫ — БАНДА! /

Однажды туманным лондонским утром редкие прохожие на Филхам-роуд могли наблюдать следующую картину — на перекрестке прямо на асфальте нагло стоял плюшевый диван, на котором вальяжно раскинулся Роджер Тейлор, внимательнейшим образом изучая научно-популярный журнал для медицинских работников "Ланцет". Тут к нему подошел Брайан и что-то прошептал на ухо. Роджер вскочил и кинулся бежать, Брайан дернул за ним, а какая-то сволочь уже втихомолку тащила диван домой...