Нед опустил мешки на пол, встал посреди комнаты и счастливо рассмеялся — его комната! Его первая комната и никто, никто не может войти сюда без разрешения! Он может запереть её, и уйти! Положить здесь вещи так, как он хочет и никто не скажет, что они лежат не так, как надо!
Окно, заделанное толстой решёткой, простой стол, три стула — сержант ведь может принять гостей, своих товарищей! Кровать — узкая, совсем не для сна с подружкой. Да и какая подружка здесь, в военном лагере?
Здесь было самое главное, самое ценное, что может быть в армии — уединение. Ведь солдату никуда не спрятаться — спит он со всеми, ест со всеми, моется со всеми, даже в сортире, и то со всеми! Как горные орлы, стройными рядами... Многие ругались — хоть перегородки бы поставили что ли, а то всё на виду. Но так было заведено с давних времён и менять положение вещей никто не собирался . Здесь, в общежитии, сортир был в коридоре, как и душевая — дневальный сразу показал ему, где находятся 'удобства' — война войной, а сортир, как и обед — это важно.
Нед аккуратно положил свою фуражку на тумбочку у кровати, и не застилая постель, повалился на матрас, закинув руки за голову. Неизвестно, что там впереди, но сейчас ему было хорошо. Очень хорошо!
Полежав, встал, разложил вещи по полкам в шкафу, броню и меч — в специальный оружейный шкаф, обувь — в обувной. Полюбовался, потом спохватился — обед! Какого демона он не пошёл на обед?! Сразу забурчал живот и ужасно захотелось есть. Организм привык получать пищу в строго отведённое для этого время и теперь бурно возмущался допущенным над ним насилием. Выглянул в окно — судя по солнцу, обеденный перерывв подходит к концу. Солдаты давно поели, а что с офицерской столовой? Открыта?
Быстро надел сапоги, одёрнул мундир, вышел в коридор, заперев дверь на ключ, и мимо проводившего взглядом дневального, вышел под солнечные лучи, впившиеся в него, как будто желали превратить в поджаренный кусок мяса. Секунду подумал и решительно направился к офицерской столовой.
Здесь было прохладнее, толстые каменные стены укрывали от жары. В отличие от солдатской казарменного вида столовой, офицерская разделена на небольшие кабинеты, отгороженные плетёной из прутьев сеткой, на которую прицеплены небольшие деревянные плашки с выжженными рисунками. В основном — прекрасные девы с мужественными юношами на конях или батальные сцены с грудами поверженных врагов.
Вероятно безызвестный художник считал, что для военного нет ничего слаще, чем вид куч поверженных врагов и образов полуобнажённых дам в нижнем белье возле плакучей ивы. Что касается второго — возможно, и скорее всего так и есть. А вот первое уже обрыдло офицерам за время их службы в самом крутом из корпусов замарской армии, и они постоянно ворчали, что эту похабень-расчленёнку давно надо снять и демонстративно сжечь на плацу, а потом помочиться на золу. Но как всегда руки ни у кого до этих картинок не доходили, так что висели те с незапамятных времён, и провисят ещё столько же, если только их не спалит случайная молния, пущенная богом-созидателем.
В зале пусто, лишь пара лейтенантов и сержант из арбалетчиков доедали свой обед, торопливо заглатывая куски пирога и заливая их водой пополам с соком — задержались на службе, разбирая драку, неожиданно вспыхнувшую прямо посреди плаца. Один из солдат упал, сражённый тепловым ударом, следующий шлёпнулся на него, тот, кто шёл за ним, пнул упавшего, друг пнутого заехал в рожу агрессору, тот в обратную — всё чуть переросло в массовое побоище. Пришлось прибегнуть к помощи дежурного взвода стражи, разогнавшей всех дубинками и вёдрами с водой, предусмотрительно заготовленными в помещении стражницкой.
Это была не первая драка, вспыхнувшая ни с того, ни с сего — жара и переутомление делали своё дело. Виновных выпороли, правда не сильно — всем было хреново, и даже экзекуторам трудно по такому пеклу поднимать и опускать палки на спины супостатов.
— Глянь, новоиспечённый сержант появился! — буркнул один из лейтенантов — интересно, как это он получил свой чин? Чем так понравился полковнику?
— Тебе не всё ли равно? — недоумённо бросил второй — тебе-то какое дело? Ну, получил, и получил! Чего нарываешься?
— Нет, ну всё-таки! — настаивал второй, молодой парень, чуть старше Неда, только что прибывший в часть из офицерской школы — может он по мужиками спец, а? Сделал хорошо полковнику, и вот тебе должность! Из деревенщины — и в офицеры! Эдак пойдёт дальше, командовать нами станет, 'серебряные губки'! Видишь, какие у него пухлые, рабочие губки! Проклятый выскочка, мужелюб!
Парень говорил нарочито громко, вероятно для того, чтобы услышал Нед и сразу понял своё место в этом мире, где такому как он быдлу и деревенщине не место за одним столом рядом с пусть и обедневшим, но славным дворянским родом.
Тут надо пояснить. 'Мужелюбство' в корпусе морской пехоты, и вообще в армии Замара, считалось страшнейшим преступлением, наравне с бегством с поля боя или же нападением на вышестоящего офицера. Считалось, что этот порок присущ развращённым гражданским лицам и рабам, лишённым женского общества. И что занимаются этим те, кто кроме этого прегрешения пользуется ещё услугами различного вида крупного и мелкого рогатого скота. В общем — фактически, по армейским канонам, Неду было нанесено жесточайшее оскорбление, смываемое лишь кровью. Нед об этом знал. Солдат можно было называть как хочешь, но офицеры...тут был свой кодекс чести, и переступить через него не мог никто. Пойманного с поличным 'на горяченьком' мужеложца-солдата пропускали сквозь строй, забивая палками до смерти, офицера же изгоняли, лишая всех званий и выдав ему десять палок горячих. Считалось, что эти люди растлевают армию и думают лишь о том, как совратить своих сослуживцев.
Откуда это пошло? Неизвестно. Но только армия резко, категорически отрицательно относилась к проявлениям мужеложства ( И это притом, что высшее руководство как всегда не отказывало себе ни в каких 'удовольствиях', даже таких!)
За время своей службы Нед сталкивался со скрытыми мужеложцами — их мысли были ему видны, как на ладони. Но они никогда не позволяли себе никаких действий ни к нему, ни к окружающим, потому — ему было безразлично, чем они занимаются, когда никто их не видит. Наплевать.
Но вот в этом случае было совсем не наплевать. Как он войдёт в коллектив офицеров, так дальше и пойдёт служба — это ему пояснил Дранкон. И старый, тёртый сержант был прав. 'Выскочке' придётся завоевывать своё место под солнцем.
Нед изменил направление движения, и вместо того, чтобы подойти на раздачу еды, подошёл к столику с двумя лейтенантами. Тот, кто его оскорбил, с весёлой улыбкой посмотрел в лицо парню, и небрежно спросил:
— Что надо? Чего тебе, деревенщина?
Второй лейтенант, который знал Неда и видел его бой, быстро вытер губы салфеткой и не допивая из кружки сок встал с места и отошёл в сторону, искоса наблюдая за происходящим. Само собой — ему было ужасно интересно, что будет дальше, но и быть в центре скандала, с риском получить фингал под глаз, он не собирался.
Новоприбывший лейтенант был из мечников. Крупный, широкоплечий, с крепкими мускулистыми руками, привыкшими к физическим упражнениям. Старше Неда всего на пять лет, но уже участвовал в шести дуэлях, в из которых во всех шести победил — за счёт искусства фехтования, природной звериной скорости и силы. Так-то он был не совсем уж таким пропащим парнем, но внутри него сидела жаба, требующая постоянно самоутверждаться, и желательно — за счёт других, более слабых людей. Обычный парень, каких много. Боги дали ему излишнюю силу и ловкость, но не дали ума и хоть чуточку снисходительности к тем, кто слабее его. Из таких получаются тираны и убийцы, если их не остановят на дороге, устланной телами попранных ими жертв.
Кроме того, несмотря на то, что парень был из обедневших дворян — иначе бы он и не попал в такой корпус — у него имелись связи — дядя, помощник имперского казначея готовил ему тёплое место в столице. После того, как Заслер полгода послужит в Корпусе Морской Пехоты это будет несложно — как же, герой! Ведь морская пехота всегда на острие удара по врагу. То, что он на днях собирался перевестись в Службу Безопасности, под крыло майора Шентеля, никакого значения не имело — всё равно в документах будет отмечено, что Заслер участвовал в боевых действиях Корпуса. Даже если никогда не ходил в атаку, а врага видел лишь в виде трупа, сработанного другими соратниками.
Сегодня лейтенант Заслер был очень зол. Пришлось разбираться с дракой, а потом, на солнцепеке, пороть нерадивых солдат — так что настроение у него было ниже низшего. А тут ещё это быдло в своей необмятой сержантской форме! Ну — форменная скотина, да и только! Каламбур очень развеселил Заслера, вот он улыбнулся в лицо этому придурку.
— Мне надо, чтобы вы извинились — тихо сказал Нед, и на секунду прикрыл глаза — из глубин его сознания поднялась такая волна ненависти, ярости, что он чуть не начал творить колдовство.
— Перед кем, перед тобой, придурок? Деревенщина мужелюбная! — ухмыльнулся парень, и тут же последовала оглушительная пощёчина, от которой лейтенант слетел со стула. Рука Неда была очень, очень тяжёлой. И за время тренировок на базе отнюдь не стала легче.
— Что здесь происходит? — прозвучал резкий командный голос, Нед обернулся и увидел перед собой майора Шентеля — главу безопасности Корпуса. С ним рядом два капитана и три лейтенанта — весь его отдел. Видимо, этот доблестный отряд задержался на допросах тех, кто сегодня участвовал в драке и только сейчас офицеры смогли приступить к обеду. И что же они видят? В столовой, где все разговоры были только вполголоса, в святая святых Корпуса — драка! И кто зачинщик? Сержант! Вчерашний солдат! Бьёт офицера выше себя чином! Да, Шентель убедился — крамола пустила свои корни в Корпус морской пехоты слишком глубоко. Полковник Хеверад распустил своих подчинённых. И вот результат — им назначенный сержант избивает старших офицеров!
— Взять его! — скомандовал Шентель — вы арестованы, сержант! За нарушение пункта четыре уложения о рангах! Лейтенант Нитрас, лейтенант Дарт — доставить сержанта Чёрного в гарнизонную тюрьму!
Первой мыслью Неда было — оторвать головы всем, кто тут был. Всем! Яростное желание убивать исказило его лицо, превратив в маску демона, и шагнувшие к нему офицеры замерли на месте, не решаясь подойти ближе. Они помнили, кто такой Нед и что он сделал с призовым бойцом.
Потом Нед успокоился, и позволил им взять себя под руки. Так, в сопровождении двух офицеров он и проследовал до гарнизонной тюрьмы — невысокого строения за продуктовым складом, врытой в землю почти по крышу.
Когда Неда увели, Шентель, который был зол на Неда по поводу отказа в сотрудничестве, спросил у побитого лейтенанта:
— Так что здесь произошло?
— Деревенщина подошёл и ударил меня в лицо. Я сделал ему замечание по поводу того, что нужно здороваться, когда входишь в столовую. Он меня и ударил. Вот и всё.
Лицо Заслера было безмятежным и спокойным, будто он сидел на берегу моря и любовался закатом. Его голубые глаза и простодушное лицо 'хорошего парня' выражало полную невинность — кроме сержанта, сидевшего вдалеке и занятого своей миской, да лейтенанта из его же батальона больше в столовой никого не было, а значит — сдать его некому. А со свидетелями он как-нибудь договорится.
Шентель был доволен. Ему давно хотелось вставить шпильку Хевераду, как ему казалось — разваливавшему Корпус. Он давно докладывал об этом наверх, руководству, но никаких выводов в министерстве не делали. Честно сказать — ему хотелось самому занять место командира корпуса. Уж он-то лучше справится с возложенными на морскую пехоту задачами. А самое главное — получит контроль над денежными потоками. Выслуги лет у него хватало, он давно должен был бы получить патент полковника, но должность, которую занимал Шентель была лишь майорской. Как говорится — выше майора не прыгнешь. Теперь, после того, как ставленник полковника в первые же часы после назначения устроил драку, напал на офицера выше рангом — Хеверад не отвертится от неприятностей. Хватит ему уже сидеть на своём месте, пора и в отставку!
Весть о том, что Неда арестовали, разнеслась по всему корпусу в мгновение ока. Обеденный отдых ещё не успел закончиться, когда весь корпус загудел, как осиное гнездо. Солдаты собирались группами, обсуждали происшедшее и картина обрастала всё новыми и новыми подробностями.
После двадцатой передачи информации оказалось, что Нед пьяным вошел в офицерскую столовую, помочился на стол, где сидел майор Шентель со своей братией и лейтенантом Заслером, а когда Неда попытались скрутить, сломал им руки и ноги, и был остановлен лишь полуротой мечников в полном боевом вооружении. И то сетями. Солдаты спорили между собой, строили предположения, ругались до хрипоты и сошлись лишь на одном — добром это не кончится. Преступнику как минимум грозит разжалование и палки, а как максимум — смерть в петле.
Жересар протопал через канцелярию к двери кабинета полковника, и оглянувшись на адьютанта Хеверада, спросил:
— На месте? Не занят?
— Вообще-то занят — пожал плечами лейтенант — у него поставщики продуктов и сукна. Уже два часа сидят. Не знаю, когда освободится. Приказал никого не пускать. О! Ваше счастье. Вроде закончили.
Двери кабинета распахнулись, из них вышли распаренные, красные купцы. Полковник в очередной раз выжимал из них деньги, и после яростного сопротивления торговцев всё-таки сумел выдавить откат на каждое наименование товара. Немного, но при поставке на весь корпус выходила вполне приемлемая сумма. Купцы вышли такими потрёпанными, как будто их сбил с ног бешеный мул, а потом катал по полу цепной пёс. Полковник умел настоять на своём, когда ему это было нужно.
— Эй, Костолом, ты чего ко мне? Я же сказал — завтра привезут бинты и всё остальное! Что случилось? — Хеверад внимательно посмотрел в лицо хмурого, как туча лекаря и махнул рукой — заходи!
Прикрыл дверь, и тихо спросил:
— Что? С Элзой что-то? Что случилось? Дети? Помочь чем-то?
— Нет, слава богам! — с чувством прогудел Жересар — с Недом беда.
— Фухх...пугаешь меня. Я уж думал...таак...чего с Недом? Какая беда?
— Избил лейтенанта Заслера.
— Этого гавнюка? Этого засланца из столицы? Право слово — я бы и сам набил ему рожу...мда. Плохо! — спохватился полковник — он же сержант, а тот лейтенант. Да ещё и со связями. И как вышло?
— По версии Заслера: Нед пришёл в столовую, входя — не поздоровался. Заслер сделал ему замечание, тот дал в ему морду. И как на грех — за спиной тут же образовался Шентель! Неда арестовали и посадили в гарнизонную тюрьму. Жди — скоро сам Шентель заявится. Я прибежал тебя предупредить.
— Он сопротивлялся при аресте? Побил кого-нибудь? — озабоченно спросил Хеверад.
— Нет, слава богам! Всё тихо.
— Хоть это хорошо — хмыкнул полковник, лихорадочно обдумывая происшедшее — вот видишь, я тебе говорил — не любят выскочек. Неприятно. Очень неприятно. Ты говорил с Недом?
