Нет, конечно, я мог бы сыграть на ее чувстве ко мне (слабо тлеющем, но до конца еще не потухшем) и, закосив под дурачка, за работу не расплачиваться, но... Но не мог. Подло это, чужими чувствами манипулировать. А потом — не терплю быть обязанным. Терпеть этого ненавижу. Тем более что в среде посвященных не расплачиваться за услугу с другим посвященным — это моветон. Вот почему решил обязательно всучить Альбине за работу какой-нибудь полезный артефакт. Не из простых, разумеется. Не из тех, которые хранят закачанную Силу, словно батарейки электрическую энергию (таких у Альбины у самой, как грязи), а из тех, которые относятся к так называемым артефактам свойств. Основную их часть скрываю, естественно, там, где и положено, — в своей келье Подземелья. Много чего там у меня в заветном сундучке. Однако спускаться под землю было некогда. Из тех же волшебных вещей, которые всегда под рукой (Ключ От Всех Замков, выправленный на ремне до бритвенной остроты кинжал для очищения, Шляпа Птицелова, злато-серебряный трос отврата, Четки Призора За Случайной Мыслью), ничего отдать не мог, без них я, как без рук. Оставался один вариант: взять что-нибудь из того немногого, что хранится в офисе агентства "Золотой дракон".
Добравшись до места, я первым делом откопал коробку из-под нового чайника и скинул в нее все "консервы". И те, что находились в кабинете, и те, которые из дома прихватил. Оставил на развод только два заряженных кольца: из червленого золота — на правом безымянном, из серебра с чароитовым камнем — на левом мизинце. Потом приступил к задаче более серьезной, стал решать, какой из пяти артефактов свойств отдать.
А имелись у меня в офисе на тот час следующие волшебные вещи: пеликан-защитник, Отважная шпага (она же — шпага маркиза де Рамбуйе), Ожерелье Дракона, Послушный кубик и Книга Книг (она же — Книга Без Автора).
Пеликан и шпага сразу отпадали. Старых слуг сбагривать — себя не уважать. Вариант с ожерельем, которое я получил в наследство от предыдущего хранителя Вещи Без Названия достопочтенного Вахма-Пишрра-Экъхольга, всерьез рассматривать не стал. Хотя и знал, что Альбина спит и видит, как заполучить эти сто семь волшебных жемчужин, каждая из которых позволяет сбросить с плеч (а точнее, с души) тридцать лет жизни, но не мог я их отдать. Пообещал самому себе однажды, что подарю эту волшебную цацку собственной дочери, и от своего слова отступать не собирался. Правда, у меня пока нет дочери. Но это не важно. Будет. Красивая такая золотая дракониха. И ожерелье ее дождется. Всенепременно.
Итак, три артефакта отпадали автоматически, оставались два — игральный кубик и книга.
Кубик я в свое время честно — уступая по взяткам, но в конце концов набрав сто одно — выиграл в "чешского дурака" (или по-другому — в "мавра") у одного подвыпившего дюжего из Дюжины. Сей доброволец из тайного братства, что вменило себе в обязанность изводить пожирателей теней и раскулачивает ловцов душ, много чего рассказывал по окончании игры про этот незамысловатый с виду артефакт. К большому сожалению, находясь подшофе, я запомнил всего нечего. Только и помню, что вроде бы кубик вырезан из осколка священного камня Каабу, того самого черного булыжника, который выломали из стены языческого храма напавшие на Мекку карматы. Правда это или нет — не знаю, не проверял, но кубик и впрямь черный. А еще дюжий, которого звали не то Афон, не то Агафон, что-то говорил про свойство кубика перемещать хозяина во времени и пространстве, но каким образом этим свойством можно воспользоваться, я к превеликому сожалению как раз и не запомнил. Точнее, обезумев от вина и азарта, счел слова Афона-Агафона за обычный треп и не стал вдаваться. Дурачина. К вечеру следующего дня опомнился, схватился за похмельную голову и предпринял энергичную попытку найти незадачливого паренька. Однако тот как в воду канул. Потом уже, много дней спустя, узнал я от одного верного человечка, что погиб Афон-Агафон в неравной драке. Так вот и получилось, что остался я без каких-либо точных инструкций к таинственному артефакту. Одно лишь знаю наверняка: он, кубик этот, весьма исполнителен в части своего обыденного назначения. Какое число перед броском загадаешь, такое и выпадет. Загадаешь "единицу", обязательно выпадет "единица". Загадаешь "шестерку", будет тебе "шестерка". Однажды смеха ради я потребовал "семерку", и к моему изумлению — мать моя, Змея! — выпала "семерка". Я тогда глазам своим не поверил, несколько раз пересчитывал белые вставки, и всякий раз насчитывал семь. Такое вот удивительное чудо. Продолжать эксперименты я, конечно, не стал. Остерегся. С артефактами свойств шутки шутить без большой нужды не стоит, боком выйдет. Быть может, не сразу, но обязательно.
Ну и вот. Вынул я из ящика стола мешочек, сшитый из грубого, но приятного на ощупь холста, потянул за кожаный шнурок, выкатил кубик на ладонь, повертел его в руке. И так повертел, и сяк повертел, а потом решил, что ни к чему Альбине этот непонятный предмет. Ну, в самом деле, зачем он ей? Что приказывать — непонятно, что выйдет — неизвестно. Видно, что Сила от него исходит, а как извлечь — непонятно. Спросит у меня ведьма, как игрушкой пользоваться, что отвечу? Правды не знаю. Врать не хочется. Промолчать? Глупо. Короче говоря, решил, что сперва нужно самому про эту волшебную вещицу все разузнать-разведать, а потом уже другим предлагать. Кубик, таким образом, я тоже отверг.
Оставалась книга.
Артефакт, который я называю то Книгой Книг, то Книгой Без Автора, особенная в своем роде вещь. Вещь поразительная. Вообще-то, если подумать, ее и вещью-то назвать нельзя, скорее уж — процессом. Процессом рождения и исчезновения текстов. С виду это самая обычная старая книга: грубый кожаный переплет, незамысловатое тиснение, серебряный оклад с замочком в виде листка клевера. Книга как книга. И когда впервые откроешь ее, тоже ничего странного не заметишь. Все, как обычно: затертые листы веленевой бумаги, корявые цветочки в орнаменте колонтитула, каллиграфически выведенные буквы, что складываются в текст на родном для тебя языке. И только. Ничего особенного. Но вот когда откроешь эту книгу во второй раз, тут-то и обнаружишь потрясающее ее свойство. Текст будет разительно отличаться от того, который ты увидел на ее истрепанных страницах в первый раз. А когда откроешь в третий раз, увидишь третий текст. В четвертый раз откроешь — увидишь четвертый. В сотый — сотый. В тысяча первый — тысяча первый. И так до бесконечности. Не было на моей памяти такого случая, чтобы текст хотя бы раз повторился. Эта волшебная книга — настоящий генератор текстов. Причем текстов не абы каких, а вполне осмысленных. Да-да, осмысленных. Иногда интересных, иногда нудных, иногда мудрых, иногда наивных, но всегда осмысленных.
Те книжные черви из числа посвященных, которым я Книгу Книг показывал, в один голос утверждают, что подобного рода инкунабул во всем мире насчитывается всего двадцать две штуки, а конкретно эту (лорнируй лупой авторское тавро на форзаце) сотворил для собственного развлечения некто Захарий Китойский, маг-словоблуд, известный тем, что всю свою долгую жизнь бродил с утешительным словом по городам и весям всех пяти сторон света и всех трех сторон тьмы.
Что касается моего мнения, то я склонен верить этой гипотезе местных букинистов. Ведь если ты заядлый книгочей, но при этом твое призвание — странничество, а все твое имущество — посох в руке и котомка за спиной, лучше Книги Книг и придумать для собственного увеселения ничего нельзя. Это же целая библиотека в одном томе. Причем, библиотека безграничная. Куда там до нее библиотеке имени Ленина или библиотеке Конгресса североамериканских штатов. Эти хорошо известные нам хранилища знаний, хотя и гипотетически, но можно исчерпать, а Книгу Книг — никогда.
Один только есть в Книге Книг недостаток, скорее даже неудобство: всякий новый текст нужно прочитывать за один присест. В ином случае чтение превращается в бессмысленное занятие. Есть, конечно, граждане навроде героя гоголевских "Мертвых душ" кучера Петруши, которому, как известно, нравился сам процесс чтения, нравилось то, что из букв всенепременно складывается слово, "которое иной раз черт знает что и значит". Подобным счастливцам, думается, по барабану, что и с какого конца читать. Но их ведь немного. Большинство же, к которому я отношу и себя, стремится, взыскуя сути, прочесть книгу от начала до конца. Таким читателям, попади к ним Книга Книг, пришлось бы нелегко. Закрыть-то нельзя, рассыплется текст, существовать перестанет. Держать открытой? Хорошо, когда дома сидишь, а в пути? Но, впрочем, на то и существуют долгие зимние ночи и толстые церковные свечи. А в нынешние избалованные времена еще и сканеры всяких мастей.
Попала ко мне Книга Книг в середине девяностых прошлого века. Не сама собой, разумеется, пришла, подарили. И там целая история. Началось все с того, что в период подготовки к очередным выборам в Государственную Думу на нашем местном телевидении стало происходить нечто странное. Как только какой-нибудь выдрессированный политтехнологами кандидат произносил в прямом эфире словосочетание "я знаю, как", тут же в телецентре вырубалось все электричество. Вот такая вот, понимаешь, загогулина. Едва ляпнет какой-нибудь очередной бессовестный штукарь что-нибудь типа: "Я знаю, как нам обустроить Россию", "Я знаю, как за пятьсот дней утроить валовый продукт", "Я знаю, как обуздать коррупцию", сразу — бах, и нету света. И так несколько дней подряд.
Посвященные из числа причастных к организации телевизионных дебатов на четвертые или даже на пятые сутки сообразили, что никакая это не случайность, что никакое это не совпадение, а чье-то злостное колдовство, чтоб не сказать — магическая диверсия. А как только сообразили, возбудились по этому поводу неимоверно и потребовали от молотобойцев немедленно прекратить безобразие. Те — а куда им деваться? — вписались, конечно, провели обычное в подобных случаях расследование и благополучно вышли на виновника торжества, которым оказался некто Гриша Сурганов. Жил у нас в ту пору в Городе (потом в Кемерово перебрался) такой светлый маг. Молодой, горячий, заводной. Достала его политическая ажитация до печенок, вот и придумал от недостатка житейской мудрости и переизбытка Силы такую он для себя забаву.
Ну и вот. Все вроде бы для молотобойцев складывалось хорошо: виновник обнаружен, упакован, изолирован, дело можно закрывать и спокойно передавать в Суд Трех Из Пяти. Однако, как говорится, не все то здорово, что хорошо. Оказалось, что отец Гриши Сурганова, Павел Дык Сурганов, в свое время сам служил опером местного Поста. Мало того, что служил, так еще и сгинул в приснопамятной битве, случившейся в одна тысяча девятьсот пятьдесят шестом году на территории разбитого поверх старого еврейского погоста Центрального парка культуры и отдыха. Сошлись тогда демоны воздаяния и кондотьеры местного Поста в рукопашной и рубились от заката до рассвета. Одни не на жизнь, а на смерть рубились, другие — не на смерть, а на жизнь. Тридцать трех бойцов Серега Белов в ту страшную ночь потерял, в том числе и отважного Дыка. Вот почему, когда узнал главный опер, чьей славы Гриша наследник, сразу стал репу чесать. Получалось, что сдавать-то парня нельзя. По-любому — нельзя. Как никак единственный сын геройски погибшего товарища. Можно назвать это войсковым братством, можно — круговой порукой, можно — преступным укрывательством, но сути это не меняет — молотобойцы своих отродясь не сдавали.
А общественность тем временем требовала ответа. На то она и общественность, чтобы требовать. Это в мире профанов такие дела легко спускаются на тормозах, в мире посвященных все иначе. Если уж дело-то заведено, если уж принято оно к исполнению, так уж будьте любезны отчитаться. Вот и встала перед главным опером городских молотобойцев Серегой Беловым нелегкая задачка: где поставить запятую в приказе "Сдавать нельзя прикрыть"? И тут так. Поставишь после "сдавать" — свои не поймут, да и сам себя не поймешь. Поставишь перед "прикрыть" — начальство сожрет с потрохами. Сожрет и не поморщится.
Ночь сидели мы с Серегой в его рабочем кабинете, три бутылки китайской водки "Маотай" уговорили, три пачки элитного ленинградского "Беломора" скурили, под утро придумали отмазку. Капитальную теорию под это дело подвели. Дословно не помню, а в общих чертах выглядело это следующим образом. Для начала без оглядки на какие-либо авторитеты мы постулировали, что скрытая в словесной конструкции "я знаю, как" магическая энергия чужда по своей природе иррациональной, склонной к фатализму, душе всякого русского человека. Затем с уверенностью, переходящей в наглость, предположили, что в результате выше изложенного антагонизма эта энергия (названная нами от балды и для простоты "энергией Ы") не рассеивается в российских нарезах Пределов, а концентрируется в месте источника своего возникновения. После чего, пропустив несколько звеньев логической цепи, сделали пугающий вывод: при достижении определенной концентрации энергия Ы порождает некий магический феномен, который может проявлять себя в том числе и путем обесточивания промышленных и гражданских объектов в районе своей локации. Ну и наконец, придавая своему докладу законченную форму, настоятельно рекомендовали во избежание дальнейших эксцессов отказаться от употребления словесной конструкции "я знаю, как" на территории нашего города. Вот, собственно, и все.
На первый взгляд бред. Полный бред. Стопроцентный такой. Незамутненный. Однако во всяком бреде всегда есть толика смысла, и в нашем он тоже был. В той части он был, что словосочетание "я знаю, как" русского человека действительно не греет. Россия, по словам Достоевского Федора нашего Михайловича, есть игра природы, а не ума. Русский человек, он же не англичанин какой-нибудь, знанием считает переживание, а не вереницу плотно упакованных силлогизмов. Это англичанину до смысла дойти нужно, а русскому не до смысла дойти нужно, ему до края дойти нужно. Потому так легко дается англичанину "I know how", оттого так вязнет у русского в глотке "я знаю, как". По-другому и быть не может. Что для англичанина дело техники, то для русского судьба.
Короче говоря, было чем Сереге отбиться от Наблюдательного совета. И слава Силе, он отбился. Скушали наши наглые прогоны господа члены Наблюдательного совета, за милую душу скушали. Подписали большинством голосов отказной вердикт, а потом сгоряча еще и какую-то там комиссию учредили по изучению феномена, порождаемого энергией Ы. Кстати говоря, выражение "не излучай энегрию Ы" стало по прошествии времени в среде молотобойцев идиомой, близкой по смыслу к идиоме "не гони пургу".
Ну а где-то месяц спустя, когда все уже окончательно устаканилось, забежал спасенный от поражения в правах Гриша Сурганов ко мне в офис. Наговорил всяких добрых слов, расписался в вечной дружбе и сунул в лапы сверток. Сказал, что подарок. Уверил, что от души. Когда отчалил, я упаковку разорвал и обнаружил внутри книгу. Как оказалось, Книгу Книг. Не хилый, надо признать, получил я подарочек от светлого мага, который до сих пор присылает мне поздравительные открытки за подписью "Человек из Кемерово".
