Ничего себе Командировочка...

— Так гер полковник — тут же откликнулся один бугай — нам велено согнать народ на площадь, там будет показательная казнь.... Чтобы выдали, где укрываются партизаны. И сдали тех, кто им пособничает.

— Карашо. Зер гут. Заниматься дальше...

Константин снова тронулся, не став освобождать мирян, которые еще могли уцелеть, ведь немцев должен кто-то обстирывать и кормить, а прикончить он полицаев, кто знает как бы, все обошлось, для жителей. Так без плана, действуя наобум, и импровизируя на ходу, капитан доехал до поворота, и уже по другой улице поехал в сторону центра.

— Раз народ только сгоняют, значит, время у меня еще есть — думал Костя — тогда надо, позаботится о путях отхода, и где-то выждать.

Он некоторое время колесил по узким улочкам, высматривая места, где мог бы проехать мотоцикл без коляски, но не прошел бы, ни автомобиль, ни его собрат с коляской. Если на него кто-то и обращу взимание, то непосредственность, с которой капитан вел свое транспортное средство, и форма штандартенфюрера, отбивала у солдат желание, его останавливать. А к комендатуре, он пока не приближался.

Более-менее, наметив свой путь отступления, Костя, выехал на центральную улицу, и со скоростью, дающей ему возможность оценивать обстановку поехал к площади. Пока его еще оберегала, таинственная сила, далекого предка, но, ни от пули, ни от осколков, она бы не защитила, хотя может, они бы нанесли бы только легкие ранения. На данный момент у капитана был пулемет, штурмовая винтовка, две гранаты и меч, все остальное осталось в сарае под сеном.

Отметив, что жителей согнали уже много, а эсесовцы берут периметр в оцепление, Костя заметил какое-то движение у эшафота, и крутанул ручку газа до упора, прошептав:

— Ну все — Силы Небесные и Земные, прикрывайте!

По сторонам замелькали дома, а невысокие заборы слились в сплошную линию, он промчался оставшийся отрезок улицы, но перед самой площадью притормозил. И на нее въехал медленно, и как бы целенаправленно. А затем, делая лицо надменным, обвел взглядом лица солдат, и протарахтел к комендатуре, и уже оттуда, будто заинтересовавшись происходящим действием,

Направил мотоцикл ближе к эшафоту. На него посматривали с вопросом, но видя спокойное, надменное лицо с зелеными глазами, и просто непередаваемую самоуверенность столичного хлыща, опять же, остановить, не пытались. Костя ощутил, как сердце начинает выскакивать из груди, а нервная дрожь как перед боем, охватывает все тело.

Прямо перед ним двое конвоиров, тащили, не смотря ни на что, сопротивляющуюся Эльзу. Девушка была босой, а от одежды на ней остались только изорванная юбка, и свисающая рваными лохмотьями, окровавленная рубашка. Лицо девушки вообще напоминало сплошную гематому, но глаза сверкали яростно — она ненавидела фашистов, и показывала им это, даже умудрилась пнуть одного конвоира ногой. Но Костя, за тот краткий миг, когда их взгляды встретились, прочел в ее глазах, нечто другое: отчаянье, безысходность, и немыслимую сейчас, надежду на спасение. И он, как и когда-то давно, спасая девушку затягиваемую мажорами в автомобиль, превратился в хладнокровную, не рассуждающую машину.

Рука словно сама собой, повернула ручку газа, мотоцикл взревел, и едва ли не вставая на заднее колесо, рванулся вперед. Разметав стоящих солдат, мотоцикл с ревом выскочил на остававшееся свободным, от кого бы то ни было, место. И Константин, находясь в несвойственном ему состоянии, боевой ярости резко развернул мотоцикл боком, и потащил меч из ременной петли. Взмах другой и конвоиры Эльзы валятся в пыль, а она неверяшими глазами смотрит на своего неожиданного спасителя.

Далее следовало действовать не то, что быстро, а практически мгновенно. Костя положил на ноги опять впитавший в себя кровь меч, снял с шеи лямку"StG" и, всунув ее в руки девушки, проорал, надеясь, что она поймет:

Держи! Щисен! Фоер! Стреляй! — А сам повернулся к испуганной толпе, крикнул: — Ложись!!! — И вскинув пулемет, дал очередь поверх голов.

А когда селяне, попадали, стал стрелять уже прицельно в определенных немцев, расчищая себе путь. Затем газанул, разворачиваясь вполоборота, чтобы видеть, все творящееся за спиной, и проорал немке:

— Заскакивай быстрее! Ком! Км!

Она дала очередь по кому-то из эсесовцев, набросила лямку автомата на плечо, и запрыгнула на мотоцикл, усаживаясь сзади Константина. И уже обхватывая его руками, крикнула в самое ухо:

— Я понимаю по-русски. Гони!

Костя дал еще короткую очередь из пулемета, стреляя впереди себя, и газанул, срываясь с места. Все это заняло секунды, и пока фашисты не опомнились, он поспешил убраться. Будь это в мироное время, среди просто толпы, они бы так и скрылисб. Но эссовцы, это подготовленная, определенная каста людей, и естественно лучших солдат. Они успели среагировать, и стали стрелять в ответ. Костя поймал пару пуль, сзади вскрикнула Эльза, о мотоцикл тоже что-то ударило.

Константин стиснул зуьы, и погнал на предельной скорости. Главное теперь было придерживать меч, чтобы тот не соскользнул, пока они будут мчаться по улицам. Но клинок будто прилип к ногам, словно понимая — больше его никто не напоит, и только в этих руках он будет набирать силу. Меч Войны не должен забывать вкус крови, а именно это оружие когда-то пило ее вдоволь, начиная от киммерийской эпохи и заканчивая скифскими временами. Правда первые ему поклонялись, и приносили жертвы, а вторые просто повергали своих врагов. Меч понятно не обладал сознанием, но его поле было настолько мощным, что пули хоть и свистели рядом, но в беглецов не попадали, как и в колесо.

Понимая, что форы у них, не так и много, Костя давил на газ, и старался быстрее доехать, до первого поворота, от которого начинались узкие отрезки путей отхода. За спиной уже заводились мотоциклы, и машины — погоня, только начиналась.

Константин чувствовал себя несколько странно, ему казалось, что такое уже было. Вот так же плотно прижималась сзади вырванная из рук врагов, его соплеменница, так же гневно поблескивал меч, едва ли не дергаясь от возмущения, что они убегают. Только в тот раз под ними был гнедой жеребец, а рядом свистели не пули, а стрелы, и сзади вместо рева моторов и стрельбы, слышался топот и улюлюканье.

Они завернули в первый поворот, затем проскочили по тропинке между заборами, и пронеслись до середины другой улочки, где, в виде сгоревшего дома, имелся сквозной проезд на следующую. Преследователи явно отстали, и Костя поспешил разыскать проезд, на ту улочку, где стоял брошенный дом, и где в сарае он оставил свои вещи. Но вот уже и оно, то выручившее его, подворье, капитан не стал сбавлять ход, и подвел мотоцикл на скорости, к самой двери. Подхватив меч, и пулемет, Костя слез, и коротко бросил:

— Быстро! Заходим!

Эльза молча, повиновалась, а едва они оказались внутри, Костя продолжил:

— Сейчас я разденусь, а ты сразу же натянешь это на себя, ясно?

— Да. Спасибо что спас. Меня Лизой зовут. Чем можно рану перебинтовать?

— Задело? Вот черт. Сейчас полосу оторву.... Я Костя кстати. Так ты не немка?

— Немка, но советская.

— Понятно.

Костя первым делом, быстро снял плащ, китель и рубашку оторвал полоску от нее, и протянул девушке. Затем положил меч в футляр, после помог е, а потом принялся раздеваться дальше. Его тоже подстрелил, нужно было перевязать руку и ногу, хорошо еще — пули прошли навылет. Не теряя времени, он разулся и стянул штаны, отдал все это девушке, со словами:

— Чего ждешь? — И потянулся за медпаентом.

Она почему-то мялась, отводя глаза, от его мускулистого тела, хотя то и дело, вновь бросала взгляд на грудь и бицепсы, стараясь не смотреть ниже пояса. Косте только сейчас что в советских разведшколах, курсанток не учили искусству соблазна и умению раскрепощаться, и она, несмотря на всю свою смелость, просто смущается. Но ему сейчас было не до подобных глупостей. Он просто перебинтовывался.

Закончив, Костя подошел к Лизе, взял ее лицо обеими руками, и приподнял, заставляя неотрывно смотреть себе в глаза, и, умело снял с нее, лохмотья, оставшиеся от когда-то накрахмаленной и отутюженной рубашки. Затем так же, не отводя взгляда, избавил ее от остатков юбки, и, не выдержав, быстро прижал к себе и поцеловал ее в пересохшие губы. И одновременно с этим накинул на нее снятую с себя рубаху, сам застегнул и закатал рукава.

— Дальше сама — хрипло проговорил он, понимая, что ему лучше отойти и одеться. — Остатки рубашки пусти на портянки, а куски юбки запихай в носки сапог.

Костя отошел, быстро разворошив сено, и принялся надевать свою форму, и обувать ботинки. По мере того, как он одевался, изумление девушки росло на глазах, и наконец, она не выдержав, спросила:

— Костя, а ты кто?

— Десантник — просто ответил он — но потом все вопросы. Одежда великовата, но другой нет — побудешь пока в этой.

— Хорошо. Дай воды. — Глянув на флягу, попросила девушка.

— Прости, не подумал.... Сейчас.

Он снял флягу, открутил крышку и протянул ей. Она жадно припала к горлышку, и не в силах оторваться выпила всю остававшуюся воду.

— Ой, я не смогла остановиться...

— Ничего, при случае пополним, да у меня и запас имеется. — Возвращая флягу на место, проговорил он, и принялся при помощи обрывков строп, помогать ей, закрепить большую на нее форму полковника.

Кое-как подвязав штаны, подвернув брючины и рукава, он посмотрел на часы, и буркнул:

— А теперь, давай быстро уматывать...

Переодевшись, и подхватив оружие, они выскочили из сарая, и вновь вскочив на мотоцикл, помчались к лесу, а поселок уже гудел как растревоженный улей, и помимо всего прочего, им надо было не только уйти от преследования, но и увести немцев в определенную сторону.

* * *

Следуя приказу капитана, десантники, вместе с красноармейцами, отбежали метров с двести, и остановились. А пока была возможность делать это под прикрытием, переоделись в свою форму. Надев комплекты защиты, распределили свое личное оружие, за спиной, так чтобы не мешало, вооружились трофейным, рассовав боеприпасы так, чтобы не попутать в экстренной ситуации, и стали в ряд. Неожиданно в их руках, будто из воздуха появились голубые береты, и они, сняв каски, надели их. Емеля стал вначале строя, браво вытянулся и скомандовал:

— Смирно! Равнение на наших боевых товарищей! Отдать честь!

Десантники все как один вытянулись, и приложили руки к головам. А потом троекратно, в полголоса, прокричали:

— Ура! Ура! Ура!

— Ребят, да вы чего? — Увидев слезы на глазах недавних товарищей, воскликнул Ванек.

Но те, молча, подошли, и, обняв каждого по очереди, снова отдали честь, потом приложили руки к груди, и поклонились, чем ввергли пятерку красноармейцев, вообще в полное непонимание.

— Ну давайте братаны...

— Может, еще свидимся...

— Это вряд ли.

— Зря не рискуйте...

— Удачи вам хлопцы, что бы вы там не задумали

— Бывайте.

Красноармейцы, так и не успели ничего спросить, потому что десантники, вновь сменив береты на каски, растянувшись цепью, побежали в направлении известном только им одним.

— Кто они все-таки такие? — Задумчиво спросил Егор. — Нет у нас вроде бы таких войск, с такой экипировкой...

— Это была помощь с неба — вполне серьезно, ответил ему майор Наливайко, — в прямом смысле слова. Ну все, хватит филонить, наше задание еще далеко не кончилось — собрались все, и вперед!

Разделившись группки бойцов стали продвигаться глубже в лес. Одни путано, и маскируя следы, другие наоборот, оставляя четкие и видимые следы, чтобы немцы смогли их легко обнаружить, а на случай если прибудут егеря с собаками, они, бросили немецкую форму, и те уж явно должны были взять след.

...Костя гнал по вырубке, чрез места лесозаготовки. У него каким-то образом обострилось чувство нужного направления, но он вел мотоцикл в сторону, куда ушла его группа. А, уже отъехав достаточно далеко, пронесся по опавшей хвое, свернул туда, куда вел внутренне компас. Странные вещи все еще продолжали случаться, и лес как будто расступался перед ними, То тут, то там, стали встречаться сравнительно ровные и прямые отрезки, где деревья давали возможность проехать, словно отодвигаясь с пути мотоцикла.

— Мы вроде бы оторвались — крикнула Лиза.

— Знаю — повернув к ней голову, ответил Константин — у меня другая цель.

Километр сменялся другим, еще минут двадцать они ехали по лесу, преодолевая путь без особых трудностей, но вот впереди показалась речка, и ее на мотоцикле было уже не преодолеть. Костя затормозил, и остановился, быстро осмотрел в бинокль раскинувшуюся дальше местность, и проговорил:

— Все, приехали. Тебе придется подождать здесь. Я постараюсь быстро обернуться.

Он слез, подхватил пулемет, и слез. Откинул на нем сошки, проверил наличие забитой ленты, и поставил на землю. А затем, едва она слезла, он откатил мотоцикл в кусты, и снял каску и свой защитно-вещевой комплект. Порывшись в заднем, большом подсумке, капитан достал паштет, повило, галеты, и пластиковую ложку. Потом отстегнул котелок, и протянул ей все это, проговорил:

— Так вот держи. Перекуси немного, потом поедим основательней. Оставляю тебе пулемет, укройся где-нибудь.

— А ты?

— А я поплаваю — что-то перегрелся. — Отшутился капитан, и, забрав у нее винтовку, вернулся к сброшенной "выдре", и, вынув из подсумка запасной магазин, заменил пустой.

А затем уже без промедления, подхватил футляр, и направился к реке. Быстро осмотрел берег, и решительно вошел в воду, ощущая, как она поднимается выше пояса, а потом до груди. Костя понял, что брода тут нет, а искать его, не было времени, и он, подняв автомат над головой, принялся перебираться на противоположный берег. Футляр с мечом был деревянным, но его Костя тоже старался держать над водой, и старался идти, выбирая места с просматривающимся дном, чтобы не уйти в глубину, и случайно не выпустить тот.

Берег медленно приближался, но дно вдруг резко ушло из-под ног, и Костя, погрузившись с головой, пару раз хлебнул воды, но для пересохшего рта, это пошло только на пользу. Но вот ноги снова нащупали твердую основу, и он выбрался на мелководье. А потом рывком преодолел последние метры реки, и взобрался на берег.

Впереди словно выступая из тумана, прорисовался, поросший высокой травой холм — нужный Константину, древний курган. И он, вздохнув, повесил за спину штурмовую винтовку, и бросился бежать вперед, обещая себе, что если получится вернуться, выбьет отпуск, и вообще даже быстро ходить не будет. Махнет куда-то на Юг, или просто поедет к родителям и брату, и будет вволю пить и есть. Хотя нет, сначала вместе со своими бойцами, он забурится в какой-нибудь кабак, и будет там гудеть дня два, пока все не придут в себя.

Местность как-то странно менялась, с каждым шагом, становясь менее лесистой, впереди оплывший курган, становился выше и новее, что ли. Костя уже думал, что это его глаза, играют в непонятные игры, но то, что он бежит уже по степи, было стопроцентно.

— Тут что искажаются пространство и время? — Подумал капитан — такое ведь возможно в некоторых места. Скифы могли как раз, и насыпать курганы, при захоронении своих вождей именно в таких местах.