Университет волшебников. Часть 1. В поисках разумности

Молоденький старший лейтенант — командир маршевой роты, услышав приказ на ТАКОЕ наступление, на секунду лишился дара речи.

— Товарищ командарм... так это же молодое пополнение. Люди неопытные, необстрелянные, танки только с заводов, приработка только началась... водить даже ещё толком не умеют. Вы бы видели, сколько мы дров по дороге наломали! Потеряем даром танки!

Ответ лейтенанта почему-то вызвал у командарма приступ буйной ярости. Наорав на командира маршевой роты и пригрозив расстрелом, командарм удалился в свою комнату и прилёг на кушетку. И почему он так рассердился? Он считал сам себя мягким, вдумчивым человеком, он любил, когда младшие офицеры с ним спорили и предлагали дельные вещи. Почему же сейчас он так рассердился? Парнишка дело говорил в общем-то. И почему он сам ставил задачу роте, а не через штаб? Командармы ротами не командуют. Чем дольше он думал об этом происшествии, тем больше приходил к выводу, что поступил неправильно. Он же шел только посмотреть на пополнение... Командарм уже хотел встать и отменить приказ, как его вдруг сморил глубокий сон.

— Так, готово. — сказал Фриц Мюллер, распутывая поисковое заклинание, — Два наведенные фантазии, эйфория для принуждения к действию, возбуждение гнева и 'тёмный сон'. Тонко работают, гады. Даже маги не поймут, что это сделано со стороны — манипулируют через чувства.

— Угу, — согласился Веселов, — давай скорее в универ, доложим ордену и вперёд, у нас сегодня ещё одна встреча назначена.

Через пять минут они подхватили скучавших в мёрзлой степи Веселова с Шигаревым и перенеслись ко входу в Университет. Студенты уже предвкушали тёплый полдник с булочками, но вместо полдника случилась срочная работа. Руководство в кои-то веки решило, что стоит вмешаться в ход дел и приказало остановить обречённую колонну. Пришлось тащиться обратно под Сталинград, ставить облегчённые противотанковые мины на пути колонны и снимать заклинание с командарма. Пока танкисты, поминая всех сапёров, ремонтировали порванные на минах гусеницы, командарм успел проснуться, обдумать ещё раз своё решение и послать офицера связи за колонной. Машина офицера связи застряла на разбитой танками дороге, и магам пришлось залететь на мётлах немного вперёд. Там они спешились, вернулись под видом раненых солдат и вытащили машину. Провозились добрых полтора часа. Когда вернулись в Университет, то оказалось, что ужина нет и не будет: домовые эльфы почему-то дружно отсутствовали. Студентам выдали по бутерброду с маслом и отправили восвояси. К Гурову пришлось идти полуголодными. Глаза слипались, но интерес пересиливал. Хорошо отдохнувшая на островах Ольга веселилась, чирикала и своим весельем вселяла бодрость в подуставших ребят.

— А тебе-то что интересно в железяках и ракетах? — удивился Соколов, обнаружив Ольгу в компании, направлявшейся к Гурову.

— Интересно, — обиженно ответила Ольга, — а потом, может, мне не ракеты интересны, а то, чем люди там жить будут?

Когда они такой шумной компанией ввалились в крохотную комнатку Гурова, тот удивленно поднял на них глаза, набросил лист бумаги на какой-то чертеж, который изучал, и торжественно прокомментировал их явление:

— Явились черти к отшельнику...

Ребята засмеялись, оглядывая комнатку. Комната — пещера была совсем маленькой, несколько шагов в длину и три шага в ширину. Строго говоря, это была не отдельная пещера, а закуток ангара, где хранились образцы человеческой техники. По стенам пещеры были развешаны различные детали самолетов, на полке слева стоял недоделанный макет какого-то очень странного толстого самолета с закругленным носом и коротенькими треугольными крылышками. На стене, прямо у входа, висела вырезанная из газеты надпись — заголовок 'добро пожаловать в берлогу', а прямо напротив входа висел плакат 'Не болтай!' с портретом суровой женщины в спецовке, предупредительно подносящей палец ко рту. Слово 'не' было зачеркнуто, а губы женщины были подрисованы так, чтобы она улыбалась. На насесте справа восседал большой черный ворон. Увидев студентов, он каркнул: 'Студиоты пришли'. 'С' и 'Т' у него не очень получились, но понять было можно.

— Прошу вас не ругаться, мистер Блэк, — сказал Гуров, извлекая из-под стола чашки и пряники, — давайте знакомиться, мил-человеки.

С учетом отсутствия ужина чай и пряники оказались весьма своевременными. Пока ребята жевали, Гуров рассказывал. Рассказывать он был мастер, да рассказывал он такие интересные вещи, о которых они ни за что не узнали бы на лекциях. Оказывается, попытки устроиться на других планетах предпринимались магами и раньше, несколько раз энтузиасты даже основывали небольшие колонии на Марсе и Луне. Это было ещё в те времена, когда на Земле людей было относительно немного, было много свободных земель, и вскоре эти колонии затухали. Зачем жить в опасности, под постоянной угрозой погибнуть от разгерметизации, если на Земле и так много свободного места?

Впрочем, некоторые чудаки всё равно провели на Луне и Марсе довольно продолжительной время, как, например, маг Мирагиус, который выстроил на луне целый дворец, существующий и поныне, или группа магов, известная под названием 'орден Старстар', которые создали на Марсе целую колонию. Самым забавным в ордене 'Старстар' было то, что входящие в него маги забрались так далеко от дома для того, чтобы развить искусство запускать в небе сияние и кружащиеся звёздочки. На Земле их упражнения привлекали слишком много внимания, поэтому они нашли способ перебраться на Марс. Но все эти попытки были, скорее, забавой чудаков.

— Другое дело сейчас, — вещал Гуров, — вскоре люди упрутся в то, что повышать дальше комфортность жизни больше невозможно — дорого, не хватает ресурсов, да и просто некогда человеку будет все эти блага потребить. И что тогда? Остановка технического и разумного развития, предел распространения? Получится, что активным людям останется только друг с другом конкурировать, а это чревато очень большими потрясениями. Но если поставить перед человечеством задачу выхода в космос, то это может надолго занять активных людей очевидно полезной и сложной задачей, которая заставит их развиваться. Поэтому я тут и думаю над космической техникой...

Оказалось, что из пушки попасть на Луну практически невозможно, и что тут Жюль Верн ошибся. Да и ракеты, о которых писали немаговские технические журналы перед войной, по расчетам выходили очень дорогим и опасным транспортом. Гуров утверждал, что немагам гораздо выгоднее строить ракетопланы — ракеты с крыльями, которые выходят в космос, как ракеты, а возвращаются, как самолеты. Оказалось, что макет толстенького самолета с треугольными крыльями, который лежал на полке, и был макетом ракетоплана.

— Немного попозже надо будет его испытать, — пояснил Гуров, — как летает, как управляется...

Соколов, Майоров и Трескофф чуть не умерли от восторга, закидали Сергея Александровича вопросами.

— Сразу я на них не отвечу, — сказал Гуров, — заходите через недельку, поговорим ещё. Только теперь пряники ваши.

Пока шли обратно, к жилым пещерам, горячо обсуждали услышанное.

— Наверно, при низкой силе тяжести очень забавно жить, — сказала Ваулина, — вы только представьте, какие аттракционы там можно будет устроить!

— А мышцы не ослабнут? — засомневался Константинос Палиас, — так потом и на Землю не вернешься.

— Ну, постоянно жить и не обязательно, можно перенестись туда, попрыгать на аттракционах, а потом обратно, — тут же придумала Ваулина.

— Хорошо, когда с нами дамы, я бы о таком применении космоса никогда не задумался, — пошутил Майоров, — я больше думал о шахтах, о городах...

— Экспансионисты несчастные, — вздохнула Ваулина.

Уже поздно вечером Веселов, возвращаясь с озёр, застал в дальнем коридоре жилых пещер Соколова, Майорова и Трескоффа. Все трое выглядели очень расстроенными. Александр в глубине души удивился печали этой странной троицы, попытался угадать, что могло их объединить, но так и не смог. Троица на вопросы отвечала уклончиво и делиться печалью не хотела. Он пожелал им спокойной ночи и отправился спать.

На утро выяснилась причина отсутствия домашних эльфов. Боевые маги из охраны нашли их всех ещё вечером, но студентам ничего не сказали. Оказывается, немаги — фронтовики, в число которых входили Соколов, Майоров, Трескофф и ещё несколько человек, приспособились гнать самогон с помощью радиатора от автомобиля, который получили благодаря Веселову. Они натаскали стеклянных трубочек со склада алхимических приборов, активированного угля оттуда же и наладили поточное производство продукта, к которому так пристрастились на фронте. Прятали они его в стенах дальних пещер. Домашние эльфы никогда не взяли бы то, что принадлежит людям, но тут интересная канистра лежала сама по себе и никому не принадлежала. Одним словом, домашние эльфы напились до мертвецкого состояния.

— Да вы знаете, что алкоголь на домашних эльфов действует даже сильнее, чем на детей или собак? — грозно вопрошал ректор, глядя на четкий понурый строй бывших фронтовиков, — Да и вам он не очень полезен! В Университете сухой закон! Мы же вас предупреждали при поступлении!

— Простите, господин ректор, но нам об этом ничего не говорили, — подал голос Александр Веселов (его тоже привлекли к разбирательству как одного из проштрафившихся — радиатор принёс всё-таки он).

— Разве? Да, кажется я об этом позабыл. И профессор Пащин ничего не говорил?

Профессор Пащин, который, как начальник курса, тоже присутствовал на разбирательстве, подтвердил:

— Это моя вина. Я не сообщил им о сухом законе.

Ректор призадумался.

— Раз так, то ограничимся лёгкими наказаниями. Я попрошу руководителей ваших орденов посылать вас на такие миссии, где вы смогли бы прочувствовать серьёзность жизни. А на будущее запомните: алкоголь убивает мозг. У тех, кто пьёт алкоголь, мозг уменьшается, а также появляется ряд навязчивых реакций. С сутью волшебника это несовместимо. А про сухой закон скажу вам, что он у нас не совсем сухой, а немого влажный. У нас, у волшебников, существует ряд средств, которые помогают улучшить настроение и без вреда здоровью, начиная от сливочного пива и заканчивая эйфорическими плазмоидами. В любом случае, вам стоило больше доверять преподавателям и просто спросить об этом. А теперь идите... Наказание найдёт вас позже.

— О-ой, миленький, на кого же ты меня покидаешь на что я растила кровиночку мою забирают увозят навсегда увозят ой кровиночка моя, о-а-а, — убивалась толстая пожилая женщина на краю перрона, около состава с только что прошедшими военкомат призывниками. Её сын стоял рядом, пытался её утешить:

— Мам, ну что, ты, ну хватит меня... Ну, неудобно, мам.

— Ой, не пущу, убьют, не вернётся...

Над платформой стояли вой и плач — пожилая женщина была не одинока в своём горе. Из вагонов — теплушек выглядывали молодые, только что обритые призывники, ещё в рубашках и гражданских пиджаках. Они хорохорились, но было видно, что ещё немного — и расплачутся и они.

Паровоз дал два гудка.

— По вагонам! По вагонам! — закричал сопровождающий офицер, идя от паровоза к хвосту состава. На пути он заталкивал в вагоны тех, кто не мог сам оторваться от родителей. Большинство отходили довольно спокойно, но пожилая женщина вдруг повисла на шее у сына и закричала:

— Не пущу! Не вернё-ётся!

Офицер мигнул двум сопровождавшим его солдатам, и один из них отработанным мягким движением подбил женщину под колени, а второй ударом сомкнутых рук снизу разорвал объятия. Офицер подсадил солдатика в вагон:

— Залезай, сынок.

Осевшая на перрон женщина затянула отходную молитву, отпевая живого сына, как мёртвого. Её поддержали другие мамочки. Тут начали слезиться глаза даже у самых стойких призывников.

Несколько в стороне от вагонов стояла группа из пяти красноармейцев. Удивительно, но в толчее узенького перрона маленького вокзала районного города никто не приблизился к этой группе. Даже патруль из комендатуры скользнул по ним взглядами так, как будто их не было. Но в этой группе тоже плакали.

— Ты смотри-ка, у фашистюги тоже чувства имеются, — удивлённо сказал Василий Майоров, глядя на то, как прослезились его товарищи по миссии — Трескофф, Соколов, Веселов и Прохоров.

— Ах, руссиш мамка, не знал, что пехоту провожают так, — смахнув слезу, сказал Юрген, — я когда в лётное училище ехал, думал только о военной славе.

— А ты что, каменный? — спросил Майорова удивлённый Александр. Он не ожидал от себя, что эта сцена так его взволнует, и спокойствие Майорова его немного удивило.

— Нет, не каменный. Просто я это уже проходил. Кстати, нежные вы наши, вы не забыли, что мы тут по делу? У нас вот тут один очень даже оранжевый субчик наклеивается.

Утром их вызвал глава ордена и сообщил, что в качестве не наказания, но дополнительного обучения им поручено осуществлять очень важную миссию — искать новых студентов для Университета.

— Обычно мы ищем новых студентов в скоплениях молодежи — удобнее всего это делать на выпускных торжествах в школах, — говорил Семён Васильевич Краснов, — Однако, ярче всего проявляется человеческий характер в критических обстоятельствах — и поэтому мы заглядываем и в лагеря, и в тюрьмы. Сейчас идёт война — множество людей, подходя к критической черте, принимает такие решения, которые выводят их на новый качественный уровень. Но работать на фронте вам ещё рано. А вот на призывных пунктах и в местах заключения вы вполне могли бы преуспеть. Так что вот туда вы и отправитесь — искать новых студентов. Места эти не очень приятные, но тут сами виноваты — нечего было алкоголь вкушать.

После этих слов студентов направили на склад военной амуниции, где уже памятный им гигантский кладовщик воинственного вида выдал им специальные приборы, похожие на фотоаппараты. (Выдавал они их традиционно молча).

Поиск кандидата в волшебники производился очень просто — надо было смотреть на экран прибора. Обычные люди отражались на нём синими тенями, волшебники были видны красным цветом, а переходные типы отображались жёлтым или оранжевым цветом. Приглашать в Университет полагалось тех, у кого в жёлтом цвете ауры проглядывались хотя бы минимальные оранжевые полосы.

Получив приборы, студенты тут же начали баловаться и смотреть друг на друга. Все они отражались в приборах ярко-алым или тёмно-красным цветом. Маги были темнее, немаги светлее.

Сейчас на экране прибора Майорова был виден чёткий оранжевый контур. Солдатик находился за три вагона от студентов. И тут ожил коммуникатор у Прохорова.

— Группа 1И35, доложите расположение группе 4И18.

Прохоров отвернулся, поднёс коммуникатор ко рту и доложил. Находились они на вокзале небольшого приволжского городка, в ста пятидесяти километрах от фронта. Группа 4И18 состояла преимущественно из студентов четвёртого курса, но в неё входили также и взрослые маги. Такие группы посылали только на очень серьёзные дела, и они могли требовать от групп уровней с первого по третий любой информации и помощи. Но на этот раз помощь им не требовалась.