Последняя песнь Акелы-3

— Кто, кто? — недоуменно поморщился Пелевин, не сумев самостоятельно бурчание испанца. — Это по какой такой матери он сейчас мужиков окрестил?

— Перекати-поле, если по-нашему, — небрежно отмахнулся Кочетков, жестами показывая говорливому пленнику, чтобы тот убирался по добру по здорову. — Право слово, семантические исследования интересуют меня в последнюю очередь. Не скрою, увидев вас в городе, я чрезвычайно обрадовался. Мне позарез необходимы ваши таланты...

— Так и знал, — расстроенно вздохнул Пелевин, корча преувеличенно трагическую физиономию и театрально заламывая руки, — никому-то я, сиротинушка, не нужен... Вот бы кто, мне, как человеку обрадовался: здорово, мол, друг Лёха! Пойдем вискаря хряпнем да пивком его заполируем! Так нет, всем чего-то надо: кто нёрвы мои истрепать жаждет, — Алексей волнистыми жестами изобразил в воздухе женскую фигуру, — кто, — траппер подозрительно покосился на подполковника, — таланты...

— Браво, — Кочетков, имитируя аплодисменты, трижды вяло шлепнул ладонью о ладонь. — Брависсимо. Лавры Садовского и Шумского вам, конечно, не светят, но, — подполковник озорно подмигнул Бирюшу, озадачено уставившемуся на ломающего комедию хозяина, — ежли выйти с подобным репертуаром на паперть... Думаю, публика, подкинув пару-тройку пенсов, по достоинству оценит ваши старания... А если отставить шутки в сторону — я рад вас видеть, Алёша, несказанно рад. Но, как говорят наши заклятые друзья: "business is business", а посему скажу прямо. Вы помните человека по имени Бёрнхем? Фредерик Рассел Бёрнхем?

— И хотел бы забыть — не получается, — заинтригованно прищурился траппер, машинально потирая правый бок. — Толку-то его вспоминать? Как заварушка с Матонгой закончилась, он, вроде в Америку подался...

— Увы и ах, мой друг, увы и ах, — Кочетков подхватил Пелевина под локоток и, настороженно поглядывая по сторонам, повел траппера по переулку. — Вот уже полгода, как ваш приятель бегает по Африке и всячески отравляет жизнь бурам. Причем, не могу не восхититься господином Бёрнхемом, проказничает он весьма оригинально, умно, задорно, можно сказать — артистично...

— И это всё о нём, — одобрительно кивнул Алексей, задумавшись о чем— то своём. — Артист оригинального жанра... Никогда не повторяется...

— Одна беда, — достав очередную сигару и спички, Кочетков вздохнул с непритворным сожалением. — Я и этот талантливый юноша находимся по разные стороны фронта. Поначалу я решил: copia ciborum subtilitas animi impeditur (лат. противоположное лечится противоположным), но херре Терон, несмотря на все свои таланты, с проблемой не справился. По опыту знаю: лучшего результата люди добиваются, когда реализация собственных интересов совпадает с общественными. Так почему бы вам, Лешенька, не завербоваться на бурскую службу, дабы и людям помочь, и самому месть свершить? Если скрестить ваши бойцовские таланты и мои, прямо скажем, недурственные способности к умозаключениям, смесь для врагов получится крайне опасная.

Подполковник окинул окрестности быстрым взглядом, мимоходом подхватил с земли камешек и запустил его куда-то в темноту. Темнота ответила удивленно-обиженным вскриком и грохотом падения чего-то массивного на землю. Бирюш, устав пританцовывать подле задумчивого Пелевина, словно говоря: что ж ты, хозяин, с командой-то припозднился, уж я бы..., обижено ткнулся мордой в Лешино колено, и, понимая, что развлечений больше не предвидится, огорченно рухнул на землю. Извиняясь за нерасторопность, Пелевин почесал расстроенную зверюгу за ухом и виновато покосился на Кочеткова.

— Вы ж знает, Владимир Станиславович, — как-то по-детски шмыгнул Алексей, смущенно царапая жесткий грунт носком ботинка, — вам я и словом, и делом всегда помочь готов. Надо — любому и каждому войну объявлю, надо — нательную рубаху отдам, но вот прямо сейчас — не могу... Дельце у меня тут одно наметилось, сперва его закончить надо, а потом уж и за всё остальное браться...

— Намереваетесь в компании старика Чернова и его племянницы прогуляться по бушу? — порывшись в карманах, Кочетков извлек массивную карамельку в цветастом фантике, прошуршал оберткой и протянул угощенье Бирюшу. Пес, дождавшись благосклонного хозяйского кивка, слизнул конфету с руки подполковника и, урча, словно довольный медвежонок, принялся гонять сладость меж клыков.

— Ага, — привычно удивляясь осведомленности старшего товарища, кивнул Пелевин. — Поля... Ну, Полина Кастанеди, то есть, подрядила меня до одного заброшенного городка прогуляться. Так что недельку-другую я как бы занят. Слегка.

— Никак в Лулусквабале решили наведаться? — Кочетков взглянул на траппера, словно умудренный старец на несмышленого ребенка и укоризненно покачал головой. — Вольно же вам, Лёша, в сказки о шаманских сокровищах верить? Чай, не гимназист и не безграмотный клошар с окраин, размышлять умеете.

— Хотите — смейтесь, хотите — нет, а я верю, — хрустнув в запале костяшками пальцев, вскинулся Пелевин. — Потому как доподлинно знаю — есть они там, есть!

— Ну есть так есть, — не желая понапрасну спорить, Кочетков покладисто пожал плечами. — Вы мне вот что скажите: после завершения... экскурсии по местам зулуской боевой славы, на вас можно рассчитывать, или там уже другие планы пойдут? Матримониальные?

— Да нет, какие там планы, — скрывая смущение, Алексей несколько заполошено достал из кармана трубку и принялся неуклюже набивать ее табаком. — Если уцелею — рассчитывайте, как на самого себя. Вот ежли помру, тогда, конечно, ой...

Траппер насмешливо фыркнул и тут же оглушительно чихнул — неутрамбованный табак взметнулся и забил ноздри.

— А пока, — чихнув в очередной раз, Пелевин утер слёзы в уголках глаз, — вы мне вот что скажите: этот Матвей — пчи-хи-и-и!!! — Чернов, он, — пчи-хи-и-и!!! — что за человек-то? — Пчи-хи-и-и!!! — Чего от него, — пчи-хи-и-и!!! — ждать?

— Человек? — задумчиво протянув Кочетков, подавая Алексею носовой платок. — Нормальный такой человек, где-то даже обычный, то есть обыкновенный... Хороший художник, недурственный поэт, а так как в этой части света высоким искусством на жизнь не заработаешь, немножко пират. Удачливый, но в прошлом. Он, вроде как завязал, но местные деловые его заслуженно опасаются. Оно и верно: старея, волки теряют зубы, но не характер. А у этого и с зубами все в порядке. Не ангел, конечно, но и не законченный подлец, хотя спиной поворачиваться к нему не рекомендую. А если и повернуться придется, то только предварительно поддев под сорочку кольчугу. Или две.

— Понятно-о-о, — непрестанно шмыгая носом и выплевывая табак, откашлялся Пелевин. — Он, вроде, сам лично не идет, племяшку посылает, но за подсказку спасибо — буду осторожен.

— Осторожность — в нашем с вами окаянном ремесле, Лёша, это само собой разумеющееся состояние, — словно подтверждая слова делом, Кочетков в очередной раз обвел окрестности внимательным взглядом. — А пока есть время, вы мне скажите, может, помощь, какая нужна? Снаряжением, советом, людьми или там прикрытием на маршруте?

— Разве что амуницией разодолжите, — Пелевин, прикидывая, что ему может потребоваться в ближайшее время, задумчиво почесал затылок. — Чернов, как человек опытный, конечно, всё, что ни скажу, даст, но я как-то привык на своё добро полагаться. А что до остального, — Алексей озадаченно потер подбородок и уставился куда-то во тьму, — так вроде больше ничего и не надо. Хотя... Если есть возможность на маршруте прикрыть, то сделайте вы, пожалуй, вот что...

27 мая 1900 года. Южная Африка, западные границы Капской колонии.

Золотисто-огненное солнце, раскинувшее лучи по аквамариновой глади безоблачного неба, напоминало то ли орден на чьей-то гигантской груди, то ли крест в навершии намогильного памятника. Учитывая, что путешественникам приходилось любоваться этой красотой со дна десятифутового колодца, ассоциации все чаще и чаще склонялись ко второму варианту.

— Во времена моей юности, — назидательно, с видом умудренной годами матроны, произнесла Полина, — довелось мне одну книжку занятную читать. Её...

— Юности? — иронично фыркнул Пелевин и продолжил наматывать на локоть самодельное, из отрезков бечевы, ружейных и поясных ремней, лассо.

— Не перебивай, — смущенно проворчала Полина, скептически наблюдая за попытками Пелевина набросить импровизированный аркан на крепкий с виду корень, выступающий над краем ямы. — Особенно, когда я про умные вещи рассказываю. — А написал ту книжку психолог один... как его?.. Эмиль Буарак, во!

Увидев, что Алексей, раскрутив петлю, метнул лассо вверх, девушка проводила полет аркана полным надежды взглядом, огорченным вздохом зафиксировала провал очередной попытки, вытряхнула комья земли из-за шиворота и продолжила:

— Называлась та книжка, — Полина, словно поправляя воображаемые очки, важно дотронулась до переносицы. — "LAvenir des sciences psychiques". * (фран.: Будущее психических наук) Во! — произнеся название без запинки, девушка сама себе удивилась. — Эвона когда читала, а помню... — Так вот, этот умный дядечка рассказывал про dйjа vu... — заметив удивленный пелевинский взгляд, Полина самодовольно улыбнулась и пояснила:

— Ну, это когда человеку кажется, что он когда-то уже видел то, что видит сейчас. — Осознавая, что непонимания в пелевинском взгляде становится всё больше и больше, Полина подвела черту:

— Так вот, сейчас у меня — дежавю! — девушка выбила очередное облако желтой пыли из своей одежды и с досадой покосилась на Алексея. — Полное! Опять Африка, опять яма и опять я в ней на пару с безруким компаньоном! Хотя в качестве напарницы Фея меня устраивала больше. С ней хотя бы поговорить можно было, не опасаясь за свое душевное состояние!

— Эк загнула — дежавю! — траппер зачем-то, словно портной клиента смерил Полину самодельной веревкой и задрал голову вверх. — Взяла привычку заумью по поводу и без оного кидаться. Я человек простой и скажу попросту: карма у тебя такая — ни одной ямы не пропускать, — пробурчал Алексей, пялясь в небо. Благо, отсюда оно казалось не особенно и далеким. — Заканчивай мудрить и забирайся мне на плечи. Как заберешься, — раздраженно выдохнул траппер, глядя на недоуменную мордашку Полины, — попробуй за край ямы уцепиться и вылезти. Поняла? Ну так чего стоишь? Полезай...

— Лё-ё-ёш... — жалобно пролепетала Полина, неуклюже балансируя на плечах поднимающегося с корточек Пелевина. — А может, я того? На шею сяду, а?

— Ты у меня на шее и так от самой Замбези сидишь, — надсадно прокряхтел Алексей, упираясь руками в края ямы. — А щас стой! А как подымусь, — прыгай!..

— А счастье было так близко, — устало выдохнул траппер, подхватив падающую Полину на руки. — Буквально — руку протяни. Ан, нет, не вышло...

— Ну не шмогла я, не шмогла, — виновато протянула девушка, отплевываясь от забившей рот земли. — Что ж мне, удавиться теперь и не жить?

— Давиться не надо, — оперевшись спиной на земляную стенку, устало прикрыл глаза Пелевин. — Придумаем чего-нибудь. Придумаем и вылезем.

Не обращая внимания на тихое, в четверть голоса, Полинино ворчание, траппер достал трубку и задумался. Отчаиваться всяко-разно рано, вот только девчонку б успокоить, а то у нее уже глаза на мокром месте. Пусть уж лучше злится, что ли?

— С Феей, конечно, тебе и вправду лучше было бы, — охотник подмигнул осунувшейся подруге и выдохнул струю ароматного дыма, — тут я с тобой, слов нет, согласен. Пока б вы в ямке по душам мурчали, как раз я и бы подоспел. И испоганил своим присутствием ваше уединение. А вы бы, не тратя времени на возмущение, радостно на мне повисли. А сообразив, что висеть неудобно, и вовсе на моей вые победно воссели. Сидеть, ножки свесивши, — совсем другое дело, а главное — знакомое давно и насквозь.

— Тоже мне, спаситель, тьфу ты, спасатель нашелся! — полыхнув гневным взглядом, выцедила сквозь зубы Полина. — Примитивнейшую ловушку, — девушка возмущенно потрясла в воздухе пальцем, — разглядеть не смог! — Видя, что охотник, вместо того, чтобы понуриться под градом обвинений, довольно улыбается, красотка в сердцах взмахнула руками, — а еще проводником называется!

— Как называешь, так и называюсь, — без обиды отмахнулся Пелевин и смачно затянулся.

— Я бы, — Полина, задыхаясь от ярости, выпучила глаза, — я бы тебя так назвала, так... — девушка скрежетнула зубами и бессильно выдохнула. — Только я матом не ругаюсь, вот!

— Мдя? — закончив дымить, Алексей с интересом покосился на девушку и выбил трубку. — И давно?

— А с тобой что ругайся, что не ругайся...— Полина шумно шмыгнула носом и украдкой смахнула слезу, — гиппопотам! И Фею мы так и не нашли, — от еле сдерживаемых рыданий губы девушки задрожали, — и Бирюш пропал.... А вдруг... — от неожиданной догадки глаза Полины округлились, — вдруг с ней случилось чего, а? Вдруг ее съели? Может, тут хищники, какие водятся...

— Да кому нужен этот клок шерсти? — преувеличенно бодро бросил Алексей, проверяя остроту ножа. — Не животина — сплошной кошмар: маленькая, юркая... вредная. Пока поймаешь — запаришься, а как словишь — там мяса на ползуба. Не-е-е... среди местных хищников идиотов, за кошаками гоняться, не водится. — Охотник несколько раз скрежетнул оселком по клинку тесака и, сочтя, что тот вполне пригоден для работы, принялся выковыривать в земляной стене ямы что-то вроде ступеньки. — Так что, никто ее не съел — факт. Она просто сверзилась в другую яму, напоролась на колышек и почила себе в бозе.

Как ни странно, выслушав пелевинскую тираду, Полина успокоилась, показала трапперу язык и, буркнув "сам дурак", с интересом принялась наблюдать за его работой. Слава Богу, молча. Примерно через полчаса, когда Алексей закончил возиться со второй ступенькой, откуда-то сверху послышался противный вой пополам с уханьем и, вроде бы, по верхней кромке ямы мелькнула чья-то вытянутая тень. Полина пробормотала что-то нелестное про хищников, с надеждой покосилась на спутника и его карабин, брезгливо раскидала ногой наибольшие комья грязи и, обняв плечи руками, плюхнулась на земляной пол.

— Да ты не дрейфь, — Алексей устало размазал пыль по мокрому от пота лицу, моментально превратив его в жуткую маску. — Пока я рядом на местных хищников можешь плевать с высокой ко... пальмы. — Траппер озорно подмигнул похожей на нахохлившуюся сову девушке и вновь вонзил клинок в жесткую стенку. — И вообще, что здесь, что в любом другом месте мира, самый страшный хищник — человек. Одно радует, что конкретно в этих краях сии кошмарики не водятся. Ну, почти.

Полина в очередной раз вздохнула, сиротливо шмыгнула носом и с головою залезла в пелевинский вещмешок. После недолгого копошения, девушка, невнятно бурча, вынырнула наружу, с сомнением поглядела на галету в левой руке и на кусковый сахар в правой, подумала немного и принялась грызть их по очереди. Когда с сахаром было покончено, Поля с тоской взглянула на огрызок галеты и, не переменув заметить, что с большим удовольствием угостила бы Фею, с тяжким вздохом протянула его Пелевину.

— Даже досадно, что мы сейчас без нее кукуем, — кивнул Алексей, вонзая зубы в осколок сухаря. — Ежли б не потерялась кошара, был бы запас продовольствия. Тебе кошек когда-нибудь готовить доводилось, нет?