1 - В поле зрения

— Это... многое объясняет, — сказала она, таращась на мой бутерброд.

— Мою худобу?

— Такой интерес Наумова к тебе.

— Но не к моей семье?

— Нет. Твой брат его не интересует.

— А родители?

— Не знаю. Но я знаю, что он очень хочет заполучить тебя, и он из-за этого готов на многое. На очень многое.

— Да, он уже предлагал мне присоединиться к нему.

— И ты не согласился.

— Конечно нет! После того, что он сделал с собственной семьёй, я не думаю, что со мной он будет обращаться как с плюшевым медведем.

Я немного успокоился. Если его взгляд прикован ко мне, это значит, что мой брат вне опасности, раз уж он его не интересует. Но почему? Если я отказываюсь сотрудничать, то почему бы не обратиться к моему брату? Неужто так сложно соблазнить на это подростка? Помнится, я в его возрасте был жутко наивен и много чего желал из того, чего никогда не было у меня, но было у других.

— Почему Сашка ему не интересен?

— Да всё из-за того же — он не такой, как ты.

— Я не понимаю. Он же прочёл мысли Наумова при нём же! Что Наумову ещё надо?

— Ты в генетике разбираешься? Знаешь, чем отличается доминантный ген от рецессивного?

Я приподнял бровь — редко встретишь красивую рыжеволосую девушку, которая знает такие вещи.

— На школьном уровне, — ответил я.

— Как и я, — улыбнулась она, показав идеально-ровные зубы. — Тогда объясню так, как это объясняли мне. Дело в том, у человека за наличие способностей отвечает один рецессивный ген, очень редкий, как ты уже, поди, догадался. И есть три типа людей. Первые — это те, у кого гена со способностями нету вообще. И RD на них действует как наркотик. Второй тип людей — это как сын Наумова или твой брат — в этом я убедилась, вколов ему RD. Ген у таких людей присутствует, но они выступают только как его носители, и на них он не оказывает влияния, то есть, способности у них не проявляются никогда. Способности подавляются доминантой. Но если им вколоть RD, то способности как раз таки проявляются, и они могут ими пользоваться до тех пор, пока в их крови концентрация вещества будет не ниже трети от начального уровня.

— Но для них он тоже наркотик? — догадался я. — Эйфория, привыкание и остальная часть пучка побочных эффектов всё равно действует.

— Да, вот только эйфория действует не так долго.

— А что насчёт нас?

— Третий тип, когда рецессивный ген проявляет себя без ограничений. Способности первый раз проявляются в середине подросткового возраста, но если их не развивать, то остаются в зачаточном состоянии. RD даёт мощный толчок в их развитии, он их усиливает, но при этом нет никаких побочных эффектов.

— Никаких? — не поверил я.

— Ну, только медленно развивающуюся устойчивость к нему, так что постепенно придётся увеличивать дозу. Но больше ничего нет, как мне сказали, для этого он и создавался.

— То есть? — не понял я. — Кто-то целенаправленно создавал его для нас? Кто?

Она пожала плечами.

— Наумов ищет людей со способностями, — сказал я. — Это же он стоит за распространением RD? Надеется выявить таких, как мы, из общей массы? Наивно.

— А чего ты смеёшься? Тебя-то он выявил.

— Блин.

— Вот именно, но ты даже не догадываешься, как это сложно — найти людей нашего типа. Этот ген встречается очень редко, и чтобы способности проявились, нужно быть дьявольски везучим человеком, как минимум, чтобы оба родителя были носителем этого гена.

Я вздрогнул: оба родителя. Насчёт матери и так было понятно, раз уж она обладает моим даром. Но отец! Получается, что он — носитель гена? Пусть он у него не проявлен, но всё же... И если я правильно помню школьную биологию, все эти аллели и прочее, то теперь понятно, почему у меня есть дар, а у Сашки нету. Это как игра в рулетку, причём именно в русскую версию в моём случае. Какова вероятность, что на мою долю выпала именно пуля, а не дырка в барабане револьвера? Каков вообще шанс того, что в мире встретятся два человека, обладающие редким рецессивным геном, и полюбят друг друга? Надо полагать, такой же, как у меня — стать президентом ядерной державы.

— А у тебя из родителей кто имеет способности? — спросил у неё я. — Хотя более вероятно, что бабушка или дедушка.

— Я не знаю своих родителей, — ответила она таким тоном, будто описывала, как скучна погода на улице.

— Прости.

Мне тут же расхотелось доедать бутерброд. У меня есть родители, пусть с ними я и испортил отношения, и мы взаимно хотим видеть друг друга как можно реже, но у меня всё же есть родители. Более того, я вырос с матерью, которая обладает таким же даром, что и я, пусть она никогда и не развивала его — отец был против. Это одна из причин нашей ссоры, ибо он так же против того, что я развиваю свой дар.

— И всё-таки, — я решил воскресить один из своих прошлых вопросов. — Почему Наумов ищет тебя?

— Он... — она запнулась, подыскивая слова. — Он узнал, что я веду двойную игру. Как — понятия не имею, но это его здорово взбесило. И я решила, что пора уйти от него, я давно уже собиралась это сделать, но, работая в его команде, я думала, что приношу больше пользы.

У меня мурашки пробежали по стене, меня бросило в жар. Наумов узнал про действия Анны из-за Сашки, из-за его способностей. Я должен был тогда действовать быстро, не хлопать глазами и не стоять с открытым ртом! Заткнуть ему рот надо было! А там бы пришёл Джон и выгнал бы Наумова взашей, или бы он потерял интерес и сам бы свалил.

Зачем меня вообще понесло на этот склад? Я вбил себе в голову, что должен отомстить за Диму, за человека, которого знал всего несколько часов — и теперь мертво несколько людей, как плохих, так и не очень, красивая девушка в бегах, а собственный брат попал в больницу. Да ещё внимания Наумова мне не хватало к собственной персоне!

— С убежищем, я думаю, мы дело уладим, — сказал я. — Оно не сильно надёжное, но там тебя начнут искать не сразу, и у твоего друга будет время скрыть тебя получше.

Анна удовлетворённо кивнула, хотела уже было встать, но я её остановил одним лишь взглядом, наконец-то решившись посмотреть ей в глаза. В них я увидел слабый оттенок страха, тревоги, но так же разглядел и остальное, более важное — на меня она смотрела с теплотой. Так не смотрят на человека, к которому не хотелось идти за помощью, но при условии, что другого выбора не было. Она смотрела на меня как на друга, на одного из тех редких людей, кто мог её понять. У нас у обоих был редкий дар, и это нас объединяло, поскольку каждый понимал, что мы оба сталкиваемся с одинаковыми искушениями в применении способностей и с одинаковыми проблемами и страхами, возникавшими из-за них же. Да, она была другая, она сильно отличалась характером и моральными принципами от меня, но в ней я внезапно увидел самого себя. И это было самое плохое из-за того, что я собирался потребовать ещё одну плату за свою помощь. Я почувствовал себя последним из негодяев.

— Выкладывай остальное, — мрачно сказал я. — Ты знаешь гораздо больше, чем сказала мне сейчас, а уговор был именно на всю информацию.

Её взгляд мгновенно из дружески-тёплого стал обжигающим. Я тут же испугался, что она меня подожжёт. Наверное, рядом со мной она теперь будет чувствовать примерно то же — что я могу в любой момент применить свои способности, вот только от её способностей я стану похож на пережаренный стейк, а она применения моего дара даже не ощутит, не узнает об этом. И неизвестно, что хуже для меня.

Это — самая главная причина того, что я никому не раскрываю свой секрет. Я боюсь, что тогда все отвернутся от меня, поскольку я их лишаю того единственного, что всегда оставалось их собственностью — их сокровенных мыслей, которых они так усердно прятали, зарывая в недра собственного эго.

— Х-хорошо, — нехотя согласилась девушка, не отводя своего взгляда от меня. — Что ты хочешь знать?

— Всё, — повторил я. — Ты борешься с RD, но тут решаешь уйти с театра боевых действий. Я хочу занять твоё место. Как ты узнавала, где находится RD?

— Я... выполняла для Наумова кое-какую работу некоторое время назад.

— Конкретнее!

— Метод кнута и пряника. Я была кнутом — он посылал меня в те места, где у него возникали проблемы с... персоналом. Например, когда кто-то из подручных решал сделать на RD собственный бизнес.

— Склад. Ты поэтому там оказалась?

— Нет, там я была тайно — запасалась потихоньку RD для собственных нужд. Тогда я уже готовилась уйти от Наумова, но не знала как, и поэтому не решалась.

— То есть, наркодилеры не все знают тебя в лицо?

— Только парочка — те, к которым я один раз приходила. Помнишь дилера на Поэтическом?

Я вздрогнул, вспомнив так же, что от него осталось. Кивнул.

— Понимаешь, я многого не знаю, — продолжала она. Взгляд её смягчился, вновь стал дружеским. — Те места продажи, что я знала, либо уже раскрыла полиция, либо я сама разобралась. Я не знаю, откуда Наумов берёт товар, я не знаю, кто его поставляет, я не знаю, где и кто им торгует. Я помогла тебе с Михаилом, и только на его сведения ты можешь рассчитывать.

— Он тесно работал с Наумовым? — поинтересовался я.

— В основном, командовал шестёрками, но знать должен многое — больше половины закрытых нами точек организовал он, причём практически самостоятельно. Многие каналы поставки тоже он создавал. Тебе удалось у него что-нибудь узнать?

Я покачал головой:

— Нет. Он почти ни в чём не сознался на первом допросе, больше отнекивался и говорил, мол, друзья его вытащат из тюрьмы. Похоже, имел в виду Наумова.

— А что твои способности? Для тебя же такие допросы должны быть раз плюнуть!

— Не в его случае. Со мной первый раз такое, но его мысли узнать мне не удалось. Но я хочу попробовать ещё раз.

Я промолчал про то, что я очень боюсь этого второго раза. А что если всё повторится по новой, и я не вынырну обратно достаточно быстро для того, чтобы не стать идиотом? В прошлый раз мне повезло, но в этот может всё измениться.

— И всё же, — продолжил я. — Не может быть, чтобы этот грузин был единственным вариантом! Должно быть что-нибудь ещё, любая мелочь!

Анна задумалась. Я сидел и ждал, что она что-то вспомнит, может, обрывок фразы, адрес какой-нибудь или просто название улицы — что угодно. Прошла долгая минута, в течение которой я доел проклятый бутерброд и запил его остывшим чаем. Наконец, она произнесла:

— Есть ещё кое-что, но это опасно до безумия.

— Как будто я до этого в бирюльки играл, — улыбнулся я, вспомнив увеселительную поездку на мотоцикле под градом пуль.

— По сравнению с этим — да, — она говорила на полном серьёзе. — Помнишь нового подручного Наумова?

— Такого человека при всём желании не забудешь. Так его нужно поймать?

На этот раз вздрогнула она, и тут же лихорадочно замотала головой.

— Нет, ни в коем случае! Это слишком опасно.

— Тогда — что?

— Проследить за ним. На днях должна состояться какая-то очень важная встреча, на которой он будет говорить от лица Наумова. Но что это за встреча, где она будет, и кто на неё придёт — я не знаю. Да и о ней я чисто случайно узнала, когда сбегала от Наумова.

— Проследить? Да без проблем! Сейчас позвоню своему другу в полиции, и мы снова организуем команду, чтобы сцапать там всех...

— Нет, ты что! — тут же запротестовала она, даже вскочив со своего места.

Я уже потянулся в карман за мобильным телефоном, но Анна схватила меня за руку и остановила. Она оказалась так близко ко мне, что я уловил запах её кондиционера для волос. Пахло лесными ягодами.

— Хочешь, чтобы там всё было завалено трупами? — сказала она. — Только проследить, побыть на этой встрече тайно и так же тайно смотаться оттуда, чтобы никто не заметил тебя!

Я сощурился.

— Ты опять что-то не договариваешь. Почему там так опасно будет? Мне кажется, что ты знаешь, кто там будет, на этой встрече.

Она промолчала.

— Хорошо, — я отступил на шаг назад, и она отпустила мою кисть. — Тогда ты пойдёшь со мной.

Собственно, это я хотел ей сказать с самого начала, но получилось только сейчас, да к тому же, ещё и далеко не лучшим образом. Я как будто шантажирую её, пообещав укрытие, но так ничего не сделав ещё для этого.

Но меня удивила её реакция на мои слова: она испугалась. Чего может испугаться человек, умеющий управлять огнём? Это его должны все бояться. Вот я её, например, немного боюсь, пытаясь убедить себя, что она мне ничего не сделает. Значит, мне нужно обязательно прибыть на эту встречу, и чтобы потом действительно всё завершилось нормально, взять её с собой. Пусть охраняет меня. Это подло с моей стороны, но с ней у меня гораздо больше шансов выяснить что-нибудь стоящее. Анна многое знает о Наумове, о его планах и действиях, гораздо больше моего. И, что более важно, считает его врагом. Враг моего врага, и так далее, да?

— Ты же хочешь им помешать, — проговорил я, уговаривая её. — Вот шанс сделать это. Напоследок, перед тем, как ты скроешься совсем.

Я так и не понял, что её больше убедило, но я этой фразой поставил точку в её окончательном решении. А пожалел об этом впоследствии или нет — очень сложно сказать, слишком многое потом произошло. Да, потом случились страшные вещи, о которых я буду жалеть всю жизнь, но без Анны бы и ничего хорошего тоже не произошло. Я бы умер на той встрече, если бы следовал своему плану.

— Ладно, — сдалась она, и я облегчённо выдохнул. — Но с двумя условиями: первое — никакой полиции, только мы. Это слишком опасно, но нас двоих я попробую защитить.

— На это я и рассчитывал, — кивнул я. — А второе?

— Будешь слушаться меня, а не то сгоришь ненароком. Если скажу прыгать — прыгаешь тут же, не спрашивая, понял?

Я сглотнул.

— Слово пионера! Хотя я не пионер...

Блин, как же я себя ненавижу из-за моих решений, кто бы знал!

Глава 14

Я позвонил Семёну. У него была отапливаемая дача в пригороде (которую, к слову, он ненавидел, как и огородные работы, в отличие от его жены), которая, как я догадывался, в ближайшие несколько дней ему не понадобится. Естественно, я спросил об этом предварительно, а затем сказал, что моему одному очень хорошему и надёжному другу, приехавшему из моего родного города, нужно жильё на несколько дней, снять ни квартиру, ни номер в гостинице не может, а у меня из-за Сашки ему остановиться нельзя.

— Он спрашивает, следишь ли ты за порядком? — спросил я у Анны, прикрыв микрофон трубки рукой. — Пепел после себя убираешь?

Она коротко и тихо рассмеялась, обнажив белые зубы.

— Так твой друг курит? — услышал Семён даже через мою руку.

— Э... ну, можно и так сказать, — уклонился я. — Это хорошо или плохо?

— До тех пор, пока моя дача не горит — мне без разницы.

— Так ты согласен?

— Да. Только позвони мне, когда твой друг съедет — съезжу туда и проверю, всё ли в порядке.

— Без проблем, — усмехнулся я.

Мой напарник был в своём репертуаре. Немного поворчал в начале разговора, задал несколько вполне разумных вопросов в конце и согласился. Но предупредил, что всё проверит, даже не смотря на обещание Анны ничего не трогать.