2 - Метель в преисподней

Артём резко повернул голову в мою сторону, и я понял по его взгляду, что я попал в точку. Его взгляд внезапно сделался безумным, полным холодной расчётливой ярости и желания воздать всем его врагам по заслугам. Точнее, одному врагу.

— Риппер! — прорычал он.

— Да, — кивнул я. — Он успел перебить за короткий срок довольно много людей, и его необходимо остановить.

— Её, — поправил он меня. — Это — женщина.

А и вправду, почему я решил, что Плохой Парень — именно парень? Как-то в кино и в литературе заведено, что злодей практически всегда лицо мужского пола, и только в очень редких случаях, скорее в виде исключения, это женщина.

Артём нахмурился и всмотрелся в меня, после чего ещё более мрачно сказал:

— Да, я вижу. Ты уже отмечен ею, и она может в любой момент завладеть тобой.

— Что? — удивился я. — Как ты это узнал?

— Просто вижу, я не могу это объяснить. Но зато мне теперь понятно, зачем ты пришёл ко мне. Ты ищешь защиты, верно?

— Да, — согласился я. — Артур упомянул, что ты знаешь некоторые способы.

— Артур? — нахмурился Артём. — "Кассандра", точно. Дай угадаю, Артур мёртв?

Я не ответил. Это и так было ясно.

— Хороший был мужик, жаль, — проскрипел он. — Значит так — самый верный способ от неё защититься — это никогда не попадаться ей на глаза. Именно так она и запоминает кандидатов в свои жертвы. Но в твоём случае это уже бесполезно.

— Это я уже понял, — усмехнулся я.

— Второй способ — убить себя прежде, чем она воспользуется твоим телом. Артур так и сделал, да? Должен был, он со мной на этот счёт советовался на днях.

— Сделал, — кивнул я.

Я не стал ему говорить, что Артур несколько опоздал, отчего его смерть вышла напрасной и ужасной. Ни к чему лишний раз нервировать человека, даже если тот изначально всё-таки сумасшедшим не был. Продержи любого достаточно долгое время в обществе конченых психов и накачивай каждый день его наркотиками, попутно держа привязанным к кровати в подвале — любой спятит. И мне чертовски не хочется узнавать, насколько.

— Но мне этот способ не подходит, — добавил я.

— Третий способ — сделай клеймо на груди, как у меня. Я не знаю, как именно оно работает и почему, но оно реально действует. Я ведь ещё жив!

— Может, это из-за того, что Риппер не хочет в тебя вселяться? — засомневался я.

— Нет, — ответил он. — Она пыталась, но у неё не вышло. До всего этого ведь я тоже не сам дошёл, мне подсказал один, кхм, человек. Откуда он узнал, я не знаю, но всё, что он мне рассказал, оказалось правдой. Взгляни на клеймо, не бойся, не укушу.

— Хорошо, сейчас, — несколько настороженно ответил я.

Всё-таки, хоть Артём и вёл себя как абсолютно вменяемый человек, я буквально мозжечком чувствовал, что сейчас он не нормален, я ещё не нащупал ту грань, за которой начинается его безумие. Просто так людей в психушке не держат, даже несмотря на то, что те могут говорить всё что угодно. В этом нет никакого смысла, люди могут до бесконечности болтать о разных вещах, а под стражу их заключают только тогда, когда возникает угроза обществу. И если Артёма всё ещё держат здесь и пичкают лекарствами, значит, это кому-то нужно, на это есть причины. И не важно, вижу ли я их сейчас или нет.

Да, и ещё: ко мне потихоньку возвращается головная боль, а ощущение страха и тревоги никак не отпускает меня. Вроде бы, всё в порядке, но что-то в воздухе витает нехорошее. Ненавижу это ощущение!

Я встал со стула и медленно подошёл к Артёму. Тот не сводил с меня своих голубых глаз. Он кивнул в сторону ворота рубахи, указывая подбородком на грудь, туда, где находилось его защитное клеймо. Я осторожно расстегнул несколько пуговиц и отвернул ворот, и перед моим взором предстало клеймо.

— Вот чёрт! — вырвалось у меня.

Под клеймом я представлял что-то вроде замысловатой татуировки, выполненной по всем правилам восточных мастеров, при полной луне, особыми чернилами, да ещё и с постоянным окуриванием анашой во время всей процедуры. Хрена с два! Клеймо было самое натуральное, вроде тех, что ставят скоту на задницу, чтобы в случае, если животинка сбежит, её можно будет легко опознать. Гигантский круг обожжённой кожи размером с мою ладонь без учёта пальцев, от краёв к середине которого идут ровно семь нитей, завивающихся в спирали. Не представляю, как же, должно быть, было больно сделать вот такую штуку.

Артём улыбался, глядя на мою реакцию. Улыбался не так, как человек, потешающийся над чужим слабоволием и собственным превосходством. Это была улыбка из набора маньяка, который был способен чётко представить, какую боль может испытать человек, смотрящий на чужие увечья и осознающий, что эти увечья неизбежно появятся и у него, иначе он умрёт.

Я с ужасом отшатнулся, устало плюхнулся обратно на стул и крепко задумался на несколько минут. За это время никто из нас двоих не проронил ни звука.

— Нет, — я, наконец, помотал головой. — Я так не хочу! Можно же сделать татуировку с подобным символом, а?

— Нельзя, — с удовольствием протянул Артём. — В этом всё и дело, что метка наносится только раскалённым металлом и только на собственную кожу, причём ты должен быть в сознании. Но эта штука работает, я тебя заверяю!

— Что же её тогда Артур не сделал? — спросил я.

— Не успел. Ты вот сможешь за пару дней достать железяку с подобным рисунком, а после ещё и найти человека, который согласится проделать это с тобой? Самостоятельно прожечь себе кожу не получится! Только у одного из миллиона хватит на это воли, но это не я и точно не ты, иначе мы бы с тобой сейчас здесь не разговаривали.

— А вдруг хватит? — прищурился я, хотя я и понимал, что сильно переоцениваю себя.

— Тогда почему бы тебе не убить себя? — раздражённо спросил Артур. — Это гораздо проще, существует тысяча безболезненных и быстрых способов завершить разом всё! Но нет, у тебя не хватит на это духу!

— Хватит! — возразил ему я. Не знаю почему, но он задел меня, и мне теперь хотелось разубедить его в моей слабости. — Хватит! Но я не могу этого сделать, от меня слишком многое зависит.

— Во-о-от! — протянул Артём. — Об этом я и говорю! У меня ещё кредит не оплачен, у меня больная мама, я кошку забыл покормить, моя любимая не переживёт этого! Это эгоизм. Мир не вертится вокруг тебя, и если сегодня умрёт один человек из семи миллиардов, то мир не перевернётся.

На секунду мне показалось, что я говорю с Семёном, настолько похожи были их голоса и реплики, что стоило мне отвернуться, как мозг по привычке к знакомому голосу дорисовывал массивную фигуру моего напарника.

— Значит, клеймо, — удовлетворённо улыбнулся Артём.

— Как мне вычислить, в кого может вселиться Риппер? — я задал ещё один важный вопрос.

Артём ненадолго задумался, после чего ответил:

— Без меня — никак. Ты можешь попробовать только догадаться, кем она в данный момент управляет.

— Ну, это не сложно, — я почувствовал твёрдую почву под ногами. — Они все двигаются как манекены, будто их дёргают за невидимые верёвки.

Внезапно Артём громко рассмеялся, и из-за этого даже охранник на секунду заглянул в камеру, убедиться, что всё нормально.

— Поторапливайся, парень, — сказал он. — Что-то мне не по себе здесь.

— Так двигаются только те, на кого у Инессы не хватило времени, либо не возникло желания подготовиться и внедриться поглубже, — сказал, давясь смехом, Артём.

— Инесса?

— Риппер. Или ты думал, что у неё нет имени?

— Так, биографию мы её потом обсудим, давай по делу.

— Инессе нужно время, чтобы подготовиться к управлению людьми, — Артём приподнял немного голову над подушкой, чтобы повернуться ко мне чуть больше обычного. — И чем больше она затрачивает на это времени, тем лучше у неё получается. То, что ты видел — это фигня, пшик по сравнению с тем, когда она не просто развлекается, а действительно готовится. Она может внедриться в человека и захватить над ним контроль так, что вокруг никто и не поймёт, что что-то изменилось. Она — идеальный шпион, за исключением того, что у неё нет прямого доступа к памяти её жертв.

Я согласно кивнул.

Артём продолжил:

— И в случае такого внедрения, ты можешь только попробовать догадаться, что человек изменился, но ты же не можешь подозревать всех, верно?

— Чёрт! И что тогда делать, ну, допустим, когда я всё-таки обнаружу её?

— Убей носителя.

Как гром среди ясного неба. Он сказал это будничным тоном, будто объяснял, как правильно чистить банан от кожуры, но для меня это прозвучало как пушечный выстрел возле самого уха.

— Не получится, — возразил я. — Риппер... Инесса поддерживает в своих жертвах жизнь до тех пор, пока ей это не надоест, и она не захочет выйти.

— О, так ты уже с ней пробовал махаться? — оценил Артур. — Тогда я бы снял перед тобой шляпу, если бы только она у меня была. Как тогда ты выжил?

— Я не был её целью. Плюс доля случайности.

— В таком случае, тебе крупно повезло. В любом случае, твоя цель — мозг. Доберись до него, и носитель погибнет точно.

— А нельзя... — я замешкался, пытаясь выдавить из себя противную мне фразу. — Нельзя ли без убийства носителя?

Артём на секунду задумался, потом ответил:

— Можно.

Я обрадовался. Что угодно, только не убийство!

— Ты можешь найти саму Инессу и разобраться с ней, тогда она сама выйдет из носителя.

— Проклятье!

Почему, куда я не ткнусь, избегая нарушения своих собственных принципов, я всё время натыкаюсь на подобные вещи? Найти того, кто даже неизвестно как выглядит! Хотя, я могу предположить, что Инесса — старуха, если вспомнить, что она орудовала своими способностями ещё в пятидесятых. Если ещё добавить минимальный возраст, при котором у меня и некоторых моих знакомых проявились способности впервые, то можно сделать вывод, что Инессе сейчас никак не меньше восьмидесяти.

И тут меня прострелило: я вспомнил, как я освободил одного старика, когда сбегал из плена Наумова. Он тогда меня поблагодарил, а когда я впервые столкнулся с Риппером на стройке, та снова поблагодарила меня за спасение. И если предположить, что я тогда был слегка не в себе, то я вполне мог перепутать старика со старухой — по виду некоторых из них действительно не поймёшь, какого пола перед тобой человек. Особенно если вспомнить, что в редких случаях женщины тоже лысеют. Тогда всё сходится, и благодарность, и фраза про возвращение долга.

Возможно ли это?

У меня мурашки пробежали по коже.

И тут случилось то, чего я боялся неосознанно: выключился свет.

Глава 14

— Что происходит? — раздался крик охранника. — Где электричество?

Не видно ни зги. Вообще, хоть глаз выколи!

Артём тихо рассмеялся, и от этого смеха у меня затряслись коленки. Я вскочил со стула и захотел было заметаться в приступе паники по комнате, но вовремя себя остановил. Артём надёжно привязан, психопаты в других камерах, надеюсь, тоже. А то, что вырубился свет, ещё ничего не означает, двери в камеры, наверное, блокируются каким-то образом на подобные случаи. Я сказал "наверное"?

Я быстро метнулся в сторону, где, как я предполагал, находится угол камеры, и споткнулся о стул, с которого только что встал. Нога болела сильно, но я сдержался, чтобы не издать ни одного постыдного звука, после чего быстро растёр место ушиба и торопливо отполз в угол камеры.

Скрипнула плохо смазанная дверь, и в камере раздался голос охранника:

— Что это было? Всё в порядке?

— Это я споткнулся, — признался я.

Охранник достал фонарик, включил его. Ослепительный луч скользнул сначала по мне, а потом метнулся на Артёма, который всё ещё был привязан. Артём улыбался.

— Чего лыбишься? — грубо спросил у него охранник.

— Обычно здесь очень скучно, — тут же отозвался тот. — А так хоть какое-то развлечение.

— Всё нормально, — заверил нас охранник. — Обычная внештатная ситуация...

С голосом он совладал, но вот луч света из фонарика предательски дрожал.

Где-то недалеко скрипнула дверь. Не наша.

— Ты в этом уверен? — засомневался Артём. — Обычная и внештатная как-то плохо соединяются в одно предложение.

— Заткнись! Тихо!

До моего уха донёсся скрип ещё одной двери, за которым последовало шарканье чьих-то ног. Сначала одно, затем к нему присоединилось второе, а потом ещё несколько, и их уже нельзя было различить. Снова раздался шёпот, от которого моё сердце защемило в приступе ужаса.

Луч фонаря метнулся в сторону коридора, затем наткнулся на чьи-то ноги, и охранник начал пятиться. Мой взгляд был прикован к этим ногам, я боялся пошевелиться, моё тело одеревенело, я даже не дышал. Только солёный пот проступил и начал заливать глаза, щипаться.

— Ни с места! — воскликнул охранник. — У меня есть дубинка!

— Я не хотел! — отчаянно повторял приближающийся псих. — Я не хотел! Его свет делал мне больно, я только хотел, чтобы это прекратилось. Я НЕ ХОТЕЛ!!!

Психопат взревел и кинулся на охранника. Тот выронил фонарик, который тут же откатился в сторону. Раздался гулкий звук удара, но болезненного вскрика не последовало. Затем ещё два быстрых удара, после которых последовали звуки какой-то странной возни, и я на секунду увидел в кромешной тьме, как сверкнули чьи-то глаза. Совсем рядом со входом в камеру. Кто-то упал, затем я услышал чей-то хрип, словно кто-то кого-то душил.

И тут я взял себя в руки. Охранник не сможет противостоять всем, кто сейчас повырывался из камер, только не в одиночку. Артём странно молчит и не двигается, должно быть, надеется на то, что его не заметят. Ну и чёрт с ним, не будет путаться под ногами!

Я сжал кулаки так сильно, что ногти впились в кожу до крови, но боль окончательно отрезвила меня. Я увидел в свете лежащего на полу фонаря ноги одного из пациентов, и словно пружина прямо с места прыгнул на него, занося прямо в воздухе левый кулак для удара.

Я промахнулся, мой противник каким-то невероятным образом увидел меня в кромешной тьме и успел отойти в сторону, в результате я только сотряс воздух, после чего упал на бетонный пол, больно ударившись локтями и лбом. Перед глазами на секунду вспыхнули звёзды. Я успел перевернуться на спину, прежде чем на меня навалились сверху.

Это был Колян, тот самый, который обвинил меня в том, что он попал сюда. Он был в смирительной рубашке, но она была разорвана, так что его руки оказались свободны ровно настолько, что этого хватило на моё удушение. Свет фонаря бил прямо в мою голову и чуть выше, так что я видел его лицо, полностью лишённое эмоций и сосредоточенное на одной единственной задаче. Колян обхватил обеими руками мою шею и начал давить на трахею двумя большими пальцами, я мгновенно почувствовал, как у меня смыкаются дыхательные пути. Захотелось прокашляться, но он не позволял мне. Я отчаянно пытался разжать его руки, но его хватка была куда сильнее моей, так что я бросил эти попытки и постарался добраться до его глаз, но он всё время изворачивался, так что я всё время наталкивался на его локти. Всё было бесполезно, лёгкие горели огнём, а руки неотвратимо слабели. Даже у чёртова фонарика садились батарейки, свет быстро ослабевал, становился тусклым. Лицо моего противника стремительно заволакивала тьма...