Час испытания

Солнце скрылось за верхушками деревьев, и на землю опустились сумерки. Костёр слабо разгонял приближающуюся тьму. Гарольд перенёс огонь на ещё одну кучку дров, и они быстро вспыхнули, щедро одаривая усталых путников теплом и светом.

Котелок залили водой и поставили в огонь. Теперь оставалось только ждать. Желудки громко урчали, но терпения, чтоб дождаться готовности, хватило. Гарольд, обжигаясь и матерясь, жадно хлебал почти кипящий суп. Йона аккуратно остужала варево своим дыханием, и только потом ела.

Насытившись, беглецы залили пустой котелок остатками воды и уселись на брёвнышко у костра. Где-то вдалеке гулко ухнул филин, эхом отвечая самому себе. Больше настораживающих звуков не было. Осенний лес здесь хоть и не был безопасным местом, но и не заставлял вздрагивать от каждого шороха.

— Прекрасный вечер, — улыбнулся следопыт и девушка кивнула ему в ответ. — Хотя лес уже немного поднадоел.

— Я всю жизнь прожила в лесу, — равнодушно произнесла дикарка.

— Значит, тебе ещё есть на что посмотреть.

— А города сильно большие бывают? — в который раз уже поинтересовалась Йона.

— Всякие бывают, — зевнул охотник. — В столице, говорят, пятьсот тысяч человек живёт.

— Не ври! — шутливо ударила его по руке девушка. — Не бывает такого. Им же есть нечего будет!

— Да я и не вру, пересказываю, — улыбнулся Гарольд. — Сам-то там не был, не довелось.

— Интересно, мы когда-нибудь там побываем? — мечтательно посмотрела в небо дикарка.

Гарольд слегка опешил. Слишком быстро она перешла из разряда "я" в разряд "мы". Но с лёгкостью отпустил эту мысль, взглянув на жену.

— Может и побываем, — ответил он и зевнул снова. — Давай-ка лучше спать.

Девушка встала, мило улыбнулась мужу и расстелила шкуру между костров так, чтоб стреляющие угольки не падали на мех и чтоб от огня доходило хоть какое-то тепло. Сверху ещё одну, чтоб было чем укрыться от холода и снега.

Следопыт поблагодарил её и, не раздеваясь, улёгся на импровизированную кровать. Достаточно жёстко, но лучше, чем на голой земле. Девушка примостилась рядом и укрылась почти с головой, плотно прижавшись к Гарольду. Тот лежал на спине, о чём-то размышляя.

— О чём думаешь? — шепнула она на ухо.

— Ни о чём. Спи, — улыбнулся ей Гарольд и впервые за всё время поцеловал.

Толстяк проснулся рано, но в отличном расположении духа. Ночное объявление привело его в тайный восторг. Глупые чернорясники рискнули отправить золото в сопровождении всего лишь десятка бойцов. Такие силы можно было уничтожить даже без помощи бандитов. Вся казарма гудела от такой новости, Её следовало держать в строгой тайне, и послушники клялись друг перед другом, что ни одно слово о золоте не вырвется за пределы этой комнаты. Максимиллиан тоже поклялся, нарочито громко и помпезно, призвав в свидетели солнце и гром. На всякий случай он скрестил пальцы в кармане, чтоб отвести наказание, но купец уже твёрдо решил стать клятвопреступником. Такой шанс нельзя было упускать.

Подождав, пока большинство послушников разойдётся на проповеди и патрулирование, Макс выскользнул наружу. Снег, больше похожий на мелкий песок, больно царапал кожу, а порывы холодного ветра пробирали до самых костей. Улицы были пусты, и только ветер гонял мёрзлые жухлые листья и мусор по земле. Толстяк закутался в тонкую рясу и почти бегом припустил к аптеке. Радовало только то, что идти было недалеко.

Аптека, как и всегда в последнее время, оказалась закрыта. Максимиллиан нервно стучал по двери, мечтая о том, как расскажет об уникальной возможности вернуть все богатства. И ещё больше мечтая попасть в вожделенное тепло.

За дверью послышались неторопливое шарканье, и вскоре аптекарь отпер все замки, о чём-то ворча. Бергтер стоял, всё ещё одетый в пижаму и ночной колпак и сварливо глядел на посетителя. Видимо, торговец пришёл слишком рано.

— Чего тебе опять? — раздражённо спросил Гвидо, поёживаясь от стылого ветра.

— Может впустишь уже? — пробормотал толстяк.

Аптекарь отошёл в сторону, а Максимиллиан сразу направился к очагу. Угли жарко светились багровым цветом, и от контраста температур по телу купца табуном пробежали мурашки. Засовы в двери вернулись на место, и Бергтер повернулся к гостю, сложив руки на груди.

— Говори, — потребовал аптекарь.

— Там кто-нибудь есть? — толстяк мотнул головой в сторону подвала.

Гвидо покачал головой.

— Рано ещё. Утро же. Вечером приходи, — процедил он.

— Всех зови сюда. Новость важнейшая есть, — загадочно улыбнулся купец.

— И что это за новость? — недоверчиво произнёс аптекарь.

— Золото, — ухмыльнулся Максимиллиан. — Много золота.

Через пару часов пятеро повстанцев сидели в подвале Бергтера и неторопливо завтракали, обсуждая свежие сплетни. Срочность вызова многих подняла прямо из постели, как и самого аптекаря.

— К чему такая спешка? — спросил Пантей, прихлёбывая отвар из ромашки и мёда.

В честь такой новости аптекарь не поскупился на угощение.

— До заката успеть нужно, — пояснил купец. — На закате телега выйдет. Но я пока не знаю, из каких ворот. Скорее всего из Закатных. Иначе куда ещё можно золото везти, как не в столицу?

— Сколько точно охраны будет? — раздался голос Мирона, как всегда до жути воинственного.

— Десяток послушников, возница, плюс пара-тройка человек на самой телеге, я думаю, — ответил Максимиллиан.

— Ишь, думает он! А если их полсотни окажется вместо десятка? — недоверчиво вскрикнул рабочий, но Фрида попыталась его успокоить.

— Если Максимиллиан так говорит, то я ему верю, — миролюбиво сказала девушка. — Но, наверное, стоит позвать ещё кого-то из горожан. Если ты, конечно, оружие достал. Бандитам я не доверяю.

Толстяк с благодарностью посмотрел на подругу.

— Что насчёт обещанного оружия? — процедил Бергтер, с сожалением глядя, как уничтожаются его съестные припасы.

На дне реки покоилась ладья, полная высококачественной стали. Там были первоклассные клинки, которые сейчас так бы пригодились. Но торговец так и не нашёл того, кто рискнул нырнуть в грязную ледяную воду за ту скромную плату, которую он мог предложить. А сразу после пожара достать груз он не рискнул, опасаясь навести на себя подозрение.

— Эту проблему я пока не решил, — расплывчато ответил купец.

Мирон вполголоса выругался.

— Ты теперь предлагаешь брать обоз, используя булыжники и кулаки? Против мечей. Нет, я ни за какие богатства на такое не соглашусь, — рубанул он рукой по воздуху.

— Позовём горожан, у них должно быть хоть что-то, — выкрутился торговец.

— Пока ты пропивал остатки состояния, всё зарегистрированное оружие конфисковали, — равнодушно напомнила Фрида. — Графские списки нашли и использовали. Сказали, что теперь защитой города займутся профессионалы. Ублюдки, демоны их разорви.

Пантей поморщился от грязной брани, звучащей из уст хрупкой девушки.

— Придётся у бандитов помощи просить, — вздохнул он. — Наверняка свою долю потребуют.

Толстяк нахмурил лоб. Снова идти в это жуткое место очень не хотелось. Да и существовал риск, что бандиты попросту заберут всё золото себе. Скорей всего, так бы и случилось.

— Если кто-то отважится нырнуть в Маревку, то оружие будет, — вздохнул Максимиллиан, решаясь, наконец, выдать тайну. Фрида, заслышав эти слова, многозначительно улыбнулась.

— В Маревку? Сейчас? Зачем это вообще? — посыпались вопросы со всех сторон.

— На дне лежит столько оружия, что хватит на роту солдат. В ладье, причал напротив "Речного дракона", — сознался купец.

— Постой, это ладья, которую сожгли не так давно? — уточнил Мирон, и толстяк кивнул в ответ.

— И как ты собирался его достать вообще? — растерянно спросил Пантей.

Максимиллиан пожал плечами.

— Хотел заплатить кому-нибудь, — вздохнул он.

— Да в такую погоду на улицу выйти страшно, не то что в реку прыгнуть, — вставил аптекарь.

— Надо спешить, — заявил Мирон, вставая из-за стола. — Я достану оружие.

В полдень все пятеро стояли на причале, дрожа от холода и промозглого ветра. Ещё больше дрожи придавал вид грязной мутной воды, покрытой корочкой тонкого льда.

Мирон скинул одежду, оставшись в одной тонкой рубашке до колен. Он несколько секунд постоял на берегу и побежал в воду, громко матерясь от холода. Из окон таверны пялились глумливые рожи местных посетителей, показывая пальцами. Больше наблюдателей не было. Чернорясники не хотели лишний раз появляться в портовом районе.

Мужчина взломал тонкий лёд и нырнул вниз. Максимиллиан примерно описал, как найти свертки с оружием, так что он знал, куда плыть. Наблюдатели на берегу затаили дыхание.

К ним подошёл один из местных.

— Это он что, на спор, что ли? — хохотнул он.

— Да, на спор, — отмахнулись повстанцы, с надеждой ожидая, когда, наконец, вынырнет Мирон.

Секунды тянулись словно густая патока, и с каждым ударом сердца они всё больше боялись, что Мирон замёрзнет насмерть в ледяной воде. Река бурлила вокруг свай причала, и Максимиллиан опасался, что Мирона попросту утащило течением.

Через несколько мгновений над водой показалась мокрая голова. Ломая тонкий лёд, Мирон слепо шагал к берегу, торопясь выбраться из реки. В руках он держал холщовый тяжёлый свёрток.

Фрида быстро сорвала мокрую рубашку с мужчины и насухо обтёрла его полотенцем, спешно уводя Мирона в тепло таверны.

Толстяк развернул холстину и увидел чуть поржавевшие клинки, украшенные клеймом известного столичного мастера. Оставшиеся повстанцы переглянулись и заспешили обратно в аптеку. Мирону предстояло сделать ещё несколько заплывов.

Глава 10

Закат окрасил башни и стены города в багрово-красный цвет, словно предвещая беду. Рядом с западными воротами уже стояла высокобортная телега, закрытая холстом. Зеваки переглядывались и менялись догадками, что таится внутри. Вести о золоте уже покинули пределы казармы, не только с помощью Максимиллиана, и каждый второй сходился во мнении, что из города вывозят драгоценности.

Чернорясники ревниво оберегали повозку, но об истинном назначении груза знали только сам Мельник и несколько его приближённых. Бывший офицер, скрывшись под капюшоном, лично управлял лошадьми, которые сейчас переминались с ноги на ногу в ожидании.

Наконец, солнце коснулось горизонта, одна из лошадей вывалила кучу навоза прямо на мостовую, и Мельник оглянулся. Пока никаких признаков опасности не было видно. Но проверка есть проверка, и нельзя этим пренебрегать.

— А ну, пошли! — мужчина легонько хлестнул лошадей вожжами, и повозка со скрипом тронулась.

Следом за ней, вышагивая, словно на параде, пошёл десяток всадников, вооружённых мечами и копьями.

Западная дорога вела в предгорья, и за перевалом Вьюги начинались уже обжитые земли, издавна принадлежавшие империи. Впереди можно было встретить несколько деревень, но ближайший крупный посёлок находился уже по ту сторону горного хребта.

Но Мельник и не планировал идти так далеко. Достаточно было проехать несколько часов и вернуться в Мариград под покровом ночи. И если по пути их никто не атакует, то вчерашний посетитель оклеветал члена братства, и заслуживает смерти. Если кто-то попытается захватить груз, то Максимиллиан — предатель, и тоже заслуживает смерти. Мельник допускал и другие варианты, например, что крысой окажется кто-то другой, но если уж назвали одно имя, то нет смысла искать кого-то ещё.

Городские стены оказались позади, и теперь они шли по хорошей широкой дороге. Наверное, единственной хорошей дороге в этих краях. Бывший граф не слишком-то заботился о своих подданных, и Мельник не преминул это отметить. В будущем нужно будет заняться развитием дорожной сети, подумал он.

Вдалеке были видны туманные силуэты Облачных гор, и Мельник с ностальгией вспомнил армейскую службу. Где-то там, за ними, всё ещё сражались его братья по оружию, защищая корону от посягательств императорского бастарда. Порой бывшему офицеру хотелось вернуться туда, но он поклялся без сожалений отринуть всё, что связывало его с прошлой жизнью. А нарушать клятвы он не любил, и клятвопреступников люто ненавидел.

Впереди стал виден поворот, скрытый за холмами. Отличное место для засады. Один из всадников ринулся было на разведку, убеждённый, что охраняет несметные богатства, но Мельник жестом остановил его. Сегодня они должны ехать особенно беспечно.

Ложбины между холмами скрывали небольшой отряд мятежников. Мирон знал местность, и решил устроить засаду именно здесь, когда узнал, что враги пойдут этой дорогой. Против десятка чернорясников он привёл почти четверть сотни горожан. Бывшие стражники, солдаты и просто сорвиголовы были рады вспомнить ремесло войны.

После купания в Маревке он всё-таки отважился возглавить атаку, несмотря на все признаки надвигающейся простуды. С ним был Пантей, напряжённо вглядывающийся в горизонт. Аптекарь и торговец перед лицом опасности струхнули, сославшись на то, что они не бойцы, а Фриду взять на дело попросту отказались. Девушке на войне не место, как бы она туда ни стремилась.

Когда на дороге стала видна телега, Мирон приказал всем готовиться к битве. Большинство воинов уже были готовы. Новые мечи блестят, песком отчищенные от ржавчины, свежие рукояти из бечёвки врезаются в ладонь. Всё готово к резне.

— Как-то они странно едут, — прошептал сапожник, всматриваясь в порядок чернорясников.

Телега шла впереди, всадники неспешно ехали сзади, пересказывая друг другу анекдоты и сплетни. Мельник специально приказал ехать так, несмотря на протесты бойцов. Некоторые из них уже водили караваны, и такой способ наверняка приводил к гибели в случае нападения.

Когда повозка достигла холмов, Мирон призвал проклятие на голову врага и с диким рёвом побежал в атаку. Остальные повстанцы ринулись следом, с обеих сторон дороги, пытаясь взять караван в клещи.

Мельник удовлетворённо улыбнулся. План сработал. Рывок верёвки, и холстина падает на землю, во всей красе показывая груз. Два десятка отборных рубак, закованных в сталь, спрыгнули вниз, обнажая мечи. Всадники с гиканьем поскакали на врага, размахивая оружием.

Повстанцы не отступили. Вид одоспешенных воинов поначалу обескуражил их, но горожане храбро кинулись в бой.

— Это ловушка! — выкрикнул Пантей, уворачиваясь от копья всадника.

— Я вижу! Надо уходить! — тяжело дыша, ответил Мирон, пытаясь отыскать брешь в обороне латника.

Чернорясники методично перемалывали сопротивление мятежников, двигаясь ровным строем. Всадники проносились мимо, насмешливо улюлюкая. Горожане сумели убить нескольких захватчиков, но численный перевес, выучка и внезапность были на стороне сектантов.

Мельник носился по полю боя, словно демон, стремительно уничтожая врагов. Он ликовал, с головой погрузившись в упоение схваткой. Сегодня он снова был счастлив. Он убивал и приказывал убивать, он играл со смертью, часто давая вражескому оружию просвистеть совсем рядом с его головой или шеей. Но каждый раз он оставался невредим.

Мирон сражался так, как не сражался никогда. В крови бурлила ярость. Они позволили заманить себя в ловушку, хотя сами пытались устроить её. Охотник стал дичью. Но Мирон не позволял себя убить, стараясь дорого продать свою жизнь, успевая ещё и прикрыть соратника. Пантей не обладал боевыми навыками, но был храбрым мужчиной. Однако, этого было недостаточно, чтоб выжить. Нужно было убегать.