Жажда Крови

— Анна, вернись. Попроси Великих, ты же умеешь разговаривать с ними! Я умоляю тебя, вернись ко мне! — полубезумно пробормотал он.

Последняя встреча Людвига и Анны произошла накануне покушения. Они стояли вдвоём на мосту в Верхнем Соборном округе, что перед воротами Хора, и любовались дневным городом. Измотанный бесконечными охотами Людвиг наслаждался покоем. Анна стояла рядом, взяв друга за руку. Охотник, прищурив глаза, смотрел на клубящиеся над далёким озером снеговые тучи.

— На город надвигается метель, — произнесла Анна после долгой паузы. — Недолго осталось любоваться голубым небом и солнцем.

— Прости за бестактный вопрос, но ты их видишь?

— Я вижу не так, как ты, но вижу, — спокойно ответила женщина. — Хотя сейчас я думаю, что зря отказалась от обычного зрения. Придёт время, и я восстановлю его.

— А какого цвета были у тебя глаза? — поинтересовался охотник. — Уверен, когда ты их восстановишь, во всём мире прекрасней не будет.

— Карие, — ответила Анна. — Спасибо, хотя ты торопишься с похвалой.

— Не люблю, когда идёт сильный снег, — сменил тему Людвиг. — Видимость падает, дороги заваливает, телеги застревают, и начинается бедлам.

— То, что мы держимся за руки на улице, не уронит твою репутацию? — усмехнувшись, спросила Анна. — Впрочем, зачем я спрашиваю: здесь нет твоих родственников, а адептам Хора нет дела до чьих-либо добрачных отношений.

— Мне так же давно нет дела до мнения моих глупцов-родственничков, — добавил охотник. — Кто они такие, чтобы устанавливать мораль? Что они знают, чтобы говорить о любви?

Они немного помолчали.

— Я последнее время много размышлял о такой вещи, как судьба, — внезапно начал Людвиг. — И понял, откуда берётся заблуждение о предопределённости. Подлинный выбор мы совершаем не тогда, когда приходим на распутье. То, что происходит на развилке — лишь следствие прошлого состояния, что и питает заблуждение о непреодолимой судьбе. Истинный выбор совершается гораздо раньше, когда мы копаемся в тонкой химии своей души! Когда мы выстраиваем свои глубинные убеждения, когда творим, находим и пересматриваем свои ценности. Когда принимаем или отвергаем то, что позже становится основанием нашей личности.

— Мне нравится твоя мысль, — улыбнулась Анна. — Я тоже пришла к выводу, что настоящее — плод семян, посаженных давным-давно и без понимания ответственности момента. Людям надо учиться находить ростки будущих бед и безжалостно выпалывать их прежде, чем они окрепнут.

— Ты абсолютно права, — Людвиг пожал руку женщины. — Почему Лоуренс никогда не слушает тебя?

— Он опьянён властью и подобием знаний, что мы получаем в своих исследованиях, — Анна помрачнела и ссутулилась. — Ещё два десятилетия назад любой из нас мог умереть от тифа, чахотки или обычного гриппа. Женщины часто умирали родами. Жители нашей страны умирали от воспалений и различных язв, умирали от сотен болезней. Сейчас всё это в прошлом — для ярнамитов и всех, у кого есть деньги, чтобы оплатить курс лечения, и возможность приехать в Ярнам. Дар исцелять есть власть над смертью. А эта власть намного более высокого порядка, чем власть, принесённая силой оружия или денег. Трудно не опьянеть от такой власти! Пока ещё беды не перевесили того блага, что принесла древняя птумерианская кровь, если вести подсчёт спасённых и погубленных жизней. Пока Зверь не постучится в покои Лоуренсу, он не одумается.

— А что ты имеешь в виду под подобием знаний? — охотник заинтересовался необычным выражением.

— Сведения не есть настоящие знания, мой дорогой Людвиг, — улыбнулась Анна ещё шире. — А ещё есть мудрость. Возьмём, к примеру, порох. Для получения пороха нужны уголь, сера и селитра. Это отрывочные сведения, но ещё не знания, потому что не описаны ни пропорции смеси, ни её свойства, ни путь получения самих сведений. Если уточнить рецепт и действие пороха, рассказать о способах применения, объяснить основные методы химической науки — отрывочные сведения станут знанием. А если объяснить, как применять порох во благо — знание обогатится мудростью.

— Продолжай, — Людвигу стало любопытно.

— Как ты понимаешь, мы обладаем лишь отрывочными сведениями о тех силах и реальностях, что стоят за исцеляющей кровью, — продолжила Анна. — У нас нет ни знаний, ни мудрости.

Уборщик, устав грести снег, присел на лавочку у ворот Хора. Отдыхавшая на её спинке ворона сердито каркнула и улетела, сделав круг презрения над головами людей.

— В детстве я не понимала разницу между вороной и вороном. Рядом с нашей деревней жил огромный ворон, что иногда осмеливался нападать на кур, — рассказала женщина. — Когда мы с родителями переехали в Ярнам, я считала городских ворон сёстрами и братьями того лесного злодея.

Людвиг посмотрел на Анну. На лице той светилась ясная улыбка.

— Я вижу, сегодня ты в хорошем расположении духа, — немного удивился охотник. — Поделись своей радостью. Последнее время мне редко приходится слушать приятные вещи.

— Ты со мной, рядом, — ответила Анна. — В нашем случае надо использовать любую возможность воспрять духом хоть на миг.

Поправив наглазную повязку, адепт Хора продолжила.

— Оставь страх и отчаяние, — произнесла она, приобняв Людвига. — Ты и я вместе уже немалая сила. Есть и другие, кто встанет на пути зла. Будет непросто, разумеется. Все великие победы доставались с трудом.

— Я с тобой, Анна, — прошептал охотник. — Навсегда, клянусь.

И теперь его любимая мертва. А он сам, бессильный и сломленный, стоит перед её гробом. Казнь негодяя Кронуса состоялась на восходе. Людвиг видел, как голова мерзавца отделилась от тела. Справедливость восторжествовала. Хотя о какой справедливости может идти речь, если Анна мертва? Анна спасала от безумия Ярнама. Что теперь ждёт его, когда спасительницы больше нет?

Никем не замеченный, в часовню вошёл Брадор, один из ближайших помощников Лоуренса. Этот человек выполнял тайные поручения главы Церкви Исцеления и являлся одним из немногих людей, кому Лоуренс доверял безоговорочно. В Церкви поговаривали, что странные отравления двух высокопоставленных церковников, занимавшихся опытами с осквернённой кровью вопреки воле Лоуренса — его рук дело. Как бы то ни было, Брадора недолюбливали как опасного человека с неприятной тайной.

Повинуясь его небрежному жесту, служители часовни закрыли гроб. Подойдя ближе, Брадор выдержал злой взгляд Людвига.

— Пришёл высказать притворные соболезнования? — выплюнул охотник и, пошатнувшись, поднялся на ноги. — Лучше проваливай. Где ты был, когда Кронус, будь проклято его имя, закладывал бомбу в самом сердце Церкви? Боролся с «осквернителями» крови?

— Я и Анна равно стремились к благу Церкви, — сухо ответил помощник Лоуренса.

— Ты бесполезен, Брадор, — дико рассмеялся Людвиг. — Назначь вместо тебя оскоплённого борова, он и то лучше справится с защитой Церкви от скверны и предательства.

Брадор побелел от гнева.

— Ты забываешься, охотник. Сражайся с чудовищами, и не гавкай на людей, чьи дела выше твоего слабого разумения, — злобно оскалился помощник главы церкви.

Метнувшись вперёд, Людвиг впечатал кулак в ненавистное лицо. Не ожидавший нападения Брадор не успел среагировать и очутился на полу.

— Это ты забываешься, крыса, — презрительно произнёс охотник, успокоившись. — Уходи и не появляйся перед моими глазами. Ты не достоин даже секунду находиться в одном помещении с Анной.

Тем временем в часовню зашли Герман и Мария. Одетые в охотничьи одеяния, с оружием, они резко выделялись на фоне остальных собравшихся.

— Друзья, я попрошу оставить разногласия в этот скорбный час, — мягко попросил Герман.

* * *

Анну похоронили на кладбище перед часовней Великого Идона, где хоронили видных представителей Церкви Исцеления. На церемонии присутствовали несколько адептов Хора, Людвиг, Герман, Мария, Брадор, Ром, ещё не до конца оправившийся Валлар и служители часовни.

Марии не нравилась погребальная церемония, принятая в Церкви. Слишком уж много уделялось внимания принадлежности усопшего к организации. Девушка предпочла бы сожжение по обычаю далёкого прошлого: лучше уж отдать тело небу через дым, чем кормить могильных червей.

Встав перед свежей могилой, служительница часовни зашептала молитвы. Когда гроб опустился в объятия земли, она произнесла ритуальную фразу.

— Древняя кровь в твоих венах течёт, в грядущий заветный час пусть твоя смерть умрёт, — пропела одетая в белое женщина. Двое могильщиков принялись закапывать могилу.

Ром разрыдалась. Валлар скрипнул зубами. Людвиг скорбно склонил голову и закрыл глаза. По щекам у охотника текли слёзы.

* * *

Вернувшись домой, Людвиг без сил рухнул на кровать. Он так и не убрал со стен дурацкие портреты. Теперь они издевательски насмехаются над ним! Он их снимет, все. Но сначала надо отдохнуть.

Но стоило закрыть глаза, как стало ещё хуже. Воображение наполнилось образами ужасных зверств. Жажда крови. Проклятие всех охотников. Оно настигнет каждого из них, рано или поздно. Их создали, чтобы убивать тех, кто стал воплощением этой жажды — чудовищ. Но сами охотники со временем склонны уподобляться своим жертвам. Что за злая шутка судьбы?

Без Анны так темно и серо. В пустоте нет ничего, кроме слабнущей воли и растущей кровавой жажды. Ярнам желает видеть в нём защитника, а он не смог защитить ту, что любил. Церковь хочет сделать его своим полководцем в войне с Чумой Зверя, а он не может справиться даже с собой.

Решение пришло само собой. Его старый меч, что несёт в себе все краски бескрайнего космоса, что вобрал в себя сам свет луны! Стоит сжать в руках холодную рукоять загадочного меча, как отвага и решимость вернутся к нему!

Но Анна советовала не пользоваться этим оружием…

Она могла ошибаться. И в любом случае Анна не хотела бы, чтобы он пал духом. А меч может помочь.

* * *

— Среди паломников произошло заражение, — доложил Ференц. — Также возможны новые обращения среди жителей уже Центрального Ярнама.

Людвиг сидел в своём кабинете. На столе у главного церковного охотника лежал тяжёлый двуручный меч, украшенный затейливой гравировкой.

— Собирай людей, — отрывисто приказал он. — Пора изменить охоту. Сегодня последний раз, когда мы истребляем чудовищ под покровом тайны. Я знаю, что шпионы следят за происходящим вокруг церковных лечебниц. Охотникам Германа не удастся сохранить тайну. О чудовищах узнают все, и отныне мы будем охотиться, призвав на помощь ополчение, армию и полицию. Только самые решительные меры позволят победить нависшую над нами угрозу.

— Стоит предупредить Германа о шпионах? — спросил Ференц. — Их можно нейтрализовать.

— Бесполезно, — покачал головой Людвиг. — Среди соглядатаев очень влиятельные лица. Герман ничего не должен знать. Он не поймёт. Мы должны будем представить события в выгодном нам свете.

— Что вы хотите сказать?

— Будущее — за Церковью. Корона Ярнаму не нужна, — выдохнув, решительно произнёс охотник. — Всё понятно?

Каким бы мерзавцем не являлся Логариус, в одном он прав. Чтобы устоять, Ярнам должен стать единым. Либо королева, либо Лоуренс должны уступить, думал Людвиг. У Анны не получилось никого примирить. Значит, придётся действовать силой.

Когда помощник скрылся за дверью, взгляд Людвига упал на меч. Он знал, что по-настоящему оружие показывает себя лишь в лунном свете. Но даже сейчас по серебристому лезвию бегали отсветы неземного сияния.

— Рази врагов без пощады, — произнёс охотник. — Я знаю, ты сможешь направить мою руку. Ты укажешь путь к очищению.

* * *

Сир Гремия являлся потомком чужеземного знатного рода, никак не связанного с Кейнхёрстом. Он немало гордился своим происхождением, из-за чего охотники из простонародья не слишком жаловали высокомерного коллегу. В Ярнам будущий охотник попал из-за серьёзной болезни желудка. После излечения он решил остаться в городе и присоединился к Церкви. В своё время, как и Валлар, Гремия прошёл обучение в Хоре и владел несколькими священными артефактами. Из оружия охотник предпочитал большой меч и особый распылитель ядовитого тумана. Такие выдавали лишь приближенным к Хору.

Грация* была очень странной женщиной. Высокая, как леди Мария, но намного толще и шире, она казалась насмешкой над собственным именем. Её сальные рыжие волосы спутанными прядями падали на некрасивое лицо. Огромная и неуклюжая, она обладала чудовищной силой. Родом из деревни под Ярнамом, она не получила никакого образования и не умела ни читать, ни писать. Кроме того, она так и не научилась обращаться с огнестрельным оружием. За всё это ей дали прозвище «Простушка», на которое, впрочем, женщина не обижалась. Несмотря на вышеназванные обстоятельства, Грация считалась хорошей охотницей и сражалась наравне с другими подчинёнными Людвига. Пользовалась Грация тяжёлым топором и куском железа с дырками для пальцев.

Мария редко пересекалась с Гремией и Грацией. Поэтому когда Ференц намекнул, что на ночной охоте церковниками придётся командовать Валлару, она невольно обрадовалась, хотя тут же отругала себя за такую радость.

— Я их не знаю, они не знают меня. Если вы хотите, чтобы обратившихся уничтожили скрытно, то избавьте меня от них, — сердито пробасил Валлар. — Мария идёт с Гисбертом и Валентайном. Мне дают ваших болванов. Герман ставил под моё начало других людей.

— Ты оспариваешь приказы Людвига? — разозлился Ференц.

— Мой командир — Герман, а не Людвиг, при всём уважении, и распоряжения Германа в приоритете, — парировал Валлар. — Почему опять за кровью не уследили? А на королеву наговариваете.

Плюнув на землю, Ференц пошёл искать Германа.

На ступенях лестницы, поднимающейся к величественному главному храму Соборного округа, собрали несколько десятков охотников. Почти всех. Бойцы Германа держались немного обособленно от церковников. Ещё одна группа собиралась вокруг Ото — одиозного охотника-изобретателя, обожающего безумные механизмы, изощрённое оружие и мощную взрывчатку.

Охотникам Германа, чьи группы усилили несколькими бойцами Церкви, предстояло уничтожить обратившихся пациентов, проживающих в гостином доме для паломников. Герман хотел успеть вывести заражённых из жилых помещений ещё до обращения, и попытаться поместить несчастных в лабораторию Церкви. Основной части охотников предстояло контролировать Центральный и Старый Ярнам.