Гарри Поттер и испорченный ребенок

Скамья всплывает в воздух.

Вопрос лишь в том, есть ли смысл тратить время, чтобы тебя прикончить: после того, как я перехвачу отца, твоя гибель станет свершившимся фактом. Что же мне с тобой сделать? Ах, это так утомительно — выбирать... Лучше я тебя просто так прихлопну.

Она со всего размаху обрушивает на него скамью, та разлетается на куски, но ГАРРИ последним отчаянным усилием успевает откатиться в сторону.

АЛЬБУС, никем не замеченный, протискивается сквозь решётку в полу и вылезает наружу.

Авада...

АЛЬБУС: Папа!

ГАРРИ: Альбус! Назад!

ДЕЛФИ: Вас уже двое? Раз, два, три, четыре, пять, начинаю выбирать... И я выбираю... мальчишку! Авада Кедавра!

Выстреливает Непростительным заклятием в АЛЬБУСА, но ГАРРИ отталкивает сына, и струя света врезается в пол. Ответное заклинание Гарри похоже на яркую вспышку.

Думаешь, ты сильнее меня?

ГАРРИ: Я? Нет...

ГАРРИ и ДЕЛФИ безжалостно палят друг в друга, а в это время АЛЬБУС быстро откатывается назад и запускает заклинанием сначала в одну створку двери, затем в другую.

...а мы — да.

Палочка АЛЬБУСА отпирает обе створки.

АЛЬБУС: Алохомора! Алохомора!

ГАРРИ: Видишь ли, я никогда не сражался один. И впредь тоже не собираюсь.

Из дверей выбегают ГЕРМИОНА, РОН, ДЖИННИ и ДРАКО и начинают стрелять заклинаниями в ДЕЛФИ. Та пронзительно воет от бессилия, однако, несмотря на её титанические усилия, сразу всех одолеть у неё не получается.

Ещё несколько выстрелов — и поверженная ДЕЛФИ валится на пол.

ДЕЛФИ: Нет... Нет...

ГЕРМИОНА: Рукофиксо!

Светящиеся верёвки опутывают руки ДЕЛФИ.

ГАРРИ приближается к ДЕЛФИ, избегая её взгляда. Все остальные стоят чуть поодаль.

ГАРРИ: Альбус, с тобой всё в порядке?

АЛЬБУС: Да, пап, всё нормально.

ГАРРИ по-прежнему не решается встретиться глазами с ДЕЛФИ — она до сих пор его пугает.

ГАРРИ: Джинни, он не ранен? Я должен знать, что он в безопасности!

ДЖИННИ: Он очень настаивал. Говорил, что он единственный, у кого получится протиснуться через решётку. Я пыталась его остановить, честное слово...

ГАРРИ: Просто скажи, что с ним всё хорошо!

АЛЬБУС: Да всё со мной хорошо, па, честно!

ГАРРИ продолжает двигаться в сторону ДЕЛФИ.

ГАРРИ: Со мной многие пытались расправиться — но тронуть моего сына!.. Ты осмелилась поднять руку на моего сына!

ДЕЛФИ: Я лишь хотела увидеться с отцом...

Эти слова застигают ГАРРИ врасплох.

ГАРРИ: Ты не сможешь перекроить жизнь заново. Ты всегда будешь сиротой. От этого не избавиться.

ДЕЛФИ: Позволь мне увидеть его!

ГАРРИ: Не могу и не хочу.

ДЕЛФИ (с неподдельной горечью): Тогда убей меня.

ГАРРИ какое-то мгновение размышляет.

ГАРРИ: И это тоже не могу.

АЛЬБУС: Что?! Но как же, папа... Она ведь опасна!

ГАРРИ: Нет, Альбус.

АЛЬБУС: Она убийца! Я сам видел, как она совершила убийство!

ГАРРИ поворачивается и глядит на сына, затем переводит взгляд на ДЖИННИ.

ГАРРИ: Да, Альбус, она — убийца. А мы — нет.

ГЕРМИОНА: Мы должны быть лучше их.

РОН: Увы, так и есть. Досадно, конечно, но этот урок мы выучили назубок.

ДЕЛФИ: Лишите меня разума! Заберите память! Заставьте меня забыть, кто я есть!..

РОН: Нет. Мы заберём тебя в наше время.

ГЕРМИОНА: И тебя посадят в Азкабан. Как и твою мать когда-то.

ДРАКО: И ты там сгниёшь.

До слуха ГАРРИ доносится звук, похожий на шипение.

Звук, не похожий ни на что иное. Именно так звучала бы смерть, если бы стала звуком.

Га-а-арри Пот-т-т-т-тер...

СКОРПИУС: Что это было?

ГАРРИ: О боже... Только не сейчас.

АЛЬБУС: Что такое?

РОН: Волан-де-Морт.

ДЕЛФИ: Отец?

ГЕРМИОНА: Сейчас? Здесь?

ДЕЛФИ: Отец!

ДРАКО: Силенцио! (ДЕЛФИ беззвучно разевает рот, но её голоса больше не слышно) Вингардиум левиоса! (Она взмывает над сценой и исчезает за кулисами)

ГАРРИ: Он приближается. Прямо в эти мгновения...

ВОЛАН-ДЕ-МОРТ выходит из глубины сцены, пересекает её и спускается в зрительный зал. Он несёт с собой смерть — и каждый это знает.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГОДРИКОВА ВПАДИНА, 1981 ГОД

ГАРРИ беспомощно глядит вслед ВОЛАН-ДЕ-МОРТУ.

ГАРРИ: Волан-де-Морт собирается убить мою мать и моего отца — и я ничего не могу сделать, чтобы остановить его...

ДРАКО: Сам знаешь, что можешь.

СКОРПИУС: Папа, сейчас не время...

АЛЬБУС: Ты можешь, да. Но тебе нельзя этого делать.

ДРАКО: Оч-чень по-геройски.

ДЖИННИ берёт ГАРРИ за руку.

ДЖИННИ: Не сто́ит тебе это видеть, Гарри. Мы можем возвращаться.

ГАРРИ: Я позволю этому случиться... Но я не могу этого не увидеть.

ГЕРМИОНА: Тогда мы все останемся.

РОН: И все будем смотреть.

Слышны незнакомые голоса.

ДЖЕЙМС (где-то неподалёку): Лили, хватай Гарри и беги! Это он! Беги же! Я задержу его!..

На заднем плане видна вспышка, затем слышится смех.

Прочь отсюда, тебе ясно? Пошёл вон!

ВОЛАН-ДЕ-МОРТ (где-то неподалёку): Авада Кедавра!

Струя зелёного огня озаряет зрительный зал; ГАРРИ вздрагивает.

АЛЬБУС берёт его за руку. ГАРРИ судорожно сжимает руку сына — сейчас ему это очень нужно.

АЛЬБУС: Он сделал всё, что мог.

Рядом с ГАРРИ появляется ДЖИННИ и берёт его за другую руку. ГАРРИ в изнеможении склоняет голову, но жена и сын помогают ему держаться на ногах.

ГАРРИ: Вон там, в окне, моя мама... Я вижу её... Она такая красивая...

До них доносится звук вышибаемой двери.

ЛИЛИ (где-то неподалёку): Только не Гарри, только не Гарри, прошу, только не Гарри!..

ВОЛАН-ДЕ-МОРТ (где-то неподалёку): Отойди, глупая девчонка! Сейчас же отойди!

ЛИЛИ (где-то неподалёку): Только не Гарри, ну пожалуйста, пускай это буду я, меня убей вместо него...

ВОЛАН-ДЕ-МОРТ (где-то неподалёку): Это моё последнее предупреждение!

ЛИЛИ (где-то неподалёку): Только не Гарри! Пожалуйста... пощади... пощади... только не мой сын... прошу тебя — я всё сделаю...

ВОЛАН-ДЕ-МОРТ (где-то неподалёку): Авада Кедавра!

Словно молния пронизывает тело ГАРРИ. Он падает на пол, съёжившись от боли и горя.

Всё пространство вокруг нас заполоняет сдавленный крик.

И мы тоже можем только смотреть.

И постепенно всё уходит в небытие.

Конструкции сцены складываются и раскладываются уже по-другому. Сама сцена при этом начинает вращаться, увозя за кулисы ГАРРИ, его родных и друзей.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

ГОДРИКОВА ВПАДИНА, ВНУТРИ ДОМА ДЖЕЙМСА И ЛИЛИ ПОТТЕРОВ, 1981 ГОД

Перед нами разрушенный дом — дом, не пережившего жестокого нападения.

По руинам шагает ХАГРИД.

ХАГРИД: Джеймс?

Оглядывается.

Лили?

Вне себя от горя, он идёт медленно, боясь увидеть слишком многое слишком рано.

И тут он замечает хозяев дома и останавливается, как громом поражённый.

Боже... Боже ж ты мой... Этого не может... да как же... Я не... Мне про всё рассказали, но я... я так надеялся, что ошиблись...

Он глядит на друзей и склоняет голову. Затем он что-то бормочет, достаёт из глубоких карманов помятые цветы и кладёт их на пол.

Простите меня... мне сказали, он сам сказал — Дамблдор то есть, сказал, что мне нельзя тут с вами... Сейчас сюда магглов понаедет, с этими их синими мигалками, нельзя будет, чтобы такого здоровилу здесь застали, ну правда же?

Всхлипывает.

Как же ж тяжело с вами расставаться... Хочу, чтоб вы знали: вас никогда не забудут — ни я, ни кто другой...

И тут он слышит звук — где-то хнычет младенец. ХАГРИД поворачивается в ту сторону и начинает шагать чуть быстрее. В какой-то момент он останавливается и склоняется над детской кроваткой, от которой словно исходит свет.

Ну, здравствуй. Ты, должно быть, Гарри? Привет, Гарри Поттер. Я — Рубеус Хагрид. Я буду тебе другом — понравится тебе это или нет. Потому что тебе нелегко пришлось, пускай ты этого пока и не знаешь. И тебе нужны будут друзья. А теперь идём-ка со мной; не возражаешь?

Комната освещается мигающими синими огоньками, придающими ей какой-то неземной вид. Хагрид бережно поднимает на руки МЛАДЕНЦА ГАРРИ и затем, не оглядываясь, направляется к выходу.

И нас окутывает ласковое затемнение.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ХОГВАРТС, КЛАССНАЯ КОМНАТА

Взбудораженные СКОРПИУС и АЛЬБУС вбегают и захлопывают за собой дверь.

СКОРПИУС: Не могу поверить, что я это сделал...

АЛЬБУС: А уж я как не могу в это поверить...

СКОРПИУС: Роза Грейнджер-Уизли! Я пригласил Розу Грейнджер-Уизли!

АЛЬБУС: И она тебе отказала.

СКОРПИУС: Но я её пригласил! Я, считай, посадил боб, из которого в конце концов вырастет бобовое дерево, и оно приведёт нас прямо к великолепному дворцу — дворцу бракосочетаний!

АЛЬБУС: Тебе бы, дружище, сказки писать — цены б тебе не было.

СКОРПИУС: Я бы даже согласился с тобой — вот только Полли Чепмэн и вправду пригласила меня на школьный бал.

АЛЬБУС: В параллельной реальности, когда ты был значительно — значительно! — более популярным, тебя пригласила другая девушка. И это означает... это что означает?

СКОРПИУС: Ну да, если рассуждать логично, то мне лучше ухаживать за Полли. Ну или позволить ей ухаживать за мной. В конце концов, она признанная красавица... Но всё же Роза — это Роза.

АЛЬБУС: Знаешь, если рассуждать логично, то ты болван. Роза тебя терпеть не может.

СКОРПИУС: Не совсем так: она просто привыкла к тому, что терпеть меня не может, но ты, надеюсь, заметил, как она на меня смотрела, когда я её приглашал? В её взгляде уже не было отвращения — только жалость.

АЛЬБУС: А жалость что — лучше, что ли?

СКОРПИУС: Жалость — это всего лишь начало, мой друг, это фундамент, на котором будет строиться дворец — дворец любви!

АЛЬБУС: Вообще я искренне думал, что из нас двоих первым заведу себе девчонку.

СКОРПИУС: А, ну конечно, само собой, первым, как же иначе... Наверное, собираешься охмурить эту новую профессоршу Зелий, у которой глаза с поволокой — она тебе по возрасту как раз подходит. Ну что, угадал?

АЛЬБУС: У меня нет пунктика насчёт женщин старше меня!

СКОРПИУС: И у тебя как раз будет время, целая куча времени, чтобы её соблазнить. Потому что Розу убалтывать придётся долгие годы...

АЛЬБУС: Я заценил твою уверенность.

По лестнице идёт РОЗА. Проходя мимо них, она останавливается и разглядывает обоих.

РОЗА: Привет.

Ни один из ребят не решается ответить. Она останавливает взгляд на СКОРПИУСЕ.

Я тут подумала — для того, чтобы что-то могло сбыться, надо хотя бы дать ему шанс...

СКОРПИУС: Всё принял и всё понял!

РОЗА: Вот и прекрасно. "Король скорпионов"...

Уходит с улыбкой на лице. СКОРПИУС и АЛЬБУС переглядываются. АЛЬБУС ухмыляется и хлопает СКОРПИУСА по руке.

АЛЬБУС: А может, ты и прав — почему бы всему не начаться с жалости?

СКОРПИУС: На квиддич идёшь? Слизерин играет с Пуффендуем — матч века!

АЛЬБУС: Так мы же вроде терпеть не могли квиддич?

СКОРПИУС: Ну, со временем люди меняются. Кроме того, я уже немножко тренировался. Думаю, со временем получится и в команду попасть. Так что, идём?

АЛЬБУС: Не могу. Мы с отцом договорились куда-то сходить.

СКОРПИУС: То есть он иногда даже проводит время вне Министерства?

АЛЬБУС: Он хочет прогуляться со мной и что-то показать. Чем-то со мной поделиться.

СКОРПИУС: Прогуляться?

АЛЬБУС: Наверняка что-нибудь жутко памятное или такое же тошнотворное. Тем не менее, пойти, думаю, придётся.

СКОРПИУС внезапно обнимает АЛЬБУСА.

И что это было? Мы же вроде решили не обниматься.

СКОРПИУС: Ну, я не был уверен. Мне вдруг подумалось, что иногда в этом, может, и есть смысл. По крайней мере, для нас, апгрейднутых...

АЛЬБУС: Лучше спроси Розу, что она думает про обнимашки.

СКОРПИУС: Ха! Точно. Обязательно поинтересуюсь.

Ребята отстраняются друг от друга и широко улыбаются.

АЛЬБУС: За обедом увидимся.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ

КРАСИВЫЙ ХОЛМ

Чудесный летний день. ГАРРИ и АЛЬБУС поднимаются по склону холма. Они взбираются молча, подставляя лица под тёплые солнечные лучи и наслаждаясь этим.

ГАРРИ: Ну что, ты готов?

АЛЬБУС: К чему?

ГАРРИ: Так ведь экзамены, четвёртый курс. А потом перейдёшь на пятый курс, и это будет очень важный год. Я на пятом курсе...

Глядит на АЛЬБУСА, ухмыляется и поспешно меняет тон:

...много чего делал. Много хорошего. Много плохого. Насчёт многого до сих пор не уверен...

АЛЬБУС: Приятно слышать.

ГАРРИ улыбается.

Знаешь, я тогда следил за ними — за твоими мамой и папой... Совсем немножко следил. Им... вам было весело вместе. Твой отец развлекал тебя дымными кольцами, а ты всё время смеялся просто взахлёб.

ГАРРИ: Правда?

АЛЬБУС: Думаю, они бы тебе понравились. А ещё я думаю, что Лили, Джеймсу и мне они бы тоже понравились.

ГАРРИ кивает. Настаёт тишина. Оба чувствуют себя немного неловко из-за того, что они пытаются достучаться друг до друга, но ни у одного не получается.

ГАРРИ: Знаешь, я думал, что разорвал с ним связь — с Волан-де-Мортом то есть; а потом мой шрам снова начал болеть, я опять начал видеть сны о нём и даже смог заговорить на Змеином языке. Я начал ощущать себя так, словно ничего во мне не поменялось, и уже подумывал, что он никогда меня не отпустит...

АЛЬБУС: Отпустил?

ГАРРИ: Та часть меня, которая принадлежала Волан-де-Морту, уже много лет не подавала признаки жизни, но этого оказалось недостаточно, чтобы полностью избавиться от него: мне нужно было разорвать ещё и психическую связь. И для сорокалетнего мужчины это было большим откровением.

Смотрит на АЛЬБУСА.

То, что я тебе тогда сказал, — непростительно, я не имею право просить тебя о прощении... Но я могу надеяться, что со временем это забудется. Альбус, я постараюсь сделать всё, чтобы из меня вышел лучший отец, чем прежде. Я постараюсь быть честным с тобой — и обязательно буду!

АЛЬБУС: Па, тебе не нужно...

ГАРРИ: Ты сказал, что даже представить не можешь, чтобы я чего-нибудь боялся, но на самом деле я страшусь всего подряд. Я ведь темноты боюсь, представляешь?

АЛЬБУС: Гарри Поттер боится темноты?!

ГАРРИ: Не люблю тесных помещений, а ещё — я этого никому никогда не говорил, но я терпеть не могу... (колеблется, прежде чем выговорить) голубей.