— И тем не менее, — сказал Маролан, — я не получал оттуда дани.
— О, что до этого, — сказал Варлок, — я не могу ничего сказать.
Маролан нахмурился, и, казалось, какое-то время размышлял, потом просто пожал плечами, повернулся и позвал Фентора, который на данный момент был его заместителем (или, как говорят военные, вторым по старшинству). Когда этот достойный Драконлорд появился, Маролан, в двух словах, рассказал ему все, что он узнал, и попросил предложений.
— То есть нам с нашими тремя тысячами придется противостоять сорока тысячам?
— Да, это именно то, что мы должны сделать, дорогой Полковник — читатель может обратить внимание, что, по мере роста армии Маролана, росло и звание Фентора — если только—
— Да, если только?
— Если только вы не придумаете способ остановить эти сорок тысяч, не используя наши три.
— Ну, на самом деле, я не верю, что я смогу такое придумать.
— Тогда нам потребуется наша армия. Хотя—
— Да?
— У нас есть наши колдуны. — Надо сказать, что при упоминании их полковник невольно поежился, но не решился громко объявить о своих возражениях, если они у него конечно были, своему сюзерену. — Но будет ли этого достаточно, — продолжал Маролан, пожимая плечами, — кто может сказать?
— Ваша Богиня, — предложил Фентор.
Маролан вздрогнул, как если бы не ожидал ответа на свой вопрос. Однако подумав, он сказал, — Вы знаете, это может быть правдой. Может быть мы спросим ее. И, тем не менее, она не говорит с нами тогда, когда мы хотим. Несколько дней назад, когда пришло слово о приближающихся армиях, мы попросили ее дать нам знамение, и не получили ничего — или, в любом случае, ничего такого, что можно было бы считать знамением.
— Кто может понять Богов? — с облегчением сказал Фентор. — Но сейчас мы точно знаем об армиях. Каковы ваши намерения, что бы вы хотели сделать?
— Я бы хотел напасть на них, — сказал Маролан. — Тем не менее мне кажется, что наш лучший шанс — упорная оборона.
Фентор нахмурился, как если бы он обдумывал возможность защиты этой области. Наконец он сказал, — Это место мы сможем защищать достаточно хорошо, хотя против такой силы будет трудно устоять. И, как я уже говорил вам раньше, чем больше времени будет у нас для подготовки и обучения новых рекрутов, которые все время прибывают, тем лучше для нас, и, следовательно, хуже для нашего врага. Но, конечно, возможно, что они решат обойти нас.
— Да, но если мы у них на пути—
— Да. Этот генерал любит пожирать всех, через чьи земли он идет.
— Тогда у нас нет другой возможности, как только предположить, что, как мы и думали, он нападет на нас.
— Точно.
— Очень хорошо. Позаботьтесь об обороне. Вы знаете—
— Да, милорд?
— Мне кажется, что в последнее время я слишком много размышляю. Я спрашиваю себя, действительно ли это естественное следствие того, что мне постоянно приходиться отдавать приказы?
— Да, милорд, чем больше вы приказываете—
— Ну?
— Тем больше вы должны размышлять.
— Я не уверен, что мне это нравится.
— Со временем вы привыкните к этому.
— Я привыкну? Тогда все хорошо. Но я полагаюсь на ваше слово.
— Вы можете.
— Очень хорошо. Вы знаете, что нужно делать?
— Целиком и полностью.
— Великолепно, потому что я должен уехать по важному делу.
— Как, уехать, милорд? Будет ли ваша поездка долгой?
— Нет, день или два.
— Но, милорд—
— Вам придется управлять всем здесь, пока меня не будет.
— Очень хорошо, милорд, — сказал полковник. — Но могу ли я спросить, с чем связана эта поездка?
— Гора Дзур, — сказал Маролан. — Я должен выяснить, что это за мрачная личность, которая живет на моей земле и не собирается ни нанести мне визит вежливости, ни, тем более, платить мне дань, в которой я нуждаюсь.
— Но, милорд, сейчас время—
— Да, — сказал Маролан, и с этими словами он повернулся и приказал, чтобы оседлали его лошадь. Как только это было выполнено, Маролан немедленно уехал, не давая полковнику время для ответа; он просто повернул лошадь на север и поскакал с хорошей скоростью.
Пока он занимается этим, мы считаем, что настало время опять взглянуть на того, чьим именем названа эта история, то есть на Виконта Адриланки.
Сорок Девятая Глава
Как Зарика потребовала лошадей для своей маленькой армии.
Путешествуя пешком, и довольно медленно, Пиро и его друзья за это время сумели, тем не менее, достаточно далеко уйти от того места, в котором мы видели их в последний раз: Южная Гора уже исчезла за горизонтом позади них, и они шли по широкой степи, лишь кое-где испещренной лесами, которая лежит между Мелким Морем и Смеющейся Рекой.
Ибронка, Рёаана, Китраан и Пиро шли на некотором расстоянии позади старших, что разрешало им говорить между собой более свободно, так как хорошо известно, что присутствие отца или матери мешает даже самым невинным разговорам. И, кстати, как раз сейчас они вели беседу на тему, невинную по любым меркам, так как они говорили о технике защиты — предмет, которое старшее поколение одобрило бы без всяких сомнений.
— На самом деле, — продолжал Китраан, — это был один из самых первых технических приемов, которым я научился у моего учителя. Высокий удар, низкий удар, потом опять высокий, опять низкий, и тут два высоких подряд.
— О, а потом два низких подряд, — согласилась с ним Ибронка. — Да, это техника начинающих, но, несмотря на это, она все равно эффективна.
— О, что до эффективности, — сказал Пиро, — я не спорю с этим — мой отец говорил об этом в выражениях, не оставляющих места для сомнения, и, как и вы, я настаиваю, что не только выучил это, но и применяю его постоянно в бою. Вопрос в другом—
— Что это за вопрос? — спросила Рёаана.
— Я уже готов к тому, что задать его, — сказал Пиро.
— Хорошо, — сказала Ибронка, — задавайте.
— Вопрос в том, чему это учит нас?
— Как, — сказал Ибронка, — вы считаете, что это должно научить нас чему-нибудь?
— Без всякого сомнения, — сказал Пиро. — Давайте порассуждаем: я бью вам в голову, вы парируете, я бью вам в бок, вы парируете. Теперь, я опять бью вам в голову, потом опять в бок. Теперь, к этому времени вы хорошо знаете, что я делаю — то есть вы знаете, что вскоре я поменяю свой ритм, в надежде застать вас врасплох.
— Ну, — сказала Ибронка, подумав, — это верно; если вы делаете это, я буду знать, что вы собираетесь делать.
— И тогда? Как вы думаете, сработает ли мой план?
Все остальные на мгновение задумались, а потом Китраан сказал, — Вы знаете, это все равно может сработать. То есть, даже зная, что случится, рука настолько быстро привыкает к ритму, что трудно мгновенно поменять его.
— Точно, — сказала Рёаана. — Именно это и делает эту технику такой эффективной.
— Согласен, — сказал Пиро. — Итак, я повторяю свой вопрос: Чему это учит нас?
— А, — сказала Ибронка, — Вы говорите о философии?
— Или, — сказал Пиро, — о защите. Это одно и то же.
— Верно, — заметила Рёаана.
— И? — сказал Пиро. — Какой ответ?
— Я знаю, — сказал Китраан.
— Тогда скажите нам, — предложили остальные.
— Это говорит нам, что в бою думать — то есть вспоминать то, что знаешь — совсем не так важно, как мы привыкли считать.
— Да, но у меня есть другой ответ, — сказала Ибронка.
— Ну, мы выслушаем и ваш ответ, — сказали другие.
— Вот он: Это показывает важность агрессивности — то есть быть тем, кто начинает атаку.
— Да, — сказал Пиро, — и в этом много правды. Но, может быть, у кого-нибудь есть и другие ответы?
— У меня, — сказала Рёаана. — Это показывает нам важность правильного использования времени. То есть создание ритма — очень могущественное оружие.
— Я думаю, — сказал Пиро,— что и это тоже правда.
— Но тогда, — сказали другие. — Каков ваш собственный ответ?
— Как, вы думаете, что у меня есть ответ?
— Я совершенно уверен в этом, иначе вы не стали бы задавать этот вопрос, — сказал Китраан, улыбнувшись.
— Ну, вы совершенно правы, — сказал Пиро, улыбаясь в свой черед. — Хотя я должен сказать, что согласен со всеми ответами, которые услышал здесь.
— И тем не мнее, — сказала Рёаана, — вы понимаете, что мы очень хотели бы услышать вас собственный ответ.
— Вот он: Если я знаю, что вы собираетесь сделать, я могу сам сделать что-то другое, застав вас врасплох. Таким образом, я из защиты перехожу в атаку и могу управлять ритмом боя, и все это внезапно, именно тогда, когда вы думаете, что это неважно. Или, если подойти к делу с другой стороны, это показывает нам важность того, чтобы гибким было не только тело, но и сознание, чтобы они оба могли легко приспосабливаться к изменившейся ситуации.
— Ну, — сказала Ибронка, — я думаю, что и в ваших словах много правды.
— Вы так думаете? — сказал Пиро, чувствуя, что слегка покраснел, причем почему, он не знал сам.
— Да, и я поздравляю вас с этим.
— Как жаль, — сказала Рёаана, — что у нас сейчас, увы, почти нет возможности проверить наши идеи защиты. Это так досадно.
Ибронка кивнула. — Да, но подожди чуть-чуть. В этой компании нам не придется долго ждать того момента, когда придется вынуть меч из ножен вовсе не для того, чтобы поточить его об камень.
— О, что до этого, — сказал Китраан, — то, нет никаких сомнений, вы правы. Это не может продлиться долго.
В ответ на эти слова Ибронка улыбнулась, выражение, которое замечательно подходило к ее красивому лицу.
— На самом деле, — сказала Рёаана, — мы не для того уехали из наших домов, чтобы прокатиться из одного места в другое, хотя бы и в такой приятной компании.
— Но, — сказал Китраан, с поклоном признавая, что этот комплимент относится и к нему — почему вы уехали из своего дома?
— О, что до этого, — сказала Рёаана, бросив быстрый взгляд на свою подругу.
— Ну, правда в том, — сказала Ибронка, слегка покраснев, — что нам сказали сделать так. Но Рёаана все объяснит.
— Я?
— Почему нет?
Рёаана постаралась, при помощи Ибронки, самым лучшим образом ответить на этот вопрос, а потом, в свою очередь, помогла Ибронке рассказать о себе, затем они сравнили свои ответы с рассказами Пиро и Китраана, и таким образом история каждого из них четырех постепенно становилась известна всем.
Мы привели этот разговор для того, чтобы показать, как наши друзья проводили время. Тем временем более старшее поколение больше интересовалось преследованием врага. Кааврен всегда шел первым, голова вытянута вперед, ноздри расширены, и вообще был похож на гончую. Зарика шла следом, временами немного придерживая себя, чтобы всегда держаться точно за его спиной; можно сказать, что таким образом она вырабатывала Императорскую серьезность характера. За ними шли Айрич, Тазендра и Пэл — Айрич мало говорил, но много улыбался, Тазендра не умолкала почти ни на секунду, и Пэл время от времени вставлял пару замечаний. Далее следовали бывшие бандиты, которые из-за лояльности к Императрице, или, возможно, убежденные кончиком меча, приставленным к горлу, перешли на сторону наших друзей: Грассфог, Йаса, Брюхо и Ритт; замыкали колонну слуги, за которыми шел арьергард в виде более молодого поколения, которое мы уже имели честь описывать.
Ближе к концу дня они нашли маленькую деревушку, называвшуюся Балитауном и находившуюся в самой южной части района, называвшегося Агат, по причинам, о которых мы, увы, не имеем не малейшего понятия, и который, в любом случае, никак не мог считаться каменистой областью. Без сомнение это имя была дано кем-то, кто взял его у другого района, в котором агаты различных сортов совершенно обычное явление, потому что именно таким образом имена чаще всего ассоциируются с местностями; действительно, на каждый "Каменный Ручей", названный так потому, что рядом течет речка, полная камней, приходится два или три таких, которые названы из-за Леди Каменный-Ручей, которая первая поселилась там, и еще несколько в честь Лорда Каменный-Ручей, который основал там новый город или сделал что-нибудь еще, не менее значительное. Так как в нашей Империи есть множество мест, где можно найти агаты, и так много благородных семейств, которые взяли свои имена от таких мест, то, следовательно, нет никакого надежного способа установить источник имени этого района, по меньшей мере до тех пока неизвестные нам сейчас записи будут выпущены в свет (автор, как правило, не опирается на устную традицию, как на надежный источник исторических данных!). И так как мы, таким образом, не в состоянии определить происхождение этого имени, мы не будем больше тратить время читателя, обсуждая его.
В этой деревне было мало чего такого, на чем мог бы остановиться глаз — то есть она состояла из того, что когда-то было почтовой станцией, а сейчас превратилось в подобие крытого рынка, в котором каждый Рыночный день собирались продавцы и покупатели, и еще маленькой гостиницы, отмеченной вывеской, на которой был нарисован букет голубых цветов, и которая подновлялась каждый год и заменялась раз в десять лет, так что оставалась в хорошем состоянии — на самом деле намного лучшем, чем сама гостиница, треснувший фундамент которой провалился в землю почти на фут в своей передней части и, возможно, на полфута в задней, так что в целом все строение опасно перекосилось вперед. Внутренности гостиницы были наполнены Теклами и различными хитроумными приспособлениями, которые использовали принцип наклонной плоскости, чтобы помешать бутылкам с более или менее крепкими напитками свалится на пол, к чему они стремились благодаря уклону гостиницы. В придачу к Теклам и этим разнообразным устройствам, в гостинице находились и наши друзья, которые вошли в нее несколько минут назад, когда, идя по дороге, заметили ее.
Дав своим глазам несколько мгновений, чтобы привыкнуть к полумраку, царившему внутри (в помещении было только одно окно, в задней стене, и два светильника, свисавшие с потолка), наши друзья огляделись, только для того, чтобы обнаружить, что все, находящиеся в комнате, уставились на них, и любой разговор, даже если он был, немедленно прекратился. Будьте уверены, они походили на сплоченный маленький отряд, вторгшийся в расположение врага, и благодаря как своей величине, так и тому, что среди них находилась сама Зарика с Орбом, медленно кружащимся над ее головой, сумели удержать захваченную позицию, так как с незапамятных времен не было головы Императора, более достойной этого артефакта, и уже одной Императрицы было вполне достаточно для завоевания вражеской территории, даже и без компании шестнадцати других вооруженных личностей, входивших в ее маленькую оккупационную армию. И мы должны добавить, что этот отряд вошел в переполненную народом гостиницу, так как был как раз Рыночный день, и это был единственный постоялый двор на пятьдесят миль вокруг.
Какое-то время никто не говорил, и тишина могла почти невыносимой, возможно даже угрожающей, если бы Зарика не сказала, — Капитан, поговорите с ними.
Кааврен, опять мигнувший, услышав этот титул, не ответил ничего, но прочистил горло и сказал, — Приветствую. Не продаются ли где-либо поблизости лошади? Мы готовы заплатить за них серебром.
