Играющий душами (Законченно)

С тобой пошутит, жди.

Ты гордый король, твоё реет знамя,

На подступах к небу вбивают сваи.

Расчёт не сложный, все земли с нами,

И только небо смеётся, манит.

Король не спит, забыт покой,

И отступиться нету силы.

Небес простор — закрытый форт -

Как вызов для тебя.

Рассудок трезв, кричит: 'Постой!

Другие краски в той картине!'

Но недоступность, словно мор,

Терзает короля.

Я не хочу, чтоб надо мною было небо,

Я на земле безумный гений,

И за собою видеть реки крови -

Нет, я не хочу!

Я не хочу видеть закаты и рассветы -

К ним бы лететь быстрее ветра...

Я всем наложенным запретам

Крикну 'Нет!'

Вся власть в руках, покорна стая,

И стар, и мал к тебе стенает.

Добро и зло твои до края,

И камня славы сверкают грани.

Но меркнет свет и вкус не тот,

И камня блеск покроет пеплом.

Небесный непокорный свод

Пускает только птиц.

Короткий сон убил восход,

И в душу зло заносит ветром,

А небеса который год

Не признают границ.

(Виконт, Гордый король)

* * *

Ответом десятка звёзд, на высоком изломанном уступе, стоял нет, не пони, не грифон, не минотавр, стоял конь, да обычный такой конь, или лошадь, вот только был он мужского пола. Что еще интересно этот понь был живым. Удивительно. В свете тех немногих звёзд, что ещё светили в чёрном небе, было ясно видно, что этот живой конь живым быть не может. Да и не смог бы здесь, на Горе, кто-нибудь живой прожить и трёх секунд. По крайней мере, не будь на нём скафандра, помогающем дышать разряжённый воздух. Здесь уже очень давно не было атмосферы, и царил вечный холод почти космических глубин. Мало того, жёлтое Солнце, нещадно поливало поверхность этой горы множеством, губительных для всего живого излучений.

К тому же, при ближайшем рассмотрении, было не трудно понять: это существо лошадь (не пони) напоминает лишь очень издалека. Громадная фигура, будто сотканная из самой Тьмы, горящая в чёрном же огне. Если приглядеться, можно было увидеть, что ноги существа принимают такую причудливую форму, вовсе не от игры языков пламени. Они и правда, были почти точной копией козлиных. Теперь были понятны два извивающихся змеями, высоко вздымающихся пламеня на его голове. Существо щеголяло двумя мощными рогами. Но стоило посмотреть в его глаза, и все сомнения исчезали без следа: два алых угля, неторопливо тлеющих во тьме. Удивительный монстрик.

Конь смотрел с горы, на причудливую пустыню. На королевство Арба, то королевство где именно он был, хозяином, хотя многие и не знали о его существовании. Да, это существо было богом. Можно даже гордо добавить воплощенным богом.

Рядом с ним стояло еще более интересное существо. Огромный такой змей. Смертоносная среда нисколько не беспокоила этого самого змея. Можно было на первый взгляд решить, что бог привёл с собой своего любимого питомца. Однако этот 'змей' представлял собой ещё более странное существо, нежели тот, кого он сопровождал. Хотя, пожалуй, именно Бог, сопровождал этого розового змея. Именно Розового. Такой цвет имела его кожа. Он будто светился внутренним светом, но свет этот был розовее самой розовой штукенции что вообще существует.

— Он... — Не уверенно заговорил сотканный из тьмы. При этом был слышен его низкий хриплый голос, слышен очень хорошо. Царящий вокруг рязряженый воздух, в котором не может родиться ни один звук, Бога нисколько не смущал. Разве станет он мириться с законами физики? Он желал говорить, и звук его голоса достиг ушей розового змея. Правда, уже в двух метрах от них голоса Великого слышно не было. Да и зачем? — он не знает, что мы заметили его схватку с его народом. Он уверен, что, не будучи здесь, мы не могли ощутить его жалкой борьбы...

— Жалкой? — Змей говорил насмешливо, но даже так легко было почувствовать, что этот голос привык повелевать. — Мирт, твоя самоуверенность равна твоей тупости.

— Но господин! — Ошарашено воскликнул бог.

— Захлопни пасть, пока ещё можешь сделать это сам. — Раздражённо оборвал его змей. — Говоришь жалкая борьба? Ты бы устоял так долго против совокупной мощи умбр? Тебя бы серьезно ранило бы в первые десять секунд! — змей внимательно смотрел вперёд. — Он очень силён стал, этот как его Сомбра. Очень, но все же недостаточно для нас...

Они молчали. Долго. Два великих размышляли каждый о своём.

— Что ещё ты смог увидеть? — Почти ласково рёк господин.

— Ну... он готовится к войне, кхм, — Тут он не знал: смеяться ему или отнестись серьёзно к такому глупому мероприятию. — с Селестией. Готовит пони, зебр, драться... Машины строят какие-то...

— Дирижабли! — утвердительно кивнул господин.

— Ага, точно...

— И это всё? — Деланно удивился змей. Он прекрасно знал: больше Мирту и не увидеть. Впрочем, большего и не требовалось. — Мирт ты ведь могучий демон. Я ожидал большего. — Мирт вздрогнул всем телом. В голосе появились нотки, обещавшие хорошую выволочку. — Когда же ты, наконец, научишься думать без палки? — Мирт застыл в ожидании той самой палки. Что именно будет играть её роль, он не знал: тут господин проявлял безграничную фантазию. А по поводу думать? Бог относился брезгливо к этому не благодарному занятию. — Ты мог бы и догадаться. Он готовит ловушку, этим летающим гадам. — Мирт позволил себе презрительно хохотнуть. — Я восхищён этим Сомброй. Он почти смог уравнять, наземных жителей и способных летать. Даже будет жаль, что Селестия его убьет.

— А может, нам ввязаться в эту свару, к примеру, на стороне этого умбры? — вопросил бог.

— Ты идиот! Тогда нам точно придет конец. Если кто-то узнает, что дух насилия жив здоров и не чахнет? Ты что думаешь, после этого я, да и ты, сможем дальше копить силы? Да и чревато все это, картина вероятности размыта в шишковидном отроске бытия... — Змей заговорил странные слова, бог скромно молчал, он вообще не понимал о чём речь. Но на всякий случай пробурчал что-то с намёком на глубину и силу мысли. — Я не знаю кто победит, лучше будет для нас сидеть тихо и не высовываться.

— Но мы ведь сейчас можем поспорить, с Селестией один на один. Да и мои кони тоже чего-то стоят... Мне уже надоело скрываться, и заставлять изображать из своего народа, чертовых слабаков!

— Однако ты продолжишь это делать. Все твои лошадки просто будут сочиться страхом и обречённостью своего положения слабых, вы будет выть от бессилия, вы будете эталонными наркоманами, вы будете неспособны к магии, не способны к духу... Хотя... Это уже перебор... К манипуляции с духом способны все живые существа... И да... — Неожиданно он яростно рявкнул. — И если хоть один из твоих баранов, будет фальшивить... — Он не закончил фразу, но Мирта затрясло так, что в его полуматериальном теле зубы забили барабанную дробь... — мы будем смиренно ждать, и наблюдать, мы будем тихими и спокойными, что-то зреет и я говорю сейчас не о войне. Слишком много сильных существ, пришло или вернулось в этот мир... Будто, что-то или кто-то создает возмущения в мире... Вот один из древних проснулся...

— Древних... Первый бог? Но они же уничтожили друг, друга?

— Учись думать почаще, Мирт, первые давно история. С тех самых пор как они перешли дорогу Дискорду, Пану и Лорду. Весь их пантеон, вышел тогда на тропу войны. Разве ты не помнишь той милой свистопляски, что корчила этот мир, не так давно кстати? — Мирт помнил, но кто сказал, что все первые были уничтожены тогда?

— Но кто тогда?

— Призрачный, — сказал, как сплюнул змей, и добавил, — неуничтожимый педик! Надеюсь он не пойдет в вербу, а если и пойдет мы сможем избавиться от него на парочку тысячилетий!

— Избавится? Мы не убьем его?

— Его нельзя убить. — Мирт не нашёлся, что сказать. Все равны пред Смертью. Легко убить душу простого живого. Чуть сложнее покончить со слабым Богом либо. Труднее с сильными, такими как Селестия, но она лишь полубогиня и вера не единственный ее источник сил. Очень трудно расправиться с очень сильными, такими как господин. Почти невозможно покончить с подобными первым богам этого мира, но все, даже первые, могут быть уничтожены. — Он привязан к телу. — Мирт вообще перестал, что-либо понимать. К телу плотно привязаны полубоги либо иные сущности. Потому с ними и покончить довольно просто. Душа, покидая тело, теряет память и живёт вновь. Душа кого-то на вроде Селестии так сложна, что уже не в силах удержаться в мире, не имея оболочки. Душа богов очень плотно обрастает этакой внешней оболочкой, божественной сущностью вместе с памятью она теряет эту сущность и собственную структуру: рассыпается и исчезает в водовороте. Именно божественная сущность делает смертного бога богом, и позволяет накапливать веру. Но она же его и убивает. На первых порах и, если нет у него одной полезной способности, что имеют боги жизни (а также, если развитие бога не остановится). Они исчезают в водовороте, который есть, но не доступен даже зрению господина. Есть те чья душа настолько срослась с сущностью, и сама душа достигнув невообразимой сложности, уже не зависит от тела никак. Между зависимыми от тел и теми, кто избавился от этой зависимости огромный путь. И последние всегда очень сильны. Все они и в особенности последние, живут, нарушая закон великого равновесия. Хотя могло быть, что это как раз следствие закона. Законы мироздания были и будут, но их никто не писал, и никто не знал их всех. Законы породили стихии и само мироздание, могучие и бездумные силы. Лишь очень сильные могли жить без тел, но их можно было убить, разрушив структуру души, либо уничтожив верующих, тогда такие боги начинали деградировать. Привязанным к телам, достаточно было потерять своё тело.

— Я не встречал ещё подобных ему. Уверен, больше таких нет. Он живучей всех, кого я видел за всю свою жизнь. Подобных ему просто не может быть... Погибнув он возрождается. Не знаю, как, но, похоже, что стихии поглощают его память. И он не уходит в водоворот, на перерождение. Похоже, вместо этого стихия кровь медленно создает для него новое тело. Однажды его убили. Двое первых, но убили. Истинной смертью, уничтожили душу и следом и тело. Тело погибло, но осколки души просто исчезли в никуда. Загадка этого мира, решил я. А спустя несколько тысяч лет, повстречался с ним вновь, он ослаб, но очень быстро возвращал свою мощь... Именно за это его свойство он и получил приставку призрачный.

— Это невозможно! — Выдохнул Мирт. Ему было немного страшно. С такой силой тягаться совсем не хотелось. Ну вот совсем!

— Если б не видел этого сам: сказал бы так же...

14 глава: шпион

Pov Фарт Лонгсцептр (Спец агент, шпион и просто душка!)

— Отец.

— Ты, знаешь что-нибудь о недавнем побеге из Ветхого?

— О чем? — удивление на всю морду, главное не переиграть... Отец старый единорог, смотрит на меня со своим обычным прищуром.

— Да, так. Помнишь ты задержал одних подозрительных личностей, причем эти подозрительные лица как на подбор оказались из разных... эм организаций!

— Да, вспомнил, — хлопаю копытами друг о друга... — это те самые, которые по приказу императора сдались в плен да? — улыбаюсь... И смотрю как медленно меняется лицо у принцессы. Я понимаю, что это игра, она понимает, что это игра, отец понимает, что это игра... Но лишь я знаю, что было на самом деле.

— Подожди, у тебя же в отчете было совсем другое? — удивленно-фальшиво воскликнула Принцесса. Я так же фальшиво отвожу взгляд в сторону, фальшиво краснею, фальшиво мямлю...

— Ну... Эм... В общем... — и рассказал отцу и принцессе Селестии, которая сейчас и наблюдала за разработанным отцом спектаклем... Всю ночь учил этот чертов монолог! Благо память у меня хорошая... Из монолога выходило, что я по неопытности своей, захватил в плен, много совсем не мелкой рыбы за один крючок... Сначала опять же по неопытности не догадался что так не бывает. Однако парнем я оказался сообразительным, и быстро смекнул что дело не чисто. Спросил совета у отца, рассказав ему же историю. Кстати именно так я и поступил, только сбросил несколько углов и вообще не упоминая императора... До него батя дошел сам. Умный все же, он у меня. А вот сыночек оказался в положении хуже не придумаешь... Ну вот зачем я так сильно и много использовал некоторые свои служебные полномочия... Мало денег мне что ли? Наверное, я делал это потому что мог это делать, а теперь я прижат с двух сторон. И что самое поганое, потянуть меня могут обе эти стороны. Ну ни чего мы еще посмотрим...

После рассказа отец улыбаясь произнес.

— Видите принцесса Селестия — наши самые худшие опасения подтвердились! Он, — поднял копыто к верху отец и восторженно произнес, — существует!

— Я знаю, — спокойно отозвалась Селестия.

— Вы может знаете и личность императора? — улыбнулся отец.

— Да знаю... — выражение морды отца приняло такой вид, будто он только что на колья сел. Принцесса обратилась ко мне... — маленький пони выйди пожалуйста, на минуту, у меня очень интересная информация для твоего отца!

Я вышел. И тут же, отошел чуть в сторону, моля всех богов, чтобы дырочка не оказалась замазана. Хотя вряд ли. Так шесть шагов влево. Какой идиот будет шпионить на базе Кордов, они же теневая полиция. Тут к каждого сотрудника проверяют до самого исподнего. Так теперь встать на задние копыта. Сделать парочку заученных пасов передними капытами, чтобы определить замаскированную с двух сторон дырочку. Достать стетоскоп и слушать...

В кабинет отца мало кто по собственному почину суется в основном аналитики только, ну и парочку координаторов. А уж сейчас, когда прибыла принцесса Селестия.

Голос принцессы Селестии донесся, до моих ушей.

— Дорогой мой друг, скажите мне пожалуйста, почему я принцесса должна делать за вас всю работу? Скажите мне, почему я должна узнавать столь интересную информацию от совершено других организаций? Скажите мне почему минотавры знают, кто стоит за всем этим?

— Принцесса... я...

— Именно, мой дорогой друг! Именно вы, в этот раз показали себя не с лучшей стороны. Итак,... Императором является... — Абсолютная тишина... Черт, обхода заглушающего заклинания накрылась... Ну ничего и на эту проблему у нас есть средство. Достаю из светоскопа небольшой кристалл, беру другой и подаю в него магию вставляю на место прошлого. Второй менять времени нет, да и не делаю я этого, только с одним слушаю.

— Не может, такого быть! Как, как мы могли проморгать такое! — голос отца звучал с каким-то надрывом...

— Это я хочу вас спросить? — голос Селестии

— И вы говорите, что он вот так за просто всех, обманул? Да, это же — непередаваемый набор звуков. Кристалл барохлит.

— Вот как... Тогда почему же вы договорились с синдикатом?

— Да мистер Сомбреро, никогда не вызывал чувства какой-либо серьезности! Он вообще никогда не переступал черту в нашем договоре, и мы закрывали глаза на некоторые преступления... Он...

— Тем не менее, он оказался маской того, кто организовал все это, а преступные группировки как мы думали конкурирующие между собой оказались ширмой для ведения более серьезных дел... Но что самое главное он смог купить, органы право охранения, а в Майнхетене так и вообще устроил свое маленькое королевство... Вы понимаете, что такой прокол в вашей профессии может быть расценен неправильно?