Test Fb2-1

   — Он безумен, Джо, но я вижу в нем твою честную смелую душу. Это невозможно, и ты не покинешь нас.

   — Но надо же, сэр, в конце концов попытаться что-нибудь сделать. Вам же это нисколько не может повредить, так как, повторяю, дожидаться меня не надо, а у меня, возможно, чтонибудь да и выйдет.

   — Нет, Джо, нет! Мы не расстанемся, это еще прибавило бы нам горя. Нам суждено было попасть в такое положение и, может быть, суждено выйти из него. Итак, покоримся судьбе и будем ждать…

   — Пусть будет по-вашему, сэр, но предупреждаю: я даю вам день и больше ждать не буду. Сегодня воскресенье, или, вернее, понедельник, ведь уже час утра… Так вот, если во вторник мы не двинемся, я отправлюсь, — и решил я это окончательно. Доктор ничего не ответил. Вскоре они подошли к «Виктории» и улеглись в корзине рядом с Кеннеди. Тот не проронил ни слова, хотя и не спал.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Ужасающий эной. — Галлюцинации. — Последние капли воды. — Ночь отчаяния. — Попытка самоубийства. — Самум. — Оазис. — Лев и львица.

   Проснувшись на следующее утро, доктор, первым делом бросил взгляд на барометр. Ртутный столбик почти не понизился. — Ничего нового, ничего, — пробормотал он. Фергюссон вышел из корзины и стал смотреть во все стороны: от же зной, та же ясность неба, та же неумолимая неподвижность воздуха.

   — Неужели нет ни малейшей надежды?! — воскликнул он. Джо не отозвался, он весь ушел в свои мысли. Кеннеди поднялся совсем больным. Его возбужденное состояние не могло не вызывать беспокойства. Он ужасно страдал от жажды и с трудом двигал распухшим языком и губами.

   Оставалось еще несколько капель воды. Каждый знал об этом, каждый думал об этих каплях, и каждого тянуло к ним, но никто не решался сделать первый шаг.

   Эти три товарища, эти три друга бросали один на другого дикие взгляды, — они были охвачены животной алчностью. Особенно сильно она проявлялась у Кеннеди. Его могучий организм раньше других изнемог от невыносимых лишений. Весь день он был в каком-то бредовом состоянии: ходил взад и вперед, что-то хрипло выкрикивал, кусая себе кулаки, был близок к тому, чтобы вскрыть себе вены и напиться собственной кровью.

   — «Страна жажды»! — кричал он. — Нет, вернее будет назвать тебя «страной отчаяния»!

   Потом он впал в состояние полного изнеможения: слышалось только свистящее дыхание, с шумом вырывавшееся из его запекшихся губ.

   Под вечер первые приступы безумия охватили и Джо. Бесконечная масса песков вдруг показалась ему громадным прудом с чистой, прозрачной водой. Не раз несчастный бросался на раскаленную землю, чтобы напиться. Поднимался он со ртом, полным песка, и злобно кричал:

   — Проклятие! Вода-то соленая!

   После одного из таких приступов безумия Джо, видя, что Фергюссон и Кеннеди лежат без движения, поддался непреодолимому желанию выпить последние, оставленные про запас капли воды. Не в силах справиться с собой, он подполз на коленях к корзине и, пожирая безумными глазами бутылку с водой, схватил ее и впился в нее губами. В этот миг рядом с ним раздались раздирающие душу крики:

   — Пить! Пить!

   Кеннеди подползал к нему. Несчастный охотник был жалок, он на коленях, плача, молил Джо, который со слезами протянул ему бутылку, и Кеннеди выпил все, что было в ней, все до последней капли.

   — Спасибо, — пробормотал он, но Джо не слышал: он свалился на песок рядом с шотландцем.

   Как прошла эта ужасная ночь — неизвестно. Утром несчастные стали чувствовать, как под огненными потоками солнца тела их мало-помалу совсем высыхают. Когда Джо хотел подняться, ему это не удалось. Он был уже не в силах осуществить свой план.

   Джо оглянулся вокруг. Доктор мрачно сидел в корзине; он скрестил на груди руки и уставился бессмысленными глазами в одну точку. У Кеннеди вид был страшный: он мотал головой из стороны в сторону, как дикий зверь в клетке. Вдруг глаза охотника остановились на карабине, приклад которого торчал из-за борта корзины.

   — Ах! — вскричал он, поднимаясь с нечеловеческими усилиями, и вне себя, как безумный, бросился к карабину, схватил его и приставил дуло к своему рту.

   — Сэр! Сэр! — с криком кинулся к нему Джо.

   — Оставь меня! Убирайся! — хрипел шотландец. Между ними завязалась ожесточенная борьба.

   — Пошел вон, или я тебя убью! — задыхаясь, повторял Кеннеди.

   Джо изо всех сил вцепился в него. Они боролись с минуту; Фергюссон, казалось, даже не замечал их. Во время этой жестокой схватки карабин внезапно выстрелил. Услышав этот звук, доктор поднялся во весь рост; он был похож на призрак. Вдруг глаза его ожили, он протянул к горизонту руку и нечеловеческим голосом закричал:

   — Там! Там! Вон там!

   В его крике и жесте было столько энергии, что Джо и Кеннеди тотчас же перестали бороться и оба посмотрели на Фергюссона.

   Необъятная равнина волновалась, словно разъяренное в бурю море. Волны песка бушевали, а с юго-востока, вращаясь с неимоверной быстротой, надвигался колоссальный песчаный столб. В эту минуту солнце скрылось за темной тучей, длиннейшая тень от которой доходила до самой «Виктории». Мельчайшие песчинки неслись с легкостью водяных брызг, и все это бушующее море песка надвигалось на них. Надежда и энергия засветились в глазах Фергюссона.

   — Самум! — крикнул он,

   — Самум! — повторил Джо, не понимая хорошенько, что это значит.

   — Тем лучше, — закричал Кеннеди с бешеным отчаянием. — Тем лучше! Мы погибнем!

   — Тем лучше, — повторил Фергюссон, — но потому, что мы будем спасены.

   И он быстро начал выбрасывать из корзины песок, служивший балластом.

   В конце концов его товарищи поняли, в чем дело; они стали помогать ему выбрасывать песок, а затем заняли свои места в корзине.

   — Теперь, Джо, вышвырни-ка фунтов пятьдесят твоей руды, — скомандовал доктор.

   Джо не колеблясь сделал это, и все же его кольнула мгновенная боль сожаления. «Виктория» стала подниматься.

   — Как своевременно! — воскликнул доктор.

   Самум действительно приближался с быстротой молнии. Еще немного — и «Виктория» была бы раздавлена, изорвана в клочки, уничтожена. Колоссальный смерч уже настигал ее и осыпал градом песка.

   — Еще выбрасывай балласт! — крикнул доктор.

   — Есть, — отозвался Джо, кидая на землю огромный кусок кварца.

   «Виктория» быстро поднялась над проносящимся смерчем и, подхваченная могучим воздушным течением, полетела с неимоверной быстротой над пенящимся морем песка. Самуэль, Дик и Джо молчали. Освеженные бурным вихрем, они с надеждой смотрели вперед…

   В три часа самум прекратился. Песок, оседая, образовал бесчисленные холмики. В небе снова воцарилась полнейшая тишина. «Виктория» остановилась. Путешественники увидели впереди зеленый остров, поднимавшийся из океана песков, — оазис.

   — Вода! Там вода! — закричал доктор. В тот же миг он открыл верхний клапан, выпустил часть водорода, и «Виктория» тихонько спустилась в двухстах шагах от оазиса.

   За четыре часа воздухоплаватели покрыли расстояние в двести сорок миль. Корзину загрузили, и Кеннеди в сопровождении Джо соскочил на землю.

   — Берите особой ружья! — крикнул Фергюссон. — Да смотрите, будьте осторожнее.

   Дик бросился за своим карабином, а Джо схватил одно из ружей. Быстро понеслись они к деревьям и мигом очутились под зеленой кущей, сулившей обилие драгоценной влаги. В своем возбужденном состоянии они не обратили внимания на видневшиеся там и сям свежие следы.

   Вдруг в шагах двадцати от них послышалось рычание.

   — Это лев, — проговорил Джо.

   — Тем лучше! — воскликнул ожесточенный охотник. — Будем драться. О, силы найдутся, если нужно только драться.

   — Поосторожнее, мистер Дик, поосторожнее. Помните, что от жизни одного из нас зависит жизнь всех.

   Но Кеннеди пропустил эти слова мимо ушей, он уже мчался вперед, держа в руках заряженный карабин, мчался с пылающим взором, страшный в своей отваге.

   Под одной из пальм стоял огромный лев с черной гривой, готовый каждую минуту броситься на свою жертву. Заметив охотника, лев сделал страшный прыжок, но, прежде чем он коснулся земли, пуля поразила его прямо в сердце. Он упал мертвый.

   — Ура! ура! — закричал Джо.

   Кеннеди кинулся к колодцу, сбежал по влажным ступенькам, припал к источнику и жадно стал пить свежую, холодную воду. Джо последовал его примеру, и некоторое время ничего не было слышно, кроме бульканья и прищелкиванья языком — звуков, испускаемых животными, когда они утоляют свою жажду.

   — Будем благоразумны, мистер Дик, — тяжело дыша, проговорил Джо, — как бы мы не перехватили через край.

   Но Дик, ничего не отвечая, окунал в воду голову и руки и все продолжал пить; он словно опьянел.

   — А мистер Фергюссон… — начал Джо.

   Имя это мгновенно привело в себя Кеннеди. Он сейчас же наполнил водой принесенную с собой бутылку и бросился вверх по лестнице. Но каково же было его изумление, когда он увидел, что какое-то огромное темное тело закрывает выход из колодца. Оба они, Кеннеди и идущий за ним Джо, подались назад.

   — Да мы заперты! — закричал Джо.

   — Просто невероятно, что бы могло это значить? Не успел Дик договорить эти слова, как ужасное рычание показало им, с каким новым страшным врагом им придется иметь дело.

   — Еще лев! — закричал Джо.

   — Нет, не лев, это львица. Ах, проклятая тварь! Подожди же! — крикнул охотник, снова поспешно заряжая свой карабин. Он выстрелил, и животное исчезло…

   — Вперед! — скомандовал Кеннеди.

   — Нет, мистер Дик, не надо пока выходить. Вы ведь эту самую львицу не убили наповал, а то бы она свалилась сюда Теперь она, видно, ждет, чтобы наброситься на первого, кто покажется, и тогда уж ему капут.

   — Но как же быть? Надо же выйти. Да и Самуэль нас ждет.

   — Надо нам завлечь сюда этого зверя, — ответил Джо. — Возьмите мое ружье, а мне дайте ваш карабин.

   — Что ты задумал?

   — Вот увидите.

   Джо сбросил свою полотняную куртку, надел ее на ствол карабина и в виде приманки выставил в отверстие колодца. Разъяренная львица накинулась на куртку, а Кеннеди сейчас же выстрелил и раздробил ей плечо. Львица, рыча, покатилась по лестнице, опрокинув Джо, которому уже казалось, что в него вонзаются огромные львиные когти… но вдруг раздался новый выстрел, и в отверстии колодца появился Фергюссон с еще дымящимся в руках ружьем.

   Джо быстро поднялся, перескочил через труп львицы и, взбежав по лестнице, подал доктору бутылку, полную воды. Поднести эту бутылку к губам и наполовину опорожнить ее было для Фергюссона делом одного мгновения. И три путешественника от всего сердца возблагодарили провидение, таким чудесным образом спасшее их.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Прекрасный вечер. — Стряпня Джо. — О сыром мясе. — Случай с Джемсом Брюсом. — Бивуак. — Мечты Джо. — Барометр падает. — Барометр снова поднимается. — Приготовления к отлету. — Ураган.

   После сытного обеда, запитого немалым количеством чая и грога, наши путешественники провели чудесный вечер под свежей зеленой листвой мимоз.

   Кеннеди во всех направлениях обошел маленький оазис, осмотрев, кажется, все его кусты. Несомненно, они трое были единственными живыми существами в этом земном раю. Растянувшись на своих постелях и забыв о перенесенных муках, они провели спокойную ночь.

   На следующий день, 7 мая, солнце сияло во всем своем блеске, но жгучие лучи его не могли проникать сквозь густую листву. Съестные припасы еще имелись у путешественников в достаточном количестве, и доктор решил дожидаться в оазисе благоприятного ветра.

   Джо вынул из корзины «Виктории» свою походную кухню и с увлечением занялся всевозможными кулинарными приготовлениями, тратя при этом воду с беспечной расточительностью.

   — Какая удивительная смена горестей и радостей! — воскликнул Кеннеди:— После таких лишений — изобилие! После нищеты — роскошь! А я-то! Как был я близок к сумасшествию!

   — Да, дорогой мой Дик, — заговорил доктор, — если бы не Джо, тебя не было бы с нами и ты уже не мог бы философствовать о непостоянстве всего земного.

   — Спасибо, дорогой друг! — воскликнул Дик, протянув руку Джо.

   — Не за что, — ответил тот. — Когда-нибудь сочтемся. Впрочем, уж лучше бы такого случая не представлялось.

   — А все-таки люди жалки, — заметил доктор. — Падать духом из-за такого пустяка!

   — Вы хотите сказать, сэр, что обходиться без воды — это пустяк? — спросил Джо. — Но, видно, эта самая вода уж очень необходима для жизни.

   — Несомненно, Джо: люди могут переносить голод дольше, чем жажду.

   — Верю. Да, кроме того, ведь голодный человек может есть все, что ему попадется под руку, даже себе подобного, хоть, должно быть, от такой закуски его долго будет мутить.

   — По-видимому, дикари на этот счет не очень разборчивы, — вставил. Кеннеди.

   — Но на то они и дикари, привыкшие есть сырое мясо. Вот уж, можно сказать, мерзкий обычай!

   — Да, это так отвратительно, что никто не хотел верить первым путешественникам по Африке, когда они рассказывали, что туземные племена питаются сырым мясом, и вот тогда с Джемсом Брюсом произошел странный случай.

   — Расскажите, сэр. У нас есть время слушать, — сказал Джо, с наслаждением растянувшись на влажной траве.

   — Охотно. Джемс Брюс был шотландец из графства Стерлинг. Он тоже искал истоки Нила и с тысяча семьсот шестьдесят восьмого по тысяча семьсот семьдесят второй год путешествовал по Абиссинии. Он проник вглубь страны до озера Тана и затем вернулся в Англию. Описание своего путешествия Брюс опубликовал только в тысяча семьсот девяностом году. К его рассказам отнеслись недоверчиво — вероятно, и наши будутвстречены с таким же недоверием. Быт племен, населяющих Абиссинию, так резко отличался от английского, что повествование Брюса было принято за пустые россказни. Между прочим, автор утверждал, что население Абиссинии ест мясо в сыром виде. Эта подробность возмутила всех. Говорили, что автор имеет полную возможность врать сколько душе угодно, — ведь никто его проверить не может. Брюс был очень храбр и очень вспыльчив. Недоверие к его словам выводило его из себя. Однажды какой-то шотландец стал шутить в его присутствии, в одной из эдинбургских гостиных, насчет «домыслов» путешественника, уверяющего, что в Абиссинии едят сырое мясо. В заключение он решительно заявил, что такой обычай — нечто невероятное и невозможное. Брюс, не говоря ни слова, вышел и через некоторое время вернулся с сырым бифштексом, посыпанным солью и перцем по-африкански. «Сударь, — сказал он шотландцу, — усомнившись в существовании обычая, который я описываю, вы нанесли мне оскорбление. Считая этот обычай невозможным, вы ошиблись. И чтобы доказать это всем, вы скушаете этот бифштекс в сыром виде или ответите мне за ваши слова». Шотландец испугался — и подчинился. Надо было видеть его гримасы! Когда он съел бифштекс, Джемс Брюс заметил: «Допустим, что я рассказал небылицу, но по крайней мере вы не станете утверждать, будто она невозможна».