Книга первая. Ник Испанец

Ну что ж, заявляешь — соответствуй, сейчас проверим, насколько форма совпадет с содержанием, упустить такую потрясающую возможность восстановления справедливости, Тимоха просто не мог физически. Первому он провел молниеносную боксерскую тройку в лицо, отработанную годами тренировок на мешках с песком и различных 'макиварах'. Первый удар сломал противнику нос, два других врезались в полуоткрытый рот, вышибая зубы и превращая в растерзанную кашу губы, парень с криком рухнул на колени и тут же получил завершающий удар ботинком под челюсть, который его опрокинул навзничь. Его напарник включился неожиданно быстро, Тимоха не без труда отбил жестким блоком удар ногой в живот. Тут же почувствовал, как предплечья 'высушило', но на автомате врезал ногой в боковую поверхность бедра противника и успел отметить, что удар прошел не так, как следовало.

Поразить не сумел, но атаку сбил, парень слетел на бок, а дальше уже дело техники, и все отработано, тем более, что вставал тот совсем не правильно. А не правильность эта, заключалась в том, что как только его задница коснулась земли, следовало кувырком откатиться в сторону и только потом вставать и простой, казалось бы, показушный маневр позволял разорвать дистанцию от соперника. Но вьюнош был молод, очень крепок и неисправимо оптимистичен, поэтому начал вставать сразу, не произвольно опираясь на правую ногу всем весом своего стокилограммового тела. А оптимизм вообще лечиться только подобными историями и никак иначе. На короткий миг его правая голень представляла собой жестко зафиксированную прямую кость, и боевой опыт Тимохи никак не мог упустить такую шикарную возможность обрушить туда удар ботинком сверху вниз. Квартал потряс дикий рев, который заглушил рычание стаффа и визг убиваемого лабрадора. Тимоха, не долго думая, врезал еще раз туда же и кажется, сильно отбил или раздробил противнику пальцы рук, которыми тот схватился за больное место.

Глава 79. Спасенный Лабрадор.

А тем временем, стафф, сумел наконец добраться до вожделенной холки жертвы, в которую тут же с наслаждением и вцепился, вся эта возня за спиной с хозяевами, его нисколько не волновала. Лабрадор придушенно хрипел, стаф счастливо урчал, развязка приближалась, хотя может и не так стремительно, как могло показаться со стороны. Там требовалось быстрое постороннее вмешательство, но сразу вставал вопрос, что же делать? Отдирать пса от жертвы занятие малоперспективное, собака этой породы вцепляется как клещ, пихать всякие палки в зубы, дабы разжать челюсти — нужен навык, да и где ее взять, эту палку? Тем более нужной длины, твердости и диаметра. Убивать или калечить ни в чем не повинного Стаффордшира он не желал категорически — пес был не виноват, что его таким вывели кровожадные британцы и соответственно воспитали безответственные хозяева. Но в планы великого собачьего бога не входило принимать сегодня очередные жертвы, бог благоволил своим чадам и ниспослал им именно Тимоху, который как раз точно знал, как надо поступать в подобных ситуациях. За всю свою сознательную жизнь, он пересмотрел просто огромное количество всяких поединков, нередко и сам в них участвовал. Так же ему доводилось наблюдать и собачьи бои, одно время он их посещал весьма регулярно. Ему импонировало это зрелище, с весьма гуманными правилами, и не смотря на внешнюю свирепость, он не разу не наблюдал гибели животных или серьезных увечий. Если исход схватки становился понятен, судья немедленно прекращал его, а хозяин любой из собак мог вообще прервать его на любой стадии.

А финал поединка, почти всегда был одинаковым — один из псов плотно прихватывал другого и как только соперник показывал явное желание выйти из боя, этот бой немедленно прекращали. Но как это сделать, если челюсти плотно сомкнуты и победитель упорно не желает выпускать жертву? Можно, конечно, дать ему в свирепую рожу струю воды напором из шланга, или двое умелых ребят разожмут пасть деревянной палкой очень аккуратно, чтоб не сломать зубы. Но Тимоха поступил проще и не менее эффективно. Он взял левой рукой пса за ошейник, а правой осторожно, но уверенно пережал ему пальцами гортань и прекратил доступ воздуха в легкие. Глаза кобеля тут же удивленно выскочили из орбит, он на миг задохнулся, похожая на чемодан пасть широко распахнулась, и Тимоха рывком отдернул его в сторону. Тетка так же не растерялась и оттащила изжеванного и обслюнявленного лабрадора, попытавшись взять того на руки. А вот сейчас время терять нельзя, как только стафф очухается, немедленно повторит атаку, эти ребята дерутся до конца и милосердие к противнику им не свойственно. Действовать надо было быстро, на ошейнике по-прежнему болтался толстый кожаный поводок, а в сквере имелись скамейки с массивными бетонными основаниями. К одной из которых он и был немедля привязан. Тетка с красным и опухшим от слез лицом, наконец опустила несчастную и дрожащую собаку на землю и призывно замахала ему рукой. Тимоха подошел. Та зашелестела сквозь слезы слова благодарности, сунула ему в руку визитку и сказала, чтоб он обязательно позвонил. Тут же быстро удалилась, таща за собой своего любимца, превратившегося из веселого вышколенного красавца, в драную половую тряпку непонятного цвета.

А как там поживают наши орлы — ультрасы? Пора им уделить внимание, и поживали орлы плохо, выглядели не товарно. Примерно как вырванный из пасти лабрадор, аналогия сама по себе напрашивалась. Один, с разбитой в мясо рожей, пытался найти хоть немного снега, чтоб приложить к своему носу. Нос, на его счастье, был сломан удачно, без смещения. Похожие на пельмени губы его в данный момент занимали меньше, он пытался остановить кровь, которой была залита вся кожаная куртка с цветными вставками и кучей карманов. Второму надо срочно к врачу, на ренген, голень возможно сломана, или трещина. Так же сильно пострадали пальцы на левой руке, которую он держал вытянув в сторону, два из них торчали противоестественно. Нечего тут, больше делать, сами разберутся. Ущерб их молодым организмам нанесен не фатальный, так наука на будущее и никакие вы ребята не бультерьеры, а самые обыкновенные причесанные и хорошо откормленные лабрадоры. А что есть лабрадор? Крупный, крепкий, мускулистый, зубастый и иногда неоправданно самоуверенный. Но для неказистого и вдвое легкого по весу стаффордширского терьера или питбуля он не более чем легкая закуска без всяких там проблем и трудностей, разве что догнать бывает тяжеловато. И ничего в этом страшного, все знакомо, он тоже был когда то молодым и самоуверенным, люди не собаки и характер настоящего, не киношного бойца выковывается вот такими историями. Так что у тех ребят все еще впереди, с годами приходит мудрость и понимание. Возможно вспомнят еще эту историю с благодарностью, по крайней мере, хотелось так думать. Он подхватил свой пакет с жрачкой и стремительно направил стопы в сторону парового колодца.

Глава 80. Пропажа Вадика.

Добрался без приключений, на улице темнело, в берлоге его встретили полупьяные Сергеич с Хоттабом и очень обрадовались. После дежурных слов приветствия, накрыли на стол, выпили и Тимоха насторожился. Кислые они какие то, озабоченные, явно что то давит на настроение, ситуация нуждалась в прояснении.

— Хорош морды сложные строить, колитесь, что случилось? Сидите тут, как в штаны насрали.

— Вадик пропал. На другой день, как ты ушел отсюда.

— Да че за хрень, он и раньше исчезал, почему паника?

— Он отсюда пропал, нырнул в паротрассу и с концами, ни слуху, ни духу больше. А мы туда лезть боимся, страшно.

— Так, а ну подробно, связно и самого начала.

По словам бомжей, дело обстояло следующим образом. Они тут, вечером, очень крепко налупились, но вроде не шумели и совсем поздно, ночью уже, снаружи, кто — то громко постучал. А крышка крепкая и засов изнутри надежный, без автогена хрен вскроешь это дело и они притихли сразу, свет потушили и сидят как мышки, ни звука. Не прокатило, в люк забарабанили так, что бомжи едва не оглохли и заорали сверху, чтоб открывали немедля — милиция. Вадик как только услышал это волшебное слово, сразу в паротрассу нырнул щучкой , только подошвы ботинок сверкнули, и живот ему не помешал. Хоттаб же с Сергеичем испугались сильно, но люк открыли, в паротрассу очень не хотелось, а больше деваться некуда было. Их сразу осветили мощными фонарями, потом залезли в колодец и тщательно там все ошмонали. Был один мент в форме и с ним двое в штатском, но тоже менты, железно, только с другой конторы. Их сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, записали данные, шмон колодца ничего не дал. Начали пытать, кто тут еще кроме них обитает, но не тут то было, эта парочка мигом 'включила дурня', про Вадика не сказали. Потом пошли всякие гнилые вопросы с типично ментовскими разводками, и пришлось их крепко расстроить. Уходили они отплевываясь и с твердым убеждением, что общались только что с двумя спившимися и выжившими из ума туберкулезниками и придурками. И что не говори, а без умения в нужный момент прикинуться кучей говна, бомжу не выжить.

Но это была явно облава, а в таких делах требовалось немедленно принимать контрмеры. На самый стремный случай, у Сергеича был мобильник, который с вытащенной симкой и аккумулятором, ждал своего часа, закопанный на полметра в землю под протекающей задвижкой в колодце, можно сказать под лужей воды. Этот стремный случай наступил и Сергеич обзванивал всех известных бомжей, имеющих мобилы, а Хоттаб чесал вприпрыжку на свалку, там надо было предупредить народ лично. На свалке залетел вторично, уже другим ментам, откуда его увезли и поместили в обезьянник, откуда вышибли пинками утром. Облава была плотная, задействовали массу сотрудников, бомжей переписывали, фотографировали, откатывали пальцы, пробивали по базам и выясняли личность. Ментам на карандаш попало много народа, секретность операции и подготовка дали себя знать, в отчете указали аж 10 процентов от общей массы, но тут ничего не поделать, любят наши структуры приписками заниматься. Сергеич был мужиком весьма не глупым и на вопрос Тимохи высказал свое мнение, что цель облавы, это учет, вполне могут выскочить какие — то интересные личности, или по пальцам или по фоткам. Но озадачил Вадик, он пропал с концами. Ничего не мешало ему отлежаться подальше в паротрассе, под трубами, менты туда лезть все равно побрезговали, но сколько не орали и не звали — безрезультатно.

Глава 81. Тайна Игумена.

Потом они очень грустно пили, без обычных шуточек и подколов, разговор так или иначе крутился вокруг Вадика, облавы и нелегкой бомжацкой жизни.

— Слышь, мужики, а Игумен как, уцелел? Не попал под раздачу, он же вроде в розыске?

— Ха, сказал тоже, Игумен! Чтоб взять Игумена, дивизия спецназа нужна, и то толку не будет, если даже окружат, уйдет под землю.

Вот на этой фразе, Тимоха краем глаза четко засек, как Сергеич отвесил Хоттабу не заметного, но весьма увесистого пинка под столом.

— В смысле, под землю? Там что, ход какой подземный есть?

— Да какой ход, Рембо, ты о чем? Он же так, к слову сморозил, какие там ходы могут быть на свалках, трасс нету, а если и были когда, то давно всяким дерьмом завалены.

Попытки пьяного Сергеича выкрутиться только усилили подозрения Тимохи и он вцепился в бомжей, как совсем недавно стафф в холку лабрадора. И запирались они не долго, понимали, что слово не воробей и задурить голову такому настырному не получится, а идти на скандал и посылать подальше не хотелось. Был там ход, был и даже возможно, что не один, но знали они об этом очень мало и понятия не имели где он точно находиться. Ход представлял собой очень узкую щель в земле, которая образовалась внезапно, после сильнейшего недельного ливня и наткнулся на нее ее случайно, бомжик по кличке 'Колесо'. Колесо имел телосложение весьма тщедушное и измученное туберкулезом, поэтому в щель он протиснулся и неожиданно для себя понял, что она расширяется и уходит в подземную галерею, явно природного происхождения. Там, внизу, по его словам, все было источено разнокалиберными ходами, по некотрым из которых можно было разгуливать в полный рост, что он и сделал ввиду природного любопытства и врожденного слабоумия. В тех подземных пещерах, он весьма быстро заблудился, газ в зажигалке, которой подсвечивал дорогу заканчивался, и Колесо впал в отчаяние.

Но загнуться было не суждено, он увидел впереди тонкий луч света. Подойдя ближе уже на ощупь, бомжик уперся в старую кирпичную кладку и понял, что свет пробивается через нее, так как один кирпич выкрошился. Дальше было делом техники — старые кирпичи разваливались в руках, дырку он очень быстро расширил и понял, что попал в неглубокий колодец, к тому же наполовину заваленный мусором. Когда он выбрался на свет божий, то с удивлением понял, что находиться на той же свалке, только не в центре, где залезал, а ближе к периферии. Какие можно выловить гешефты со своего открытия он не знал, но быстро замаскировал оба входа всяким крупногабаритным мусором и решил, что это будет его личным секретом.

Однако, личный секрет продержался, до первой пьянки, которая случилась тем же вечером. Народ весело бухал, сыпались всякие истории, а Колеса никто не слушал и вообще не обращали на него внимание, по причине крайне низкого авторитета, и того наконец прорвало. Крепко захмелев, он заявил, что знает отличное убежище, но покажет его только тому, кто пожелает войти к нему в компанию, самым лучшим друзьям. Берлога эта находиться прямо на свалке, зимой там тепло, а в жару прохладно. Так же абсолютно безопасно от ментовских облав и находится это счастье прямо на свалке, под самым носом. Вся шобла разразилась громким хохотом, посыпались жестокие подколки и оскорбления, Колесо захлебнулся от обиды и даже заплакал. Его вообще по синей теме на слезу часто прошибало, чувствовал бедолага, что жить недолго осталось, тубик неумолим. Ржали все и уже совсем по другому поводу, про бред Колеса быстро забыли. Не ржал и был серьезен только один человек в этой компании — Игумен.

После этой пьянки, Колесо надолго пропал, его уже начали забывать, но объявился, и в компании с Игуменом. Выглядел бодрячком и заявил, что находиться в каком — то санатории для туберкулезников, вырвался ненадолго, так как надо братве отвальную проставить, он типо личность с понятиями. Ну, отвальная, это всегда приветствуется, пили два дня и два дня от него ни на шаг не отходил Игумен, потом вместе они и исчезли. Больше Колесо никто не видел, и вообще он мало кого интересовал, личность была крайне ограниченная и придурковатая. Но в том коллективе, перед которым он впервые объявил о найденных подземных ходах, были не все повально идиоты, кое — кто концы сопоставил, и по свалке поползли слухи. Сергеич, например, даже не сомневался в реальности рассказанного, но хватало ума помалкивать, понимал, что излишнее любопытство может негативно отразится на здоровье. Больше тут делать было абсолютно нечего, напиваться не хотелось, и Тимоха двинул домой, строго настрого наказав Сергеичу звонить ему, если снова произойдет какая — то история или появятся неожиданные новости.