Сто тридцать четвёртый "М"

— Но подобное невозможно, — задумчиво вздохнул первый исследователь.

— Изменение пространственно-временного положения неорганических субстанций без изменения внутренних и внешних энергий тоже невозможна в современном понятии науки, но мы все знаем, что в галактике есть как минимум одна организация, занимающаяся подобным.

— Хватит ваших подколок. Что со скелетом?

— Изменение состава неорганических составляющих. Кальций в небольших концентрациях вымывается и заменяется различными металлами. Проверить прочность на излом пока не представляется возможным, но предположительно она увеличилась в размере от двадцати пяти до тридцати процентов в пересчёте на механические показатели.

— Мда. Но подобные изменения не прошли без увеличения веса организма. Хм. В районе шестиста сорока грамм. Необычайно, необычайно! Как только закончится перестройка, нужно будет взять образцы.

* * *

Осмотр показал, что я здоров как ломовая лошадь. Правда, бешеный селкат выкачал из меня почти литр крови и на полном серьёзе собрался брать пункцию со всех органов. Пришлось возразить, вогнав в столешницу скальпель по рукоятку. На сколько я понял культуру самих селкатов — их пугали и восхищали любые проявления агрессии из-за какого-то внутривидового сознательного ограничения, хотя всё их телосложение говорило о том, что они — хищники. Не может травоядное быть доминирующей формой жизни. Но тем не менее — агрессия считалась для их вида недопустимой и порицалась. Что совершенно не мешало другим видам врубать "рэднэка", а самим селкатам восхищаться эстетикой животной страсти. Короче — Фы проникся и просто подвёл меня к зеркалу. Ну, что сказать? Если раньше я выглядел лет на тридцать, то сейчас вернулся на уровень, когда мы только высаживались на Риши — лет на двадцать пять — не больше. А потом настал черёд "натурных испытаний", и вот тут меня ждал второй сюрприз.

Сработала автоподгонка поддоспешника. Не на много. На какие-то миллиметры, но характерный "догон" в утяжке я заметил. Усох, значит. Не удивительно, если учитывать, что была полная перестройка генокода всего организма. Ничего, отъемся. Наверное. Если мне не изменяет склероз — эта база была построена по типовому проекту, значит где-то тут находится "Цитадель". Вот туда мы и пошли в компании Арчи, ожидавшего в коридоре, и Фы, пожелавшего увидеть мои боевые возможности в деле.

Примерно через двадцать минут я уже был в до боли знакомом помещении арсенала перед створками в игровую комнату. Казалось, что сейчас стоит обернуться, и я увижу копошащихся Дэнча со Скаром и серьёзного Бура, что-то на пальцах объясняющего Чёсу по тактике, но обернувшись перед тем как взять со стойки стандартный тренировочный карабин — обнаружил только Арчи и Фы, внимательно за мной наблюдавших. Впрочем, последний не долго думал и прошел в смотровую наверх.

Оставив астромеха рулить ландшафтом возле компа, дождался вспышки лампочки над дверью и вошел в "цитадель". Ну, сейчас посмотрим...

Спустя восемь минут бега, перекатов и экономной стрельбы я спокойно ткнул в кнопку захвата условного флага, останавливая симуляцию. Нормой штурмовика считалось двадцать. Для выпускников — полчаса. Ну, что ж я стал быстрее, скорость реакции увеличилась, как и физическая сила. Надо будет тренироваться и опять привыкать к своим новым возможностям. Самое смешное, что дополнительным ускорением за счёт доспеха я не пользовался, отключив его в самом начале, чтобы не мешал. Подняв визор на Фы, стоявшего на балкончике над полигоном — улыбнулся. Акулоид очень выразительно открыл рот, шокировано наклонив плоскую голову вбок. А что сказать? Это ВАР, детка. У нас херни не учат.

* * *

Следующая неделя слилась для меня в сплошной поток тренировок и стрельб на "цитадели". Я там практически жил с утра и до позднего вечера, пока Арчи не отключал насильно автотурели, загоняя меня своим назойливым пиликаньем спать. А спать было нужно, поскольку первая партия клонов с ускоренным взрослением уже дозревала, и, так сказать, "загружалась".

Именно в конце недели мне предстояло впервые войти в казарму к очухавшейся роте своих подопечных и познакомиться. Этот день настал как-то очень буднично и привычно.

А я и не заметил подкатывающего мандража. Первое впечатление — самое важное. Коридоры комплекса блестели чистотой и пустотой. Селкаты попрятались, и на весь комплекс сейчас были только я, Арчи, оставшийся "за старшего" в комнате наблюдения, и полторы сотни клонов. Значит, обойдемся без обслуживающего персонала, и это наводит на некоторые сложности. Ну да ладно. Не в первой.

Дойдя до двери заранее до их первого пробуждения, я вспомнил своё впечатление от Скираты, когда первый раз его увидел. Надеюсь, скоростная загрузка информации не выела им мозг... Провожу рукой по элементу идентификатора над панелью управления дверью и захожу.

Дрыхнут. А, нет. Уже начинают просыпаться. Как по часам. Под шлемом расплылась довольная полуулыбка. А я стою и гляжу на только что очнувшихся от летаргии клонов, смотрящих на меня слегка ошалевшими глазами. Дожидаюсь, пока они все очнутся, оглядятся и уставятся на меня. Вот сейчас и проверим, чего селкаты в них назагружали. Противно, конечно, от такого отношения, и странно, но... ээх. Потом подумаю, как мне к ним относится, а сейчас:

— Su cui gaar, ade. Наґзывайґте меня Коммандер-Кэп, или сэр. У вас десять минут, чтобы умыться и привести себя в порядок, потом мы с вами начнём занятия. Туалет там, — машу в сторону санузла рукой и, видя, как они полным составом подґзаґвисґли, рявкаю, — бегом!

Хм. Если не справлюсь один, придется вписывать себе помощников. А кстати, почему бы и нет? Сомневаюсь, что Саррисса мне откажет, если попросить. Да и у нулей теперь будет должок. В конце концов, я только на мутаген потратил около полумиллиона кредитов с личного счета. Совсем не маленького, кстати. Могу себе подержанный Аккламатор взять. В очень хреновом состоянии, правда, но сам факт...

Хосспдя, стадо баранов, бля, еле плетутся. Неужели, и мы такими же были? Ну, ладно, устроим им краштест.

— Какого хрена вы встали как кучка идиотов, банта пуду? Все собрались? Ну-ка подтянулись! И это строй? Сила великая, да дерьмо сарлачье выглядит лучше! — так, по крайней мере, они меня понимают, уже хорошо. — За мной бегооом марш!

То же время. Высадка на одну из планет. Аккламатор "Гордость".

Вой сирены, гам и крики — обычная обстановка на Аккламаторе за пару минут до высадки. Десант загружался в транспорт, а пилоты заканчивали предполётный осмотр своих машин.

— Ты поставил, что я просил? — громко, перебивая окружающий шум, спросил один из клонов-пилотов, КP* 116-0021.

— В лучшем виде, брат! — ответил ему техник. — Херачит как бешеная! Но работает только в атмосфере! Смотри, не расплавь при входе!

— Отлично! — Двадцать первый обернулся к клонам, уже стоящим внутри его LAAT-а. — Ну что, братья, хотите чтоб вас покатал самый крутой пилот, этой, мать его, галактики?

— Давай уже, заводи свою колымагу, а то не успеем на самое интересное! — шутливо ответил ему сержант.

— Не называй мою ласточку колымагой! — воскликнул пилот, залезая в кокпит. — Она на это обижается!

Ответ сержанта потонул в гуле разогревающихся движков. Через пару секунд LAAT уже вылетел из крейсера, окунаясь в море бластерного огня москитного флота. Бескрайний мёртвый космос? Это было сейчас явно не про орбиту этой планеты. Пара враждующих флотилий, состоящих из десятков крупнейших в галактике кораблей, застилали вид на чёрную пустоту, оставляя на обозрение кроме своих бортов только коричневый шарик планеты.

— Парни! — заявил Двадцать первый по внутренней связи, одновременно уворачиваясь от выстрела истребителя. — Если в этой свалке я доставлю вас на поверхность — с вас бутылка чего-нибудь крепкого!

— Замётано! — ответил всё тот же сержант. — Я даже не поскуплюсь купить бутылочку в Берёзках!

— Ооо! Хорош! Держитесь! — LAAT начал неестественно быстро для его конструкции вращаться и уходить влево-вниз, пропуская ракету в паре метров сбоку от себя. — У нас на хвосте пара конфедератских железок! Ща будет фокус!

Десант почувствовал, что их будто поднимает, одновременно откидывая в заднюю часть отсека.

Канонерка, выполняя опасный манёвр, за мгновения развернулась по вертикальной оси, выстрелила в догоняющих Стервятников из курсовых орудий и "нырнула" вниз, по дуге к планете.

— Ты чуть нас не угробил! — раздался крик сержанта.

— Но не угробил же! А так нас бы сбили! — смеясь, ответил пилот. — Внимание! Мы входим в атмосферу планеты! Приготовиться увидеть охеренный вид!

Створки канонерки открылись, позволяя лицезреть залитую солнцем планету. Рядом пролетали выстрелы ПВО, и LAAT вилял туда-сюда, уворачиваясь от ракет и взрывов, но это всё не могло отвлечь от созерцания картины спускающихся сил ВАР на горящую после бомбардировки поверхность. Десятки транспортов летели вразнобой, исполняя замысловатый танец. Самые неудачливые из них взрывались, окрашивая небо сначала огненным цветком, а затем чёрным дымом.

— А сейчас самое интересное! — крик Двадцать Первого продолжился непонятным скрипом, переходящим в треск, а затем из небольших коробок, прикрученных к передней стенке десантного отсека, полилась музыка.

Сначала барабаны начали выводить незамысловатый ритм, через пару предложений подключился некий электронный струнный инструмент, издающий надрывающиеся, реверберирующие ноты, перешедшие в заводную мелодию в момент начала вокала. Всё это на невероятной громкости звучало по округе.

Десант сначала не понял, зачем всё это, но через полминуты проникся. Мандраж, преследовавший их каждый раз в момент высадки, чувство беспомощности и томительное ожидание куда-то исчезли. Теперь хотелось, чтобы этот момент и эта песня, рассказывающая о простых солдатах, побеждающих и умирающих, продолжались чуть-чуть дольше.

— Ваша остановка, парни! Наш регулярный рейс "ангар — поверхность" завершен. Просьба сменить подгузники. Благодарим вас за пользование услугами нашей авиакомпании, — прервал идиллию Двадцать первый.

LAAT спустился к самой земле, десант выпрыгнул, сразу с головой опускаясь в сражение, и почти тут же под затихающую из-за расстояния мелодию канонерка улетела подбирать кого-то ещё.

* * *

-... В общем, вот такие дела, парни. Захотите в отпуск — прилетайте сюда, на форпост. С развлечениями тут не густо, зато хатты в парилку не лезут, ну и подлечитесь. А, да, и Нулям привет передавайте. Я по вам по всем соскучился. На всякий случай запросы о временном переводе прилагаются. Бур, братишка, тут по твоей части очень не хватает трезвого взгляда. Альфа Сто тридцать четвёртый. Отбой.

— Конец видеосообщения, — оповестил приятный женский голос единственного терминала связи, находящегося в комплексе.

Чего стоило убедить капитаншу СБшников позволить мне отправить сообщение своим — даже вспомнить страшно. Впрочем, стояла она рядом и внимательно следила за тем, что и как я говорю. Однако кнопку "отправить" она нажала сама почти сразу после того, как автоматика зафиксировала запись. Там же действительно ничего криминального или сверхсекретного не было. Ну... на её взгляд. Подумаешь — сентиментальный клон. Я знаю, что его пересмотрят все кому не лень, поэтому не стал ничего говорить. Но сам факт того, что запись я делал БЕЗ шлема и упомянул пару ностальгических фактов, о которых знать мог только очень узкий круг лиц — в общем, кому надо — те поймут. Особенно коммандер Скар, на чьё имя и было переслано сообщение с запросами.

Осталось только ждать...

_______________

*Кей Пи. Не Ка Эр.

Комментарий к Не всё то золото, что ...что?

https://youtu.be/l482T0yNkeo

На сегодня всё.

Приятного чтения.)

з.ы. Я тут подумал... А снятся ли клонам сны?

========== Что тебе снится ==========

Клон КС 22037-84. Борт Аккламатора "Рамус" Корабельное время 02:41

Он стоял и смотрел, как колышется и гнётся ковыль под легкими порывами тёплого ветра, обдувая доспех. А перед глазами, чуть смазывая горизонт, была степь, и легкая, почти невесомая полоска леса на горизонте, и город, залитый солнцем за спиной. Причудливые, ломаные грани домов красиво полыхали золотом и багрянцем, отражаясь в окнах и вплетая лучики заходящего солнца в единый танец тепла и света, неподвластного ни времени, ни ветру. Тёплому ветру, так ласково приглаживающему степной ковыль этой закатной степи. А рядом с ним стоит и тоже смотрит на то, как упивается трава последними лучами звезды, его брат КС 22037-87 Трума. Он стоит без шлема и дышит золотистым от лучей заходящей звезды воздухом. Ему просто нравится этот цвет. Он улыбается. Он снова живой... Они оба живы и просто стоят, и смотрят на ветер, бегущий по волнам степного ковыля и поигрывающий отросшими кудряшками на голове того, кого он назвал братом. И нет тех, перечеркнувших его жизнь на до и после, взрывов, колонн техники, вминающих красивые волны травы в землю, машин, которые принесут в город за спиной смерть и огонь. А они просто смотрят на закат. И улыбаются.

— Тридцать второй, сержант опять во сне плачет, — сказал сидящий напротив откидного лежака клон-техник, откладывая горелку и бронепластину в сторону. — Может, разбудить? А то опять кричать начнёт, штабной вон перепугается да спишет.

— Не надо пока. Как только улыбаться перестанет, тогда и буди, — ответил ему второй клон, только уже с лычками лейтенанта. — А со штабным этим из юстиции я сам поговорю, если надо будет. Ему, — кивнув на спящего сержанта говорящий, — вся рота жизнью обязана и не раз. Не отдадим. Нельзя ему от нас отходить, — и ещё тише добавил, как будто самому себе. — Нельзя...

* * *

Клон КТ 5009 100-008. Казарма условный номер 27, планета Манаан (засекречено). 04:32 время местное.

Пальцы в странных перчатках с обрезанными концами впивались в холодную землю вперемешку со снегом. Голова осторожно высовывалась из-за земляного вала, родившегося от взрыва чего-то мощного, но невиданного ранее. Я знал, как называется эта артиллерийская установка, но не видел её ни разу. Из края вала торчала одинокая, жухлая травинка. Почему-то запомнилась именно она. Наверное, оттого, что каждый раз, уже третью ночь подряд, она задевает щеку. Соскальзывая с банданы, повязанной вокруг головы, за откинутый мохнатый капюшон. Оружие в руках. Жуткое. Незнакомое. Смертоносное. Холодное. Шаг. Запах собственного пота ударяет в нос. Надо пригнуться. Ещё ниже. Меедленно. Шаг. На краю восприятия что-то шевельнулось. Я падаю, вжимаясь в землю, и понимаю, что меня на моей текущей позиции можно увидеть только с двух удобных и ещё одной крайне неудобной точки для стрельбы. Взгляд мечется среди странных одноэтажных домов, задерживаясь на секунду всего на одном из окошек сразу под треугольной крышей.

Показалось. Это всего лишь порыв ветра шевельнул ленточку, которую я повесил на прошлой неделе ночью на ветку яблони чуть дальше. Рукава незнакомого и такого родного костюма, мохнатого, как странный, никогда не виданный мной зверь, отстёгиваются и соскальзывают на винтовку с гладким, но обвязанным сейчас бинтами и лентами стволом. Ничего лишнего. Эта завершенность и лаконичность конструкции поражает своей простотой. Я, который я, могу только изумлённо наблюдать, как я из этого странного видения, видимо, выругавшись, делаю перекат в сторону. На одних инстинктах. Просто на чутье. А в том месте, где только-что лежал, в земле плеснул весёлый фонтанчик из грязи. И звук. Через секунду. Жесткий и хлесткий. Как плётка. Я не знаю, что это, но я знаю, что это.