Только они закончили, довели опять всё до статистичекой, а не инструментальной погрешности, как я уже штангенциркулем замерял все элементы весов, и запустил процесс по-новой. Стоны Буревоя и барышень слышали, наверно, даже в Новгороде. На все эти мучения Игнатьевых, изнуряющих себя непонятным шаманством вечерами, наблюдали наши зависимые граждане, которые уже все перешли на новый уровень вольности и проводили много времени в общем доме с нами, за играми.
Это случилось к концу декабря, нареканий по работам у ребят не было, по поведению — тоже. Да и счёт до десяти и написание имени, как и чтение некоторых слов, они уже освоили. Повторили торжественную церемонию, теперь все пленные ходят со знаками отличия, в которых над красуется цифра "2". В актовом зале им у нас понравилось, игр много, да и просто за жизнь поговорить можно. Особенно Юрка с Ладой радовались, наконец-то есть время побытьвместе. Правда, радость Лады была опечалена соперничеством между молодым корелом и Кукшей. Пасынок, правда, посмеивался над этим в основном, Юрец же ходил петухом, и пытался его задирать. Кукша не растерялся, достал шашки, драться бы я им все равно не позволил, объяснил правила и пригласил соперникана поединок.
Юрка после этого ходил мрачный, ещё бы. Хотел покрасоваться, а продул пятнадцать раз подряд. Застал его потом как-то после отбоя, они с Толиком играли, оттачивали мастерство. В воскресенье шашечный турнир продолжился, опять в сухую, правда, времени на такое в этот раз больше ушло, затянуласьигра. Потом — первая победа, потом — ещё, ещё, ещё! Азарт охватил бывшего рыбака, он уже почти свёл одну игру в ничью по количеству партий. Остыл, кода я ему сказал, что в процессе игры он вечером даже с Ладой не посидел на лавочке, как он это обычно делал, увлёкся. Девушка его по этому поводу обиделась на всех — на меня, который игру придумал, на Кукшу, который Юрку провоцирует, на суженного своего, потому что ондурак. Так вот Зоряне и заявила, мол, голубя моего сизокрылого, стерлядь мою быструю, завлекли, демоны, и не хочет знаться теперь он с Ладой своей. И заплакала. Успокаивали всем селом, даже внушение лёгкое Юрке сделали. Тот ходил, извинялся, начал делить время на игры и прочее. Ну и соперничество двух юношей перешло в другую фазу, подружились они с Кукшей за игрой. Дети ещё, что ужтут поделаешь.
Двадцать девятого декабря с утра я встал, и волевым решением объявил четыре дня выходных. Народ не понял, хотя в принципе идею поддерживал — на меня было страшно смотреть, я зомби уже напоминал с этими всеми измерительными "радостями". Пошёл в лес, выкопал небольшую ёлочку, посадил девчонок резать снежинки из сложенных листов бумаги. Супругу заставил делать леденцы, и заворачивать их в цветные мешочки. Дед был озадачен созданием деревянных и стеклянных игрушек. Их выдували довольно толстыми, намазывали сверху рыбийклей и макали в разбитое в пыль стекло. Получалось нарядно. Я пару раз обмолвился про Новый год, народ не понял, потом без меня уже провели совещание, пошептались и бросились с удвоенной силой на помощь. Может, пожалели дурня, может ещё что, я даже об этом не задумывался. Потратил почти ночь на написание книжек — подарки готовил. Там по три сказки коротеньких -"Снегурочка", "Три поросёнка", "Семеро козлят". Прошил стопки исписаннойбумаги мелкими скрепками, как тетради в моем детстве — получились тонкие книжки. На обложке кистью написал название книги "Сказки". Упаковал всё это в мешок, да покрасил его краской, максимально похожей на красную, была у нас такая. Ну потом уже иткани набрал, сделал халат, куделью выбеленной отделал низ у его, бороду соорудилбелую, длинную, шапку, посох. Приготовился, одним словом. Народ тем временем собирал праздничный стол, не совсем понимая, зачем. Да, ещё собрал паспорта у зависимых, для них у меня тоже подарок есть.
В ночь на первое января усадил всех за стол, ёлку нарядили прямо в общем зале, его мы всё чаще актовым называли с моей подачи. Тесно уже нам тут, конечно, но пока пойдёт. Толкнул речь:
— Все вы знаете, а кто не знает, то слушайте. У меня на родине, — зависимые про моё появление знали в самых общих чертах, без подробностей, — есть такой праздник — Новый год.
— И у нас есть, весной, — парировал дед.
— Ага, когда весна уже в свои права вступает. А у нас его сегодня празднуют, в ночь на первое января. Январь — это месяц такой, — это зависимым, они ещё не сильно ориентируются в нашем календаре, — неделю назад, 22 декабря начались самые длинные ночи за весь год, а вот сегодня они вроде как заканчиваются, и день будет чуточку больше, если я правильно помню. У нас именно это считали Новым годом. Ну и зима, делать особо нечего — почему бы не попраздновать?
Народ одобрительно загудел.
— Первый тост предлагаю поднять за прошедший год. Сложный был год, однако интересный. Именно в это время появилось наше пусть маленькое, но своё государство, мы победили старинных наших врагов — данов. Мы построили крепость...
— Две, — поправил меня Буревой, — да ещё и урожай неплохой собрали.
— Животиной обзавелись да лодку справную сделали, — это Кукша.
— Да много чего сделали, посуду вот, — это Зоряна ткнула пальцем в наши покрытые разноцветной эмалью глиняные тарелки.
— И что — всё сами? — это Юрка подал голос.
— Ага. Если не мы — то кто? — это подключился Обеслав.
— Машка маленькую родила, Малькай мы её зовём — подала голос Смеяна.
— Поля новые сделали, брёвен про запас нарубили, — констатировала Леда.
— И ткань! Ткань какая получаться стала! Любо дорого смотреть! — Агна всплеснула руками, остальные Игнатьевы тоже начали короткими выкриками описывать наши достижения.
— Вот видите, сколько всего за год, с прошлой зимы случилось у нас. А когда ещё итоги подводить, как не зимой? — я закруглил отчёт своих родственников, — Но самое главное — появились у нас новые граждане. Пусть пока зависимые, но мы всенадеемся — я подчёркиваю, все мы надеемся — что скоро они станут нам добрыми друзьями и соратниками, коллегами и вольными гражданами. Поэтом давайте выпьем и проводим старый год, хороший он был.
Все выпили, поели, начали вспоминать события, случившиеся с прошлой зимы. Ещё пара тостов за уходящий год, и вот почти наступило двенадцать часов ночи. Я встал:
— Послушайте! Сейчас, через минуту буквально, начнётся новый год. Номер его по ромейскому календарю восемьсот шестидесятый, високосный. Я вам потом расскажу, что это такое. Так вот, я сейчас начну обратный отсчёт до наступления Нового года, а вы за это время загадайте себе самые заветные желания, чтобы в наступающем году все они сбылись. Не в слух, Юра, а про себя. Итак! Двенадцать... Одиннадцать... Десять... Девять... Восемь... Семь... Шесть... Пять... Четыре... Три... Два... Один... Ура!!! С Новым Годом! С Новым Счастьем!
Народ радости моей пока не разделял, праздник всё-таки новый. Вяло поддержали моё "Ура!", чокнулись, и собирались ужеидти спать. А что ещё делать? Я попросил задержаться, вышел впредбанники стал облачаться в свой наряд. Краем уха слушал разговоры сограждан:
— Чего он вдруг удумал? Раньше по зиме такого не делали, — Зоряна беспокоилась.
— Так и дел таких раньше по зиме не делали. Он-то с линейками своими этими возится, да так, чтобы на тысячу лет вперёд дело то измерительное без изменений осталось! Он говорил, что если сейчас все правильно сделаем — потомки нам не только спасибо скажут, но в ножки кланяться каждый раз будут, как вспомнят, — дед просвещал народ о происходящем в нашей лаборатории.
— А то он знает, что там потомки нам скажут, — это Юра.
— Знает, — отрезал Кукша, — ты человек новый, не привык ещё. Знает Сергей, знает. И за что потомки проклянут нас, и за что — не забудут вовек. Привыкнешь, Сергей много что непонятное делает, но все потом на пользу идёт. Тут все непривычноеот него.
— Это точно, — подал голос Толик, — один туалет этот ваш, тёплый. Да за такое надо идола ему ставить надо.
Все засмеялись, вспоминая мучения Толика с диареей.
Я нарядился и вошёл в помещение с мешком, стукнул посохом по полу.
— О-хо-хо! Это я, дедушка Мороз. Пришёл посмотреть, как вы тут празднуете Новый год! Ёлку, смотрю, нарядили...
Немая сцена. Родственники и зависимые замерли, разглядывая меня. Реакция не заставила себя ждать. Народ рванул по всемщелям, как те тараканы на кухне при включении света. Дед за амулет схватился, корелы под стол забились, Кушка за кочергой тянется. Дурдом, ей-Богу. Задрал бороду:
— Граждане! Вы чего?
Народ остановился, повернулся ко мне. Присмотрелись, осознали, кто перед ними — и потянулись за всем, что не приколочено. Вспоминая свои первые учения, ярешил ретироваться. Почти успел...
— А-а-а! Да что ж вы творите! Гады! Я же поздравить вас с Новым годом пришёл!
Зависимые с крыльца наблюдали замечательную картину. Главу их государства гоняли родичи всем, что под руку попадётся, даже снежки в меня полетели. Я убегал по всей крепости, забавно задирая ноги, в халате было очень неудобно. Наконец, народ выдохся и подмёрз, выбежали-то прямо в том, в чем за столом сидели. Я опасался подойти поближе и орал издалека:
— Это традиция такая! Дед Мороз на Новый год приходит, да подарки под ёлку кладёт, если её нарядить правильно! Да ещё Снегурочку с собой приводит! Сюрприз вам хотел сделать!
— Ага, удался сюрприз, — дед тяжело вздыхал, присел на табуретку, которой меня гонял, — и подарки тоже хороши. Деда Мороза в дом привёл! Нарядился он, "Новый год, Новый год!"... Эх, страху с тобой натерпишься...
— Чего не так-то? — я подошёл к деду, он, вроде, уже успокоился.
Пока шли к дому, Буревой рассказал мне, в чем проблема. ЗдесьДед Мороз — это не добрый дедушка, который детям подарки приносит, а суровый, мощный старик, который убивает каждый год землю, все живое на ней, заставляет людей прятаться по домам. Его и задобрить нельзя, он даже не бог, вроде Перуна, а сила природная, натуральная, встроенная в мир. Такому сопротивляться бесполезно — зайдёт в дом, выморозит всё, и поминай как звали. А тут я нарисовался, со своим "О-хо-хо!", да ещё и ночью. Уже в доме, пока я снимал с себя облачение, дед разъяснил, почему народ так помогать стал мне в подготовке Нового года, да ещё и мало интересовался происходящим.
Оказывается, они наблюдали за моими мучениями, думали, что ничего не получается. Ещё бы, по триста раз одно и тоже мерить, записывать, да потом переделывать. А когда я начал к празднику готовиться, родичи догадались, что я таки решил бросить заниматься ерундой, и хочу попросить помощи у богов. В этом вопросе с высшими силами дело непонятное, кто у них отвечает за измерительную технику — неясно. Поэтому народ молча готовил ритуал ещё одному богу, незнакомому. Резали снежинки, делали игрушки, ёлку украшали, и даже перешёптывались на момент того, что надо бы пару кроликов в жертву принести, чтобы помочь мне, значит, со штангенциркулем. Причём убивать их собирались прямо под ёлкой, в полночь. Они так поняли, что именно для этого я их держал до середины ночи и спать не отпускал.
И вот сложите картину в голове у древнего человека. Готовит Серега ритуал непонятный, странный и сложный, одни шарики стеклянные чего стоят! Обращается, значит, к силам потусторонним. А в полночь заявляется Дед Мороз! Хорошо, конечно, что Серега помощи дождался, но не такой же! Вот и сдристнул народ, чтобы не околеть, когда я в дом завалился. Вот и гоняли меня, за страхи свои на мне отрываясь. Даже супруга беременная! Надо было разъяснить политику партии-то, а не сюрпризы делать!
Я опять взял слово, сидел в халате, без посоха, с мешком под ногами.
— Граждане! Простите, что напугал — но наш Дед Мороз добрый был, он лес укутывает на зиму, пока холода, чтобы деревья не помёрзли. Вон, как мы с Буревоем снег на поля возили, так и он. И внучка у него есть, Снегурочка.
— А родители её где?
— Так, Кукша, не умничай, об этом история умалчивает. Так вот, на Новый Год дети наряжают ёлку, зову Деда Мороза со Снегурочкой. Те приносят им подарки, за танцы да стихи их раздают. Вот я и решил за него поработать в этот раз. Взрослые-то чай тоже на подарки падкие, а Деда Мороза можно и не дозваться — занят он. Приходится пахать за него и за того парня... В смысле, за Снегурочку. Вот и мешок с подарками я вам принёс...
При этих словах народ оживился, началась раздача слонов. Первым делом одарил детей, по возрасту, потом взрослых. Неказистые книжечки со сказками народ только что не к груди прижимал. Зависимые тянулись тоже заглянуть в текст, и сидели грустные — не умеют они ещё читать так хорошо. Иподарков имне досталось. Исправил упущения — достал их паспорта:
— Вам я тоже презенты заготовил. Вы теперь все переходите на следующийуровень вольности, прямо с первого января. Это вам за труд ударный и поведение хорошее. С учёбой, правда, подтянуть придётся, но я думаю, вы справитесь. Так что частично это вам авансом, хоть и небольшим. Ну, то есть нагнать придётся по письму, счетам и законам, вот и получается что заранее я вас приподнимаю.
Раздал книжечки-паспорта, теперь корелы тоже сидели довольные. Не сказки, конечно, но тоже ничего. Особенно учитывая, что теперь они по два часа могут проводить в общем актовом зале (под присмотром), да половину дня в воскресенье. Было чему радоваться всем, и праздник разгорелся с новой силой. Мы с Буревоем наклюкались слегка, достали наши старые самострелы, и пошли пускать салют. Не московский, конечно, получился, но людям понравился, под пятьдесят стрел, обмотанных горящей паклей, выстреляли в ночное небо.
Проснулись поздно, поели, да пошли всем населением делать горку ледяную и в снежки играть. Снежные крепости ещёпоставили, две штуки, да ибесилисьвесь день на улице. Надо бы ещё коньков сделать, на них в заводи покататься, но это в другой раз. И так три дня провели в безделье да развлечениях. Народу понравилось, я тоже отвлёкся от своих измерительных забот.
После отдыха, да ещё и так сильно напоминающего мои времена, работа пошла с удвоенной силой. К штангенциркулю, который почти сделали к Новому году, добавился винтовоймикрометр и курвиметр. При помощи первого можно было уже практически сотыми долями миллиметра оперировать. Ну а курвиметр просто удобный был для некоторых видов измерений. Последним прибором стали водяные часы с винтовой заглушкой. Вода через неё капала в мерный цилиндр, по высоте жидкости можно было определять время. Причём как минуты, так и их доли, и часы — все регулировалось той самой заглушкой. Несколько положений её позволяли измерить время вплоть до суток.
На базе полученных приборов стали делать другие, производные от них. Датчики давления, вентиляторные измерители потока воздуха, воды, стенды для проверки отдельных параметров материалов — всё это занимало место в наших мастерских и обрастало невообразимой кучей бумаг, таблиц, книжек. Все рукописное, сшитое и пронумерованное, с деревянными обложками. С таким набором инструментов уже можно было заняться прикладными исследованиями. Это заняло остаток зимы, весну, и вообще, продолжалось непрерывно. Мы начали изучать окружающий нас мир с приборами в руках. Мерили плотность, ковкость различных сплавов, их пружинные свойства, нагрузку на разрыв, остаточные деформации, твёрдость по собственной шкале, температурные параметры. Кирпичи, дерево, глина, песок, тысячи вариантов смесей давали грандиозное количество данных. Особо к металлам подошли, к выплавке чугуна и железа.
