Зеленая кровь

— Что можете сделать вы?! — дама воздела руки. — Все так и рассуждают! Такие, как вы, молчаливо одобряют убийства! Вы можете отказаться от мяса! Если все люди перейдут на здоровую растительную пищу, в убийствах отпадет надобность...

— Но большинству людей необходимо... — начал Тео. Дама безаппеляционно перебила:

— Вас послушать, так все необходимо! Пить, курить, сношаться, простите, с кем попало...

— Речь не об этом...

— Мало того, что вы сами — пособник убийств, вы еще завели пса-монстра и кормите его мясом! Несчастные невинные животные умирают, чтобы такие, как вы, могли насытить исчадий ада!

Элегантные господа из рыбного отдела, будто учуяв интересный скандал, снова оказались поблизости и с удовольствием слушали. Тео погладил по голове Гарика, смутившегося чуть не до слез, и принялся выбирать коробку с овсяными хлопьями.

— Вы глухи, господин?! — продолжала дама. — У вас нет совести!

— Вам же нет дела до того, что я об этом думаю, — сказал Тео. — Вы не со мной разговариваете, вам нужна аудитория побольше...

— Люди должны, наконец, встать на истинный путь...

— Госпожа! — вмешалась невесть откуда появившаяся девушка с кефиром. — А вы знаете, что при отсутствии в рационе детей и молодых людей белка животного происхождения, у них, как правило, наступает тяжелая интеллектуальная деградация?

— Это неправда!

— Это правда. Я врач. Между прочим, с вегетарианством взрослых все тоже не просто. Бытует мнение, что оно провоцирует агрессию и нервные срывы...

— Что ж ты оборотней защищаешь, а? — возмутился проходивший мимо мужичок затрапезно-пролетарского вида. — Тебе, значит, нравится эта гадость?!

— При чем тут оборотни, я про людей!

— Он кормит своего пса кусками трупов бедных коров...

— А что, когда люди встанут на истинный путь, — ехидно спросил парнишка в очках, — хищные животные тоже начнут кушать морковку?

— Тетка права, — возразил его приятель с несколькими колечками в проколотой брови. — Я видел документальный фильм про все эти мясные хозяйства... Они ж реально плачут, когда их убивают током... слезами плачут...

— Так что ж теперь, щипать травку и впадать в маразм?

— Да хотя бы не разводить мутантов, чтобы еще для них не убивали...

— Не понимаю, чем пес хуже коровы...

— Да и пес, и корова лучше людей!

— Что ты сказал, щенок?! А ну повтори!

— Дяденька, я не щенок, наденьте очки. Я человек. А вы — моральный урод. Что вы рычите-то на меня?

— Ах ты, сопляк!

Напряжение уже возросло до градуса драки.

— Господин, уймитесь уже! — рявкнул Тео, не выдержав, уже второй раз за вечер вытаскивая удостоверение. Панацея от скандалов — уже довольно солидная толпа шарахнулась назад. — Служба Безопасности! А вы, госпожа... шли бы проповедовать в другом месте...

— Я все поняла, — изрекла дама надменно. — Вы — профессиональный убийца. Вы убиваете людей — какое вам дело до животных...

Она величественно развернулась и уплыла в сторону касс. Толпа быстро рассосалась, многие, уходя, продолжали доругиваться; только парнишка в очках и его неформального вида товарищ глазели на Тео и Гарика со страхом и любопытством из-за холодильника с полуфабрикатами. Девушка с кефиром прыснула.

— Вот так история! Вы, значит, инквизитор?

— Я — Великий Инквизитор, — приосанившись, сказал Тео. — Я — капитан Тео, отважный боец с мраком и смертью, а это мой верный спутник, пес-ликвидатор Гарольд, гроза бездушных.

Девушка снова рассмеялась и пошла к кассам рядом с Тео. Гарик осторожно понюхал ее волосы:

— Ах, ты так пахнешь... сладенько...

— Подхалим! — девушка щелкнула Гарика по носу. Повернулась к Тео:

— Всю жизнь мечтала познакомиться с настоящим ликвидатором и служебным псом. Ужас.

— Да, я ужас, — согласился Тео. — Мы такие. А вы — отважная барышня.

Вот привязчивое словечко — эта "барышня", подумал он. Набрался от Хольвина. Но девушке, похоже, понравилось.

— Я отважная, — сказала она весело. — Меня зовут Сирень, моя мама работает микробиологом в Лиге. Я кое-что понимаю. Хочешь конфету, страшный монстр? Можно, я ему конфету дам?

Гарик посмотрел на Тео умильно. Тео улыбался.

— Можно, — сказал Гарик и потупился.

— Дайте, — сказал Тео. Он выложил продукты на транспортер, но смотрел не на кассиршу, а на девушку. Хотелось улыбаться. — Сирень, вы очень торопитесь? Может, пройдемся немного?

— Можно бы, — сказала Сирень. — Прогуляем вашего щенка. Чудный пес. Только недолго, а то мама звонить начнет.

Мертвяк.

В квартире Тео стало очень тепло. Сложно сказать, почему — но от присутствия собаки в любой квартире становится тепло, сразу, как она там появляется. Тепло и уютно. В холодной квартире Тео, слишком большой и пустой после смерти его родителей, обычно ненадолго теплело только когда к нему в гости заходили приятельницы — но ни одна из них не осталась надолго и никаких сожалений это не вызывало. Тео не поверил бы, что его донжуанство напоминает аскезу Хольвина и имеет те же корни, он считал себя продвинутым и современным молодым человеком — только вот холод иногда донимал. Теперь же, из-за общества Гарика, Тео казалось, что тепло будет всегда.

Разумеется, о матрасике для щенка Тео не подумал. Но тут же решил, что Гарик вполне может спать на старом диване — а уж сам щенок эту идею воспринял с восторгом, тут же опробовал диван и нашел его отличным. Потом Тео варил овсянку с мясом, а пока овсянка остывала, угостил Гарика пирогом. От соленой рыбы отрезал маленький кусочек; щенок, улегшись на диван, смаковал ее в человеческом виде, чтобы не упустить ни капли удовольствия. Еще немного позднее Тео рылся в стенном шкафу, разыскал там старый футбольный мяч и пластиковую "летающую тарелку", на которую Гарик посмотрел с веселым любопытством:

— Можно поиграть, да?

— Завтра на прогулке поиграем, — пообещал Тео. — Сейчас, если очень хочешь, мяч покатай.

— Ах, нет, — Гарик покосился на мяч и хахнул. — Сейчас я спать хочу, — и тут же запрыгнул на диван, свернувшись клубком.

Тео укрыл его потертым пледом, взял из книжного шкафа пестрый томик дешевого фантастического романа и уселся в кресло. Оставаясь один, он любил тишину и имел простительную слабость — отвлекаться от рабочих будней шизофреническими историями об отважных астронавтах, отстреливающих где-то на далеких планетах чудовищных монстров и влюбляющихся в сверхъестественных красавиц с ногами от ушей и серебряными глазами. В таких книжках все строилось настолько одинаково и просто, что над текстом можно было вовсе не думать, но, вроде бы, эти глупости все-таки меньше глушили мозг, чем аналогичные фильмы и музыка.

Но не успел Тео углубиться в приключения очередного звездолетчика, как зазвонил телефон. И судя по тому, что он играл не попсовый мотивчик "Я вся горю" и не мелодию "Ради жизни", звонили не девушки и не с работы.

Саундтрек фильма "Тропами леших". Хольвин.

— Добрый вечер, — весело сказал Тео.

— Включи телевизор, — сказал Хольвин.

Тео сел.

Он еще не выбросил древний телевизор с крохотным экраном, даже смотрел его иногда, на предмет каких-нибудь удивительных срочных новостей и статистики, но в устах Хольвина слова "Включи телевизор" были столь же естественны, как слова "Выпей синильной кислоты".

— Зачем?! — спросил Тео ошарашенно.

— Третий канал, — сказал Хольвин вместо ответа. — Передача "Диалог с незнакомцем". Скорее. Когда она закончится — перезвони, — и повесил трубку.

Тео включил телевизор и нашел третий канал. Он смутно помнил, что передача эта — сенсационные интервью с людьми в масках, признававшимися инкогнито в скандальных гадостях.

Не хватало откровений какого-нибудь урода, который соблазнил собственную бабушку или обокрал автомат, продающий газировку, успел подумать он, увидев на экране ярко освещенную студию, полную людей с вытянувшимися лицами, и сидевшего в кресле мужчину в отличном костюме и черно-белой маске с карнавальными перьями. Но тут зализанный ведущий с серьгой в ухе сказал:

— Итак, случай действительно беспрецедентный. Вы сами решили, что являетесь мертвяком?

Тео затошнило. По рядам зрителей пробежал шепоток.

— Можете называть меня и так, — вальяжно и спокойно сообщил человек в маске. — Но уж лучше альтернативно мертвым или танатоидом, если угодно. Придадим этой дикости видимость наукообразия?

— Так вы сами решили или нет?

— Нет, уважаемый господин. Я нахожусь в розыске, и инквизиторы убьют меня без суда, если найдут. Вы думаете, нормальный человек способен вообразить о себе такую чушь?

— Расскажите, пожалуйста, как вы себя чувствуете? — ведущий вытер пот.

— Прошу прощения, — не без иронии сказал мертвяк, — а вы?

Ведущий замялся.

— Ну как вам сказать... Меня, как будто, чуть-чуть... тошнит... но...

— Вот, — мертвяк рассмеялся. — Но! Возможно, сливки в вашем сегодняшнем кофе лишний день простояли в холодильнике, возможно, погода меняется... А быть может, вам только кажется, потому что вы ожидали чего-то в этом роде. Вы можете утверждать, что в вашей тошноте виноват я?

В студии зашушукались громче.

— Пожалуй, нет, — ведущий тоже рассмеялся, но несколько нервно.

— Отлично. Вы спросили, как я себя чувствую? Прекрасно. Я не разлагаюсь на ходу, хотя возможно, что мое тело и рассыплется, когда меня убьют, — в голосе мертвяка снова слышался смешок, куда более свободный. — Если это только все эти гниения за минуту — не фокус СБ. Вы видите — я мыслю, я рассуждаю, я личность. Мне бывает весело или грустно. Скажите, пожалуйста, чем, собственно, я отличаюсь от вас?

В студии наступила тишина.

— Задавайте, пожалуйста, вопросы нашему... гостю, — сглотнув, спохватился ведущий.

— А как у вас с личной жизнью? — робко спросила крашеная блондинка из первого ряда.

— О, прекрасно. Мы с женой прожили уже шесть лет и достигли полного взаимопонимания. К сожалению, ее сын от первого брака — наркоман, и это все серьезно осложняет... но такого рода несчастье может случиться в любой семье, не так ли? Он тяжело пережил развод своей матери и невзлюбил меня, как это часто бывает с подростками. Переходный возраст, что поделаешь...

— Вы его ненавидите? — спросила та же блондинка вполголоса.

— Я ему сочувствую, — сказал мертвяк. — Но ничем не могу помочь. Я же не нарколог. Я сотрудник коммерческой фирмы. Я не умею решать проблемы такого рода.

Зрители в студии еле заметно оживились.

— Правду говорят, что мертвяки ненавидят животных? — спросила простенькая тетенька с настороженным лицом.

— Вот видите, господа, сколько предубеждений царит в обществе, — мертвяк снова рассмеялся. Он очень легко и непринужденно смеялся. — Нет, разумеется, это вздор. У меня, правда, нет зверинца в квартире, но это не говорит о ненависти, не так ли? В детстве я держал аквариумных рыбок, очень увлекался... теперь нет времени этим заниматься. Работа, работа... Есть лишь одно исключение — я не терплю собак-трансформов. Впрочем, кажется, я не единственный в этом зале, — улыбнулся он, оглядевшись. — Сложно любить противоестественных тварей, которые во все времена служили тоталитарным режимам и до сих пор готовы безнаказанно порвать каждого, кто придется им не по нраву. Собаки в принципе мне неприятны — восторженные холуи, по-моему, это мерзко... но когда тварь способна изображать некое карикатурное подобие человека, оставаясь по сути злобным псом, это просто отвратительно....

Камера проехалась по рядам. Зрители чуть расслабились, некоторые слушали с заметным одобрением. Плотный мужчина с открытым лицом и явно военной выправкой возразил:

— Ничего в них нет холуйского. Не больше, чем в людях, я бы сказал, а то и меньше. Просто псы чуют, что человек из себя представляет, вот и все. Боитесь — так и скажите.

— О, я не сомневался, что любители собак тоже найдутся, — усмехнулся мертвяк. — У нас в стране собак любят. Полезные животные — можно натаскать на что угодно, можно заставить стеречь узников концлагерей, можно натравить на невинного... отличное орудие зла. И как многим тешит самолюбие то, что хищный зверь перед ними на брюхе ползает, хвостом виляет, заискивает! Человек заводит пса, чтобы было кем командовать, господа. А общество поощряет разведение собак по тем же причинам, по каким финансирует выпуск слезоточивого газа и колючей проволоки. Нет, я не боюсь.

Кто-то в студии зааплодировал. Молоденькая девушка вскочила, зажимая рот платком, и выскочила из зала. Плотный мужчина презрительно рассмеялся. В ответ зашикали.

— Тише, господа, — воззвал ведущий. — Пожалуйста, будем корректны.

— А вас не тошнит? — спросил его плотный.

— А меня вот не тошнит! — воскликнула полная дама в деловом костюме с лицом офисного бойца. — Представьте себе, я считаю, что все это вздор! Я, знаете ли, три года работала с одной женщиной, за соседними столами сидели, а потом ее инквизиция застрелила, сказали — мертвяк. Чушь! Не хуже других была. И никогда меня не тошнило, и голова не болела, и депрессий этих не было. Все это нервы и придурь! Просто сваливают собственные болячки на других и все! Ишь, убежала, чистоплюйка! Небось, лет тридцать назад никто и не думал — мертвяк, не мертвяк, все знали, что надо держать себя в руках. Это теперь молодежь распустилась...

— Ну да, — отрезал хмурый парень с галерки. — Распустилась. Чуть что — головой с крыши, как моя сестренка. У нее начальник был мертвяк, только она не знала. Пока просто наезжал — терпела и валерианку пила, а как полез — сиганула с девятиэтажного дома и все. Я вообще не понимаю, как тут можно разговаривать. Почему мы до сих пор СБ не вызвали?

— Вас, молодой человек, легко понять, — сказал мертвяк. — Вы потеряли родственницу, мне очень жаль. Ее начальник был озабоченным мерзавцем. А я тут при чем? За что меня убивать?

— Вот интересно, — процедил парень, щурясь, — из-за вас никто с крыши не шагнул, а? В петлю не влез? Или только ваш пасынок себя убивает потихоньку?

— Знаешь, сынок, — встрял лысоватый, интеллигентного вида человечек, — это не слишком благородно — бить в больное место. Вы, молодежь, так легко обвиняете... а кто виноват, что мальчишка увлекся наркотиками? Давайте будем обвинять всех кругом в том, что он свихнулся! А ведь жить с сыном-наркоманом — это кошмар, вы об этом подумали?

— Вам тяжело с сыном? — спросила робкая блондинка.

— Я стараюсь не роптать на судьбу, — сказал мертвяк.

— Правильно! — воскликнула полная дама. — Вот это правильно!

— Слушайте! — выкрикнул хмурый парень. — Я сейчас тут на пол блевану или дам кому-нибудь в морду! Вы что ж, не видите?! Не чувствуете?! Мы же все в дерьме, тут даже воняет гнильем!

— Постыдились бы, хулиган, — укоризненно сказала простенькая тетенька. — Вас сюда пригласили — так ведите себя прилично. Ничем таким не пахнет...

— Да, господа, — сказал лысоватый. — Я думаю, не стоит перегибать палку. Я вижу, некоторые просто пользуются случаем, чтобы устроить скандал. Вам, наверное, трудно, — обратился он к мертвяку. — Часто вас обижают?