Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Фенно-Дераль встал, потянулся, хрустнув уставшей от долгой неподвижности шеей. Подошел к окну. День едва начал клониться к вечеру, но зарядивший с утра ливень как будто прикрыл улицы мрачной серой занавесью, сгустил сумерки так, что казалось — вот-вот на город упадет ночь. Косые струи ливня бились в двойной оконный переплет, заставляя дребезжать стекла. Не слишком подходящая погода для прогулок, но дела не ждут.
Он вызвал дежурного и велел закладывать экипаж.
Косые струи ливня бились в окно, заставляя дребезжать стекла. Низкое серое небо и пелена дождя превращали день в ранний хмурый вечер. В такую погоду теплый свет ламп кажется особенно уютным, а домашнее платье, пяльцы и корзинка с нитками — особенно уместными.
Барышня Женя подошла к окну, провела пальцами по стеклу.
— Не люблю осенние дожди.
Гелли воткнула иголку в недошитый бутон розы и опустила пяльцы. Она осенние дожди не просто не любила — терпеть не могла. Ненавидела. От них начинала болеть голова и накрывало тоской, ощутимой, как плотный душный кокон. А если уж быть честной, то не от них, а от мыслей, которые они рождали — от назойливого, как бьющаяся в стекло муха, "если бы". Если бы когда-то, тридцать лет назад, такой же дождь пошел неделей раньше. Если бы они с Арбальдом не собрались в лавку Паллена именно в тот день. Если бы разминулись с фор Кирессеном, только ставшим капитаном "Победителя", и он так и остался бы для Арби всего лишь именем, пусть и легендарным. Не заразил бы Арби страстью к новым землям... хотя о чем она, та страсть уже была, просто в тот день к ней прибавилась цель — Огненные острова. Проклятая земля, отнявшая у Гелли брата.
Хорошо, что сегодня не до мыслей.
— Деточка, спину ровней! И руками не маши туда-сюда, ты молодая красивая барышня, а не солдат на плацу!
Безнадежный случай, просто руки опускаются. Ведь и в самом деле — молодая красивая барышня, милая, приятная, а ходит — полицейскому впору. Как будто юбку первый раз в жизни видит. Да и не только в юбке дело. Истинно женского в этой девочке прискорбно мало. Такое ощущение, что бедняжку воспитывали вовсе без мысли, что когда-нибудь ей нужно будет найти мужчину, выйти замуж...
Хотя — мысль пришла в голову внезапно, изрядно удивив Гелли — Арби, пожалуй, мог бы ею увлечься. Клюнуть на необычность, непохожесть. Гелли представила рядом Арбальда и барышню Женю и покачала головой. У них могла бы случиться прекрасная дружба, но не больше. Вместе на пикнике, в библиотеке над картами, в порту, глядящими на штормовые волны и могучие корабли — да. Но не танцующими и уж тем более не целующимися.
— Деточка, ты любишь путешествовать?
На лице барышни проявилось легкое недоумение.
— Не знаю. Я никогда не ездила куда-то далеко. Только учиться и вот сейчас, — она нахмурилась, — думаю, это не считается.
— А хотела бы?
— Да, наверное. Дома точно хотела, много куда.
Хорошая девочка. Серьезная, неглупая и очень прямая. Арби был таким же. Подумать только, Варрену эта невесть откуда взявшаяся девочка напоминает Цинни, ей — Арбальда... Как будто и в самом деле потерянная родня. Впору поверить, что братца занесло в другой мир вместо Огненных островов. Иди не вместо, а уже там? Кто знает, что это был за храм, на подступах к которому погиб андарский отряд...
Мысль неожиданно захватила, несмотря на всю абсурдность, и Гелли спросила, мгновение поколебавшись:
— Деточка, кто были твои родители?
Глупость, конечно. Да и вопрос бестактный, девочка и без того грустит. А родители самые обычные для ее мира. И бабушки с дедушками по обеим сторонам. Гелли подавила разочарованный вздох: "А чего ты ждала, глупая? Чуда?"
— А в чудеса ты веришь?
— Нет, — быстро ответила Женя. Даже головой помотала, так по-детски, и тут же рассмеялась: — Ни в чудеса, ни в волшебство, смешно, правда? Даже оказавшись в мире, где живые маги по улицам бегают.
Смешная девочка, равнять чудеса и магию...
— В магии нет чуда, деточка. Пусть не все к ней способны, но она, как сказал бы братец Варрен, подчиняется определенным законам. Проще говоря, это всего лишь природные способности, умение и немного таланта. Оно возможно. А чудо — нечто невозможное в принципе.
— Например, научить меня ходить в этом платье, — Женя сердито вздохнула.
— Научишься, — хихикнув в кулачок, пообещала Гелли. А сама подумала вдруг: надо приглядеться, как складывается у деточки с Варреном. На виду — уважение с ее стороны и "рабочий интерес" с его, но отчего-то кажется, что их отношения должны быть куда как доверительнее.
Отчего-то Гелли очень хотелось, чтобы эта милая девочка стала членом семьи. Казалось, что так будет правильно. А подобным ощущениям Эбигейль фор Циррент привыкла верить.
Наверное, именно из-за мрачной погоды теплый неяркий свет масляных ламп казался особенно уютным. Лампы кидали медовые отблески на паркет, полумрак скрадывал стены, делая и без того немаленький гостевой зал еще больше. Тетушка Гелли сидела в кресле под лампой: темно-синее домашнее платье, крохотные пяльцы в руках, у ног — корзинка с нитками.
Женя приподняла тяжелые юбки — немного, может, всего-то на сантиметр-два от паркета, и тут же, спохватившись, выпустила из пальцев плотную ткань. Спросила поспешно:
— Не представляю, как в таком платье в дождь на улицу выйти?
— Да, погода сегодня не для прогулок, — согласилась тетушка. — Ну ничего, пройтись по лавочкам в свое удовольствие мы еще успеем. А пока учись. Вижу, вижу, что тебе надоело, — тетушка негромко рассмеялась, — но такая милая барышня должна уметь подать себя с первого взгляда. Голову подними, деточка, подбородок выше. И не делай такое жалобное лицо, улыбнись!
Женя задрала подбородок и выдавила улыбку. Ей было неловко, неудобно и стыдно, куда уж улыбаться.
Она уже битый час расхаживала туда-сюда, путаясь в подоле пышного платья, то и дело наступая на ушитую кружевами нижнюю юбку, не зная, куда девать руки. Почему-то она думала, что такие юбки вполне нормально слегка приподнять при ходьбе, но оказалось — наоборот. Признак не то чтобы дурных манер, а скорее их полного отсутствия. Как выразилась тетушка, "такого даже горничные себе не позволяют".
Легкие домашние туфельки скользили по натертому до блеска полу, хотелось плюнуть на приличия, разогнаться и проехаться, как по накатанному льду зимой. Интересно, как здешние дамы ухитряются танцевать на таком полу и не падать?
А тетушка сидела в своем кресле и отпускала замечания: "Спину ровней, плечи развернуть, шаг короче, деточка, и руками не маши туда-сюда, ты не солдат на плацу! Ты молодая красивая барышня, знай себе цену и не стесняйся это показать".
— Я вижу, вы не скучаете, милые дамы? — вошел граф, внимательно оглядел Женю, кивнул одобрительно.
"Уж лучше бы скучали", — подумала Женя. Хотя вслух, разумеется, не призналась.
— А ты хотел нас чем-то развлечь, дорогой братец? — тетушка встала, бросила быстрый недовольный взгляд за окно.
— Всего лишь спросить, как успехи милой барышни.
— Отвратительно, — не удержалась Женя. — Если вы собирались вытащить меня на какой-нибудь бал, имейте в виду, что я там опозорюсь по полной программе.
— Гелли? — граф обернулся к сестре.
— Не так все плохо, — улыбнулась та. — У девочки своеобразная манера двигаться, но неуклюжестью она не страдает. Привыкнет.
Граф снова обернулся к Жене:
— А танцевать вы умеете?
— Видели б вы наши танцы, — Женя представила, как вытанцовывает в этом платье какой-нибудь дискотечный быстряк, и, не выдержав, рассмеялась. — Брюки для них подходят больше, честное слово. То есть, конечно, для вальса такое платье вполне годится, но как раз вальс я как-то и не очень...
— Можете мне показать? — заинтересовался граф. Подошел вплотную, протянул руку ладонью вверх: — Позвольте пригласить вас на танец.
— Да вы же не умеете, — Женя протянула руку, почувствовав вдруг, что совершенно по-глупому смущается.
— А вы научите, — невозмутимо отозвался граф. Кажется, он прочитал на ее лице не сказанное "да зачем вам?!", потому что пояснил, слегка улыбнувшись: — Танцы дают некоторое представление об обществе. И, я бы сказал, как раз то представление, которое довольно трудно выразить словами.
— Ах, у вас исследовательский интерес, — Женя невольно хихикнула. — Знаете, когда этот танец только придумали, он считался неприличным. Но это было, наверное, лет двести назад, если не больше, я даже не знаю точно. А сейчас это... ну, наверное, можно сказать, официальная классика. Так что представление об обществе будет немного несовременным. — Положила руки графу на плечи, запрокинула голову, вглядываясь в лицо. Выше ее больше чем на голову, та еще дылда — а болтают, что раньше люди были ниже! Или для другого мира понятие акселерации не подходит? А еще вот так вблизи виден тонкий, едва заметный шрам на подбородке, интересно, чем его так? "Боже, о чем я думаю", — спохватилась Женя. Объяснила: — Кавалер держит даму за талию. Я напою мелодию. Сразу предупреждаю, у меня ни слуха, ни голоса.
— Ничего, я потерплю, — серьезно ответил граф.
Учитель из Жени оказался никудышний. И не в том даже дело, что она и сама толком не знала, как танцевать вальс по всем правилам. Покружить по залу — не велика сложность. Но Женя путалась в тактах, то и дело сбивалась с правильного шага, непривычное платье мешало, а мужские ладони на талии и пристальный, изучающий взгляд странным образом тревожили. И ведь ничего такого особенного она к графу не чувствовала, с чего бы напрягаться? Может, все дело было в том, что она вообще давно не танцевала с мужчиной?
Поймав себя на этой мысли, Женя остановилась и осторожно отстранилась. Сказала виновато:
— Ерунда какая-то получается. Извините, господин граф.
— Ничего страшного, — все так же спокойно ответил тот. — Основной принцип я уловил. Благодарю вас. — Напел несколько тактов, покачал головой: — Своеобразная мелодия. Никогда не подумал бы, что под такое вообще можно танцевать. Что ж, милая барышня, посещать балы вам и в самом деле пока рано. Разве что в качестве зрителя. Да, так вот о балах. Гелли, дорогая, о твоем приезде уже прослышали, и я боюсь, что тянуть с визитами становится неприлично. Кроме того, тебя видели в обществе барышни Жени.
— Хочешь сказать, братец, нам пора решить, в качестве кого представить бедную девушку?
Женя попятилась и присела рядом с тетушкой Гелли, в соседнее кресло. Спросила шепотом:
— А зачем представлять? Это обязательно?
— Не обязательно, — ответил вместо тетушки граф. — Но крайне желательно. Чем скорей мы ответим на естественный для общества вопрос, что за девушка живет в моем доме, тем меньше кривотолков он вызовет.
— Репутация? — посочувствовала Женя.
— Прежде всего ваша, — усмехнулся граф. Впрочем, усмешка его была какой-то кривой, и Женя не почувствовала за ней ни веселья, ни желания уязвить. Скорее — задумчивость и неуверенность. Хотя уж что-то, а неуверенность меньше всего была свойственна этому всегда решительному и даже излишне резкому господину.
Глава 22, в которой Женя любуется издали на королевский дворец, не подозревая, что скоро ей предстоит там побывать
— Какой-то странный ты сегодня, — Грент кивнул на кресло, приглашая гостя устраиваться поудобней. — Как будто никак не можешь решить что-то для себя важное. В чем дело, Варрен? Обычно неуверенность тебе не свойственна.
— Да так, — хмыкнул фор Циррент. — Думаю кое о чем. Расскажи лучше, как продвигается твое расследование. Ты ведь за этим меня звал?
— Да, — Грент прошелся по кабинету, зачем-то выглянул в окно и сел на край стола, небрежно отодвинув стопку газет и писем. — Что я тебе скажу, Варрен. Все слишком запутано, в этом клубке не одна нить, а хорошо если не с десяток, и не факт, что все они как-то связаны.
— Вот оно что, тебе нужен слушатель. Что ж, всегда к твоим услугам.
— С тобой хорошо думается. К тому же одна из нитей в твоих руках, да и безопасность короны по твоей части. А я нюхом чую, что к тому все и движется.
Чутье графа фор Циррента подсказывало ему то же самое.
— Отъезд Клалии, — начал он. — Ритуал по получению силы. Два покушения подряд. К чему еще все это может быть. Клалия наконец-то спелась с магами или маги с Клалией, не суть важно — ясно одно, что они решились действовать.
— Три покушения, — поправил Грент. — Но, знаешь, Варрен, я бы сказал, что автор первой попытки обладает куда более развитой фантазией. Стрелок на крыше — это примитивно. Убийца с ножом и сонным заклинанием — нагло, но крайне грубо. А тот, кто устроил его высочеству ловушку на Дубовом острове... это художник. Мастер, чтоб его. Сложный план, безупречное исполнение. Его высочество спасся чудом. Точнее, знаменитым везением своего дружка Реннара.
Грент рассказывал о том, что приключилось с Ларком и его порученцем на Дубовом острове, и фор Циррент с трудом подавлял желание схватиться за голову, излить злость на десятке известных ему языков, а потом пойти и самолично выдрать его высочество, как дерут нашкодивших мальчишек. Портупеей по голой заднице, так, чтобы долго потом сесть не мог. Бог с ним, что хватило глупости попасть в ловушку — и с более искушенными людьми бывает. Но попытка скрыть столь опасное происшествие! Чего он, хотелось бы знать, опасался? Неужто обвинения в святотатстве? А теперь след остыл, так удачно срисованный людьми Грента менталист успел покинуть столицу, ищи его по всему миру! И гадай, был он автором столь изящного плана или только исполнителем! Внешность не сказать чтоб очень уж приметная, но в окружении Шоррентена точно не мелькал. Там вообще маги не мелькали, да и никого из чужих, нарушающих привычный круг общения. Студенты — народ любопытный, заметили бы. Там действовал кто-то свой, но кто? На следующий день еще можно было бы раскрутить дружков Шоррентена на воспоминания, кто из них что болтал накануне да по какому поводу, но теперь концов не найдешь.
— Вот, можешь взять с собой, — Грент протянул фор Цирренту тонкую стопку листов в картонных корочках. — Все, что мои люди нарыли на нашего нового подозреваемого. Я бы очень тебя попросил аккуратно прощупать окружение Клалии. Если это действительно была попытка расчистить путь для юного принца Киренна...
— А что еще, — хмыкнул граф. — Других причин опасаться за жизнь принца Ларка у нас на сегодня не просматривается.
Открыл обложку, вгляделся в открывавший дело карандашный рисунок. Белый капюшон менталиста, короткая челка, неприятный, тяжелый взгляд, острый нос, бородавка на левой щеке, козлиная растрепанная бородка. Мастер Агватус, маг-менталист первой категории, работает с банкирами, специализация — проверка финансовой благонадежности. Обтекаемое название, за которым — сбор информации о клиентах, выбивание долгов из несостоятельных или неаккуратных должников, шпионаж за конкурентами. Банковское дело никогда не было прибежищем чистоплюев. Зато состояния там сколачиваются из ничего, в год-два, были бы наглость и желание. Очевидно, мастер Агватус не отягощен излишними принципами, зато весьма богат на амбиции. Самое то что нужно для заговорщиков.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |