Джонни Оклахома

Там же. Замок риттера де Пейна.

В свои четырнадцать лет сэр Гуго трезво смотрел на жизнь. Обычно в столь юном возрасте люди имеют привычку переоценивать силы и способности, но рано оставшийся сиротой риттер отличался нерешительностью и некоторой робостью характера. Так, например, он опасался нарушить присягу и сдать замок, как того требовал командующий осуждающей армией штандартен-мастер Орбак.

Впрочем, выжить в этой осаде сэр Гуго не надеялся. Только немного обидно за младшую сестру... но она твёрдо пообещала принять яд, чтобы не достаться гномам живой. Что же, тогда и самому будет спокойнее умирать.

— Как вы думаете, дядя, чем вызвана эта задержка?

Риттер подразумевал непонятную вялость коротышек, со вчерашнего дня прекративших обстрел ворот, и не предпринимавших ни каких решительных действий.

Человек, к которому обращался Гуго, усмехнулся:

— Готовят новую пакость, что же ещё!

Эммануил де Пейн приходился владельцу замка двоюродным дядей, и до совершеннолетия риттера осуществлял опеку, а так же отвечал за обучение племянника и племянницы в соответствии с благородным происхождением: танцы, основы стихосложения, фехтование на мечах и копьях, постройка осадных машин, этикет и геральдика, галантное обхождение и общая куртуазия, допрос пленных с использованием подручных средств, бесшумное снятие часовых, и все остальные науки, приличествующие дворянину. И подготовка к поступлению в королевский университет, как же без этого. Деньги на оплату полного курса уже отложены, и по достижении шестнадцати лет...

Но, увы, жизнь вносит коррективы в любые планы, и, как обычно, в худшую сторону. Замок не удержать — обнесённая частоколом башня изрядно обветшала, и после падения первой линии обороны останется только молиться. В донжоне нет колодца, нет запасов для длительной осады... да и зачем это было нужно в центре страны? От кого обороняться?

— Дядя, вы послали гонца в столицу?

— Четверых.

Сэр Эммануил не стал расстраивать племянника, и рассказывать, что головы посланцев переброшены гномьими метательными машинами через частокол ещё вчера. Все четыре. Отправить новых — ослабить и без того малочисленный гарнизон замка. А так хоть по парочке коротышек заберут с собой на тот свет.

Гуго доказывал о несказанном. Слишком красноречиво молчание, и слишком старательно дядя отводит глаза. Помощи ждать не стоит? Досадно, но не смертельно. То есть, и то и другое, но пережить можно. В смысле, не пережить, а... Тьфу, совсем запутался.

— Темнеет, — сэр Эммануил указал на костры в гномьем лагере. — Ближе к полуночи мы можем попробовать пойти на прорыв. Десять мечников при поддержке пяти арбалетчиков изобразят ложную атаку, а мы...

— Исключено, — юный риттер упрямо мотнул головой. — В пешем строю далеко не уйдём.

— У нас есть лошади.

— Три.

— Да, три. Для тебя, для меня, и для маленькой леди.

— А остальные?

— Они давали присягу, Гуго, и обязаны умереть, сохраняя жизнь сюзерена. Умрут с честью.

— Они умрут, да... А с чем буду жить я, дядя? С чем оставаться мне? Если помнишь, присяга подразумевает обоюдную ответственность!

— Ты отомстишь.

— Потом? Когда-нибудь? Извини, дядя, но я остаюсь в замке.

Сэр Эммануил молчал, пытаясь отыскать слова, способные убедить племянника, и не находил их. Старый риттер до того задумался, что не заметил огромную сову, севшую на парапет площадки донжона, и вздрогнул, когда та громко заухала.

— Фух, фух, фух! Вашу мать... То есть, здравствуйте!

— Оборотень! — Гуго потянул меч из ножен. — Сова-оборотень!

— Сам дурак! — обиделась птица. Тебя чему-нибудь учили, двоечник?

Юный риттер замер, оставив оружие в покое. Действительно, оборачиваться можно только в крупных хищников, волков там, или медведей, но никак не в птиц. И разговаривать в зверином обличье они не могут — глотка животного мало подходит для человеческой речи.

— Посланница Небесных Богов?

В легендах упоминались случаи, когда небожители вмешивались в события, и давали подсказки или задания своим любимцам посредством таких вот посланников. Так это в легендах... Да и какой из Гуго де Пейна любимец богов? Мал ещё. Но вдруг!?

— Вообще-то я мальчик, — сова щёлкнула клювом, изображая смех. — Юноша, вы в шахматы играете?

— Что это такое?

— Хреново... Но всё равно будем делать ход конём.

— У нас нет кавалерии, сэр... сэр?

— Давайте без имён, я не стремлюсь к славе и известности, — сова махнула крылом. — А свою долю вы получите там!

— Простите, но там целый хирд гномов!

— Угу, тем ценнее победа, господа. Так что вперёд, на мины! Тьфу, я хотел сказать — да пребудет с вами ум, честь и совесть нашей эпохи!

Ухнув на прощанье что-то неразборчиво-неприличное, птица исчезла. Не улетела, как можно было бы ожидать от совы, а просто растворилась в воздухе, оставив на прощанье пару перьев. Да и те через пару мгновений растаяли без следа.

Оклендхайм-младший в течение двадцати минут выслушивал норвайские ругательства, и только потом сообразил выключить невидимость. Приземлившаяся у костра сова тут же превратилась в Вову, который возмущённо заявил:

— Ваня, я понимаю, что магия, как и Пушкин, это наше всё, но ты можешь думать побыстрее? Или в следующий раз маячок поставь, чёрт побери! И распознавание "свой-чужой".

Иван от предъявленных претензий отмахнулся, и сразу перешёл к делу:

— С гарнизоном замка договорился?

— Ага, как только, так и сразу. В смысле, начнут.

— Во сколько?

— Можно подумать, у них часы есть. Скоро. Сегодня... наверное.

— Ты им ничего толком не сказал?

— Посланец богов должен быть загадочным и немногословным, между прочим. И никакой конкретики — всё туманно и общими фразами.

— Вова, ты идиот?

— Не больше тебя, — ухмыльнулся норваец. — Любимец богов есть товар штучный, и назначенный на эту должность местный риттер должен действовать самостоятельно. Представляешь, как бы оно выглядело, если бы я припёрся туда, и заявил, что некоему виконту Оклендхайму взбрело в голову атаковать гномий хирд полусотней латников, и он предлагает поучаствовать в идиотской затее всем желающим? Пойдёт, ага... ищи дураков. Только осознание избранности может толкнуть человека на безумство. Тяжёлые вещества, само собой, из списка исключаю.

— Высказался? — не отвлекаясь от беседы, Иван просмотрел отчёты следящих модулей. — Извини, ты был прав. Они открывают ворота.

Напрасно сэр Эммануил отговаривал племянника от вылазки — тем самым он ещё больше распалил воображение юного риттера, уверовавшего, что с помощью Небесных Богов будет одержана блистательная победа. Осталось выйти из ворот, и враг побежит! Пятки засверкают! А в столице герою обязательно поставят памятник! Конную статую высотой в три человеческих роста.

— Вперёд! — Гуго указал мечом на горящие в ночи костры гномьего лагеря. — Да покарают их небеса!

Ветвистая молния, слетевшая с конца клинка, наполнила душу риттера восторгом, а когда на правое плечо вдруг опустилась знакомая сова, отпали последние сомнения в своей избранности.

— Ты видел это, о крылатый посланник небес?

— Угу, — кивнула мудрая птица. — Ваня, возьми левее сто. Гуго, махни ещё.

— Что?

— Железкой маши, болван!

Ещё одна молния. Пожар и крики ужаса.

— Так, о посланник?

— Нормально. Ваня, увеличивай мощность и давай беглым! Хорошо... прицел чуть выше... Не опускай меч, бля! Ира, извини, это не тебе.

Сэр Эммануил со страхом и ликованием смотрел на воспитанника, разрываясь между желанием броситься в бой под предводительством отмеченного богами великого героя, и желанием убраться как можно дальше отсюда. Гарнизон замка именно так и сделал — успевшие выйти из ворот мечники двинули обратно, устроив давку в проходе. И как умудрились при этом никого не затоптать?

Паника длилась недолго — всё же в замок старались брать ветеранов королевской армии, прослуживших не меньше десяти лет, и понимающих пользу дисциплины. Первый страх прошёл, и на смену ему явилась холодная рассудочность. Неизвестное колдовство убивает гномов? Замечательно! Оно не бьёт по своим? Ещё лучше! Уже требуется не атаковать крепко сбитый строй, а резать мечущихся коротышек? Вообще великолепно!

— Лучникам и арбалетчикам приготовиться! — сэр Эммануил наконец-то вспомнил о долге, и взялся командовать. — Лёгкая пехота вперёд!

Оно, конечно, громкое название для крестьян, из всей защиты имеющих только шапки с железными полосами. Но сегодня от них требуется всего лишь бросать короткие дротики в толпу. Пять штук. Потом вернуться под защитой стрелков, пополнить боезапас, и снова обрушить на гномов полторы сотни смертей. Не все попадут, не все добросят. Но всяко лучше, чем вообще ничего.

Этих тридцать человек. Мечников всего двенадцать. Есть ещё копейщики, они и пойдут следом за метателями дротиков.

А сова на плече риттера проорала вовсе непонятное:

— Ирка, ты их надолго обездвижила? Что? Всего на полтора часа? Мало, добавь ещё! Да и плевать, что сердца начнут останавливаться... не у всех же!

Гуго де Пейн, продолжая лупить молниями с кончика меча, тем не менее не забывал почтительно внимать посланцу небес, разговаривающему с богами. Лишь в одном месте позволил себе уточнить:

— Простите, сэр сова, вы говорили о времени.

— Да, у вас есть часа два, чтобы повязать пленных.

— Весь хирд?

— На ваше усмотрение, остальных можете перерезать. А сейчас извините, дела... Подвиги ждут. До свидания, сэр риттер!

Известие о сокрушительном разгроме горсткой храбрецов целого гномьего хирда долетело до столицы Груманта быстро — ровно за столько времени, сколько понадобилось гонцу сэра Эммануила де Пейна, чтобы добраться до Лютеции и передать герцогу Ланца подробный отчёт о невиданной победе, подтверждённый списком взятых трофеев. И ещё в письме старый риттер спрашивал совета — как поступить с пленными гномами, каковых насчитывалось больше двух с половиной тысяч. Залитая для сохранности мёдом голова командующего хирдом штандартен-мастера Монделла Орбака прилагалась к отчёту в качестве подарка.

Сувенир выбросили на помойку, а упомянутого в письме юного риттера Гуго де Пейна сэр Джеронимо приказал срочно доставить в столицу, и зачислить в университет.

— На какой факультет? — осведомился ещё не оправившийся от ран ректор. — Несомненно, его способности являются выдающимися, но они не относятся ни к одному из разделов магии. Как быть, сэр?

— Организуйте новый.

— Какой и зачем, сэр? — Ректор внезапно замолчал, осознав сказанную только что глупость. Что значит, какой? Да какой угодно! Ведь новый факультет, это не только студенты, но и должность декана с солидным жалованьем, новые преподаватели, дополнительные учебные корпуса и лаборатории. И можно будет подумать о переименовании университета в Академию, как в Империи. — Простите, мы конечно же исполним ваше приказание, сэр Джеронимо.

— Это на что вы намекаете, позвольте полюбопытствовать?

Ректор выпрямился в кресле, случайно потревожив раненую руку, и открыто посмотрел герцогу в глаза:

— Не намёки, сэр, совсем не намёки. Я открытым текстом говорю, что пришла пора сесть на трон и примерить корону. Мы же не хотим ввергнуть Грумант в пучину междоусобиц?

Ланца прошёлся по кабинету, заложив руки за спину, и ответил только после долгого размышления:

— У нас нет ни короны, ни трона. Всё осталось там, в сгоревшем королевском дворце. И тело Его Величества до сих пор не найдено. Да, я тоже не хочу междоусобиц, но быть обвинённым в незаконном захвате власти... увольте, господа.

Находившийся тут же граф Форбарра со злостью стукнул кулаком по столу:

— Захват, это одно, а подобрать бесхозную корону — совсем другое. Две большие разницы, как вы любите повторять, любезный дядюшка.

Герцог поморщился, но не от упоминания поговорки, а от неприсущей племяннику злости.

— Пока не разберём завалы, ни о какой коронации не может быть и речи! Подождём, твою мать...

— А вот народ ждать не хочет, — негромко заметил ректор, продолжая баюкать перевязанную полотном руку. — Кто присылает депеши из провинций именно на ваше имя, разве не народ? Он уверен в вас, сэр Джеронимо, и уже видит на престоле Груманта. Заранее, ага...

С такой постановкой вопроса герцог тоже не согласился:

— Отчитываться передо мной, как перед командующим армией королевства, их прямая обязанность.

— Обязанность военачальников, начиная от десятника и выше, но никак не у простых риттеров, являющихся чужими вассалами. Заметьте, сэр Джеронимо, — тут ректор хитро прищурился. — Даже старый бунтовщик граф Людвиг Оклендхайм прислал с голубиной почтой сообщение, что графство отбило нападение гномьих банд, и сейчас занимается отлавливанием разбежавшихся коротышек. Так же он испрашивает дальнейших приказов. У вас испрашивает.

— Когда?

— Да прямо сейчас.

— Я не про это. Когда пришло письмо от графа?

— Буквально перед нашим совещанием, сэр.

— Хм... — герцог опять прошёлся по кабинету. — Интересно, что же там случилось у старого чёрта?

— Выясним.

— Не сомневаюсь, что выясните. Но с коронацией мы всё равно подождём!

Глава 20

Иван тоже вспоминал графа Оклендхайма. Удивительно, но за короткое время пребывания в теле виконта, он привык воспринимать сэра Людвига как отца, а отсутствие известий из графства беспокоило и заставляло тревожиться. В замке почти нет гарнизона, если не считать многочисленных с недавних пор гостей, и при правильной осаде гномьими войсками укрепления не устоят. Конечно, допрос бригаден-мастера показал, что коротышки пройдут стороной, но и бродячие банды представляют серьёзную угрозу. Во всяком случае, могут разорить окрестные деревни, и это сильно ударит как по кошельку, так и по общему престижу графа. Мол, взялся защищать народ вооружённой рукой, так изволь соответствовать светлому образу народного защитника. И неважно, что налоги до последнего времени уходили на погашение задолженностей банку братства Маммоны.

Беспокойство Ивана передалось фон Бюлову, но барон более всего опасался возвращения виконта в родной замок. Очень уж сэру Люцию не хотелось терять из виду перспективного студента, способного испепелить молниями половину гномьего хирда. Это какой же аргумент в вечном споре с империей получается! А если вдумчиво исследовать феномен Оклендхайма-младшего, то может быть получится пробудить магический дар и у других?

В том, что жалкие фокусы, именуемые сейчас гордым словом "магия", на самом деле таковой не являются, фон Бюлов уже понял, но нисколько не разочаровался в своих прежних занятиях. Наоборот, именно нынешняя должность позволит занять в истории место выдающегося учёного, открывшего новые грани в благородном искусстве. Стать предтечей и провозвестником великих героев и спасителей Груманта... что же почётнее?

Ирка переживала по другому поводу — ведьме было жалко отдавать славу победителей хирда "Блюминг Великий" какому-то там захудалому риттеру, и ничего не получить взамен. Где оркестр, где восторженные толпы, где брошенные под копыта коней букеты цветов? Даже не удалось собрать с коротышек трофеи, что огорчало больше всего.