Великий князь (гл. 1-13)

Но это было ещё не всё. Только я поднялся после прыжка, как из толпы стоявшей как сборище манекенов с открытыми ртами, вырвался громадный мужик судорожно пытающийся достать из кармана, что-то стреляющее. Не знаю что, но достать он не успел. Я уже был на боевом взводе, поэтому не рассуждал, какая пушка зацепилась в его бездонном кармане. Я опять прыгнул и ударил ногой по ёрзающей в кармане руке. Но на меня шёл какой-то монстр. Если предыдущим ударом у мадмуазели я сломал руку, то эта Годзилла просто, что-то заорала, выдернула руку из кармана и чудище пошло на меня с кулаками. К этому времени я успел вскочить и принять боевую стойку. А в такой стойке у меня привычка бить первым и обязательно в серии ударов присутствовал мой любимый хуг слева. Но к моему удивлению мужик выдержал мой фирменный удар. Конечно, его немного повело, но он стоял и даже попытался врезать мне по челюсти. Пришлось повторить серию, но в нокаут мужик провалился только после применения удара, который поставил мне тренер в секции айкидо. В прыжке пяткой по челюсти. Если по виску, то получится стопроцентный труп. А я не хотел убивать мужика — нужно было его допросить и узнать, кто поручил убить Великого князя?

Мой завершающий удар, явился как бы сигналом силам правопорядка. Как белые тараканы из людской массы начали вылезать городовые. Толпа стала издавать всё нарастающий гул, который иногда перекрывался пронзительными женскими возгласами. Мозг, все эти детали фиксировал, а тело уже метнулось к лежащему и продолжающему корчится Василию. Непроизвольно я его поднял с брусчатки и прижал к груди. Чувствовалось, что парень доживает последние секунды своей жизни. Когда я его подымал то, наверное, сделал парню больно и Василий вышел из забытья. Глядя на меня красными от лопнувших сосудов глазами, он прошептал:

— Слава Богу государь — вы живы!

После этого издав хриплый вздох, перестал дышать. Мне стало ужасно горько, что ушёл из жизни отличный, весёлый парень. За то небольшое время, которое я его знал, он нравился мне всё больше и больше. Может быть из-за того, что это был первый человек, который скончался непосредственно у меня на руках, а скорее всего, произошёл откат нервной системы после перенесённого стресса, но на лице Великого князя появились слёзы. И я провалился в выдуманный мир своего детства, где все были счастливы и никто никогда не умирал.

Возврат в реальность произошёл, когда на мозг начали воздействовать шипение и световые вспышки. Фокусировка зрения восстановилась, и я увидел, что окружён со всех сторон, громадными фотоаппаратами на треногах и людьми с поднятыми вверх фотовспышками. Именно они издавали тот мерзкий звук и свет, которые вытащили меня из идеального мира, где не убивают людей. Там даже мясо не едят, а питаются исключительно шоколадом и пирожными. Когда я увидел этих людей питающимися трагедиями, мне захотелось рвать и метать ну, по крайней мере, разогнать эту шушеру. Но сидящий внутри меня человек 21-го века, не дал это сделать. Он понимал, что такое пиар. Что за счёт него можно избежать того кошмара в котором оказалась Россия после 17 года.

Плюнув на то, что эти гиены пера засняли Великого князя плачущим, я передал тело Василия подбежавшим городовым и подошёл к нокаутированному мною здоровому мужику. Но он оставался без сознания и был бесполезен для допроса. А я хотел именно сейчас допросить хоть кого-нибудь из покушавшихся на Великого князя террористов. По свежим следам, когда психика находится не в лучшей форме после такого провала. Поэтому взглянул на свой последний вариант — женщину застрелившую Василия. Вот она вроде бы очухалась, по крайней мере, сидела на брусчатке, окружённая людьми в белой форме. Я решительно направился к ней. Бесцеремонно отодвинул городового я подошёл к этой женщине и присел рядом на корточки. Это была совсем девчонка, лет 18-19 не больше. В глазах были слёзы, губы дрожали. Одним словом она страшно боялась и держалась из последних сил. Какой-нибудь гуманист может быть её и пожалел бы, но не я. Перед моими глазами всё ещё стояло лицо — хорошего парня, весельчака и жизнелюба, Василия. Поэтому я довольно жёстко спросил эту мадмуазель:

— Кто тебя послал? В какой партии ты состоишь? Говори быстро, зараза!

Девушка молчала. Вот только из глаз её, ручьём начали течь слёзы. Но меня это не разжалобило, а даже ещё больше разозлило. Я вспомнил свои слёзы и красные глаза умирающего Василия. Схватив девушку за сломанную руку (она поддерживала её другой рукой и прижимала к своему телу), я рявкнул:

— Сука, говори какая партия?

И тут ей прорвало. Сквозь слёзы она выкрикнула:

— Большевики!

И начала рассказывать, кто именно поручил их боевой группе провести экс, фамилии и клички своих соратников, а так же кто входит в группу поддержки. Выложив всё это, она зарыдала.

Откровения девушки-революционерки, слушал не я один. Непонятно каким образом рядом оказался Кац и какой-то господин в прорезиненном плаще и в клетчатой кепке. Деловой такой мужик, с блокнотом, куда он карандашом записывал слова девушки. Корреспондентом какой-нибудь газеты, он вряд ли был (типаж не тот), а вот филером вполне вероятно. И это подтвердилось, как только обратил на него внимание. А это я сделал довольно бестактно. Поднявшись с корточек и увидев рядом подозрительного типа, выкрикнул:

— Ты кто такой? Что там пишешь?

Намерения у меня были однозначные, если бы его ответ меня не устроил, то хуг слева этому господину был бы обеспечен. Но этот человек, повёл себя совершенно правильно. Вытянувшись передо мной по стойке смирно, он доложил:

— Ротмистр Плещеев, сотрудник жандармского управления, ответственный за правопорядок на этом мероприятии. Я знаком с господином Львовым и он может подтвердить место моей службы и звание.

Проверять слова этого человека не имело смысла, и так было видно, что он не врёт. Городовые явно знали этого господина и подчинялись ему. Он только кивнул, как толпа была оттеснена и вокруг нас образовалась площадка свободная от людей и фотокамер. Границы её охраняли городовые. Стало возможным уже не кричать, чтобы пробиться сквозь возгласы толпы, а говорить вполне нормальным голосом. Это я и сделал, предъявив этому господину претензию:

— Как же вы допустили такое безобразие? В столице воюющей страны, в самом её центре, происходит вооружённое нападение на боевого генерала, к тому же Великого князя. Как это понимать? Охранное отделение совсем перестало мышей ловить?

— Господин генерал-лейтенант в том, что случилось это моя вина. Не ожидал, что такое, в общем-то, рядовое мероприятие вызовет интерес террористов. Информация о том, что в митинге примет участие Великий князь поступила только вчера. Я сразу же запросил информацию поступающую от наших секретных агентов, но не эсеры ни эсдеки ни каких терактов не готовили. Кто же знал, что это могут организовать большевики. Это партия новая, до этого случая политическим террором не занималась. Боевики у неё конечно есть, но как правило они занимаются финансовым обеспечением своей партии — грабят банки, трясут магнатов и прочих денежных мешков. К тому же она разобщена, многие её руководители находятся за границей в основном в Германии. Из-за этого агентурная работа в среде её руководителей затруднена. Они тесно связаны с немецкими спецслужбами, которые можно сказать охраняют её от нашего влияния.

Я только начал переваривать эту информацию, а Кац уже спросил у ротмистра:

— Так что это получается — нападение на Великого князя организованно по инициативе немецких спецслужб?

Плещеев несколько замялся, а потом, подумав, что его спрашивает всё-таки секретарь Великого князя, по-видимому, он был в курсе, кто такой Кац, поэтому ответил:

— Видите ли, господин Джонсон, я не могу это знать точно, но скорее всего это именно так. Убрать энергичного, набирающего популярность представителя дома Романовых в интересах Немецкого Генерального Штаба. Когда Михаил Александрович был в гостях у Германского императора Вильгельма, тот очень высоко оценил брата нашего царя. Вот немцы и боятся, что если такой человек начнёт влиять на Николая 2 и правительство, власть укрепится, порядка в стране станет больше и соответственно возрастёт мощь русской армии.

Слова ротмистра, что за попыткой покушения на Великого князя стоят немецкие спецслужбы, а значит, Генштаб Германии меня очень заинтересовали. Этот вопрос требуется очень серьёзно обсудить с моим другом. Если это так, то нам нужно срочно скорректировать свои действия. Ведь всё что мы до этого делали, предполагало, что это останется втайне от серьёзных игроков. Ну не может же суета Великого князя вокруг вопроса производства нового оружия стать основанием, для организации на него покушения. Ведь была задействована сила, которую Германский Генштаб готовил для действительно грандиозной задачи — устроить мятеж в России, чтобы она вышла из войны. По-видимому, немецкие аналитики просчитали, что Великий князь Михаил Александрович, может нарушить этот план. И чтобы его устранить рекомендовали использовать любые средства. Чёрт, да они могут использовать для этого и свою главную силу в Петрограде — финский батальон. Кто знает, может быть, какая-то часть этого батальона сформированного из финских добровольцев, уже проникла в столицу. Кулаками с ними не справишься. Если боец хорошо обучен, то мой хуг слева это просто смешно. Обученный чухонец пристрелит такого петуха и не поморщится. Срочно нужно принимать меры против этого — без силовой поддержки никак. А найти её возможно только в своём корпусе.

Пока я в очередной раз делал такой вывод, Кац выяснял у ротмистра, что тому известно, об этих самых большевиках. Краем уха я тоже это послушал, но был сильно разочарован той мизерной информацией, которую имело охранное отделение на людей, поставивших Россию буквально на уши. Любой человек 21 века больше знал о большевиках, чем этот ротмистр, поставленный на стражу империи. Посчитав этот разговор информационно для нас бесполезным, я вклинился в беседу Каца и ротмистра, заявив:

— Всё Николай, заканчивай мучить человека — ему действовать нужно, а не пустые разговоры вести. У нас тоже масса срочных дел, которыми нужно заниматься.

Сказав это, я подумал, что связь с человеком из жандармерии прерывать нельзя. Плещеев хоть и маленькая сошка, с невысоким званием, но может в наших планах быть полезным. Поэтому я сразу же сказал ротмистру:

— Господин Плещеев, я не виню вас в этом происшествии. Вы действительно вряд ли могли предотвратить это нападение задуманной, не маньяком одиночкой, а целой партией. Думаю, что теперь у вас достаточно материала, чтобы разобраться с этими большевиками. Прошу держать меня в курсе ваших действий в отношении большевиков. Связь с вами будет осуществлять мой секретарь господин Джонсон. Прошу любить и жаловать!

И положил руку на плечо Каца. А затем, пожав жандарму руку, повернулся и направился к всё ещё лежащему на брусчатке телу Василия.

Вокруг тела моего денщика суетилось два человека в цивильной одежде, а стоявший рядом городовой, отгонял любопытствующих. Подойдя туда, я выяснил, что люди в гражданском, тоже из жандармерии. А вскоре должна подойти повозка, чтобы отвезти тело в полицейский морг. Подошедший следом за мной Кац, присоединился к расспросам о том когда можно забрать тело героя. Я решил устроить Василию достойные для героя похороны. Оставив своего секретаря окончательно выяснить вопрос, когда можно забрать тело, я направился к подиуму. Нужно было прихватить свою бурку сброшенную там. Эта подаренная отцом одного из джигитов Туземной дивизии вещь, можно сказать, спасла мне жизнь. Ведь стреляли несколько раз, я вроде бы слышал три выстрела. Только одну пулю остановила шашка, а другие получается бурка. Сомневаюсь, что стрелок мазал, не посылают на такие задания дилетантов. А я всё был недоволен, что бурка такая тяжёлая, а овчина плохой выделки. Про себя возмущался, что Великому князю подсунули деревенский самопал. А оно вон как вышло — деревенская плохой выделки бурка сработала, как хороший бронежилет. Подняв с подиума сброшенную мной сразу после выстрелов бурку, я направился в сторону князя Львова, что-то объясняющего двум господам. Я шёл и думал, — "куда же я дену бурку, чтобы нормально побеседовать с Георгием Евгеньевичем? Держать её в руках — негоже для великого князя. Накинуть на плечи — сейчас жарко стоять в зимней бурке. Что допустимо для брутальных фотографий, не годится для возможно длительной беседы с князем Львовым. Но эта проблема разрешилась практически сразу. Я ещё даже не дошёл до князя Львова, как меня догнал Кац. Вот ему я и вручил бурку и посоветовал, чтобы не стоять с этой тяжестью в руках отнести бурку в Роллс-ройс. И, в общем-то, он ничего не потеряет, если подождёт меня там, а не будет присутствовать на беседе двух аристократов (двух князей). По любому, принять непосредственное участие в этой беседе он не может. Он не аристократ, а по правилам этого времени секретари молчат и имеют право сказать слово, только по сигналу своего босса. Молча кивнув Кац перебросив бурку через плечо, направился к нашему автомобилю. "Скучно ему там не будет,— подумал я,— " водитель собеседник хороший и много знает о специфике этого времени". Я по своему статусу душевные разговоры с водителем не вёл, а вот Кац болтал с ним подолгу. Выцедил с Григория столько детальной информации о жизни его современников, что я думаю, не всякий урождённый в этом времени обладал такими знаниями. Несомненно, и сейчас будет выяснять, что Григорию известно о большевиках и есть ли у того какие-нибудь выходы на подпольщиков. А Григорий человек общительный и у него было много знакомых в среде промышленных рабочих.

К князю Львову я направился не просто так (почесать языком), у меня насчёт этого человека был весьма меркантильный интерес. А всё было связано с явной нехваткой средств на продвижение наших с Кацем планов. Любое начинание и даже шедшее на пользу воюющему государству, требовало крупных сторонних влияний. И складывалось такое впечатление, что власть предержащим было наплевать, что будет со страной. Думали только о своём маленьком мирке, о личном достатке и благополучии. В общем-то, это обычное дело, но в этом времени это усугубилось наличием внутри государства организованной деструктивной силы. Как известно из истории, подавить её разложившемуся государственному аппарату не удалось. Мы с Кацем много думали над этим вопросом и пришли к выводу, что помогать такому аппарату бессмысленно — нашими силами отладить его не реально. Оставалось сосредоточить свои силы на двух вещах — росту боеспособности Российской армии (за счет внедрения оружия будущего, естественно того которое мы представляли как изготовить) и подготовке к существованию в условиях коллапса в которое попадёт Россия если на фронте новое оружие не поможет и всё пойдёт так же как в нашей истории. И оба эти направления требовали больших сумм. Кое, какие действия были предприняты, но по финансовым выкладкам Каца денег, если даже они будут предоставлены, в объёмах которые были обещаны, явно недостаточно. Естественно после финансового анализа моего друга в моём мозгу постоянно шла работа — где взять средства, чтобы наши задумки всё-таки исполнить. Основным поставщиком информации о богатых людях и конторах была Наталья. Вот она и рассказала мне об общественной организации, где председателем был князь Львов. ЗЕМГОР "ворочал" огромными средствами, и, как почти всегда бывает, к чистому делу прилипали нечестные, а то и просто воровские руки. Сам князь, несомненно, был честным человеком и патриотом. И была надежда склонить его к финансированию проектов которые несомненно шли на пользу России. А ещё Наталья поведала, что имя Львова стало фигурировать во многих списках членов "ответственного министерства" или "министерства доверия", которое должно было заменить существующее "правительство бюрократов". Эти списки возникали в кругах либеральной оппозиции, которая не останавливалась перед опасностью "перемены коней на переправе", а имя Львова, "безупречного в нравственном отношении человека", более всего нужно было как "символ" чистоты будущей власти, ее освобождения от пленения "темными силами". Конечно, я знал, что князь Львов был первым премьер-министром после отречения Николая 2, но в результате разговора с Натальей стало понятно, откуда у этой истории растут ноги.