"Мистраль"

-Добро док, береги себя! До связи.

Вечером на Московской базе Мистальцев собрались все ее обитатели, Алекс заказал в одном из лучших рестаранов кавказской кухни по истине царский ужин, столы буквально ломились от обилия различных закусок и напитков, здесь были и шашлыки, и долма и свежайшие хачапури а также прекрасные вина, такие как Хванчкара, Кинзмараули, Сванети. За столами улыбающиеся Мистральцы бурно обсуждали события последних дней, звучали тосты, анекдоты и смех. Кто-то взял в руки гитару и запел такую родную и далекую песню Олега Митяева — Москвичка:

Неровность вычурная крыш

Течёт за горизонт,

Семнадцатый квартал, Париж,

Чуть вздрагивает зонт.

И женщина французская

Серьёзна и мила

Спешит сквозь утро тусклое,

Должно быть, проспала.

И тем, кто встретится ей

Улочкою узкою,

Не догадаться,

Здесь у всех свои дела,

Она хоть бывшая,

Но подданная русская,

Она такая же москвичка,

Как была. Она хоть бывшая,

Но подданная русская,

Она такая же москвичка, Как была.

https://www.youtube.com/watch?v=8zGvojt0_08

Митяев — Француженка, иаполняет Шафутинский

Алекс плыл по волнам музыки полностью погрузившись в магию одной из своих самых любимых песен, которая каким-то непостижимым образом входила в резонанс с его душевным состоянием вызывая легкую грусть и напоминая, что они все они здесь пришельцы и иммигранты, в сущности, чуждой для них стране и чужом времени. Такие мысли одолевали доктора Ходжаева когда кто-то закрыл ему глаза ладонями и знакомый голос спросил:

— Догодайся, кто это!

Алекс встал, повернулся и утонул в изумрудных глазах Ирины Вааде, в этот момент у него в голове как-будто произошла вспышка салюта и последний кусочек мозаики лег на свое место наконец-то сформировав общую картину. Именно Ирина быта тем фактором, который не давал покоя Алексу и не учитывался им при планировании своих дальнейших действий. Как можно быть таким идиотом, вот же она передо мной красавица Ирина, наш уникальный и единственный в своем роде оракул.

-Здравствуй Алекс! Соскучился?

А Алекс, совершенно как пацан продолжал молчать и с обожанием смотреть в ее глаза. Я старый дурень, какой же я дурень, подумал Алекс.

-И вовсе не старый, и не дурень, не наговаривай на себя. Ответила Ирина прочитав его мысли. Алекс продолжал молчать и думал, вот теперь я точно попал, ничего от этой женщины не скроешь.

-Да любимый, ты точно попал, никуда не денешься теперь. Привыкай!

Часть II. Смело мы в бой пойдем!

Глава 18. Москва. 15 ноября 1929 года.

Основные две страшилки, которыми дерьмократические политики в другой реальности время от времени пугали население страны были дефолт и военный переворот. Обычно это совпадало с подготовкой к очередным 'выборам'. Если после стольких дефолтов, которые русский народ успешно пережил, угроза очередного воспринималась уже совершенно без драматизма, то угроза военного переворота все ещё была в новинку. Народ , в основной своей массе, оболваненный негативной психокоррекцией через засилье пропаганды, поп-культуры и гламура в средствах массовой информации с опаской воспринимал растущее недовольство военных положением в армии и на флоте. Политики в России начала 21-го века прекрасно понимали, что армия при неблагоприятных обстоятельствах может стать самостоятельной политической силой и использоваться другими силами как внутри страны, так и за рубежом, что приведет к свёртыванию, так называемых, демократических преобразований в России. Поэтому Кремль, правительство, Минобороны и Генштаб неусыпно следили за поведением армии и её настроением. Блокировались малейшие попытки проникновения оппозиционной агитации в войска. Лояльность генералов к власти обеспечивалась динамичным карьерным ростом, престижными квартирами и дачами, чесные и порядочные офицеры в этой системе не выживали. Естественно, что армейские и флотские высокие начальники предпочитали зубами держаться за должностное место, нежели мечтать о революции. Правителям удавалось поддерживать статус кво, военная элита была полностью лояльна президенту. Мысли о каком то путче для неё были сродни самоубийству. В действующих Вооружённых силах даже в самый сильный бинокль нельзя было увидеть вождя-мятежника. Тот же генерал Трошев, рискнувший поиграть в оппозиционера, в последствии триста раз попросил прощения у министра обороны 'за горячность'... О военном перевороте в России 21-го века нельзя было говорить всерьёз и потому, что многие командиры были не в состоянии провести батальонные учения с боевой стрельбой — на это не было ни денег, ни техники. Наиболее инициативные, грамотные офицеры давно ушли на 'гражданку', организовали свои фирмы, и военные перевороты им были нужны меньше всего. А многие оставшиеся служить высококлассные спецы либо пили от безысходности, либо подрабатывали в охране. Армия была всецело поглощена своими проблемами, и мысли о том, что надо браться за оружие, мелькали, может быть, в самых нетрезвых или слепленных ненавистью головах.

Большинство офицеров, не желавших мириться с создавшимся в армии положением, предпочитали браться не за оружие, а за шариковые ручки, чтобы накропать очередную жалобу в Москву. Ситуация в армии и на флоте в СССР осенью 1929 года во многом напоминала положение с вооружёнными силами в России образца 2010 года. С окончанием гражданской войны РККА встала перед необходимостью серьёзного сокращения — с 5,5 миллионов её численность постепенно была доведена до 562 тыс. человек. Естественно, сокращалась и численность командно-начальствующего состава, хотя и в меньшей степени — со 130 тысяч человек до примерно 50 тысяч. Естественно, встав перед необходимостью сокращения комсостава, в первую очередь руководство страны и армии стало увольнять бывших белых офицеров, отдавая приоритет таким же офицерам, но служившим в Красной армии изначально, а также молодым краскомам, занимавшим как правило более низкие должности — уровня командиров взводов и рот. Из числа бывших белых офицеров в армии оставлялась только наиболее ценная их часть — офицеры генштаба, генералы, а также специалисты технических родов войск: авиация, артиллерия, инженерные войска. В целом в результате перехода армии на мирное положение из 14 тысяч бывших белых офицеров в 1923 году в ней осталось лишь 1975, при этом процесс их сокращения продолжался и дальше, одновременно с сокращением самой армии. К 1925 году в РККА осталось 397 бывших белых офицеров как правило либо технические специалисты, либо квалифицированные военспецы и преподаватели из числа генералов и офицеров генштаба — что кстати возмущало некоторых красных военачальников. В Красной Армии изначально было три категории командиров гражданской войны. Почти все командующие войсками и командармы, не говоря уже о начальниках штабов Красной Армии, были генералами или полковниками царской армии. Была вторая категория — это были поручики и подпоручики, ставшие командармами, комкорами, — Тухачевский, Уборевич. А дальше шли фельдфебели и вахмистры — Буденный, Тимошенко и другие. Между всеми этими тремя категориями существовала изначально глубокая вражда. В конце 20-х годов поручики, опираясь на фельдфебелей, решили свести счёты с генералами и полковниками. Тухачевский устроил разгром военной школы возглавляемой бывшими царскими офицерами, он утверждал, что они 'не марксисты'. Это было по настоящему величайшей трагедией наших вооружённых сил, что грамотные офицеры и преподаватели, были уничтожены в 1928-1929 гг. В 1937 г. и сами 'поручики' были съедены 'фельдфебелями'. Многих 'фельдфебелей' потом тоже съели. Между прочим, это отражалось на качестве подготовки высшего командного состава вплоть до 2015 года. Ведь академии — это кузница кадров. Они должны иметь определённую преемственность, так же как штабы, и высшие органы управления. Преемственность — в учебных программах, библиотечных фондах, документах, которые передают такие знания через поколения, от человека к человеку. Когда эту нить обрубают, следующим поколениям военачальников все приходится начинать с нуля. А когда дело доходит до войны, это неизменно означает войну большой кровью.

После гражданской войны качество подготовки командирского состава по сравнению с дореволюционным периодом резко упало. В военные училища в 20-х годах принималась молодёжь, имеющая даже неполное среднее образование, а в училища военного времени вообще поступали без всяких конкурсов юноши после семилетки, зачастую сельской. Низкое качество обучения компенсировалось количеством выпускников. Материально-техническая оснащённость армии к середине 1929 года была очень слабая, вооружение и техника были изношены до предела и значительно устарели по своим тактико-техническим данным. Все что имела Красная Армия на сегодняшний день это в основном было то, что она получила в наследие от старой армии. Сказывалось трудное экономическое положение страны, недостаточное развитие военной промышленности. Не хватало станковых и особенно ручных пулемётов, ещё не было автоматической винтовки, а старая "трёхлинейка" нуждалась в модернизации. Конструктивно устарела и была изношена артиллерия. К концу 20-х годов она насчитывала только 7 тысяч орудий, и то в основном лёгких. Зенитной, танковой и противотанковой артиллерии не было вовсе. К 1928 году имелось лишь 1394 военных самолета, в основном старой конструкции, и около 100 танков и бронемашин. Армия была очень слабо моторизована: в 1929 года в войсках было лишь 350 грузовых и 700 легковых автомобилей, 300 гусеничных тракторов. В 1929 году, после устранения недобитых троцкистов, ОГПУ вновь на полную силу взялось за старых генералов и офицеров, работавших в различных советских учреждениях. Как ни странно, теперь удар чекистов было направлен на оборонную промышленность, где трудились сотни выдающихся русских артиллеристов, инженеров, топографов, генштабистов. Именно там после гражданской войны большевики сосредоточили весь оставшийся в СССР военно-технический интеллектуальный потенциал старой России.

Бывший помощник начальника Главного артиллерийского управления РККА, бывший генерал-майор, бывшей Русской Армии — Высочанский Николай Григорьевич с трудом заставлял себя вставать с тюремной койки и делать разминку, даже понимая всю бессмысленность этого занятия, многолетняя привычка к определённому распорядку дня брала своё и он упорно делал наклоны и отжимания от пола. Вот уже месяц как он подписал все протоколы допросов, которые подсовывали ему чекисты, подписал даже не читая. Он держался достаточно долго, пытаясь доказать абсурдность обвинений в шпионаже в пользу Германии и доказывая свою невиновность, но все изменилось, когда арестовали жену и детей и поставили его перед выбором, либо признать свою вину и оговорить своих товарищей, либо продолжать упорствовать и в итоге всей семьей ехать на Соловки или более вероятно до какого-то оврага под Москвой. Естественно он согласился стать главным заговорщиком и руководителем диверсионной сети в военном управлении РККА в обмен на снятие всех обвинений с членов его семьи. Хотя Николай Григорьевич и знал, что на Лубянке обычно расстрелы проходили вечером, чтобы успеть вывезти и закопать трупы за городом за ночь, но месяц тревожного ожидания страшно его вымотал ведь он просыпался каждый раз, когда в коридоре слышались звуки открываемых дверей и раздавались шаги караульных. Николай Григорьевич был достаточно мужественным человеком но все же молился, чтобы все это поскорее закончилось. Поэтому, когда конвойный открыв его камеру прокричал,

-Высочанский на выход с вещами! Он даже обрадовался, что его томительное ожидание закончилось, хотя немного удивился, что за ним пришли, не вечером или ночью, как это было заведено перед расстрелом, а среди дня.

-Ну вот и все, прими раба твоего Господи и суди его судом праведным, только интересно почему не вечером или ночью, неужели для меня чекисты поменяли свои привычки. Подумал Николай Григорьевич. Удивление перешло в недоумение, когда его вместо нижнего этажа подвала, где проходили расстрелы и была оборудована шахта для подъём трупов, вдруг повели наверх в кабинет следователя. В кабинете вместо привычного следователя Дроздова за столом сидел незнакомый молодой человек в форме комиссара госбезопасности 2-го ранга. Увидев входящего Высочанского он широко улыбнулся и отпустив охранника сказал:

— Здравствуйте Николай Григорьевич, присаживайтесь.

— Благодарю гражданин следователь, интересно чем ещё я могу служить представителю ОГПУ, ведь все бумаги я уже подписал и всех 'заговорщиков' назвал? Признаться честно думал, что время ожидания вышло и ведут меня на расстрел.

— Николай Григорьевич пожалуйста прочтите вот этот документ, подпишите и поставьте сегодняшнюю дату. Михаил Надеждин, а это был именно замаскированный под комиссара ОГПУ начальник контрразведки Мистральцев, внимательно смотрел как менялось выражение лица сидевшего перед ним человека, скептицизм и недоверие сменялось выражением глубокого удивления, затем радости и надежды а затем опять недоверия и отчаяния.

— Это что очередная провокация вашей службы для того чтобы я ещё кого-нибудь назвал, или вы меня совсем за идиота держите?

— Ни в коем случае Николай Григорьевич, ставьте подпись и число и вы свободный человек, можете возвращаться домой к семье.

— Но я решительно ничего не понимаю, к как же четыре месяца следствия, допросы, побои и угрозы, арест моей семьи и мои признательные показания в конце концов?

— Николай Григорьевич я понимаю, что никакие извинения не могут вернуть вам этих месяцев в тюрьме и разрушенного душевного равновесия, но поймите, что обстановка в стране и мире резко изменилась, у власти теперь совсем другие люди, стране необходимы современные виды вооружения, а артиллерия особенно. Согласно документу, который вы только-что прочитали, новое правительство полностью снимает с вас все обвинения и предлагает возглавить вновь формирующийся научно-исследовательский институт арт вооружений и бронетехники. Вы также должны знать, что все люди арестованные по так называемому делу 'Весна', а именно генералы Михайлов, Деханов, Шульга и другие, всего 172 военных специалиста выходят на свободу вместе с вами или уже отпущены со снятием всех обвинений. Николай Григорьевич поезжайте домой, проведите несколько дней в кругу семьи, отдохните а в Понедельник жду вас на старом рабочем месте в артиллерийском управлении.

— Ничего не понимаю, как такое вообще возможно, нонсенс, просто невероятно! Скажите это все правда?

— Все правда Николай Григорьевич! Абсолютная правда! Самому аж не вериться! Ну все поезжайте домой, почитаете газеты там вся информация, надеюсь газеты вас убедят полностью.

Николай Григорьевич Высочанский нетвёрдой походкой вышел из кабинета а Михаил Надеждин уже вызывал следующего подследственного военспеца, ещё одно дело закрыть и в корне поменять судьбу ещё одного человека. Михаил очень радовался думая, сколько таких людей составлявших интеллектуальную элиту новой России будут оправданы а не сгинут бесследно в подвалах Лубянки, а сколько миллионов других русских людей никогда не узнают весь ужас ГУЛАГа и сохранят свои жизни для блага и процветания страны. Даже за одно это Мистральцы уже заслужили своё место в истории.