Врать нельзя нигде и никогда: для Бога не бывает ничего тайного, рано или поздно все становится явным. На Высшем Суде (после смерти тела человека) не требуются никакие доказательства и обвинения: человек сам приносит их с собой. Все его мысли, все, что он делал и говорил за всю свою жизнь, всё открыто, всё как на ладони. Вот по ним, по этим данным, и судит Бог.
Нет смысла изворачиваться. Проще рассказать все честно.
О своей оценке поведения экипажа я ничего не говорил. Зачем? Я понимал, что сейчас Он их судить не будет. Суд будет потом... Как они себя вели — это всё на их совести. Они тогда еще были живы. Но — смертны. Это сейчас их нет... И когда пришел Высший Суд, после их смерти, никто не спрятался за ложь и лицемерие, как тогда, когда душа ещё была закрыта телом. Вот когда воздалось каждому! И сразу за всю жизнь, а не только за одно это... Всему свое время... Наказание неизбежно и неотвратимо...
— Ну вы и страху понагнали, — покачал Вовка головой. — Ажно жить расхотелось!
— Ради Бога, Вова, помолчи, — опять одёрнул его Санька. — Потом расскажешь о своих переживаниях. Не затевай новый балаган.
— Да я чё? Я, вообще-то, серьёзно... спросить хотел...
— Я слушаю вас, Владимир, — мрачно отозвался Прометей.
Вовка помялся, формулируя свой вопрос, и неохотно выдал:
— Вы, что же, прям вот так? С глазу на глаз?
— Что именно?
— Ну, с Богом беседовали?
— Да. А что вас удивляет?
— Дык эт-та... — мялся тот. — У нас вон, до сих пор... Как бы это сказать?.. Ну, нет единого мнения насчёт существования Бога. А вы...
— Это всё от невеликого ума! — отрезал Прометей вдруг неожиданно жёстко. — И от малой информированности.
— Ну уж... Извиняйте, убогого!.. — растерянно пожал Вовка плечами.
— Создатель — совершенно реальная Личность! — чеканя каждое слово, произнёс Патриарх. Потом добавил уже несколько мягче: — Это красивый, благородный мужчина, на вид ему всегда лет 30-35. Ростом — около двух метров. Сложен пропорционально, всегда подтянут. Он имеет вечное тело из материи Синего пространства... Ну, что ещё? — Он задумчиво потёр преносицу. — Одет в сверкающую снежной белизной тогу, скроенную из единого куска материи, без этих наших... м-м... деталей... Лицо овальное. Овал, я бы сказал, правильный, без худобы... Нос прямой, тонкий, глаза синие. Взгляд этих глаз острый и очень умный — кажется, что проникает вглубь тебя самого. Перед ним невольно робеешь... И в то же время, от Него веет благородством ума и доброты. Кожа лица гладкая, белая, без морщин. Бороды нет; а волосы на голове седые.
— Как "нет бороды"?! — опять высунулся Вовка. — Да у нас на каждой иконе Его портрет! И обязательно — с бородой!
— Это уж на совести ваших богомазов! — усмехнулся Прометей. — Я Его видел, вот, как вас. И, при том, не единожды!
— Вова, ты удовлетворён? — с сарказмом осведомился Другов. И, когда тот в ответ неопределённо дёрнул плечом, обратился к Прометею: — Прошу вас, продолжайте!
Выдержав паузу, Патриарх произнёс со всей торжественностью:
— Итак, Бог начал вершить Суд!
Тех, кто не участвовал в бунте, Он не судил. Членов экипажа с их семьями в количестве трёхсот пятидесяти пяти человек, отделили от остальных, перевели на другой корабль и отправили домой, на Улеу.
С мятежниками же и с их потомством Бог поступил иначе: всех заперли на корабле и держали под охраной.
Потом Он начал решать со мной. Он очень подробно обо всем выспрашивал. Долго думал. Было видно, что Ему непросто принять решение... Потом Он предложил мне подумать о выборе места для изгнания. Он сам предложил мне выбрать место, чтобы я мог находиться в изгнании на корабле. Он отдавал мне корабль...
На исповеди и Суде я рассказал все. Ведь я сам, как только стали ясны последствия ошибочного решения, делал все, чтобы устранить или хотя бы уменьшить тяжесть последствий Это делалось честно и искренне. Имел место факт деятельного раскаяния. Следовательно, у меня возникло право выбора наказания и право защиты.
Я понимал, что лишить меня жизни Он не может. Во-первых, я не совершал смертного греха. Во-вторых, я уже имел Право Вечной жизни, данное Им ранее. В-третьих, лишение свободы во Вселенной вне Закона. Тюрем, как у вас, на Земле, нигде нет. Следовательно возможно только одно — изгнание.
Как и куда? Если меня не могли убить, следовательно, должны быть обеспечены условия жизнедеятельности по атмосфере и климату. На Улеу мне нельзя. На Земле оставаться — тоже. А больше негде, кроме корабля.
Следовательно, изгнание на корабле "Страж Небес".
Но для корабля необходимо готовить площадку приземления, а место должно быть такое, откуда он не сможет взлететь.
Я сам предложил Юпитер.
Во-первых, от Земли близко. Значит, корабль будет контролироваться бригадой Высших, курирующих вашу планету.
Во-вторых, на Юпитере — океан жидкого водорода. А это — идеальная площадка для посадки корабля. Жидкий водород — плотная жидкость.
В-третьих, сила гравитации Юпитера превышает тягу корабля, следовательно, выполняет главное условие изгнания — невозможность возвращения без посторонней помощи. А самое главное — без прощения и разрешения Бога.
Поскольку действовало право защиты, в изгнании со мной ничего случиться не должно. А сколько могло длиться изгнание? Само собой, до следующего визита Бога и рассмотрения Им моего прошения о помиловании.
Когда это могло произойти? Включаем логику.
По моим расчетам — не более, чем через шесть с половиной тысяч лет. Опасность пробоя оболочки угрожает жизни всего человечества, а его Бог в беде, конечно же, не оставит. Значит, к этому времени Он должен быть здесь...
Мы переглянулись: опять вырисовывалась та же дата.
— На Юпитере, — продолжал объяснять Прометей, — нужно очень много энергии для компенсации тепловых потерь при длительном нахождении в условиях низких температур. Вы сами знаете, какой за бортом мороз.
— Да-да! — важно кивнул Пашка. — Минус сто сорок!
— Вот именно. А ещё нужна энергия для создания защитной зоны от сильных ветров в водородно-аммиачной атмосфере. Но на корабле к тому времени оставалось около трёх миллионов тонн урана. Этого, конечно же, не хватило бы на тысячи лет работы энергоустановки.
Следовательно, по праву защиты меня нужно обеспечить гарантированным источником поступления энергии.
Я сказал об этом Богy. Возразить Ему было нечем. И Он предложил мне сжигать души земных людей, совершивших смертные грехи...
— Сжигать души?! — поразился я. — В качестве топлива?! Но, извините, это же что-то такое... М-м-м... Эфемерное. Несущественное...
— Вы просто не в курсе, — усмехнулся Прометей. — Души очень энергоемки. Если прикидывать "по урану" — то каждая душа эквивалентна где-то шестидесяти тоннам! А с Земли их поступает много... Очень много... К сожалению... И они все равно обречены...
— То, что "много" — это точно! — подтвердил Другов с невесёлой усмешкой. — Земля будто с ума сошла... Идут нескончаемые войны!
— Вот именно!.. — с горечью в голосе согласился патриарх. — Конечно, право сжигать грешные души есть только у Бога. Но Он разрешил мне использовать этот источник энергии. Потому как другого, способного действовать тысячи лет, у Него просто не было...
Вместе с бунтовщиками и их потомством нас заперли на корабле. "Страж Небес" опустили на поверхность юпитерианского океана, после чего внутренние помещения разблокировали, и охрана покинула корабль.
Бог удалил ложное семя с Земли...
Именно тогда Он и отобрал мое имя — Прометей. Бог запретил его упоминать. А меня назвал другим, прОклятым — Дьявол...
— Оба -на! — удивился я. — Вот так новости! Разве Дьявол — не представитель злых сил? Не второе имя Сатаны?
— Ну... В каком-то смысле меня можно назвать и так, — грустно кивнул Прометей.
— Это ещё почему?! Вы же столько сделали для нас! Где тут зло?
— Вот именно! — поддержал меня Пашка. — Несправедливо!
— Я принёс на Землю такую страшную вещь, как война...
— Ой, да ладно! — пренебрежительно фыркнул Вовка. — А то б мы и сами не догадались, чем проломить башку собутыльнику!
Прометей невесело усмехнулся:
— Спасибо вам, конечно, за такую своеобразную поддержку. Но мне адвокаты не нужны. Меня осудил Сам Творец.
— А разве Он ошибаться не может? — осторожно закинул удочку Пашка.
— Нет! — категорически отрезал Прометей.
Пашка с сомнением поиграл бровями и неуверенно проговорил:
— А по-моему, Он допустил ошибку ещё двести тысяч лет назад...
— В чём?! — неожиданно громко вскричал Прометей.
Пашка смутился:
— Ну... это... Когда выбрал обезьян в качестве основы для создания человека разумного. Вот! Лучше бы присмотрел каких-нибудь членистоногих. У них и порядка больше, и вообще...
— Ну ты, Паша, дал! — хохотнул Другов. — Высоко взлетел! Самому Богу советы давать!
— Не, ну включите логику!.. — стал оправдываться Пашка.
Но Санька со смехом похлопал его по колену:
— Остынь, Паша! Это — не обсуждается! Ты немного припозднился! Ровно на двести тысяч лет!
15. Чудо-чадо и ''Агай''
Сначала я почувствовал какой-то внезапный дискомфорт. Потом он трансформировался в знакомые неприязненные интонации.
"Отвлечь тебя никак нельзя?" — прозвучало в голове.
— Что случилось? — встревожился я. Как оказалось — вслух. Так как головы присутствующих тут же повернулись в мою сторону. Даже у Патриарха медленно разгладились сурово сведённые на переносице морщины: Пашкины вольности пришлись ему очень не по душе.
"Страшного — пока ничего, — многообещающе ответила Настя. — Но моего терпения уже не хватает. Достал!"
— Кто "достал"? — удивился я.
"Да Витька! — раздражённо фыркнула моя ненаглядная. — Что ни пОпадя в рот суёт!"
На душе у меня сразу отлегло. Я рассмеялся:
— Ну и чем я тут могу помочь? Опять, что ли, скотчем заклеивать?
"Не глупи! — сердито прикрикнула Настя. — Тебе бы всё хохмочки строить!"
— Я, вообще-то, серьёзно...
"И я серьёзно, — немного оттаяла она. — Ты с ним посидеть не можешь? Я хоть немного вздремну. А то чуть расслабишься — пиши пропало: уже он что-то заглотнул!"
— Скушал вазу из топазу"? — хихикнул я.
"Ну, ты... паразит! — пахнуло на меня душной волной гнева. — Заявись только!.."
И она отключилась, оставив на душе знакомый неприятный осадок.
Я виновато огляделся.
— Чудо-чадо? — хитро подмигнул мне Санька. — Проблемы прут косяком?
— Ну дык!.. — только и ответил я раздосадованно.
Короче говоря, нам пришлось срочно сворачивать свою экспедицию к "Стражу Небес". Как говорится, шерше ля фам...
— Не, ну я не понял! — возопил возмущённый Пашка. — Какой, к чертям собачьим, "ля фам"? А как же мешки?
Я выпал в осадок:
— Ты о чём?
— Здрас-с-сьте-пожалуйста! — сцепил тот на животе свои пальцы и укоризненно посмотрел на меня, как на прокудившего котёнка. — Он уже всё забыл! Сказок понаслушался и всё выветрилось!
Я с недоумением оглядел своих спутников, как бы призывая их на помощь.
— Паша тебе про мешки с картошкой, — напомнил Вовка с лукавой усмешкой. — Что мы вот этому товарищу обещались, — он указал на экран, где к нашей экспрессивной беседе внимательно прислушивался виртуальный Прометей.
— Вы мне ничего не обещали, — удивлённо приподнял брови Патриарх.
— Зато я помню, — виновато вздохнул я, припоминая Пашкины живописания о голодающем дедушке.
— Слава Богу! — воздевая к потолку руки, вскричал "живописец". — Наш склероз отступает с большими потерями!
— Ну, вообще-то, да, — согласился Прометей после наших пояснений. — Проблемы с пропитанием имеют место. Я об этом с Юрием говорил. Но вам-то это откуда известно?
— А догадайтесь! — выразительно потряс Пашка перед собой бабиковским талмудом. — От того же Юрика и известно. Как бы мы вас вообще здесь отыскали?
— Понятно... — опустил голову "дедушка".
В общем, в течение следующих десяти-пятнадцати минут коллективными стараниями мы превратили помещение Главного Отсека в подобие овощной базы. Вернее — зерновой. Потому что именно с овощами и вышла незадача. Под действием сумасойтительной гравитации Юпитера мешки с той же картошкой с хрустом превратились в липкое месиво. Они не выдержали вес не то что других мешков, наваленных на них сверху, но даже и свой собственный. Пришлось исхитряться и, всё-таки, хоть россыпью, прямо по полу, среди сверхсовременного оборудования, но накидать пару сотен клубней вожделенного корнеплода. Та же петрушка получилась и со свеклой, и с репой, не говоря уже о помидорах и огурцах. От них вообще пришлось отказаться по причине их, так сказать, "мягкотелости" и нежелании сохранять форму.
Образно говоря, добавили мы забот дремлющему оригиналу, то бишь самому Прометею. В смысле уборки помещения, уже после нашего отбытия и его пробуждения. Могу себе представить, какими словами он поминал наши "добрые услуги"! Если, конечно, он сам и его виртуальная ипостась, с усмешкой наблюдавшая с экрана за нашими потугами, не являли собой одно целое.
Ну, а как было поступить иначе? Высунуть нос по другую сторону экрана мы не могли. Девять "же" — это вам не хухры-мухры! Раздавит, как котёнка. Вон какие бицепсы накачал "дедушка" в процессе адаптации к убийственному тяготению планеты-гиганта! Ну, так у него было для этого время!
Атмосфера и так со всей дури попёрла в нашу сторону, едва мы открыли проход. Бедные наши глаза и уши! Не говоря уже о дыхательных путях. Давление в помещении Главного Отсека было под стать атмосфере Юпитера, иначе корабль раздавило бы, как скорлупку. Вот и представьте себе, какой мощности поток воздуха двинулся нам навстречу, как только я приоткрыл, как выражается Игорь, "калитку" на ту сторону! Естественно, он тут же поднял в воздух весь песок, что был на пляже, где мы так мило беседовали, и бросил его нам в лица! Причём, заметьте, на пляже был не только песок!.. И бросил не только в лица!..
Много "ласковых" слов пришлось услышать нам в тот момент. И мне, как исполнителю, и Пашке, как генератору основной идеи. Я и не предполагал, что Санька Другов настолько владеет "искусством" нецензурной брани! Да и Вовка не отставал. Наговорил множество изысканных "комплиментов", отплёвываясь и отряхиваясь от вездесущего песка.
Пашке тот фонтан, конечно, тоже по вкусу не пришёлся. Но, как только я понял всю пагубность идеи и спешно прикрыл "форточку" обратно, он мужественно выдержал натиск претензий соратников, и лишь тихо порекомендовал мне "не переть буром", а применить браслетово искусство телепортации. Чем я и занялся, придя в себя после той массированной песочно-растительно-мусорной ванны.
Короче, на зов Насти явиться сразу не получилось. За что моё поведение и было подвергнуто всестороннему "анализу" и беспощадной обструкции.
За каких-то полчаса услышать о себе столько "нового" и жутко "интересного" — это что-то, доложу я вам! Сначала друзья, прежде чем откланяться и отбыть в родные пенаты. Потом Настя, раздражённая и невыспавшаяся...
