Волшебник Кеи Захват Хассании

— Твой забыть, наверно, для сильный огонь надо топливо медленно жечь в каменный печка, тогда вот такой кусок остаётся маленький, но от него огонь будет сильный...

— А чёрный камень есть у вас?

— Чито ты, казяин? Чёрный камень надо ходить за пустыня. Очень далеко, там злой народ жить, надо брать воин, платить монет, потом идти болото, очень большой, можно сильно болеть, плокой место, там копать, где растёт белый цветок, тогда можно найти чёрный камень, а как его носи, когда у кассан один спина?

— Ты ходил, Гурам?

— Нет, казяин... Отец не взял один раз и не вернулся... Баба" говорить проклятье, никому не кодить из наш род, а делать стекло и всё.

Что, Фанур один пошёл за топливом?

— Зачем один? Все кодить, я один только шлифовать... И дети взял, чтобы работал, и моя жена взял, и дети все там...

— А где это? На ручье?

— Да, около дорога, один метка вниз кодить, далеко зачем? Где есть ветки, там живут, рыба ловить... лепёшка жарить, суслик ещё... Что такой? Что случится?...

— Значит, ты не знаешь, Гурам... Там воины идут... Ваши... Много... Тысяча... Тихо, тихо... куда ты побежал? Воды попей, успокойся... им ещё три дня идти... Ну, успокойся... Хорошо, что рассказал, мы заберём их, там уже наши пошли, я им передам...

— Казяин! Мой будет молись Единому твоя здоров всегда, и жена твоя и сын твой, только приводить моих...

— Успокойся, Гурам, только я прошу, сам не ходи, даже не думай, кордон закрыт пока, работай, всё будет хорошо... И молись Единому...

Пойдём, Ларчан... Гурам, никуда не уходи, обещаешь?

— Клянусь, казяин, только спать не смогу... Буду молиться...

Какое-то время мышли молча, но Ларчана всё-таки прорвало:

— Вы, кларон, собираетесь спасать хассана от хассанов? Врага от врагов?

— Этот не враг... Он здесь живёт, притащил семью, голый, нищий, а порошки и чашечки для стекла притащил... Какой же он враг?... Вон, уже ночь, а он там. Следит, чтобы мне были стёкла, моему клану, моему городу... Его сын, может быть здесь невесту найдёт?... А разве ваш Калигон — чистый ирит? А уж сынок и подавно...

— Мне это, слыш-ка, всё равно трудно понять... Ну, был бы раб, пленный, а Вы с ним, как со своими друзьями разговариваете...

— Вы ещё много не понимаете, Ларчан... Хотя прямо на Ваших глазах ирит является предателем, и это хуже врага, а хассан-торговец первым сообщил о войске, товар бросил, ночь и день бежал, как мог, чтобы спасти город...

— Какой город, кларон?! Он, слыш-ка, за свою шкуру испугался!..

— Но побежал-то сюда, а не домой! Значит верит нам, а ведь могли бы запросто башку отчикать... Все мы чего-то боимся, чего-то желаем, а главное — какими становятся поступки!.. Пришли... Всё на сегодня, осматривайтесь, думайте, Ларчан а дня через три скажете, что решите, да? ... Ну, как , Мастер, надели?

— Да, вроде налезло, тяни его... Почему так?

— Вон, Ларчан тебе объяснит... Пошли, отец, устал я что-то...

Так хотелось воспользоваться Дверью, чтобы сразу попасть к дому, но пришлось ещё зайти в штаб, выслушать доклад, что первый пост связистов на месте, Кайтар прошел дальше, что звук по связи очень слабый, что родные убитой девушки пытались устроить выпивку, но были остановлены и сильно ругались на наши порядки, а потом смирно стояли в Храме.

Пятерым бывшим пленницам подготовили документы о том, что они свободные жительницы Сарпании и направляются на свою родину для посещения родных. На ночь пристроили их плакать в женскую казарму, где нашлись свободные места.

Дал команду выпустить пять групп разведки. В контакт с противником не вступать, в случае обнаружения скрытно вернуться в город, не демаскируясь. Одной из групп забрать семью стекольщиков и срочно вернуть домой, помочь перетащить топливо и барахло.

Заснул я за ужином, но узнал об этом только рано утром, когда сын, шустро пихаясь, начал кататься между мной и мамой, и долго не мог сообразить, как попал сюда, но увидев одежду, сложенную слишком аккуратно для моего характера, догадался, не знал только, кто же донёс меня в постель, неужели служанки?

Когда шалун начал-таки падать с кровати, я поленился дёргаться и перенёс его к себе движением пальцев, но малышу это так понравилось, что он пополз падать снова и так летал несколько раз, пока вдруг не притих около меня, а я как неопытный отец счёл это признаком нежности и получил на себя полный заряд той самой неожиданности, которая так свойственна детям всех животных видов... Пришлось вставать и вдвоём идти подмываться...

День открытых Дверей

Однако, так весело начавшийся день продолжили похороны девушки на дальнем пустыре и эта церемония внесла в души всех жителей унылость, несмотря на то, что ребята видели уже сотни смертей, многие сами швыряли камни и стрелы во врага. Вид худенького закоченелого тела, зашитого в кожаный мешок, выбитая ломиками и руками яма никому не улучшила настроения, несмотря на воинственные речи и патриотические лозунги...

По-видимому, все мы были ещё слишком молоды, чтобы всерьёз осознать простую и сурово необратимую власть судьбы над жизнью, только взрослые плакали всерьёз, разговаривая о своём и раздавая лепёшки и сладости, возвращавшие многих из нас в детство, котором, конечно же были похороны, но все они для детей выглядели как раздача вкусной еды вокруг таинственной тишины могилы.

Нелепая гипсовая фигура, только ростом и худобой напоминавшая убитую, по просьбе родных была закреплена камнями, из которых сначала быстро выложили невысокий бугорок. Стихийный сбор камней перешел в кампанию по очистке территории, это было и веселее и понятней, чем молчание, и пока служитель Храма бормотал какие-то молитвы, удалось сложить небольшую стену, точнее кусок стены, которой не стали придавать прямолинейную форму, а просто ограничили часть скорбной территории, чтобы могила не выглядела одиноким холмиком в пустыне.

Назад мы шли по дороге, которую колотили мужики из Велиры. Отец давно уже тихо удалился с церемонии выпускать группы в разведку, по моему же вчерашнему приказу. Мысль об этом кольнула несуразностью, но я не успел надолго задуматься о проблемах отцов и детей, врасплох застигнутый вопросом своей милой. Рядом шла мама и учительница, которые сразу насторожились и прижались почти вплотную, видимо, в своём кругу они что-то обсуждали и горели желанием внести ясность...

— Фарис-Та вчера рассказывала что-то совсем непонятное, но она же ещё девчонка совсем... Какие-то тайны, дети любят сказки, но что там на самом деле было?

— Канче, мы же вчера всё и обсуждали... Что там непонятного?

— Всё непонятно... Ну, например, ты правда, купил девушек?

— Конечно правда. Только сначала их забрал, а потом дал архаику монеты, мне с ним нужен мир...

— Мир с хассанами? Разве это возможно?... Да не злись ты, я просто понять хочу!...

— Канче! Покупать можно только тогда, когда есть товар, объявлена цена и можно выбирать, нужен он или нет. Я сейчас жалею, что у Харрез-Паша вместе с Ланат-Та не увёл сразу остальных пленниц. Они, бедняги, ещё целый пятерик перед ним плясали. Но тогда я ещё не умел так перемещаться... А ты мне задаёшь совсем нелепый вопрос, а что там в твоей голове ещё вертится? Давай, спрашивай! И узнаешь, что я ещё хуже!

— В каком смысле?

— А в том, что я уже продал тысячу бездельников, которые сейчас, наверно, уже начали свой славный путь к нашей границе... Мроган — работорговец! Звучит!

— Сынок, ты не кипятись, мы же и хотим понять... Ты что-то делаешь и мы верим тебе, но хочется знать...

— Ма, если я начну каждый свой шаг объяснять, у нас все дела остановятся... Я же отца не спрашиваю, зачем он побежал, знаю только, будет группы выпускать... Дальние с утра ушли, а эти — ближние. А что он с ними делает — это его работа. Почему ты его не спрашиваешь, зачем он новичкам ремешки обрывает?

— А что? Правда обрывает?..

— Дёргает. Если плохо держится, то оторвётся, парень пришивать будет, группа стоять, ждать, потом неряхе пендалей дадут за потерянное время и за позор, в рапорте запишут, могут даже оплаты за этот день лишить...

— Ужас какой, Мроган!

— Какой же это ужас, ма?... Это порядок... Вы глупостей поменьше слушайте и делайте свои дела, а то вам скажут, что врач больных мучает, на болячку нажимает, вы его бить пойдёте, да?

— А зачем же он нажимает?

— Как, зачем? Смотрит, есть перелом или нет? Связки целы? Есть в ране камни и железо? Кровь остановилась? Гной есть?

— Ну, ладно, и кого ты продал?

— Мам, это секрет. Не потому, что я вам не верю, а просто можете случайно сказать, служанкам, например, а то, что у нас могут быть лишние поганые уши, вы все видели... Канче, ты ещё будешь спрашивать?

— А что толку, если одни секреты? Я не понимаю, архаик ведёт войско или нет? Нам надо прятаться или можно спокойно гулять в этих дурацких платьях?..

— Кларонелла, ну почему же "дурацких"? Вам очень к лицу...

— Мне, кстати, тоже нравится... У вас сейчас такой мирный уютный вид, сразу видно, что городу ничего не грозит...

— А на самом деле?... Ну, говори, мы уже все запомнили, что это — тайна...

— Тайна ненадолго... Ну, хорошо... Слушайте, раз хотели... Вчера архаик объявил отдых всем воинам... Мы так договорились... Сегодня он придумает предлог и развернёт свои войска назад, поведёт в Джургуф, но только свои...

— А что? Есть и чужие?..

— Да, ему чужие... Приблудные жулики, готовые убивать кого угодно, они этим столько лет промышляли... Эти останутся, как мы думаем, они решили, уверены, что захватят здесь богатую добычу, золото, пленных...

— Помилуй, Сияющий, откуда здесь золото?

— Не скажи, ма... Что-то, конечно есть, а слухи раздувают эту сумму в сто раз, издалека кажется, что здесь вся земля не в камнях, а в золоте, недаром же сюда торговцы бегают, они тоже что-то привирают... Поди, разберись, где правда, а где пустые мечты... Короче, эти оголтелые, пойдут без вожака, без разведки, их не меньше тысячи... Что с ними делать?

— Мроган, раньше ты не рассуждал, а бил гадов!

— Ты, Канче, зря так говоришь. Тебе ли не знать, что я всегда сомневался и никогда не хотел крови, дважды пробовал мирно спровадить и архаиков и сотников, но там шансов не было, пришлось драться...

— А теперь ты с ними сторговался?

— Не со всеми. И не до конца. Архаик ждёт выкупа за мир. Но если мы возьмём пленных, он их готов купить... Вот в этом и секрет... Дураки идут сюда воевать, ещё не зная, что скоро попадут в плен к своим же господам...

— Мроган, но это же мерзость какая-то

— Ларет-Та, я полностью согласен, но не я это затеял... Это не мы идём брать в плен чужих женщин...

— Но зачем же нам совершать подлость?... Если идут одни мерзавцы...

— То надо всех поубивать, что ли? Вот и Канчен-Ка так думает, видите, руки к кинжалам тянутся, которые дома остались?... Вы всерьёз думаете, что убивать лучше? Вы пробовали, как это делается?... А я, вот, счастлив, что не убил одного хассана, вот, она знает, о ком я говорю, и теперь могу называть его другом!... А если убил бы, то много чего изменилось бы в нашей жизни...

— Сынок, успокойся... Тут я за тебя... У каждого воина есть мать, наверно и невесты, жены, только вот продавать...

— Подло, да?.. Конечно, это грязное дело, но архаик иначе не ушел бы. А так все останутся живы и начнут работать... Пусть почти задаром, но хоть что-то полезное сделают в жизни... Я думаю, Мастер вчера правильно сказал...

— Что именно?

— Что мы не в том месте сделали границу... Надо было дальше, глубже забраться в Хассанию, всё равно вдоль реки ничего не растёт, города грязные и нищие, это даже не города, а глиняные деревушки, а мы могли бы дорогу сделать...

— Торопишься, сынок... У нас ещё свои скадры живут как животные, с аргаками спят, ничего не видят, кроме своей работы...

— А ты откуда знаешь, ма? Ты же там уж год не была...

— И не буду, наверно, стара стала ходить-то...

— Ну, вот, говоришь вам, говоришь, а толку... Ты наш дом видишь?

— Нет, сынок, город вижу, вон, на холме, а дом — нет...

— Тогда стой тихо... Канче, Ларет-Та, стойте... Дверь видите? Вот это пятно... В него надо войти... Ну, Канче, вперёд, только сразу пройди несколько шагов... Глаза-то открой! Давай, смелее... Мам, давай.. Входи, не бойся, представь, что это просто вход в пещеру... Ларет-Та!... Проходи!... Ой, как рука-то дрожит... Вперёд...

Вчерашняя истерика с Фарис-Кой повторилась полностью, а дрожащие мои женщины дружно рванули в дом переодеваться после страшного приключения и восстанавливать потрёпанные нервы чашкой напитка. Колдовство несмотря ни на что, пугало, как и прежде, да и не только оно. Каждый свой шаг, все дела приходилось по десятку раз объяснять и всё равно мнение родных далеко не всегда отдавалось мне в поддержку, интересно, что же могли чувствовать простые ребята из скадралов, с которыми я никаких объяснений не проводил?... Какие мысли бродили в юных головах, кроме поиска приключений и весенних позывов?

С этими мыслями я забрал из дома Фарис и мы решились на перелёт по её картинке. На этот раз я вышел первым, вернулся и только потом пропустил сестру. Сегодня она уже не дёргалась, хотя рука перед входом в Дверь вдруг стала потной и слабой... На склоне никого не оказалось. Только увеличившиеся вдвое кучи дерьма, костей и маленьких, полностью прогоревших кострищ отмечали недавнее присутствие воинов, но уже кружили в воздухе чёрные птицы, звонкие тучки мух роились, блестя на солнце, Природа готовилась зализать ту грязь, которую несли за собой разумные существа.

Пока я это обдумывал, сестрёнка, которой сегодня можно было гордиться, поправляла на своём рисунке какие-то линии, чтобы потом раскрасить их. Теперь нужно было искать Кайтара, но для этого требовалось двигаться в нашу сторону, на север. Предварительно Фарис-Та зарисовала кусок поляны, где стояла юрта архаика, мало ли, что мне придёт в голову в своих путешествиях...

Пока она рисовала, я вдруг вспомнил слова архаика о переходном состоянии в Городе Богов. Далеко не всё, что он произнёс тогда, действительно пришло мне в голову, просто, блефуя, попал пальцем в небо, а хассан принял это за прозорливость. "...будут проверяться все бумаги, все записи, все указы", значит и та бумага, которую мы с таким трудом подсунули жирному вельможе, всплывёт на свет и, возможно, старую женщину уже сейчас пытают жандармы в подвалах крепости... Или бумаги Айлара подвергнут сомнению и приговор о повешении будет приведён в действие?

Но куда можно без опасности разоблачения перелететь в Городе Падишаха? Да, он огромен, но и жителям нет числа и каждый, заметив нечто особое, сразу побежит с кляузой. А перед городом огромный тракт, других мест я не знаю... Кроме берега моря, в котором всё ещё ждёт меня зубастая дрянь... Но оттуда до города ещё две метки пути, пешком, схватят десять раз. Единственная возможная точка приземления — старая изгородь в кустах с ягодами в глубине двора, если только там всё осталось по-прежнему... Ручей течёт через маленький бассейн, но в доме был ремонт, значит те камни, которые мы с Кайтаром таскали, уже исчезли, вид изменился...