Часть 3. Руны Судьбы. Миротворец.

Раэн тарахтела, не останавливаясь, вываливая на нее пачками последние скопившиеся новости и сплетни. Сама задавала вопросы. И сама, тут же, на них отвечала, не давая Але толком сосредоточиться, чего, собственно, от нее хотят. Но, тем самым, и избавляя от необходимости что-либо выдумывать на ходу. Под конец, Аля даже утвердилась во мнении, что Раэн не такая уж и пропащая в плане общения. И вообще, может быть иногда достаточно удобной. Вот, хотя бы, как самопередвигающиеся и говорливые декорации. На празднованиях и вечеринках, где Алю регулярно заставляли присутствовать Краасс и обстоятельства, такая напарница будет своим поведением, несомненно, принимать огонь излишнего внимания на себя, отвлекая тем самым нежелательных соглядатаев от её, то есть Алиной, особы. Надо с весов не сбрасывать и перспективки, как-нибудь, вдаль просчитать. Но не сегодня. Черт! Они уже опаздывают!

— Ого! А это кто у нас? — голосок рагезтянки крепчал удивлением и интересом. — Человеческая самочка? Настоящая?.. А почему она тут?.. И без привязи.... Алира. А она точно не сбежит? По-моему, это немножко неразумно, так её отпускать. Они все время норовят сбежать, я много раз видела!..

— Твою мать! — Заявила Аля шепотом по-русски. — Вот так и вспомнишь родной язык, со всеми его художественными оборотами!

— Оюшки? — тут же воспылала интересом рагезтянка. — А это на каком? Что-то я наречия такого не припомню!

— Ты, подруженька, сейчас вообще припоминать заречешься. — Прошипела девочка сквозь зубы раскаленной сковородкой. И, дернув головой вперед, уставилась рагезтянке в глаза. Губы её при этом продолжали мило улыбаться, а лицо сохраняло полнейшую приветливость и вежливое участие. Выражение же личика Раэн менялось посекундно.

Недоумение. Растерянность. Снова недоумение. Вроде, легкий перепуг, даже, будто она вдруг потерялась и не знает, где находится. Озарение. Облегченная расслабленность. Обретение цели.

Совершенно молча, но с самой добродушною миной, рагезтянка раскланялась с Алею и, как ни в чем не бывало, отправилась дальше. Боязливо последив за ней глазами, Дана отметила только, что движется та несколько приторможено, будто погружена в раздумья. А так — ничего особенного. Идет себе девушка, мечтает. Все путем.

— К выходу давай. Живее! — рыкнули по-соседству. Дана заученно скукожилась и рысью потрусила за устремившейся к массивным дверям Алею.

Они просеменили по остатку лестницы, шмыгнули в приоткрывшиеся створки. И... погрузились в холодную, фиолетово-бархатную ночь.

* * *

— Понимаешь теперь, отчего я на одежке теплой настаивала? — В рассеянном мягком сиянии огромных светильников-пузырей, вольно проплывающих над головами без малейшего намека на провода или моторчики, кожа девочки тоже тепло светилась, а глаза, окруженные голубоватыми тенями, казались сказочно бездонными. Вычурное Алино одеяние, внутри дворца выглядящее излишне кричащим, снаружи, как по волшебству, поменялось. Фиолетовые и бордовые оттенки хламиды полностью слились с тонами окружившего их сумрака. А золотые и серебристые световые мерцания отлично имитировали многочисленные стайки порхающих над травою мошек-светлячков. Дане в который раз представилось, что она спит, и видит во сне легендарный мир фентези. И её в нем сопровождает личный гид — загадочный и чудесный представитель народа эльфов. Точнее — представительница!..

— Дана, ну хватит ворон выискивать! — Раздраженно потребовал упомянутый эльф, довольно чувствительно дергая девушку за рукав. — Считай, что стая, в сотню голов, в рот тебе уже залетела. Двигаемся-двигаемся. Время!

И Дана с усилием возвратила себя в грешную... бренность, прикидывая, что от истины-то отклонилась недалеко. Её теперешний мир и впрямь сказочный. Разве только — с откровенным ужасом граничит.

* * *

— А сейчас мы куда?.. — Вслед за Алею, Дана просочилась сквозь кудлатые и разлапистые заросли каких-то высоченных насаждений. Завернула за энное количество углов. Прокралась по выстланной фосфоресцирующим мохом площадке.

— Пригнись! — последовала новая команда. Она послушно соскользнула вниз и вбок, а распрямившись, краем глаза поймала с гудением проносящийся наискось удлиненный черный силуэт, напоминающий гоночную яхту.

— Разлетались тут, кошкин хвост! — Бормотала под нос девочка, аккуратно отводя огромные курчавые листья чего-то, отдаленно напоминающего папоротник, чтоб сподручнее было сквозь очередную 'лесополосу' пробираться. — Центральных въездов мало, что ли? Так нет, вечно закоулками их носит!.. Ах, ох — если уж всерьез опаздываем, так по главному не пойдем! Это же не вежливо — врываться, когда остальные на месте давно. Программу прерывать. Внимание на себя обращать. Кто там что на них обращает?! В толпени этакой! Это нам с тобой посторонние гляделки излишние. А на посиделках тех, с позволения сказать, званых — десятком больше гостей, десятком меньше — разницы ни на грош!..

Дана помалкивала и поплотнее куталась в длинный плащ на меховой подстежке. Снаружи и впрямь оказалось чересчур свежо, особенно на фоне стабильного микроклимата помещений. Да еще воздух был буквально пропитан влагой. Будто в тропиках где-нибудь.

— Ничего-ничего!— Ободрила Аля, заметив, что она согревает ладошки дыханием и пытается незаметно плечи растирать. — Сначала, конечно, неприятно, но организм быстро привыкает. Это из-за близости внешних оранжерей. На прилегающих территориях такой мокряди не наблюдается. А здесь по ночам включают искусственный полив и орошение. Вот вода в воздухе туманом и висит....

Снова тихий гул. Обвалившись, откуда-то с неба, прямо возле них, на высоте поднятой руки, зависает днище еще одного воздушного 'судна'. При ближайшем рассмотрении оно оказывается растянутой в длину, серебристо-серой капсулой, размером с две поставленные цугом малолитражки. Часть бокового покрытия беззвучно растекается, открывая внушительный проем. А у ног из земли выскакивает уже знакомый девушке, овальный диск лифта.

Сделать шаг. Вознестись вверх. Пригнув голову, ступить в просторную теплоту кабины, инстинктивно заслоняя глаза от невидимого снаружи обильного освещения. Оглянувшись назад, убедиться: отверстие благополучно затянулось.

— Вечер добрый! — Вещает из повернутого к ним высокой спинкою кресла глубокий звучный баритон. Дана невольно расплывается в радостной улыбке: да это ведь Носферату!

Кремовый полукруг разворачивается. Их встречают улыбчивые глаза и разведенные приветственно ладони:

— Рассаживайтесь, леди. Мы трогаемся.

Следуя указанию, Дана торопливо шлепается в одно из пустующих пассажирских сидений. Аля занимает соседнее, активирует страховочные ремни.

— Нэттэ, свет убери! — Командует деловито. — И обзор открой максимальный. У нашей гостьи первая ознакомительная экскурсия, надо, чтобы впечатления получились соответствующими.

— Будь сделано, командир! — Браво рапортует Носферату, искоса подмигивает Дане.

Пробегает пальцами пульт. Взмахивает. Оглашает:

— Он сказал: поехали!..

* * *

Намертво прикипев лбом к стеклу, и уперев в него обе ладони, Дана загипнотизировано разглядывала проносящуюся далеко внизу панораму, прерываясь исключительно на восторги и вопросы.

— Ой! А это что, такое красивое?!.. Аля, ты посмотри, чудо какое!!.. Аля, а вон там, слева... цветные кристаллы огромные, это из чего?.. Ой, мамочки, это спецэффекты специальные, да?.. Как, нет?!!.. Не может быть!.. Потрясающе!!!..

Аля улыбалась, переглядывалась с тихонечко прихмыкивающим оборотнем. И отвечала, отвечала, отвечала. Из этого отрывочно-пространного экскурса Дана почерпнула немало для себя интересного, а кое-то, даже, по её понятиям — шедевральное.

Планетарные сутки длятся двадцать девять условных единиц-часов. Ночь, в этой части планеты, всегда занимает около двух третей суточного времени, изменяясь крайне незначительно. Насколько смогла уяснить Дана, зависит подобная особенность от расположения спутников светила, угла наклона, по отношению к нему, Этриона, и еще кучи непонятных вспомогательных факторов. Днем на поверхности жарковато, но уже к середине ночи температура значительно понижается, что, впрочем, не мешает местной флоре и фауне чувствовать себя комфортно и переносить холод без каких-либо отрицательных последствий. Трансформеры к таким колебаниям тоже малочувствительны, а потому неудобств не ощущают. Если сравним с Землей, в стандартной средней полосе, чтоб к нам роднее, получим следующий вариант.

Раннее утро — конец апреля. Начало дня — июнь-июль. Середина — тот же июль, но уже в астраханских степях. Вечер — перемещаемся в август Подмосковья. А с момента, как солнце ушло окончательно, быстрее ветра несемся в осеннюю Сибирь.

За последние предрассветные часы земля остывает настолько, что её, и низкорослые растения, затягивает толстой коркой инея. Но стоит первому лучу вспороть светлеющее небо, лед стремительно тает, обращаясь столбами пара. А еще спустя час к нам возвращается тепло. Ежедневный цикл повторяется.

Дожди здесь нечасты. Снега не бывает вовсе. Насыщение почвы влагой происходит благодаря обильным дневным испарением многочисленных пресных водоемов. Вся эта жидкость, затем, выпадает росой. Усыпает листву и траву, поит и очищает. У себя в городе трансформеры, кроме того, применяют регулярный искусственный полив, чтобы уберечь от пересыхания привозных обитателей окультуренных парковых джунглей, а, также, немного выравнивают температуру. Потому настоящую атмосферу Дана вкусит лишь по прибытию модуля на место.

Феерическую иллюминацию мегаполиса сменили световые миражи девственных просторов. Дана бесконечно охала, прижав к щекам ладошки и раскачивая головой, как зачарованный китайский болванчик. С высоты птичьего полета лесные чащи походили на заколдованное звездное царство. С различной интенсивностью и разными цветами, так или иначе, светился либо отражал чужое свечение совершенно каждый предмет наблюдения — от маленького да огромного.

Колебались на вздымаемом модулем ветру, помахивали, рассыпая искры, розоватые и сиреневые мерцающие облака — листья гигантских деревьев. Вились между ними, уходя далеко вниз, перепутанные изумрудные и сапфировые ленты и ленточки — оплетающие мощные стволы лианы. Тут и там загорались и гасли огненные рассыпающиеся фонтанчики, — это разлеталась, потревоженная ночными обитателями, мошкара. В отдельных местах, парящие тучками радужные огоньки, собирались во внушительные стаи и водили причудливые хороводы, то рассеиваясь и растекаясь множественными пламенными ручейками и завитушками, а то снова стягиваясь и сбиваясь в живописные воздушные озера. 'Светляки обычные', — как равнодушно и коротко пояснила Аля в ответ на бурные Данины восхищения.

Проносились стайки золотистых метеорчиков — мелких ночных пичуг. Лениво пошевеливая лепестками-крыльями парили, свободно уносимые по ветру, диковинные яркие цветы — 'летучие дракончики' — согласно скромной характеристике Али, — 'питаются плодами и нектаром, предпочитают ночное бодрствование...' Изредка лилово-синий мрак поднебесья рассекала кометка покрупнее — это приметивший цель крылатый охотник пикировал сверху на подвернувшуюся кстати добычу. Дана твердила про себя, что никогда ей не понять — как же умудряются эти хищники выслеживать и настигать цель в паутине лучиков и бликов, непрерывно мельтешащих, мечущихся, кружащих. Очевидно, они опирались на что-то кроме голого зрения. А, возможно, оно у них развито как-то по особенному. Алю девушка расспросами донимать не решилась, решив поспрашивать лучше оборотня на досуге. И сейчас просто смотрела, смотрела во все глаза, чтобы впитать всю эту красоту несказанную, вобрать как можно глубже и полнее. И запомнить. Навсегда-навсегда, отпечатав в душе, на память.

— Все, дамы. На посадку заходим! — Огласил Носферату торжественно. Дана с трудом отодрала себя от иллюминатора и запихнула поглубже в кресло. В следующий момент её качнуло вперед, и земля понеслась навстречу с сумасшедшей скоростью.

'О-йоой!.. Кошмар!!.. Помогите!!!..'

Падение прекратилось. Кресло выровнялось. Скучающий голос Али высказался с легким раздражением:

— Вспомнил детство и катание на санках?.. Скажи спасибо, что я сегодня не ужинала!

— Спа-си-бо! — Простонала Дана слабо, не решаясь открыть закатившиеся куда-то далеко под веки глаза.

— Елки! Ну, вот посмотри, что наделал! Камикадзе недозрелый, блин!

— Ну чего такого? Да сколько мы там спускались? — отбивался Нэттэ расстроено. — Секундочку только!

— Вот тебе твоя секундочка. В обмороке валяется! — Нудила девочка въедливо. — Аптечку доставай. Чудило!

Не надо аптечку! — выговорила Дана заплетающимся языком. — Сама обойдусь.

— Да-да. Сама. На четвереньках. А лучше ползком, чтоб от земли далеко не отрываться.... Рукав ей подверни!

Зудящая боль укола. Приятное обволакивающее тепло. И вот уже уходит тошнота, а сердце перестает дергаться и выпрыгивать. Заглянув оценивающе в раскрывшиеся ошарашенные глаза, Аля радостно и облегченно констатирует:

— Оклемалась?.. Молодчинка. А вестибулярный аппарат мы тебе еще натренируем.... Теперь подъемчик, и шевелим ножками. А Носферату, как истый джентльмен тебя сопроводит. Ты же у нас джентльмен, правда, Носферату?..

Боковая панель разломилась и разъехалась. Оборотень фыркнул и, показав Але кулак, галантно подал руку неуверенно поднимающейся Дане.

'Ого! Да тут мороз настоящий!..'

* * *

Выбивая зубами мелкую, но устойчивую дробь и не особо твердо держась на ногах, Дана болталась на локте у Носферату, мечтая об одном — добраться до предмета, схожего со стулом. И уже на нем, всерьез и надолго обрести покой.

Идти пришлось далековато. И сколько-нибудь приличной тропки, не упоминая уже дорогу, проложить тут никто не удосужился. А посему, после десятка запинаний о кочки и попаданий в расщелины между корнями, на выбор — то пяткой, а то носком, ступни у Даны ужасно болели и категорически отказывались повиноваться. Она уже совсем было решилась пожаловаться и огласить привал, как Алира радостно объявила:

— А вот и наша потеряшка. Сразу видно, что вы лесные жители. Что, подальше схорониться силенок не хватило? Или смекалки вкупе с фантазией? Нужно было уже посреди болота швартоваться. Все веселее, да и соседи поинтереснее!

— И тебе доброй ночки, миротворец. — Насмешливо прогудело из глубин погрузочного подъемника приземистой черной пирамиды, пологой глыбою громоздящейся над окружающим её пейзажем. — А уж мы вас тут ждем, ждем. Беспокоиться начали — не запамятовала ли госпожа Алира, предложение собственное, вот расстройство было бы! Ребята ж так настроились, расфрантились, чуть только плакаты приветственные не повывешивали. Но это уже я запретил, прости. Не люблю излишеств.

— Кислотою поливаем? Бога ради! Не размокну, ручейком не утеку! — бросая свою реплику, Аля уже бодро атаковала крутую узкую лесенку, перед тем повелительно махнув рукой сопровождающим. — Нэттэ, давай в темпе!.. Дана, последнее усилие. Сейчас мы из этого тролля средневекового выбьем себе горячее питье и полноценный ужин. И пусть только попробует отказать уставшим и продрогшим путникам!