"Столичный маршрут"

— Ты ее не отправлял, — пожал плечами Иллиан. — Она сама уехала, и рискну предположить, едва ли не невзирая на твой прямой запрет. И уехала не одна. С ней агент СБ, которой доверял лично Негри. Плюс один из самых свирепых коммандос, хоть и в отставке. И твой личный помощник — ты ведь дал этот пост Куделке не за красивые глаза? Если бы я сам подбирал разведгруппу, я не собрал бы ее лучше.

— Ты на что намекаешь, Иллиан? — сквозь зубы переспросил регент неприятным холодным тоном. У него на скулах ходили желваки.

— Отпусти ее, Эйрел. Если уж ты говорил с нею, но так и не смог переубедить... — Форкосиган хотел было возразить, но Иллиан договорил твердо: — ... и она ушла.

— Не зарывайся, — рокотнул Форкосиган угрожающе. — О чем я говорил с собственной женой — не твое дело. Ты должен исполнять приказы, и никакого там бетанского неповиновения. Или ты просто боишься провалить первое же свое задание, капитан?

— Разжалуйте меня сразу обратно в коммандеры, сэр, а затем давайте поговорим о деле, — фыркнул уязвленный Иллиан, и лишь затем понял смысл одному ему понятной штуки. Говорил ли Негри Эзару в свое время нечто подобное?

— Походишь пока капитаном. Ну? — переспросил Форкосиган нетерпеливо.

— Как руководитель СБ, я считаю, что шанс привлечь нежелательное внимание противника к группе леди Форкосиган практически равен шансам эту группу успешно задержать. Решение, разумеется, за вами, милорд. Если вы отдадите приказ, я лично возглавлю отряд, направленный на ее перехват.

Форкосиган шумно выдохнул и помотал головой.

— Ты нужен мне здесь, сам знаешь, — отмахнулся он. — Как и я сам должен оставаться на базе, сводя эту войну к позиционному перевесу, а не великолепным боевым столкновениям, которые так любят некоторые болваны из генерального штаба. А моя жена будет рисковать собой на вражеской территории. Может, ты и прав, Саймон, но твоя правда дурно пахнет. Трусостью.

— Быть может, — не стал спорить Иллиан. — Хотя, если сравнить для примера... возлагая обязанности телохранителя на Друшнякову, я думаю о ней не как о юной девице, но лишь как о хорошо обученном спецагенте.

— Сравнил! — Форкосиган невольно фыркнул. — На Дру ты не женат.

— Еще будучи капитаном Нейсмит, ваша жена умудрилась весьма эффективно, э, решить проблему с Форратьером. Да, не напоминайте, убил его Ботари. Но сержант и сейчас с нею.

— Демагогия вместо трезвого расчета последствий, — огрызнулся Эйрел уже почти спокойно. — Ты понимаешь, что произойдет, если она попадется в лапы Фордариану?

— У него в руках будет еще один ценный заложник. Помимо вдовствующей принцессы, вашего сына, Спикера Совета... и еще многих. Это не изменит ситуации, пока мы в силах обеспечивать безопасность императора, — сухо заметил Иллиан. — Каждый сражается тем оружием, что имеет. Вместо того, чтобы беспокоиться о последствиях поражения, пожелай леди Корделии вернуться с победой. Ей это и раньше удавалось.

— Будь по-твоему, — проворчал Форкосиган. — Капитан, уведомьте тех ваших людей в столице, которым безусловно доверяете. Обеспечьте режим максимального содействия. Короче, сделай все, чтобы она вернулась, понятно, Иллиан? Если с ней что-то случится, я... я этого не прощу. Ни себе, ни тебе.

— Так точно, — откозырял шеф СБ своему Регенту. А сам подумал, горько и уверенно: "Простишь. Как простил покушение, искалечившее твоего сына и чуть не убившее вас с женой. Что тебе еще останется, бедолага, с такой работой..."

Да. Все так и было. Капитан Иллиан, ведомый резонами безопасности, и регент Форкосиган, заставляющий свои чувства отступить под давлением политической необходимости. Ни звука ни о чем личном, тем более о сложном чувстве, которое с первой же минуты знакомства вызывала у Саймона вызывала неуправляемая, по-бетански свободомыслящая и всегда правая Корделия. Мужчине недостойно опасаться женщины, так что назовем это чувство уважением. А не ревностью.

"Зачем отправил мою жену подальше — чтобы проще было прибежать ко мне за утешением?"

Голос Форкосигана из сна прозвучал, точно наяву, с совершенной четкостью. Саймон вздрогнул, и не нечистая совесть была тому причиной. Он спешно выдернул из чипа запись настоящего разговора:

"Ты понимаешь, что произойдет, если она попадется в лапы Фордариану?"

Так и есть. Реплики звучали одинаково: с похожей интонацией, с верным до мелочей тембром прекрасно знакомого голоса. Стараниями иллирийской электроники сон походил на реальность. А это уже чревато. Черт с ними, с кошмарами, нервы можно и подлечить, но что, если ему приснится не бред, а нечто правдоподобное? И Иллиан, с его нынешней властью и неоспариваемыми решениями, примется настаивать, что так оно и было?

Качественный, медицински обеспеченный сон способен перевернуть его реальность вверх тормашками с особым цинизмом. Кстати, кто поручится, что сейчас ему не продолжает сниться сон про то, как он проснулся. Как бы это проверить... Память чипа не сдержала нужных сведений, а воспоминания детства были спутанными и ускользающе смазанными. Вроде бы во сне не удается ни увидеть себя в зеркале, ни включить свет при помощи выключателя: спящему сознанию якобы не хватает ресурсов на достройку картинки до полного правдоподобия. Впрочем, это у кого какие ресурсы, не каждому в голову добавляют иллирийскую железку...

В зеркале санблока честно отразилась его опухшая физиономия со следом от подушки на щеке и встрепанные волосы, по-дурацки торчащие через сетку с металлическими бляшками. Он осторожно снял сеть и сунул голову под холодную воду, смывая липкий контактный гель и прочищая мозги.

Все не так страшно. Проснувшись, он сумел отличить сон от реальности. Перепугался на секунду, но почти не промедлил с оценкой. Мир во сне был нелогичен и неосязаем. Во сне, как и вообще в данных чипа, ему недоставало тактильных ощущений — простейший способ, ущипнуть себя за руку, здесь сработал бы безошибочно. И хотя чип ставил на эти воспоминания метку реального времени, само время было несообразным. Глухая полночь — не время для совещаний. Призвав на помощь логику и оценив, чего и когда в принципе не могло случиться, можно легко рассортировать свои воспоминания на истинные и фальшивые.

Но лучше бы фальшивых не было вообще.

Саймон вздохнул и пробежался пальцами по комму.

— Доминичи? Если вы еще не спите... а даже если и спите, подъем. Я-то по вашей милости проснулся. Спешу обрадовать: ваша пакость сработала. И мне бы крайне хотелось, чтобы вы нашли и устранили причину. Как можно скорее. Приказ ясен?

* * *

Следующие дни напряжение на базе только нарастало. Обстановка в Империи ежечасно подкидывала сюрпризы. Последним было новостное сообщение из сетей вещания узурпатора — в самом полном и безоговорочном смысле слова: Фордариан не выдержал и четырех дней, из лорда-регента объявив себя уже императором. Что его подтолкнуло на этот шаг — отчаяние или несвоевременная утечка информации из стана оппонентов? Как бы то ни было, это заявление ставило под вопрос завтрашние переговоры со старшими офицерами Фордариана: немолодой и осторожный генерал Форранже был готов пойти на попятный, затребовав такие гарантии безопасности, какие СБ была совершенно не намерена санкционировать. Черт бы побрал упрямых стариков...

Кстати об упрямцах. Граф Петр Форкосиган уже поджидал шефа СБ у кабинета, сверля его возмущенным взглядом с высоты своего немалого роста.

— Заставляете себя ждать, Иллиан, — буркнул он гневно. — Потрудитесь объясниться, почему я сегодня не получил заказанный пропуск на выезд.

— Меры безопасности, сэр.

— Поздно запирать конюшню, когда лошадь украли, — раздраженно отрезал граф. — Смотрели бы лучше за моей сумасшедшей невесткой, когда она угоняла чужие машины. Тогда мне не пришлось бы просить у вас транспорт для встречи с Форранже.

— Откровенно говоря, слишком много чести Форранже, чтобы вы лично гарантировали его неприкосновенность, генерал. Завтра он и Крестовский прибудут сюда на переговоры, никуда не денутся. А вам предпочтительней оставаться эти сутки на охраняемой территории.

— А это уже не вам решать. — Форкосиган-старший грозно сдвинул густые брови. — Я — боевой генерал, и не в ваших чинах мною командовать.

— Вы не находитесь у меня в подчинении, сэр, — согласился Иллиан вежливо. — Тем не менее я не в силах обеспечить вашу неприкосновенность при приватных переговорах с вражеским командующим. То, что десять лет назад он служил у вас под началом, достаточным резоном безопасности не является. Разумеется, вы не под арестом, и задержать я вас не вправе... но и охрану с транспортом выделять тоже не обязан. А без нее — могу вам только порекомендовать дождаться своих оруженосцев.

— Я и без вашей охраны прекрасно справлюсь, — ядовито процедил граф — Это ведь ваши люди прошляпили покушение на моего сына, и не одно, побег его жены, да и начало мятежа, если на то пошло?

— Мы учимся на своих ошибках, — ответил Иллиан невозмутимо. — Не создавайте же нам сами дополнительные сложности.

— Учитесь на ком-нибудь другом, Иллиан, и побыстрее, — фыркнул старый генерал. — Будь на вашем месте Негри, мне не пришлось бы ему объяснять необходимость моей поездки.

— Привыкайте, что на этом месте теперь буду я. Человек, который не сделает вам послаблений по давнему знакомству.

— Я иду к Эйрелу. Сейчас же! И поставлю вопрос о вашей профпригодности, капитан.

Да, старые упрямцы — это бедствие, что среди союзников, что противников.

— Ваше право, сэр. — Иллиан пожал плечами. — Замечу только, что сейчас неудачное время отстаивать перед регентом ту же линию поведения, что избрала леди Форкосиган. Кажется, она называется "самоуправство".

Граф молча прожег его взглядом и удалился, напряженно выпрямившись, словно аршин проглотил. Только тогда Иллиан позволил себе улыбнуться. Не так страшен старый черт, как он представлял себе.

* * *

Надо отдать должное великому генералу: несмотря на всю гневливость, он умел признавать свое поражение. А то бы его удар хватил несколько дней спустя при явлении на совещание леди Корделии с ее знаменитой расчлененкой в пакете.

Гамма эмоций, охвативших в ту секунду конференц-зал, была необычайно пестрой; что до самого Иллиана, он испытал только облегчение и торжество. Противник уничтожен; охраняемые объекты вернулись на подотчетную территорию; непосредственное начальство перестало напоминать настороженную противотанковую мину. С пристрастием поискав в своей душе мельчайшие следы ревности, зависти, досады или вины, Иллиан ничего подобного не обнаружил. И слава богу.

Основания ревновать были теперь скорее у жены Форкосигана, учитывая, как плотно намеревался занять Регента глава службы безопасности. Самое неотложное, что предстояло — малой кровью восстановить контроль над столицей, освободить заложников всех рангов, обеспечить личную безопасность императора и со всем тщанием подойти к бесчисленному множеству дел о государственной измене, чтобы в суматохе грядущей амнистии не ушли от наказания действительно виновные в хаосе последних недель. А кое-кого и до суда доводить было нежелательно, и об этом тоже следовало позаботиться.

За всеми этими хлопотами он в очередной раз удивился, когда его попросил зайти лейтенант Доминичи.

— Я знаю, что с вами такое, — триумфально заявил лейтенант, воздев палец. Замороченный множеством важных дел шеф СБ отвел ему на рапорт пять минут; врач пообещал уложиться. — Жаль, вы сразу не сказали, что вас парализовали. "Дело житейское, от этого не умирают", так?

— У меня здоровое сердце. Парализация безвредна, разве нет? — рассеянно переспросил Иллиан, мысленно выстраивая в голове неустойчивую конструкцию из пары десятков последних рапортов.

Доминичи вздохнул.

— Беда, когда пациент занимается самолечением. Практически безвредна, да. Слабые постэффекты в виде очагового возбуждения не в счет, хотя они отмечаются примерно в четверти случаях после попадания в голову. Но большинство пострадавших их просто не чувствуют. Разве что спят беспокойнее, чем обычно, но после боя и не такое случается. А вы с вашим чипом, капитан — уникальное исключение. Жаль, что ваш случай придется спрятать под замок секретности.

— Еще как придется. Но сначала будьте добры объяснить мне, в чем дело.

— Я лучше покажу. На энцефалограмме все видно... — Длинные запутанные веревки графиков, свиваясь в петли, поползли через экран, сопровождаемые такими же запутанными комментариями про альфа и дельта-ритм и какие-то сонные веретена. На пятидесятой примерно секунде вдохновенного объяснения Доминичи осекся, поймал взгляд шефа СБ и остановил бессмысленное мелькание. Дальше он заговорил уже по-человечески.

— У меня здесь две ваши записи. Первая — обычный сон. Все в норме, очаговое возбуждение себя проявляет слабо. Вторая — сон после химической стимуляции. Ваш мозг спит почти целиком, за исключением того самого возбужденного участка коры — локализовать его было той еще задачкой. — Медик ткнул пальцем в график, где одна из множества кривых изломалась острыми треугольными зубцами. — Вы этого не ощущаете, а чип — вполне. Он интерпретирует даже локальную мозговую активность как бодрствование и включается в работу. Вот и весь секрет.

Объяснение звучало разумно. И было, что немаловажно, тщательно адаптировано под уровень знаний неспециалиста, еще один плюс в досье лейтенанта Доминичи. Но Иллиан так и не услышал главного.

— Допустим. И как вы намерены это исправить?

Лейтенант посмотрел на него почти виновато:

— Никак. — Явно предвидя возражения, он торопливо добавил: — Органических повреждений нет, очаг возбуждения затихнет сам. В принципе, эта дисфункция лечится физиотерапией — переменными магнитными импульсами. Однако скачковым пилотам такое лечение не показано, аналогично и вам. Вам нужно просто подождать. Избегать стимуляторов, не подставляться под выстрелы, пить мягкие антиконвульсанты и раз в неделю проверять мозговую активность. Вам будут сниться сны — как и всякому живому человеку — но чип постепенно перестанет их записывать. Естественное выздоровление займет месяц или около того; подталкивая его, я рискую только навредить. За порчу имперского имущества в таких масштабах расстреливают, как за вредительство, знаете ли.

— То есть ваше дело закончено, Доминичи? А ведь об этом вы могли и умолчать, — произнес Иллиан задумчиво. — Загадку вы раскрыли, могли продолжать исследования до моего выздоровления и в конце концов приписать его своим трудам. Уникальный шанс подтолкнуть вашу застрявшую карьеру. Интересно, вы слишком честны или просто предпочли не рисковать?

— Не вижу оснований преувеличивать свои скромные заслуги, — сообщил Доминичи сухо и протянул ему диск. — Возьмите, здесь все материалы. Не думаю, что дальше с этим делом вам понадобится помощь врача, тем более — моя.

— Вы уже помогли мне. — Иллиан серьезно кивнул. — Подавайте рапорт на перевод в Имперский госпиталь; я подпишу. Вы проделали хорошую работу.

Доминичи удивленно покачал головой. Не по-военному ссутуленный, небритый, нелепый в своих новеньких лейтенантских кубиках на пятом десятке, он сейчас вовсе не выглядел победителем, несмотря на блестяще разгаданную загадку. Скорее ему было неловко.