Даже ладно, механическую работу они, в конце концов, начинают выполнять, а вот уловить, почему те или иные операции должны происходить так, а не иначе, волновало их мало.
Я слушал монотонный голос Натальи, как она сбивчиво рассказывала о микропроцессорных картах, Лена ей помогала. Нина с улыбкой внимательно смотрела на Наталью и поощрительно кивала. Я потерял нить беседы.
Наталья замолчала. Лена смотрела на нее. Я встряхнул головой.
— Понятно! — сказал я. — Расскажи теперь, чем "магнитки" отличаются от микропроцессорных.
Наталья молчала, сжимая и разминая ладони, разглядывала потолок.
-Наташ, ну ты же все знаешь, давай!— подтолкнула ее Лена.
-Тариф за выпуск микропроцессорных карт, — начала Наталья.
— Сформулируй точнее!— вступила в разговор Нина.
-Значит так! — поправилась Наталья.— Плата за персонализацию микропроцессорной карты составляет...
У меня стало "гореть" правое ухо. Интересно, к чему горят уши. Надо позвонить в офис MasterCard, может есть новости по нашим документам.
-Сергей Сергеич, у вас есть ещё вопросы?— обратилась ко мне Нина.
-Ммм, по международным картам ты читала Положение? — спросил я Наталью.
-Нет ещё! — сказала она.
-Это предварительный зачет, Сергей Сергеич.
Лена встала, поправляя юбку и снова села, закинув ногу на ногу.
-Тогда я пошел, а вы тут по своим темам, хорошо?
-Хорошо!
Я повернулся к Наталье.
-Наташ, а вы на юрфаке учили Римское право?
-Учили!
-А латинский язык учили?
-Учили!
-А зачем?
Наталья улыбнулась. Покачалась на стуле, меняя позу.
-Программа такая была, вот и учили.
-Да? Знаешь, а я вот думал, что основы права — ну Римское это, или может еще какое-то древнее, ну, там Дигесты Юстиниана всякие, приходилось ради любопытства пролистывать. Так вот основы эти вам давали, чтобы вы думали в определенном ключе, настраивали ваше сознание на определенный склад мышления. Такой юридический склад. Вот представь, будущим экономистам тоже вдалбливают Маркса с Энгельсом, может быть за этим же. К чему это я? Что-то мысль ушла. Ах да, мне кажется, что когда меняешь сферу деятельности надо постараться узнать или иметь желание узнать, зачем и почему одно вытекает из другого. Когда понимаешь, что делаешь, то интересней как-то работать. Тогда работа может, не будет в тягость.
"Вот черт, старею, наверно. Уже нотации стал читать. Научится она всему, научится, куда денется".
У кабинета очереди на удивление не было. Стоял шум принтеров, печатающих ПИН-конверты. Оля висела на телефоне.
-Девушки, подскажите, что это значит, когда "горит" правое ухо? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
-Хвалит кто-то! — сказала Ира.
-Ругает кто-то!— сказала Марина.
-Ну, спасибо за консультацию! — пробормотал я, стягивая со спинки кресла пиджак.
Девчонки рассмеялись.
Когда уже подходил к зданию Головного офиса зазвонил мобильный. Звонил Боб.
-Сергей, привет!
-Привет, как дела?
-Ты, что сегодня вечером делаешь?
-Есть повод?
-Да, сегодня был разговор с руководством-начальством. Напряг ощущаю, надо снять напряжение.
-А я тут причем? — рассмеялся я.— Тебя поимели, а расслабиться со мной хочешь!
-Ну, так есть время?— проигнорировал шутку Боб. Похоже, что и, правда, парень расстроился.
-Хорошо, давай часов в пять вечера созвонимся еще и наметим план действий.
-Давай! До связи!
ж ж ж
Боб. Игорь Смирнов. Мы вместе учились в финансовом училище и сошлись, как друзья после совместной поездки к Пашке Толубееву во время летнего отпуска, когда закончили третий курс. А так-то особо и не общались, хотя были не только в одном взводе, но и даже в одном отделении.
Стояли с Бобом курили у подъезда казармы, ожидая получение "отпускных", тут и подошел Пашка.
-Что, мужики, делаете в отпуске?— спросил он, доставая из кармана помятую пачку "Примы".
-Я домой, а что дома буду делать, понятия сейчас не имею. Сейчас одни планы, скорей бы за ворота,— ответил я.
-Я то же не знаю, особых планов нет,— сказал Боб, бросая окурок в урну.
-Слушайте, а приезжайте ко мне, а!— азартно предложил Пашка. — Ну, давайте, думайте, а! Там пруды, арбузы, девочки! Оттянемся, а!
Я посмотрел на Боба.
-Ты как?— спросил я его.
-Почему бы нет? Давай съездим!— меланхолично произнес он.
-Давай, пиши адрес!— сказал я и протянул Толубееву ручку и блокнот.
Боб приехал ко мне в Иваново. Мы с ним пошатались по городу, глотая пыль, летящую, казалось, со всех сторон. Он прошелся по своим "ленинским" местам, так как оказывается жил здесь некоторое время в глубоком детстве. На следующий день мы отправились в Москву.
Август. С билетами не важно. Однако в Москве мы довольно быстро купили билеты до Воронежа, но не успели толком поесть. С бурчащими животами сидели в купе плацкартного вагона и пялились через грязное окно на придорожную Москву.
Потом, уже идя в вагон — ресторан мы познакомились с лейтенантом — выпускником военно-политического училища и просидели за столом до закрытия ресторана. Он вспоминал свои курсантские годы, мы свои приколы. Забавно тогда получилось. Мы заказали "цыпленка Табака" и вместе с ним нам принесли посудины с водичкой, в которой плавали дольки лимона.
-Смотрите! В какой посуде здесь компот подают!— удивленно сказал я и отпил.
Потом мы долго ржали, когда нам официант объяснил, что в этой воде надо руки мыть. Ну что поделаешь, не знал я тогда, что такое "цыпленок Табака" и с чем его подают.
В Воронеж мы приехали поздно. Пройдя через вокзал, я обратил внимание, что народ даже на подоконниках спит. Людей было в зале ожидания — яблоку негде упасть.
В голове шумело от водки, шампанского и вина. Намешали мы конкретно. Боб икнул и произнес заплетающимся языком:
-Ну, и куда мы щаз?
-Так на автовокзал, нам на автобус надо.— Сказал я, пытаясь сфокусировать взгляд на подъезжающем троллейбусе.
Я спросил водителя троллейбуса, как проехать до автовокзала. Он посмеялся. Как оказалось автовокзал уже давно закрыт, а это к тому же последний рейс троллейбуса. Ну, что делать, сели мы рядком на сиденье и единственными пассажирами дали кругаля по городу.
У нас оставалось полбутылки водки и кусок колбасы с куском черного хлеба. Взяв стакан из автомата по продаже газировки мы отошли к зданию на привокзальной площади, где было потемнее. Как оказалось — это была квартирно-эксплуатационная часть Воронежского гарнизона.
Я держал в руках наполненный до краев стакан, а Боб спичкой очищал от грязи колбасу, которую он уронил, разворачивая салфетку.
-Боб, что-то не хочется мне больше,— выдавил я из себя, глядя на его "дезинфекцию".
-Да и мне уже поперек горла,— сказал он и бросил колбасу в кусты.
-И куда водку девать? Вылить?
-Нафига, давай поставим обратно в автомат, может кому-нибудь кстати придется.
Пристроились мы на лавке в сквере привокзальной площади. Я положил чемодан себе на колени, положил на него голову и пытался заснуть. Сквозь сон я слышал перекличку очереди, которая стояла у расположенной рядом кассы "Аэрофлота".
Утром мы простояли у кассы за билетами минут сорок, хотя были самыми первыми. Уходили автобусы в разных направлениях каждые пять минут, и толпы страждущих атаковали без очереди окошко кассы. Лезли с кричащими детьми и даже с "корочками" какими-то. Тут и выяснилось, что я забыл дома записную книжку с Пашкиным адресом. Помнил название села и название райцентра, а ни дома, ни улицы не помнил. Будем ли мы проезжать по пути это село, я спросить не догадался и взял два билета до райцентра.
Хотелось умыться, побриться и мы стали искать туалет. Открытые кабинки с присевшими над очками мужиками и крепкий запах не располагали к занятию гигиеной. Наскоро умывшись, мы выскочили на улицу и стали искать кафе. Кафе нашли неподалеку, правда пришлось перейти улицу в неположенном месте и под свист, как на грех, оказавшегося рядом, постового мы зашли в зал. Через некоторое время, стоя в очереди с подносом я увидел, как милиционер зашел в зал и, постукивая полосатым жезлом по ноге, хмуро осмотрел очередь. "Ну, — подумал я.— Сейчас штраф платить придётся". Но он постоял и вышел. Мы перекусили и пошли обратно на вокзал, любуясь по пути на загорелых черноглазых девушек, попадавшимся нам на встречу.
Как оказалось, село мы это все-таки проехали и, доплатив водителю "Икаруса" по 50 копеек, добрались, наконец, до пункта назначения, когда автобус поехал в обратную сторону. С обеих сторон дороги лежала степь. А у самой дороги стояла большая церковь, из которой шел народ.
Дальше пошли чудеса. Справа от дороги, в покрытом клевером поле стоял туалет, типа "сортир". Боб с криком: "Давно терплю!" побежал к туалету, а я, поставив на обочину чемодан, закурил. Сзади раздался топот. Я обернулся и так и застыл. На меня во весь опор несся бык. За быком волочилась длинная цепь. За цепью с хлыстом бежал пастух, похожий на почтальона Печкина.
Я посмотрел налево — поле, и вдалеке белеют дома. Посмотрел направо, там вообще сортир и поле до горизонта. Бык приближался. Ну, куда деваться?
"Все!— подумал я.— Вот тебе и отпуск". Но тут пастух в длинном брезентовом плаще все— таки добежал до цепи и наступил на нее. Цепь запуталась в ногах быка, и тот запнулся и перевернулся через голову. Тут же встал. Пастух подбежал к нему и хлыстом развернул быка в обратную сторону.
Заправляя рубашку, Боб подходил ко мне.
-Да, много ты потерял, тут сейчас такое было, коррида!— приходя в себя, сказал я.
Мы пошли дальше по дороге, а я в красках, рассказывал, что со мной случилось. Шли, пока не уперлись в еще одно чудо. Посреди поля стоял мост, перекрытый шлагбаумом. Ни реки, ни ручейка не было и в помине. Мы потоптались у шлагбаума. Обошли мост и вошли в село.
Как оказалось, Пашку в селе знали все. Дорогу к нему нам показали в первом доме, в ворота которого я постучал.
Первое, что он спросил: "Водку привезли?"
В летней кухне мы распили бутылку за встречу, закусывая сухарями, мешок которых стоял в углу, и яичницей. Рассказывали, как добрались, а он рассказывал о сельском житье — бытье. Потом он поставил еще бутылку. Меня развезло. Я порывался доить стоящую в хлеву буренку, а когда меня от нее отогнали, то хотел прилечь на сеновале, говоря, что давно мечтал поспать на сене. Постепенно день сменился вечером, и Павел предложил нам всем сходить в клуб на местную дискотеку.
Боб одел модную финскую, куртку красного цвета, которую он присмотрел в доме Павла. Как оказалось, куртку эту Павлу отдал сосед, который ушел в армию, с условием, что тот ему ее вернет в целости и сохранности.
В клуб мы с Бобом пошли без Павла, который ушел за своей девушкой. Он нам указал направление, махнув рукой. Мы и пошли туда, куда он махнул. Причем путь этот мы проделали через огороды. Меня шатало и мутило. Я смотрел вперед, зажмурив, один глаз, так как, если я открывал второй, то у меня двоилось в глазах. Подойдя к колонке, я подставил голову под ледяную воду и после присел на расположенную рядом скамейку.
-Боб, я, пожалуй, никуда не пойду,— сказал я сквозь зубы.
-Ну, ты ваще! Совсем что ли плохо?— как ни в чем не бывало, сказал Боб.
Он покуривал "Приму" и весело посматривал по сторонам.
Он что-то еще говорил, а мне было плохо, и я его не слушал. Потом он помог мне подняться и мы, пошатываясь, пошли дальше. Следующая встреча была с братом Павла и его женой, которые, тоже пришли в клуб. Павла он встретил ранее и тот ему рассказал о нас. Увидев незнакомые личности, он подошел поздороваться. Боб стоял на обочине дороги, а я сидел, прислонившись спиной к забору из панцирной сетки, которым был обнесен клуб и кажется, что ноги у меня были выше, чем все остальное. Потому что я сидел в небольшой канаве, вырытой вдоль забора.
-Привет, ребята, это вы к Павлику приехали? — весело спросил брат.
— Мы,— сказал Боб.
— Ну, вы и набрались!— глядя в мою сторону, сказал брат и стал помогать мне встать.
Я вздохнул, и мы вместе подошли к зданию клуба. Вошли в холл и купили в кассе билеты на дискотеку. Зашли в зал, и тут случилась такая метаморфоза: пройдя в зал, я мгновенно протрезвел, а Боб пошатнулся. Я посмотрел на него. Его остекленевший взгляд красноречиво говорил, что Боб пьян в стельку. Я его провел к расположенным у стены стульям. Оглядевшись вокруг, увидел очень красивую блондинку, которая одиноко сидела у противоположной стены.
Народу было немного еще. Музыка гремела. Несколько девушек, образовав в центре зала кружок, ритмично двигались в такт. Я присел рядом с блондинкой. Мы познакомились. Лена, так звали девушку, была скована и не выражала желания поддерживать разговор. Настроение у меня катилось вниз. Боб сосредоточенно смотрел в пространство и не двигался. Наконец заиграла медленная музыка, я пригласил Лену на танец, она, к моему удивлению согласилась. Во время танца я выяснил, что у нее есть парень, что он в армии, и она его ждет. После танца я, проводив ее на место, вышел на улицу и встретил лейтенанта в парадной форме. По петлицам я определил, что лейтенант танкист. Мы быстро сошлись в разговоре. Он в этом году окончил училище и отдыхал с женой в родном селе. После получаса разговора, в тусклом свете лампы уличного фонаря, я заметил, что плечи моего пиджака и его кителя покрывают белые шлепки. Как оказалось, мы стояли рядом с козырьком, прикрывающим вход в клуб, а на козырьке плотным рядком сидели голуби и все это время на нас гадили. Чертыхаясь, мы стали оттирать друг друга носовыми платками.
Уже стемнело, и на улице показался Боб.
-Ну, что?— произнес он.— Салют запускать будем?
-Какой салют?— зло сказал я, вертя головой и рассматривая свои, изгаженные голубями, плечи.
Платок помог мало.
-Пошли!
Мы прошли на середину улицы, и Боб достал из кармана куртки взрывпакет.
-Фига!— Восхищенно произнес я. — Откуда это у тебя?
-А на учениях в лагере сэкономил. Щас долбанем. Спички есть?
Я достал спички, чиркнул. Пламя разгорелось и погасло. Я чиркнул еще и поднес огонь, сложив ладони ковшиком. Он вставил в "ковшик" запал. Запал вспыхнул. Резкая боль от ожога пронзила мою ладонь. Я с матюгами зажал руку между колен и увидел, что метрах в трех стоит Павел с девушкой, и они с интересом за нами наблюдают. Я тут же прикрыл рот и спросил:
-Тебя где носило?
Повернулся к Бобу. Тот стоял, держа взрывпакет в руке. Кончик запала тускло краснел в темноте.
-Бросай, чудик! — крикнул я.
-Щаз, псть погорит! Я хочу, чтобы в воздухе взорвался! — заплетающимся языком произнес Боб.
И тут раздался оглушительный взрыв.
— Ой, матушки, чуть не родила!— Воскликнула, проходившая мимо бабушка.
Подбежал возбужденный пацан, и с восторгом в голосе стал кричать:
-Кто стрелял! Здоровско! Еще бабахнете!
Я, забыв о собственном ожоге, подошел к Бобу. Тот стоял столбом, закрыв глаза.
-Боб! Боб, ты как?— спросил я.
-Нормально! Пошли отсюда!— не открывая глаз, произнес он.
