Лариэс набрал в грудь воздуха и шагнул вперед.
— Я, виконт Лариэс Венаторский, прибыл по приглашению Ступившей на Путь Вечности Катержины, правительницы и защитницы герцогства Виннифис.
Лысая воительница вежливо поклонилась в ответ и проговорила:
— Прошу вас, виконт, госпожа ждет.
Двери распахнулись и Лариэс ступил внутрь.
Комната Катержины выглядела необычно. Люстра под потолком — уменьшенная копия шедевра из тронного зала, множество магических светильников в стенах. Все это не просто разгоняло темноту, оно буквально разрывало ее на кусочки, не оставляя в комнате ни единого неосвещенного места.
В центре располагалась громадная кровать без ножек, устланная множеством подушек и одеял и укрытая огромным шелковым балдахином.
На полу, устланном толстым ворсистым ковром, тут и там валялись атласные подушки и одеяла, а на стенах не было и клочка, не укрытого чем-нибудь мягким, пушистым и очень толстым. Еще больше удивления вызывало полное отсутствие мебели. Ни стола, ни стула, ни кресел. Ничего такого, на что можно поставить тарелку с едой, или сесть.
"И ничего с острыми углами, о которые можно проломить себе череп. Древний же говорил про приступы. Видимо, здесь они случаются чаще, чем в других местах. Или ясновидящая просто проводит большую часть жизни в комнате с мягкими стенами и потолком... Страшная цена могущества".
— Госпожа Катержина? — подал он голос.
Ответа не последовало.
— О Древняя?
И снова молчание.
Юноша сделал несколько шагов по направлению к ложу и в нерешительности замер перед пологом. Неожиданно из-за ткани просунулась изящная женская ручка, которая резко отодвинула полог, и Лариэс от неожиданности отступил на шаг назад.
Ясновидящая сидела на кровати, укутанная сразу в несколько одеял. Ее короткие волосы были спутаны от пота, а на лбу и шее отчетливо виднелись подсыхающие бородки влаги.
— Лариэс Венаторский, — медленно и отчетливо произнесла оракул, выбираясь из своего кокона. — Готов ли ты заглянуть в вечность?
Она была одета в простую ночную рубашку из грубой шерсти, плотную и некрасивую, совершенно не подходящую роскошной обстановке герцогской спальни. Говорила слепая чуть запинаясь, точно ей поминутно приходилось вспоминать слова, которые норовили вылететь прочь из головы.
От нее исходил слабый запах дурманящего макового настоя, из чего Лариэс сделал вывод, что даже для тех из людей, которым Видящая может пророчить по своему желанию, ей приходится идти на жертвы.
Однако Катержина не выглядела слабой. В ее маленьком теле ощущалась скрытая мощь, а из глаз на мир смотрело нечто вечное, как само время, и столь же неумолимое.
"Я должен ответить"! — догадался Лариэс.
— Да, Древняя, — проговорил он, становясь на колени. — Молю, яви мне свою силу.
— Да будет так, — кивнула Катержина.
И она, неожиданно легко спрыгнула со своего ложа и пустилась в пляс. Танец этот — дикий и невероятный, не походил ни на что, виденное Лариэсом раньше. Ни сложные и вычурные танцы благородных господ, ни простые и полные жизни пляски селян, ни хитроумные ритуальные движения жрецов Мертвых Богов не были даже отдаленно похожи на это.
Катержина порхала, точно бабочка, затем, словно натыкаясь на стену, она резко останавливалась, ее движения становились рваными, резкими, а после — вновь начинала кружиться легко и воздушно. При этом голова оракула упала на грудь, и было видно, что женщина находится в глубоком трансе. Несколько раз она не удерживала равновесия и падала, один раз — приложилась плечом о стену, но ничто не могло уже вывести ее из странного состояния.
"Нет, это не падучая", — подумал Лариэс.
Юноша зачарованно следил за движениями оракула, пытаясь найти в нем какую-то закономерность. Наконец, ему это удалось — Катержина двигалась кругами, постепенно приближаясь к нему.
"Точно змея, сжимающая свои кольца".
В комнате постепенно становилось тяжело дышать и не потому, что воздух был спертым или стало слишком жарко, нет. Нечто непонятное, не принадлежащее Интерсису, казалось, обратило свой взор на маленькую хрупкую ясновидящую. Или на коленопреклоненного телохранителя.
Лариэс сглотнул. Последнее не слишком воодушевляло, хотя, с другой стороны, если устами оракула говорит Господь, то бояться нечего.
Катержина неожиданно оказалась перед ним. Причем Лариэс даже не понял, как это произошло. Юноша от неожиданности дернулся, но не успел отшатнуться — оракул рассмеялась и коснулась его макушки ладонью, отчего тело молодого человека налилось свинцовой тяжестью.
— Маленький лункс не знает, чего он просит. Он не видит дальше своего носа, он — точно мотылек — летит на свет, думая, что впереди ждет теплое солнышко, а на самом деле мотылек спешит к костру, на котором жгут трупы.
Этот низкий хриплый голос не мог принадлежать ясновидящей! Лариэс осмелился поднять глаза и с трудом сдержал рвущийся наружу вопль. Там, где еще несколько минут назад были глаза слепой, угнездилась непроницаемая глубокая чернота.
Губы существа, вошедшего в человеческое тело, искривились в усмешке.
— Не бойся меня, маленький. Тот, кто друг, станет враг, но не бойся его, бойся друга, что не друг еще. Мертвый и живой укажет путь, но пройти его ты сможешь лишь под сенью крыла.
Лариэс резко выдохнул, напряженно слушая пророчество.
— Сердце в огне, пламя станет кровью. Кровь наполнит чашу и возродит жизнь. Два мира сойдутся в пляске смерти, чтобы выбрать одну тропу.
Ларис слушал, не перебивая, намертво запечатлевая в памяти слова таинственной сущности. Он знал, что никогда и никому, даже его высочеству, не расскажет о том, что произошло в этой комнате.
— Древнее зло и зло древнейшее, но кто скажет, какое из них правит, а какое — преклонило колени? — продолжало существо. — То ведомо лишь человеку с тысячью имен и тысячью лиц. Имена... Имена закружат тебя в своем хороводе, даруя и любовь, и радость, и горе, и смерть. Выбирай лишь истинные, маленький лункс, и обретешь великую силу.
Лариэс слушал, затаив дыхание, и ничегошеньки не понимая, а существо, меж тем, продолжало вещать:
— Будешь предателем, не предавая, будешь проклинаем, но не проклят. Твой полет прервет ветер, и ты падешь на камни...Пройти по ним босыми ногами иль нет — решать тебе...
Существо замолкло, а в следующий миг Катержина осела на пол. Лариэс успел подхватить ее и, поднявшись на ноги, отнес оракула на кровать. Затем укутал Древнюю и остался рядом, ожидая, что будет дальше.
Спустя несколько мгновений ясновидащая застонала и открыла свои незрячие глаза.
— Ты слышал? — Спросила она.
— Да, госпожа.
— Хорошо. Запомни сказанной, но знай, что никому нельзя открывать слова пророчества.
— Да, госпожа.
— Постарайся понять, что тебя ждет в будущем, быть может, это спасет тебе жизнь.
— Да, госпожа, — в третий раз проговорил Щит принца.
— А теперь оставь меня одну, — улыбнулась она. — Хочу отдохнуть.
Лариэс поклонился и вышел, погруженный в тяжкие думы.
"И что это все могло значить"? — думал он. — "Похоже, мне предстоит изрядно попотеть, чтобы понять смысл пророчества".
Он покачал головой и усмехнулся.
"Понимаю, почему Мелис вышел от нее таким. Хорошо его понимаю".
Глава 8.
Они гостили у ясновидящей еще день, после чего в сопровождении все того же эскорта пустились в дорогу. Все, кроме троих — Мелис наотрез отказался приближаться к Лесу Гарпий, сославшись на то, что даже его мощи и доблести не хватит, чтобы пережить встречу с Вороньим Королем. Возражать ему никто не стал, а потому принц условился с оборотнем о месте встречи, и оборотень поскакал на юго-восток в сопровождении двух гвардейцев, которых Лариэс, не доверявший Древнему до конца, выделил тому в качестве соглядатаев. Одного звали Ларсом, и этот светловолосый здоровяк, не блиставший умом, однако, был одним из самых преданных и надежных людей Щита, в котором тот не сомневался ни на одну секунду. Второго сопровождающего назначил Марк. Его звали Галитом, и это был невысокий худощавый воин в легкой броне, вооруженный арбалетом. Виконт помнил, как Галит управлялся этим старомодным оружием на последнем королевском турнире, а потому был спокоен за Ларса — с таким напарником тот точно не пропадет.
Три дня пути до Леса Гарпий пролетели, точно один миг, но Лариэс не мог не заметить, как менялось настроение спутников по мере приближения к землям Вороньего Короля.
Кающийся и Целительница заметно приободрились: Орелия даже пару раз пошутила, да и бледные губы Ридгара несколько раз приподнимались в жалком подобии улыбки, а вот у остальных настроение явно не улучшалось. Мислия стала еще более нервной и подозрительной, принц все больше молчал, обдумывая что-то в гордом одиночестве, Эрик с видимой тревогой то и дело поглядывал в небеса, да и остальные нет-нет, да и задирали голову вверх.
Вилнар, с которым у Лариэса в последнее время не получилось обмолвиться и парой слов, также выглядел напряженным, вероятно, беспокоясь за свою госпожу — Блаклинт в последнее время выглядела откровенно напуганной.
Да еще и этот уход Мелиса, больше напоминавший позорное бегство... Безусловно, за Непобедимым велась охота, но все-таки, надо быть честным, велась она уже не первый год. Лариэс ни на секунду не сомневался, что, если бы Охотник с Вороньим Королем действительно желали смерти Мелиса, тот давным-давно был бы мертв, несмотря на всю свою доблесть.
"А может, мне спросить у тех, кто точно знает ответ на этот вопрос"? — подумал Лариэс. — "Тем более, что мы путешествуем вместе"!
Сказано — сделано, и уже на ближайшем привале он обратился к Ридгару с вопросом.
— Господин, расскажите, почему его величество Корвус жаждет смерти Непобедимого?
Кающийся задумчиво почесал переносицу.
— Сперва я хотел бы услышать твою версию, — ответил он.
— Она будет короткой, — пожал плечами Лариэс, усаживаясь рядом. — Мелис — один из оборотней, чудом переживших бойню в Темном Лесу. Скрывается от гнева Вороньего Короля. Почему? Черт знает.
— Что ж, тогда стоит для начала немного рассказать о нашем непобедимом друге. Мелис — один из детей-оборотней, которых Корвус пощадил в дни Третьей Войны Гнева. Их отправили в Волукрим и попытались вырастить, не такими, как отцы и деды. Скажем так, из этой затеи ничего не вышло, как и предсказывал в свое время Изегрим. Звереныши сбежали и даже одно время пытались пакостить, но Охотник, пускай и крайне жестоким, но весьма действенным способом отучил их от этого. В результате на сегодня по миру бродит не больше десятка оборотней. Самых сильных, умелых, талантливых и везучих.
— Мы с Ридгаром, да и Катержина, — подключилась к разговору Орелия, — были против крайних мер, но переубедить Изегрима, когда тот принял решение, практически невозможно. А потому смертный приговор для каждого из оборотней все еще в силе, хотя, замечу, что в последние десятилетия ловчие сбавили прыть и занялись более важными делами.
— Да, — кивнул Ридгар, — это так, но нужно понимать, что ручные волчата Охотника ни секунды не будут колебаться, если встретят оборотня, а потому он до сих пор вынужден прятаться.
— Что делает не слишком хорошо, — усмехнулся Таривас, также прислушивавшийся к беседе, — ага.
— А прочие выжившие оборотни, что с ними?
Ридгар пожал плечами.
— Кто знает? Скрываются они, правда, лучше, чем Мелис. Мир огромен, не так просто найти того, кто не хочет, чтобы его отыскали.
— И все же, вы были против его смерти, — заключил юноша, — несмотря на решение Вороньего Короля и Охотника?
— Я, Орелия, Катержина, да, мы были против, — согласился Древний. — А что, ты думал, что каждый из нас — марионетка, беспрекословно подчиняющаяся воле повелителя Волукрима?
— Нет, конечно же, — горячо запротестовал Лариэс, считавший именно так.
Его слова, определенно, не убедили Древнего, потому что тот продолжил:
— Для меня с Орелией Корвус — это мальчишка, не разменявший даже четырех сотен лет. Впрочем, я — точно такой же ребенок с точки зрения Ори, если так подумать. Ведь она не так давно разменяла свою первую тысячу лет жизни.
— Ридг, чтобы ты знал, неприлично сообщать возраст дам, — заметила Орелия и Кающийся рассмеялся.
— В душе ты все еще юная дева, и это — самое главное.
— А ты все такой же льстец, как и в молодости.
Ридгар грустно улыбнулся.
— Увы, уже не такой. Впрочем, это все неважно, давай вернемся к теме разговора. — Он не дал Лариэсу вставить и слова, явно не желая, чтобы тот начал задавать вопросы. — Мы следуем за Корвусом не потому, что боимся его и не потому, что он — ученик и преемник Айнрита. Мы следуем за ним, потому что разделяем идеалы Корвуса и хотим наконец-то покончить с засильем невменяемых Ступивших на Путь Вечности.
"И, судя по всему, у вас неплохо это получается" — подумал Лариэс, вспоминая прочитанный когда-то манускрипт со списками Древних, нашедших вечный покой со времен Первого Переселения и до настоящего времени.
Из этого списка выходило, что именно за последние три сотни лет число Древних сократилось с тысяч до десятков. Стало быть, планы Вороньего Короля, несмотря на все противодействие Генерала, продолжали воплощаться в жизнь.
"Впрочем, ничего удивительного. Имея таких убийц, как Изегрим с Ридгаром, а также — массу свободного времени, нетрудно пропалывать грядки".
Эту мысль, конечно же, Лариэс озвучивать не стал, возблагодарив небеса за то, что надо было возобновлять движение, и можно было не поддерживать разговор, зашедший в опасное русло.
Остаток пути до границы герцогства прошел в пустой болтовне, и уже совсем скоро путники вместе со своим почетным эскортом совершенно без проблем добрались до пограничной реки Латы. Лариэс уже бывал возле этой реки, определявшей северную границу Дилириса, и все равно не сумел сдержать невольный вздох восхищения.
— Красота-то какая, — прошептала остановившаяся рядом Кларисса.
Щит принца бросил короткий взгляд на девушку и едва не поперхнулся. Суровая воительница улыбалась до ушей, точно маленькая девочка, которую родители отвели на кукольное представление.
И он прекрасно понимал чувства подруги.
Лата полностью оправдывала свое название — эта река была неимоверно широкой. Стоя на одном ее берегу юноша мог лишь различать слабые очертания берега противоположного, а громады деревьев сливались для него в непроходимую черную стену. Даже великолепное зрение лунксов не позволяло различить что-либо на стороне детей неба, и то, что через подобную реку был проложен мост, ужасало и восхищало юношу одновременно.
Естественно, создателем единственного моста через Лату был все тот же Архитектор, который вообще очень любил Виннифис и построил в герцогстве немало зданий и сооружений. Мост, как и любое его творение, до сих пор остался непревзойденным. Широкий настолько, что на нем могли разъехаться четыре телеги, выложенный из массивных каменных блоков, он был щедро украшен орнаментами и барельефами, изображающими сцены из сражений прошлого, в которых Архитектору приходилось принимать участие. Могучие опоры покоились на рукотворных островах, поднятых их речной пучины силой другого Ступившего на Путь Вечности — Отшельника, бывшего императора Аэтернума и лучшего друга Архитектора.
