Там тебя никто не ждёт

Служанка с видом "а куда ж она денется, твоя стража" вздохнула.

Что ж... Меня упекли в клетку, и что такого, если эта клетка золочёная? Примерно то же ждало бы нас с Эдвардом и у лорда де Лашете.

А что с Эдом сейчас?

— Я хочу прогуляться в саду, — объявила я.

Аглая снова вздохнула и, шепча что-то про Святую Алоизу, шагнула к двери.

Узникам, говорят, тоже разрешено гулять. А ещё молиться. Меня тоже отводили в какую-то церковь, но толку никакого. И исповедоваться толстому, похожему на хомяка монаху я не желала. Знаем мы их тайну исповеди! К тому же ни одной молитвы я не учила, на латыни не говорила, так что мы просто друг друга не поняли.

Но, конечно, кому до этого было дело. Аглая и какой-то офицер (Или капитан. Чёрт разберётся в здешних воинских званиях) с грехом пополам объяснили, что если не исповедаться, меня объявят одержимой. Или ведьмой. Причём дикой. Я посмотрела на хомяка-монаха и решила, что ведьмой и одержимой хочу быть ещё меньше. Ну, и...хм... исповедалась. На словах "mea culpa, mea maxima culpa" мои познания в латыни исчерпались и дальше я "исповедовалась" на русском. Объявили сумасшедшей. Класс!

Зато разрешили гулять в саду. Маленьком: три дорожки, две беседки. Но уже что-то.

Я чинно вышагивала рядом с Аглаей вокруг весёленького, в виде рыбки фонтанчика и смотрела, как садится солнце. Нет, природа здесь... ничего такая. Воздух ароматный, свежий. Ветер тёплый, ласковый.

Но как же тоскливо!

Если бы я согласилась служить Адриане, наверное, была бы свободна... Только, жаль, не от неё. Что хуже — жить в клетке или предать друга?

Аглая давно выпустила мой локоть и бегала от фонтана до ближайшей тропинки, рассуждая о том, как Святая Алоиза собрала паству и сказала Слово. Я как раз размышляла, не подставить ли ей подножку (или это будет совсем не богоугодно и меня опять припрягут к исповеди?), когда рядом послышался подозрительный шорох.

Я глянула на не унимающуюся служанку и шаг за шагом стала отступать к шуршащей беседке. Аглая продолжала тарахтеть как ни в чём не бывало, абсолютно не обращая внимания, куда уходит её подопечная. Естественно, садик маленький, вокруг — стража. Куда мне идт... ай!

— Извини, — шепнул Эдвард, поправляя виноградную лозу. — Я боялся, что ты не заметишь... Ох, Катрин, ну что ты!

— Я волновалась, — прошипела я. — Где ты был?!

— Тише, Катрин, тише, — прошептал, обнимая меня, юноша. — Ты не представляешь, как сложно сюда попасть. Так что чем дольше нас не найдут, тем лучше.

— Эдвард, давай сбежим, — заканючила я. — Меня никуда не пускают, даже к тебе, а только к какому-то хомякастому монаху и в этот загончик!

— Я знаю, — не спеша меня отпускать, отозвался Эд. — Мы не сможем сбежать, Катрин. Не в этот раз.

— Почему? — я уставилась ему в глаза. Отчего-то это успокаивало. — Ты же отовсюду можешь сбежать!

Эд слабо улыбнулся и покачал головой.

— Не отсюда. Пока я в замке и не ухожу дальше внутреннего двора, на мои ухищрения будут смотреть сквозь пальцы. А из замка нам не выбраться. Адриана — ведьма, даже если сбежим, далеко уйти не сможем — найдёт.

Я прикусила губу. И что? Сдаться и сложить ручки?

— Эдвард... что нам делать?

Юноша снова улыбнулся.

— Ждать. Не бойся, Катрин, лучше послушай. Завтра приезжает лорд Октавий, он наместник южных провинции Азвонии. И сразу же по его приезде состоится совет Пламени.

— Почему пламени? — вырвалось у меня.

Эд нетерпеливо мотнул головой.

— Неважно. Тебя наверняка позовут. Что бы тебя ни спросили, уверяй, будто ничего не помнишь, ничего не знаешь и усиленно делай вид, что ты дурочка. У тебя это всегда хорошо получалось.

Я усмехнулась, и Эд схватил меня за руку.

— Катрин, пожалуйста! Что бы ни случилось, ты никому ничего не должна обещать. Вот что... ты умеешь падать в обморок?

Я молча уставилась на него. Чего... зачем?

— Все придворные дамы умеют, — по-своему истолковал мой взгляд Эд. — Но ты... Если что-то пойдёт не так, ты должна убедительно потерять сознание. Неважно, что...

— Я тебя не оставлю, — мрачно перебила я. — А если они захотят нас снова разлучить? Я...

— Ты ничего не сможешь сделать, — повысил голос Эд. — Катрин, ничего! Слушайся меня, хорошо? Мы выберемся. Вместе. Только...

Снаружи вдруг зашумели, затопали. Рядом раздался голос Аглаи. Курица, наконец, опомнилась и звала меня.

Эдвард сжал мои пальцы, тут же отпустил и метнулся в заросли винограда.

Я, состроив невозмутимую физиономию, степенно выплыла из беседки.

— Аглая!

— О, госпоша, я есть вас потерять, — засуетилась служанка.

Сопровождающие её двое стражников внимательно оглядели меня и шмыгнули в беседку.

— Госпоша, где вы быть? — поинтересовалась курица, хватая меня за руку.

Я покосилась на заросли винограда и пожала плечами.

— Устала от солнца, решила посидеть в теньке.

— Так солнца не есть! — изумилась Аглая, бросая взгляд на сиреневое небо.

Я вздохнула.

— Да, уже совсем не есть... Пойдём в комнаты, Аглая. Мне надоело гулять.

* * *

Эдвард оказался прав — меня действительно вызвали на совет Пламени. Если верить Аглае — чуть не подпрыгивающей от возбуждения — с этим пресловутым Пламенем связана какая-то легенда. То ли местный пророк его преподнёс в дар королю тогда ещё азвонского племени, то ли это пламя рухнуло на пророка, а, может, на короля... Аглая так тарахтела, пока укладывала мне волосы, что точно разобрать сюжет я не смогла. Зато очередной новый стражник — мальчишка моего возраста, с забавными усиками и очень значительной миной на лице — ясно объяснил, что я должна на этом совете делать. Сидеть в уголке и говорить правду, если спросят.

Да я вообще правдивая. И за уголок всеми руками и ногами. А, может, вы ребят, колданёте и домой меня отправите, а? Хотя погодите... домой... Нет, только вместе с Эдом! Тут ему делать нечего, у меня он хоть точно ни с кем в родственных узах не состоит, претендовать ни на что не может. А то сил уже нет — в этой санта-барбаре участвовать...

Аглая с любопытством всё той же курицы пыталась проскользнуть в зал совета следом за мной. Не пустили. Хоть какое-то счастье в этой жизни — отдохну от её кудахтанья.

Меня и впрямь усадили в уголок. Самый что ни на есть угол, я даже испугалась — ничего не увижу, когда главное начнётся. Пока-то всё просматривается: зал большой, овальный стол посредине... М-м-м, нет, не овальный. Дугообразный, но почти замкнутый. Ну, как полумесяц. Дальше, партером — кресла. Моё на галёрке, но близко к проходу. М-да... А бинокли тут не дают? Ну, чтобы все действующие лица видеть в подробностях?

Офицерик, разъяснявший мои обязанности, похоже, за меня же и отвечал. Устроился рядом и смотрел, как волкодав, готовый укусить, если что не то сделаю. Хотя какой из него волкодав... так, левретка.

Ой, что-то я нервничаю... И живот скрутило. А туалет тут предусмотрен? А выйти дадут во время совета, или лучше на всякий случай про запас сбегать? А самое неприятное: как буду без Аглаи объясняться с моей левреткой... в смысле, волкодавом?

Заиграла музыка, взвыли трубы, офицерик рядом вскочил, прижав руку к сердцу. Я вздрогнула от удивления, изучила его вытянувшуюся, одухотворённую физиономию и чуть не пропустила главное действо: в зал чинно, сверкая и позвякивая — кто ритуальными доспехами, кто — ритуальными платьями, прошествовали десять человек.

Зря я боялась — на дополнительные стулья никто не сел. И чего было тогда нас в угол загонять? Хотя... нет, вон опять кто-то входит. Партиями их, что ли, запускают?

Музыка на этот раз была другой, но трубы остались. Передо мной устроился какой-то дед в шапке. Я заёрзала, пытаясь подвинуть стул, чтобы эта шапка смотреть не мешала. Дождалась яростного взгляда от офицерика-левретки. Он ещё прошипел что-то, но на своём, на азвонском. Ладно, ладно, сижу спокойно, всё.

"Спокойно" кончилось, когда ввели Эдварда. Без музыки и с такой охраной, что для полного и убедительного впечатления "узник особо опасный" не хватало лишь цепей.

Отконвоировав Эда до стола, стражники рассредоточились по залу. Шапка впереди качнулась, закрыв обзор, так что дальше я только слушала.

Кто-то по очереди говорил. На своём, естественно, азвонском, так что ни черта я не понимала. Сначала вещал что-то мужской гулкий бас, потом, вроде, Адриана. Дальше — звонкий фальцет. И писк, от которого разве что уши не закладывало. Снова бас. И Адриана. И...

Очнулась я, когда раздался голос Эдварда. Тоже на азвонском, но слушать всё равно было приятно. Хоть и немного странно. Непонятные слова, официально-спокойный, даже усиленно спокойный тон. Ему вторил такой же спокойный голос Адрианы. Их перебил бас. Снова Адриана. Ещё немного Эдвард...

Я зевнула, встретилась взглядом с офицериком и не выдержала — скорчила рожицу. Глаза офицерика расширились, он зачем-то вскочил, помедлил и, решившись, бесцеремонно дёрнул меня за локоть... И тут я поняла, что в зале повисла тишина.

Та-а-ак, начинается.

Жалко, что в туалет про запас не сходила...

Меня поставили рядом с Эдвардом, но мы даже взглядами не встретились. Я попыталась повторить его равнодушную мину, но, вроде, не получилось. Так, что там — дурочкой притворяться? Это мы быстро!

На самом деле очень легко делать вид, что ты идиотка, когда не понимаешь, чего от тебя хотят. Какой-то чудик в алом и золотом, расплывшийся на полстола, повторил вопрос три раза. И наконец-то додумался перейти на язык Эдварда.

Меня, оказывается, просили рассказать про короля Дерика Дебуа.

Эд усиленно смотрел в сторону, зато пялились остальные. Обалденное ощущение — удав на кролика и то не так плотоядно смотрит. В общем, заикаться и "забыть" местный язык, когда у тебя коленки дрожат, легко донельзя.

Да, я честно попыталась отвечать. Вряд ли господин "полстола" что-то понял в мешанине русского и старо-новофранцузского, но я ему всё рассказала. Особенно о том, как меня сжигали. В подробностях!

Новый вопрос. А, про де Лашете узнать хотите? Извольте. Он такая ...! И... и даже... У-у-ух, я б ему... Это по-русски было, конечно. Дальше меня пробрал истерический смех. А вы не замечали, что смех по звуку напоминает всхлипывания? Особенно, когда пытаешься его заглушить.

О, я так рыдала. Так рыдала...

Под конец господа совещающиеся что-то буркнули про Эдварда. Где я его нашла, какие у нас отношения и почему он меня спас, и ещё, кажется, не беременна ли я.

На меня и до этой "весёлой" ноты находил совершенно искренний хохот. А тут так разобрало, что я поняла: хватит. Эдварда компрометировать нехорошо, на совет я уже насмотрелась, ничего хорошего не скажу, а ну как они даже из моей болтовни какие-нибудь не те выводы сделают? И ну как не в нашу с Эдом пользу?

В общем, я покачнулась в сторону моего офицерика-левретки. И, всхлипывая, изобразила обморок. Я теперь знаю, это делается примерно так: закатываешь глаза, душераздирающе стонешь и, теряя равновесие, ждёшь, когда тебя подхватят.

Вместо того чтобы изобразить галантного кавалера, офицерик отшатнулся.

Я бухнулась на пол, выдала пару непечатных русских слов и, не открывая глаз, затихла.

Ну что, достаточно убедительно?

* * *

Кажется, грубое "появление" (а как по мне — вламывание) стражи в девичью спальню традицией здесь не было.

Я не хуже Аглаи вытаращилась на гавкающего караульного. Что он от меня хочет?

Караульный — офицер, наверное, нашивки как у моей вчерашней левретки-волкодава — замолчал, выжидающе глядя на меня. Лицо в неровном свете свечей злобное, глаза яростно блестят... Нет, если бы убивать явился, вряд ли вел бы со мной переговоры, да?

Очнувшаяся Аглая что-то тявкнула, офицер гаркнул, и меня чуть не за волосы выволокли из постели.

— Эй! Что вы себе поз..., — заверещала я спросонья по-русски.

В унисон завопила Аглая, кинувшись ко мне, — нелепая в своём чепчике и сорочке. Служанку живо оттеснили, а затихшую меня поволокли к дверям.

Коридор, зала, анфилада, коридор, снова зала, и, наконец, чей-то кабинет — судя по обстановке. Роскошный для местных комнат — красивая резная мебель, очень массивная, целых три зарешёченных окна, горящий камин, какой-то гобелен с собачками...

В кресле у камина восседала Адриана в чём-то фиолетовом. Не то блио, не то накидке. По виду леди — она так и не ложилась. Забавно, я сама заснула только за полночь — здесь часы отбивал колокол и точно так же, как в стране Эда.

Кстати, сам Эдвард стоял напротив Адрианы и господина в чёрном, похожего на хорька. Сильно похожего — я на полном серьёзе ожидала увидеть у него хвост, когда лорд соизволит подняться.

В общем, меня втолкнули в кабинет. Что-то по-военному пролаял сопровождающий меня офицер. Адриана, Эд и хорёк моментально повернулись к нам. Ведьма, быстро меня оглядев, прошипела нечто, по тону приказное. Ничего не случилось. Тогда Адриана повернулась к хорьку и принялась шипеть на него, а я смотрела на Эда. Снова маска равнодушия, но глаза... отчаянные. Кажется, моего принца загнали в угол. А, значит, и меня.

Я усиленно прислушивалась, пытаясь разобрать хоть какие-то слова. Мы тут с Аглаей от нечего делать развлекались, подучивая чуть-чуть азвонский. Ни черта не получилось, но...

Хорёк что-то прорычал, держащий меня офицер вздрогнул и выхватил кинжал.

Сколько раз в этом сумасшедшем мире мне тыкали клинком в горло? Мда... и ведь не привыкнешь.

Я задрожала, как дурочка, глядя на Эдварда.

Адриана и хорёк тоже уставились на Эда. Хорёк что-то пробурчал — лениво так. И стрельнул глазками в мою сторону.

Клинок тут же прижался к горлу сильнее, я инстинктивно задержала дыхание...

Эдвард сжал кулаки так, что пальцы побелели. Посмотрел — как тогда, у помоста, где меня сжечь собирались. Вот тут-то я и поняла, что нам крышка. Что этот хорёк с ведьмой хотят от Эда, не знаю, но это что-то очень, очень нехорошее и мне определённо не понравится.

Эдвард опустил голову, повернулся к хорьку. У меня зашлось сердце. Сейчас он согласится. На всё согласится и наверняка из-за меня. Навязалась же я на его голову! И стою как беспомощная дура, обливаюсь потом, пытаюсь подавить дрожь и дышу через раз...

Хорёк улыбнулся, предвкушая. Повторил. Что-то принялась было говорить Адриана, но замолкла. Эдвард на мгновение зажмурился, вдохнул поглубже...

Дверь у меня за спиной распахнулась. Кинжал дёрнулся, оцарапал мне шею, я пискнула. А какой-то взлохмаченный солдатик пролетел мимо, бряцая сумкой с чем-то вроде брелоков. И, преклонив колено перед хорьком, протянул ему свиток. Хорёк взял. Развернул. Вчитался. И заревел...

Дальнейшее я не видела — меня так же грубо и бесцеремонно поволокли обратно в спальню. Хорошо хоть клинок убрали.

Позже, слушая причитания Аглаи и глотая какой-то отвар, я пыталась вспомнить, что орал хорёк. Служанка бы помогла с переводом, всё равно эта курица ни черта не соображает...

— Аглая... А что такое "эхерсито"?

Служанка на мгновение заткнулась, вытаращилась на меня.