В царствование императора Николая Павловича

Похоже, что и они были удивлены, увидев рядом со своим другом и четой Одоевских незнакомого генерала. Впрочем, он не для всех был незнакомым. Шумилин, внимательно всмотревшись в его лицо, удивленно поднял брови, и покачал головой.

— Василий Алексеевич? Вы ли это? — спросил он, — вот не ожидал вас здесь увидеть.

— Друзья мои, — сказал он, повернувшись к своим спутникам, — разрешите представить вам генерал-адъютанта Перовского, человека, который всю свою жизнь верно служил России, за что, взойдя на престол в 1855 году, император Александр II возвел его в графский титул.

И Шумилин поприветствовал Перовского полупоклоном. Похоже, что генерал был удивлен словами человека из будущего не менее, чем открытие двери между мирами. — Неужели его знают и помнят в далеком XXI веке?!

Генерал ответил на приветствие Шумилина, и обернулся к Сергееву.

— Виктор Иванович, — сказал он, — а нельзя ли и мне?.. Ну, в общем, и я хотел бы хоть одним глазом посмотреть на то, как живут наши потомки...

— Василий Алексеевич, — ответил ему Сергеев, — мы были бы весьма рады вашему визиту в наш мир, но не хватятся ли вас здесь... Ведь вы, наверное, никого не предупредили о том, что будете отсутствовать день-два. К тому же, Государь может вызвать вас в любой момент для доклада о походе на Хиву. Его посыльные в поисках вас могут придти сюда... А нас бы не хотелось привлекать к себе лишнего внимания.

— Пожалуй, вы правы, — немного подумав, сказал Перовский, — действительно, меня могут хватиться в самый неподходящий момент...

— Василий Алексеевич, — сказал Шумилин, — мы обещаем вам, что как только обстоятельства изменятся, и у вас появится свободное время, вы станете нашим гостем. Причем, гостем желанным.

— На том и порешим, — ответил Перовский. — Будем ждать...

Антон, сидевший за пультом своей машины, поторопил всех присутствующих, заявив, что надо побыстрее закрывать портал, потому что, расход энергии зашкаливает, и в любой момент может произойти аварийное схлопывание межвременного канала.

Ланской перешел в квартиру Одоевских, Шумилин передал Сергееву пару пакетов с очередными "гостинцами". Потом все присутствующие попрощались, и сияющий овал снова превратился в яркую точку. Через мгновение и она погасла.

— Да, господа, — только и вымолвил Перовский, — не видел бы это своими глазами — ни за что бы не поверил...

Потом он повернулся к Ланскому, — простите, господин полковник, — сказал он, — мне знакомо ваше лицо, но, к сожалению, я не имею чести знать ваше имя...

— Полковник Ланской, Петр Петрович, — ответил кавалергард генералу, — почти сутки гостил в будущем, и вот теперь потихоньку прихожу в себя от всего увиденного там.

— А что вы там такого увидели, Петр Петрович? — вежливо поинтересовался Перовский. — Что вас больше всего поразило?

— Желаете посмотреть? — вопросом на вопрос ответил Ланской, доставая из папки, которую он не выпускал из рук, пачку фотографий. — Вот, извольте, прошу...

И полковник стал раскладывать, словно огромный пасьянс, на большом обеденном столе Одоевских десятка три фотографий, сделанных во время его "командировки" в XXIвек.

— Это, Василий Алексеевич, оружие, из которого стреляют в будущем солдаты наших потомков, — сказал он, указывая на фотографии, где Ланской был снят в тире стреляющим по мишени из ПМ. На других снимках был запечатлен Сергеев-младший, показывающий мастер-класс стрельбы.

— Это мой сын, — с гордостью сказал Сергеев-старший, — хорошо стреляет из всех видов оружия, да и дерется неплохо. Впрочем, хвастать не буду — если доведется ему попасть в ваше время, то можете увидеть все сами...

На других снимках, сделанных в Каменке, генерал увидел такое, что потрясло и удивило его. А именно: бойцов в касках, одетые мешковатую пятнистую форму, с короткими карабинами в руках, бегущими вслед за огромными боевыми машинами по изрытому ямами и окопами полю.

— Это учения пехоты и танкистов наших потомков, — сказал Ланской. — Танки — такие самоходные боевые машины, которые способны преодолевать любые препятствия, при этом стреляя из пушек и скорострельного оружия. Их мощную броню не пробить ни пулями ни ядрами.

Все это надо видеть самому — рассказывать об этом бесполезно. Замечу только, что в нашем времени ни одна армия мира не выдержала бы атаки нескольких их бронированных машин. Это настоящие орудия смерти. А если бы вы, Василий Алексеевич, видели, как стреляет их артиллерия! А снайпера — это вообще что-то уму непостижимое!

— Виктор Иванович, — обратился полковник к Сергееву, — хотел бы я, чтобы мой сын, когда он родится и вырастет, был хотя бы немного похож на вашего. Вы вырастили воина, которым можно и нужно гордиться!

Перовский долго и внимательно рассматривал разложенные на столе фотографии. Как опытный военный, он понимал, что ни один завод, ни одна фабрика Российской империи, при всем желании, ни сделают хотя бы одну боевую машину, подобную тем, какие есть у потомков. Но, кое-какие идеи развития того же огнестрельного оружия, а уж тем более, тактику и подготовку воинов можно было бы позаимствовать из будущего.

— Петр Петрович, — спросил он у Ланского, — а вы не скажите, как заряжается оружие в XXI веке? Я так и не понял — как идет перезаряжание после выстрела...

— У них, Василий Алексеевич, патроны уже готовые, — сказал Ланской, — и стреляют их солдаты, воспламеняя заряд с помощью ударного капсюля. Ну, в общем, что-то вроде немецких игольчатых казнозарядных ружей системы Дрейзе. Вы должно быть знаете об этом ружье. Как я слышал, его собирается принять на вооружение прусская армия.

— Да, я то же об этом слышал, — ответил Перовский, — хоть они и стараются держать подробности в секрете. Говорят, что с этим ружьем прусские солдаты смогут делать по четыре-пять выстрелов за то время, пока наш солдат сделает один. Да и перезаряжать эти ружья можно лежа. Государю недавно предлагали разработать нечто подобное и для нашей армии, но он почему-то не захотел этого.

— Виктор Иванович, — спросил Ланской у Сергеева, — а как вы считаете, какие ружья нужны русскому солдату? Или мы и старыми пока обойдемся?

— Нет, господа, — сказал Сергеев, — старые гладкоствольные кремневые ружья, заряжаемые с дула, уже отжили свой век. В Крымскую войну наши войска несли большие потери из-за того, что их противник поражал их с расстояния большего, чем они могли вести по нему ответный огонь. И происходило это потому, что англичане и французы были вооружены винтовками, или, как у вас здесь говорят, штуцерами. А вот если бы у русской пехоты были бы те же штуцеры, да еще с унитарным патроном... Ну, хотя бы таким, какой у германских ружей системы Дрейзе. Врагу тогда бы не поздоровилось.

Но вот, что я хочу сказать вам еще — для нового оружия нужна будет и новая тактика. Атака колоннами — это, прежде всего, огромные потери. Раньше, чем эта колонна подойдет к врагу на расстояние штыкового удара, то большая часть наших солдат уже будет выбита огнем противника. Поэтому, в самом ближайшем будущем, вместо колонн в атаку пойдут цепи. Ну, примерно так, как сейчас ходят в бой егеря. Да и по сути своей с такими дальнобойными и скорострельными ружьями все солдаты станут егерями. Уйдет в прошлое стрельба залпами, каждый солдат будет самостоятельно выбирать свою цель и стрелять. Самоубийственными станут штыковые атаки с расстояния более чем пятьдесят шагов, но еще долго во всем мире будут бояться русского штыка.

Форма у солдат тоже должна измениться. Вы, Петр Петрович, видели, как одеты наши воины? — Ланской кивнул, и Сергеев продолжил, — форма их такова, что увидеть бойцов можно с гораздо меньшего расстояния, чем ваших солдат, одетых в яркие мундиры. Соответственно, и целиться в них тоже труднее. Кроме того, есть специальная маскировочная форма. Солдата, одетого в нее, можно не заметить даже тогда, когда находишься от него всего в нескольких шагах.

— А теперь подумайте, господа, — сказал Сергеев, — пойдет ли Государь на то, чтобы отказаться от бравого хождения колоннами под вражеским огнем, да еще в такой форме? Вот, то-то и оно...

— Так что же тогда нам делать? — растерянно спросил Ланской, — как нам убедить Государя решиться на реформу армии? Ведь с помощью ваших знаний мы можем создать войска, вооруженные лучшим для нашего времени оружием, и использующим новейшую тактику... Обидно будет не воспользоваться такой возможностью...

— Единственный выход, — ответил Сергеев, — это дать возможность Государю самому все увидеть. Но только как это сделать? — Я пока ума не приложу...

— Виктор Иванович, — задумчиво сказал Перовский, — я ничего не могу вам обещать, но я постараюсь устроить так, чтобы Государь сам захотел посмотреть на мир будущего... Есть у меня тут одна мысль. Но я пока не буду ничего о ней рассказывать... Говорят, что это плохая примета...

Дамские посиделки

А чем занимались дамы, пока мужчины решали государственные вопросы? Они в это время беседовали "о своем, о девичьем".

Как и было заранее договорено, за Ольгой Румянцевой где-то после полудня зашел посыльный от императрицы Александры Федоровны с приглашением заглянуть к ней в Аничков дворец. Это здание Ольге было хорошо знакомо — в нем находился Дворец пионеров. А сейчас это была одной из царских резиденций. Первоначально построенный для тайного мужа императрицы Елизаветы Петровны, Алексея Разумовского, он потом перешел к его брату, гетману Украины Кириллу Разумовскому, и далее — Григорию Потемкину. После смерти всесильного фаворита дворец одно время находился в распоряжении Кабинета Его Величества. Потом в нем жила сестра императора Александра I великая княгиня Екатерина Павловна со своим мужем, герцогом Георгом Ольденбургским.

А в 1817 году Александр I подарил дворец своему брату великому князю Николаю Павловичу. Будущий император поселился здесь со своей молодой женой, дочерью короля Пруссии. Как потом вспоминал Николай I, именно здесь он провел самые счастливые годы своей жизни.

Став императором, он переехал в Зимний дворец, но грандиозный пожар 17 декабря 1837 года, после которого Зимний превратился в обгорелую кирпичную коробку, заставил Николая снова на время переехать в Аничков дворец. И лишь совсем недавно, после того, как Зимний в рекордно короткое время был восстановлен, императорская семья выехала из Аничкова дворца.

Во время своего путешествия по Европе наследник русского престола, цесаревич Александр Николаевич не только знакомился с достопримечательностями Старого Света, но и подыскивал себе невесту. В Британии он закрутил интрижку с тогда совсем еще юной королевой Викторией. Дело дошло до того, что королева была готова выйти замуж за прекрасного русского принца. Но под нажимом своих министров она рассталась с Александром, оплакав это расставание в своем дневнике.

А цесаревич выбрал, наконец, себе невесту в Германии. Ею стала 14-летняя Гессен-Дармштадская принцесса Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария. Правда, мать Александра, императрица Александра Федоровна очень неодобрительно отнеслась к выбору сына. Дело в том, что Гессен-Дармштадский герцог Людвиг, скорее всего, не был отцом избранницы русского цесаревича. Герцог и герцогиня разошлись за два года до рождения принцессы Максимилианы. И как считают историки, фактическим отцом ее был шталмейстер герцогини француз Луи де Гранси.

Но, как ни странно, на сторону сына встал император Николай I. Злые языки поговаривали, что это произошло потому, что, дескать, "свояк свояка видит издалека". Дело в том, что бытует версия о том, что настоящим отцом Николая был не император Павел, а гоф-фурьер Данило Бабкин, красавец и богатырь. Потому-то Николай ни телосложением, ни лицом не был похож на щуплого и курносого Павла. Дело дошло до того, что Павел в письме к своему другу Федору Растопчину рассуждал: "Александр и Константин — мои кровные дети. Прочие же? ...Бог весть!.. Мудрено, покончив с женщиной все общее в жизни, иметь от нее детей. В горячности моей я начертал манифест "О признании сына моего Николая незаконным", но Безбородко умолил меня не оглашать его. Но все же Николая я мыслю отправить в Вюртемберг, к дядям, с глаз долой: гоф-курьерский ублюдок не должен быть в роли русского великого князя..."

Самое смешное, что сам Павел, по всей видимости, был сыном не императора Петра III, а Сергея Салтыкова, любовника Екатерины II. А та, в свою очередь, не дочерью своего отца, герцога Ангальт-Цербстского, а Ивана Бецкого. В общем, та еще семейка...

Но пока невеста находится еще дома, и должна приехать в Петербург лишь к концу года. А пока дворцовое ведомство готовит Аничков дворец к тому, чтобы он стал уютным семейным гнездышком для молодых.

Обо всем этом думала Ольга Румянцева, шагая за присланным за ней лакеем. С собой она захватила небольшой саквояж с парфюмом, и прочими мелочами, которые так любили и любят представительницы прекрасной половины рода человеческого.

Александра Федоровна с нетерпением ждала свою новую знакомую. Женщины, вообще любопытны до чрезвычайности — вспомним, к примеру, миф о Пандоре, — а то, что рассказала ей ее старая знакомая, княгиня Одоевская, чрезвычайно заинтересовало императрицу. Часики на руке княгини привели в восторг Александру Федоровну, и она предвкушала занимательный рассказ о чудесах Нового Света.

Ольга поднялась по широкой мраморной лестнице. Ее проводили в один из кабинетов, где в мягком кресле сидела императрица, и просматривала недавно купленные гравюры.

— Добрый день, Ваше Величество, — приветствовала ее Ольга.

— Добрый день... — Александра Федоровна на секунду задумалась, а потом, вспомнив имя своей гостьи, продолжила, — Ольга Валерьевна. Я рада, что вы посетили мое скромное жилище.

Ольга усмехнулась. "Скромное жилище" царской фамилии поражало красотой и роскошью и современников императрицы, и людей XXI века. Причем, все было красиво и целесообразно, совсем не похоже на кричащую безвкусицу, которая была характерна для особняков олигархов и "новых русских".

— Ваше Величество, — сказала Ольга, — я принесла кое-что для вас. Думаю, что это вас заинтересует.

И она стала выкладывать из саквояжа на изящный туалетный столик маленькие флакончики-пробнички с духами, тушь для ресниц, тени, несколько пластиковых бутылочек с шампунями и гелями. При этом Ольга открывала бутылочки-флакончики, давала понюхать Александре Федоровне, и так же рассказывала, как пользоваться тем или иным парфюмом.

В саквояже было также немного бижутерии, мелкие индийские безделушки, купленные в "лавке колониальных товаров" — так Ольга называла магазинчик, где торговали разными восточными сувенирами. Глаза у императрицы разгорелись. Она наслаждалась запахом духов, любовалась колечками с камушками-"хамелеонами", менявшими цвет в зависимости от температуры тела и восхищалась слониками, вырезанными из сандалового дерева, излучавшими волнующий аромат Востока.

— Ольга Валериевна, — сказала она, — я бы с радостью купила бы у вас все это. Скажите, сколько это будет все стоить? У меня, к сожалению, нет сейчас денег, но вы назовите сумму, и Государь в самое ближайшее время пришлет вам требуемую сумму...