Собственность государства

— Должен продержаться. С ним же взвод гвардии — они тертые ребята. Они наверняка займут возвышенность, какую-то из тех руин, и в наилучшем случае путь обратно мы будем преодолевать двумя взводами.

— Так это ни хрена не наилучший случай: придется делиться славой с гвардейцами, — проворчал я. — Но это все пока неважно — нам добраться надо вначале, причем добраться первыми, иначе в гвардию попадут совсем другие парни... А пока — давайте, что ли, споем... Бела, давай наш марш! Запевай!

И в автобусе зазвучала песня, давно ставшая неофициальным гимном специальных тактических отрядов, заглушив при этом шум двигателя и остальные разговоры.

— Не думал, что когда-нибудь это скажу, — негромко проговорил своему соседу пехотинец Дома, сидевший чуть позади меня, — но я завидую парням из СТО. Ехать на Край, Порче в зубы — и при этом еще и радоваться...

А наша песня гремела так, что в автобусе дребезжали стекла.

Левой! Левой! Жизнь — дерьмо!

Так скажи, зачем за нее цепляться?!

Выживут те, кому повезло,

А мы умеем лишь одно: не сдаваться!

* * *

Край встретил нас пасмурным, неласковым рассветом.

Мы выгрузились из автобуса, затем парни принялись выволакивать из багажного отделения оружие и экипировку, а я вместе с графом Керриганом и Валленделом пошел на командный пункт.

КП показался мне тесноватым: не рассчитан на большое количество штабных офицеров. А их тут собралось немало: шум, гам, то и дело прибегает посыльной с донесениями из радиорубки.

Командир — лысоголовый полковник из простолюдинов — ввел нас в курс событий.

Как только поступил сигнал бедствия с королевской воздушной яхты, все войска были немедленно приведены в полную боеготовность, но вскоре полковник, посовещавшись по радио с командирами соседних участков, осознал, что сделать не может ничего: дирижабль относило все дальше за Край, несмотря на попытки экипажа спуститься. Когда 'Зефир' углубился в Зону Сопряжения более чем на десять километров, полковник и его штабные поняли, что настолько глубоко они вряд ли смогут забраться: просто не хватит людей. В прошлом военные инженеры славно потрудились на этом участке рубежа: земляной вал высотой в два метра, перед ним — ров с кольями, дальше — тридцатиметровая полоса из колючей проволоки, а перед ней — ямы-ловушки, вбитые в землю заостренные колья и минные поля. На земляном валу разместились мелкокалиберные скорострельные пушки и крупнокалиберные пулеметы, а личный состав хорошо укомплектован огнеметами и гранатометами. Как итог, штаб округа считал этот участок чрезвычайно хорошо укрепленным и не требующим больших сил для удержания, потому полковник располагал всего одним подразделением СТО, имеющим за плечами стаж в полтора года. Эти парни вначале намеревались выдвинуться прямо ночью, но вскоре с 'Зефира' прислали последнее сообщение: они падают на руины неизвестного города примерно в двадцати километрах от Края.

— А тут только один город поблизости отвечает этому условию — Хоннеамис, — пояснил полковник и указал пальцем на карту: — вот. До него километров двадцать с небольшим, в зависимости от маршрута.

— Там высотные здания есть? — спросил граф.

— Высоток нет, максимум пятый-шестой этаж. Город пришел в упадок еще лет шестьдесят назад, задолго до последнего расширения, современных зданий там никто не строил, единственная действительно высокая конструкция — собор. Его купола на сорок метров над землей возвышались. Есть еще небольшой городок в десяти километрах, Рамага называется. Очень старый — там вообще максимум три этажа дома.

Осознавая бессмысленность отправки всего одного отряда, полковник вместе с соседями принял решение об отправке совместной спасательной экспедиции. Он отдал и свой отряд СТО, и всех солдат, вызвавшихся добровольцами, передал им две боевые машины пехоты из четырех и отправил на точку сбора в соседнем оборонном участке. Всего три участка обороны собрали четыре подразделения СТО — пятьдесят один боец, а также взвод спецназа и еще порядка сорока добровольцев, включая двух магов. Эти силы выдвинулись за два часа до рассвета на шести БМП и прошли по своему маршруту первые пять километров из двадцати трех, пока БМП не начали барахлить. Затем сводный отряд прошел пешком еще два километра и увяз в упорных боях. Сквозь паранормальные помехи пробилось сообщение о Порче, отдельные экземпляры которой достигали пяти-шести метров в длину, и очень сильных одержимых. Потратив значительное количество патронов и понеся потери, отряд отошел обратно, к покинутым БМП, пополнил боеприпасы и удержал позиции, отбившись при помощи пушек и пулеметов бронемашин, однако боевой дух солдат заметно снизился. Командир сообщил, что дождется рассвета, попытается измотать противника, используя вооружение БМП, и сделает вторую попытку... если удастся перебить одержимых, швыряющихся валунами весом по полцентнера, конечно же.

Также мы узнали, что несколько влиятельных Домов тоже направили к Краю свои подразделения, их прибытие, из-за большей удаленности, ожидается в интервале нескольких часов, помимо этого, выдвинулся целый полк мотопехоты из расположенной относительно недалеко военной части.

Выслушав доклад, граф посмотрел на меня:

— Терновский, твои рекомендации?

Я внимательно рассмотрел карту.

— Первая группа застряла вот тут, в этой долине?

— Да, — подтвердил полковник.

— И сколько они уже там дерутся?

— Да уже больше часа.

Я прикинул расклад. Знатное месилово в семи километрах от Края с участием порядка сотни человек с нашей стороны предполагает, что туда сбежались со всех сторон одержимые и притащили весь свой зоопарк, раз сотня бойцов, наполовину состоящая из эстэошников, увязла и не может продвигаться дальше.

— Думаю, у меня есть план. Пусть застрявшие войска продолжают держать позиции и хорошенько там пошумят. Пока они остаются у БМП — их взять будет непросто. Подошедшие подкрепления направляйте к ним. А мы тем временем сделаем марш-бросок через Рамагу, выйдем к Хоннеамису вот с этой стороны и с этой вот возвышенности попытаемся обнаружить место падения 'Зефира'. Вот отсюда до города километра четыре, я подам сигнал ракетой, если выжившие подадут ответный сигнал — мы увидим.

— И тем самым покажете всей мерзости, где вы находитесь, — хмыкнул полковник.

— Тут есть три момента. Во-первых, почти вся мерзость из округи сейчас вот здесь фестиваль устроила. Во-вторых, запуская ракеты в небо, вы покажете свое местоположение только удаленной мерзости. Они смогут увидеть вашу ракету только издали, потому что не умеют смотреть вверх, как правило. И третье — вот тут есть спуск в городскую канализацию Хоннеамиса. Я спрячу подразделение там, подам сигнал, увижу ответную ракету и сам тоже спрячусь. Если кто и прибежит на место пуска — мы уже под землей будем.

— Канализация — это просто мышеловка, — вставил один из штабных офицеров.

— Разумеется. Только мышами там будем не мы.

— А откуда ты знаешь про канализацию? — спросил граф.

— Как я могу этого не знать? Я — эстэошник. Меня готовили для действий именно там, я никогда не был за Краем, но знаю всю полосу вдоль нашего рубежа на десять-пятнадцать километров. А в случае с Хоннеамисом все еще проще: план города мы изучили, вместе с планировкой других городов в Зоне. Это наше поле боя.

— Тогда выдвигаемся, — решительно сказал граф.

— Не-не-не, ваша светлость. Без вас. Мы идем сами.

— Но я не могу остаться в стороне, — возразил Керриган. — Мой долг — сделать все, что...

Я его перебил:

— Вы не понимаете, ваша светлость. Вы и ваши бойцы будете нам только обузой. Во-первых, вам под пятьдесят, а вашей пехоте — за сорок. Вы не осилите марш-бросок. Во-вторых, вы маг. Эфирные наволочи вас чуют издали, вы для них самый лакомый кусок. Если вам совсем уж неймется подраться — двигайте на подмогу застрявшей группе и там деритесь, сколько влезет. Хотя я бы предпочел, чтобы вы остались тут, в штабе, и приняли командование.

— И я буду отсиживаться в безопасном месте? Это совершенно недостойно для потомка Керриганов, которые...

— Простите, ваша светлость, но мне плевать на достойность и прочие условности. Я работаю на конечный результат, остальное не имеет значения. Мой план вы знаете — вот и проследите, чтобы никто не помешал нам никаким образом. А про то, чтобы идти с нами, забудьте. Просто постарайтесь понять: если мы не пройдем сами — то и с вами тоже не пройдем. Значит, так. Мне нужны только обе оставшиеся БМП с водителями и стрелками... Какой они модели, полковник?

— 'Крафтсверк Панцер'. Модификация А2А1.

— Отлично, по десять десантных мест. Тогда мне понадобится еще семь тяжелых пехотинцев, ваша светлость. План такой: мы выдвигаемся километра на три-четыре как можно скрытнее, дальше идем сами. БМП и пехотинцы ждут нас в точке высадки. Вернемся мы туда же. Если будет совсем туго — подадим сигнал ракетой, и БМП продвинутся нам навстречу так далеко, как смогут. Нам на обратном пути главное добраться до брони. Итого — километров семнадцать-восемнадцать туда и столько же обратно.

Тут снова вмешался тот офицер:

— А как вы собираетесь искать выживших в самом Хоннеамисе? Они где угодно могут быть. Что, если они не подадут ответный сигнал?

— Тогда мы просто заберемся на колокольню собора. С нее мы увидим все крыши самых высоких домов, а если среди гвардейцев есть хоть один бывший эстэошник — они наверняка будут на крыше, если они живы.

— Почему на крыше, а не, скажем, на последнем этаже? — спросил граф.

— Потому что с крыши можно спуститься на землю по пожарной лестнице, а если порча заблокирует вас в квартире — то это уже труба. В общем, ваша светлость, не будем терять время. Мне нужны обе БМП, восемь человек и чтобы полковник дал нам столько боеприпасов, сколько мы сможем увезти.

* * *

На то, чтобы проползти четыре километра, у нас ушло два часа: я принял решение двигаться по руслу высохшей реки. Наши 'панцеры' крепко буксовали в мягком илистом грунте, русло изгибалось по принципу 'семь изгибов на версту', как не всякая змея может.

— Ну и какой смысл у этого? — задал мне командир-стрелок первой машины вполне закономерный вопрос.

— Элементарно же: двигаясь в углублении, мы останемся незаметными для Порчи, если поблизости она будет.

— Угу. Только рев двигателей будет слышен очень далеко.

— И плевать. Сержант, ты видел когда-нибудь Порчу вблизи?

— Слава Создательнице — только в прицел. Куча глаз и пастей...

— С ушами у Порчи та же фигня, что и с пастями: как пасти Порчи обычно не соединены с пищеварительной системой — она вообще не у каждого экземпляра есть — так и уши часто вообще не соединены с мозгами. А которые соединены — те несимметрично расположены и вообще разные. Порча, слепленная из нескольких тел, часто разных видов животных, не умеет определять направление по звуку. С одержимыми все не так хорошо — но их отвращение к симметрии работает на нас. Когда у тебя уши разные по размерам и устройству — на слух особо не постреляешь.

Экипажи двух бронемашин возглавил Валлендел: он заметил, что командир второго 'панцера', узнав, что ему предстоит отправиться вглубь Зоны, слегка побледнел от таких новостей, и похлопал его по плечу.

— Пожалуй, я вместо него поеду. Уверен, он не против.

— А вы стрелять из башенной установки умеете, сэр? — усомнился я.

— Разумеется. Я бронетанковую школу окончил и до событий на том злополучном лайнере как раз и служил командиром взвода бронемашин.

В качестве поддержки мы прихватили с собой еще семерых пехотинцев Дома: их задача помочь экипажам продержаться, пока мы будем ходить за принцем. Так что обе БМП загружены личным составом полностью, а если вернемся большей группой, нежели уходим — не беда, потеснимся, в крайнем случае не вместившиеся поедут на броне сверху. Хотя что-то мне подсказывает, что это вряд ли: пережить в двадцати километрах от края половину ночи и потом еще полдня и не понести тяжелейших потерь... Маловероятно, прямо скажем.

Когда мы заползли примерно на четыре с половиной километра, двигатель нашего панцера начал барахлить. Предсказуемо.

— Все, приехали, — попытался сказать я по рации, но сразу же заметил, что у рации индикатор погас.

Пришлось выглянуть и помахать водителю второй машины: 'глуши мотор'.

— Кай, Клемент — со мной. Выглянем, осмотримся. Остальные — готовьтесь.

Я выбрался из броневика и вскарабкался по склону русла, осторожно приподнял голову над краем. Пока чисто. Судя по всему, наше появление прошло незамеченным.

— Парни, оставайтесь тут и смотрите в оба.

Я вернулся к броневикам и постучал по броне второго:

— Сержант, пехота — вылезайте. Брифинг.

Мы собрались между двумя бронемашинами — я, мои парни, пехотинцы Дома и сержант с Валленделом.

— Значит так. Мы выдвигаемся отсюда вон в том направлении, а вы ждете нас тут. Экипажам машин наружу не вылезать. Пехота посменно несет вахту на склонах русла — два человека на вахту. Высунуть только голову и вести скрытное наблюдение на триста шестьдесят градусов. Полная тишина. Я не знаю, как быстро мы вернемся — это может быть сегодня вечером или даже ночью. Учтите одну вещь: Порча не имеет собственного тепла тела, в приборе ночного видения ярким пятном она светиться не будет. К счастью, она не умеет подкрадываться, а бросается в атаку на увиденную цель сразу. Ваша задача — не проворонить наш сигнал, если мы его подадим. Это будет ракета или звуки боя. В этом случае вы должны выдвинуться нам навстречу настолько далеко, пока не заглохнут окончательно движки. Когда заглохнут — все, кроме стрелков, двигаетесь нам на подмогу на своих двоих. Стрелки остаются в машинах и поддерживают нас огнем, по возможности — отвлеките противника на себя. Это первое. Второе. Если вы увидите приближающегося человека — окликните его и потребуйте произнести что-то вроде 'на дворе трава, на траве дрова' скороговоркой. Даже если вы узнаете кого-то из нас. Если это окажется эфириал — он забуксует на первых же словах. Эфириалы не умеют хорошо пользоваться языком, они не в состоянии говорить быстро и связно. А если это будет кто-то из нас — 'свеженький' одержимый вообще не может сказать что-то четко и ясно. Если группа будет из трех и более человек, идущих рядом — можете не проверять.

— Почему? — спросил сержант.

— Одержимые не выносят близости себе подобных и крайне редко работают в команде. Также они не выносят симметрии человеческого тела. Парадоксально, но спрятаться в толпе людей одержимый может. Вынести близость занятого другим эфириалом тела — только если это тело очень исковеркано. Даже два идущих рядом человека почти наверняка не могут быть одержимыми. Три — и подавно. Да, и еще: огонь не разводите, пищу не грейте: Порче на запах мазута положить, а на запах жратвы могут и прибежать. Собственно, это все. Ждать до завтрашнего полудня. Если мы не вернемся к тому времени — значит, не вернемся уже никогда.

— Создательница в помощь, — напутствовал нас Валлендел.

— Не думаю, что она властна в Зоне, но спасибо.