Тихий Коррибан

Он указывает пальцем в конец барной стойки, где под стенкой стоит старинная бутылка вина.

— Я не всегда не пил — прежде я ценил хорошие вина, — добавляет граф, словно хочет подтолкнуть меня к некому осознанию. И почему мне вновь кажется, что это укор мне за мою слабость?

— Я не хочу говорить о спиртном! — восклицаю я, раздраженно толкнув бутылку рукой.

Темное зеленоватое стекло разбивается о пол, покрыв его бордовыми брызгами. Какой-то предмет поблескивает среди осколков в луже красного вина. Подойдя и присев на корточки, я вижу небольшую черную пирамидку, на треугольном основании которой выгравирована мелкая золотая надпись: «Настоящее». Теперь я вспомнил, но не далекое прошлое, а слова, появившиеся на корпусе ситхского звездолета.

— Это действительно голокрон, — осознаю я. — Кто-то разделил его.

— Кто же? — хмыкнув, бросает граф.

Иногда мне кажется, что он надо мной откровенно смеется. Как будто я пацан, не понимающий каких-то элементарных вещей. В другие моменты мне кажется, что Дуку играет заодно с Коррибаном. Некий его дипломатический представитель, возможно, самопровозглашенный. Почему именно мне оказана честь быть на этой планете в такой компании?

— Какого черта ты всегда говоришь долбаными загадками? — потеряв остатки самообладания, огрызаюсь я.

— Берегу твою гордость, — отвечает граф Серенно. — Ты вообще надеялся справиться сам, если ты не забыл еще и это.

Я в бешенстве. А он, похоже, в мыслях празднует свою победу. Верно, он умеет ударить в больное место не хуже, чем Коррибан.

— Ты не сможешь признаться, что тебе нужна помощь, — продолжает Дуку с той же твердой уверенностью в голосе. — Не удивительно. Так что это только лишь моя личная заинтересованность скорее разобраться в происходящем. Бутылки хранились в подвале. Ты спускался туда за ними.

— Нужно проверить, что еще есть там сейчас, — несколько успокоившись, заканчиваю я фразу за него.

Признаваться в необходимости помощи — расписываться в своей слабости. Это непозволительно для ситха. И если мне известно, что из-за боли свежей душевной раны я не вполне способен проявлять рассудительность, знать об этом должен только я. Пора взять себя в руки!

Спуск в подвал завален всяким металлическим хламом. Расчищая себе проход, я пытаюсь понять, как ржавые запчасти различной техники могли оказаться в кантине. Не думаю, что здесь кто-то приторговывал таким старьем. Что-то шумит внизу — кажется, там работает какой-то механизм, но это не значит, что ничто живое или полуживое не могло притаиться там. Отворив дверь подвального помещения, я застываю как вкопанный на пороге. Шум оказывается ритмичным хлопаньем крыльев тойдарианца. Хорошо знакомого мне грязного тойдарианца. Проходимец Уотто, каким-то образом оказавшийся здесь, разместил в подвале свою лавку. Правда, все, что он мог продавать, имеет ныне совершенно нетоварный вид — проржавевшие механизмы и инструменты валяются среди сырой пыли, некоторые из них завернуты в пленку, но и это не помогло их сохранить.

— Какого черта? — недоумеваю я, увидев старого знакомого.

Уотто пялится на меня помутневшими воспаленными глазами:

— У меня есть то, за что ты выложишь любую сумму, Эни! — восклицает он, паря над чем-то, что лежит на железном столе под куском грязной ткани.

Руки тойдарианца трясутся от напряжения, вязкая слюна ползет от угла рта по рыжей щетине на него подбородке. Он срывает покров — и я вижу на столе изувеченное тело моей матери! Непроизвольно я вцепляюсь пальцами в свои взмокшие волосы. Старые раны вскрываются. Но ведь тускены убили ее… несколько лет назад!

— Ты должен, должен, должен дать мне деньги! — как одержимый, бормочет Уотто, его нездоровые глаза блестят.

— За что?! — кричу я в отчаянии.

— Оставь. Уходи, — слышу я голос графа за спиной.

Но я не могу пошевелиться. Я смотрю на окровавленное тело матери. Похоже, я схожу с ума, а тойдарианская мразь мерзко смеется, пустив очередную слюну на немытый подбородок:

— За все в жизни нужно платить, Эни! Никаких исключений! Есть только ситуации, в которых неуместен торг. И смерть — главная из них!

Я чувствую, как ярость вскипает во мне, подогретая старой болью.

— Просто уходи отсюда! — настойчиво советует Дуку, но я едва его слышу, словно голос звучит откуда-то издалека, из-за нескольких каменных стен. Ему не достучаться до меня.

Я снимаю с плеча дресселианскую винтовку. Уотто продолжает фанатично требовать деньги, даже когда я передергиваю затвор. Он не видит опасности. Я одним выстрелом пристреливаю его, для верности тут же выстрелив еще раз, когда короткое толстое тело рухнуло на пол, и лишь тогда в мои мысли возвращается ясность. Я смотрю на графа, невольно признаваясь себе в том, что ищу в этом несгибаемом мужественном человеке некую моральную поддержку, но вижу в его темных глазах лишь разочарование.

— Какая была в том необходимость? — ставит мне вопрос Дуку. — Ты думаешь, тойдарианец с Татуина в действительности прибыл бы сюда? Ты совсем забыл о том, что не все, что ты здесь увидишь, будет реальным?

Я не забыл. Но и не смог вовремя вспомнить. Отпираться тут уже нечего.

— Хорошо, — отвечаю я. — Что это значит?

— То, что ты не умеешь принимать смерть как естественную часть жизни, — слова графа Дуку выводят меня из себя.

— Моя жена умерла буквально вчера! — вновь срываюсь я на крик. — Я не могу!

— Будь сильнее своих страстей! — мой прежде невозмутимый союзник вынужден также повысить голос. Наверняка его нервирует то, что я не могу его понять. Но ведь и он не понимает меня!

— Никто не может быть сильнее смерти!

Дуку чуть склоняет голову набок — едва уловимый жест несогласия.

— А Дарт Плэгас Мудрый? — звучит его сдержанный риторический вопрос.

Мне приходится задуматься, но и в раздумьях я беспокоен. Что за знания открыл Плэгас! Как можно было избавиться от его голокрона? Что может оправдать такое кощунство? Я нашел часть. Но где искать остальные? Найду ли я их вообще? Проклятье. Лучше бы Уотто предлагал, чем промочить горло — за это я бы сейчас выложился.

Звуки наверху прерывают ход моих буйных мыслей. Звучавшая там все это время музыка превращается в помехи, в стонущий и скрипящий шум. Похожие звуки издавал мой неисправный комлинк. Обменявшись настороженными взглядами, мы тихо поднимаемся в зал кантины. Не торопясь заходить, я медленно приоткрываю дверь и заглядываю внутрь. За барной стойкой что-то происходит. Там стоит кто-то, крупный и высокий, весь в черном, а перед ним дергается, словно в конвульсиях, нечто трупного цвета. Постепенно я бесшумно распахиваю дверь полностью, и мы пытаемся тихо приблизиться на достаточное расстояние, чтобы рассмотреть происходящее, но при этом остаться под покровом тени.

— Теперь я понимаю, о чем он говорил… — шепотом произносит Дуку.

Вглядевшись лучше, я осознаю, что перед нами существо в шлеме и доспехах, которое я видел в кошмаре стоящим в круге пламени! Черный опаленный монстр терзает другое чудовище, представляющее собой две сросшиеся нижние половины женских тел. Он прижимает этот нелепый силуэт к стойке. Я так и не пойму, что делает монстр, но ассоциации, возникающие у меня, неприятные и даже постыдные.

Я чувствую, что нам лучше убраться отсюда. Мы едва начинаем медленно отходить, когда черный монстр резко разворачивается и замахивается тонким длинным мечом из раскаленной добела стали. Дуку первым активирует световой меч и парирует удар, пока я передергиваю затвор винтовки и прицеливаюсь. Монстр в тяжелых доспехах никак не реагирует на выстрел, хотя я точно попал в незащищенный участок обугленной кожи. Если не всех существ Коррибана можно убить, то, кажется, эта тварь в шлеме как раз из разряда неуязвимых. Все же я собираюсь выстрелить снова, но граф Серенно отталкивает меня назад. Он прикрывает мое отступление, сражаясь в одиночку с обгоревшей тварью. Я выбегаю за дверь и, стоя у стены, поглядываю на то, что происходит в зале кантины. Проклятый монстр сыплет удары так, словно обучен владению мечом! Он долго теснит Дуку к дверному проему, и в последний момент, уже переступив порог, тот падает навзничь. Я быстро захлопываю дверь и, приложив все силы, запираю старый заедающий замок. И только оказавшись в безопасности, я вижу, что существо отрубило моему союзнику кисти обеих рук!

Боль приходит к нему не сразу. Я вижу, как искажается лицо графа, как трудно ему становится не кричать. Тем не менее, он держит себя в руках, не издавая ни звука, только хрипло часто дыша. Внезапно дверь сотрясается, словно кто-то по другую сторону дернул ее на себя, пытаясь открыть. Монстр намерен продолжить преследование.

Пока я пребываю в ошеломленном состоянии, Дуку, опершись на локоть, встает на ноги. Он припадает спиной к стене и ничего не говорит. А черное закопченное нечто продолжает дергать дверь с другой стороны.

Выход из кантины был лишь один — через зал. Что делать, если оставаться здесь дольше нельзя? Есть еще одна дверь на этом лестничном пролете, ведущая, вероятнее всего, в уборную. Подойдя к ней, я слышу рычаще-булькающие звуки, которые наводят на не лучшие ассоциации. Но, может, затаившуюся там тварь будет проще одолеть — и тогда у нас будет укрытие. Я отворяю дверь ударом ноги, ожидая увидеть за ней очередное чудовище. Но вижу лишь неймодианца, которого рвет. Он дергается всем телом от звука удара но, увидев меня, уже не спешит паниковать. Облокотившись на край грязного унитаза, дрожа, как в ознобе, неймодианец ждет моих дальнейших действий, вперив в меня полный тревоги взгляд.

— Кто ты? — задаю я закономерный вопрос.

— Рун Хаако, — дрожащим голосом едва может ответить он, когда у него от озноба не попадает зуб на зуб. — Ганрей… притащьил менья сюда, будь он прокльят…

Значит, сюда прибыли высшие представители Торговой Федерации? Зачем? И что здесь с ними случилось?

— Это Ганрея растянули на заборе? — предполагаю я, вспомнив про увиденный в переулке труп. — Кто это сделал?

Руна снова выворачивает.

— Нье надо об этом, — просит он, сплевывая излишки слюны с остатками своей пищи.

Очевидно, мое предположение верно — это наместник был убит столь жестоким и омерзительным способом. Но какое дело могло вообще привести этих трусливых существ на столь опасную даже по одним лишь слухам планету? Нет никаких предположений.

Тяжелое дыхание неймодианца и непрекращающиеся попытки черного монстра открыть дверь не позволяют мне услышать звук шагов графа Дуку, и я не сразу замечаю, что он стоит возле меня. Пот блестит на его напряженном лице, но лишь по этому признаку никто не смог бы догадаться, что он ранен, настолько он способен терпеть боль. Я знаю, какая это боль, когда тебе отсекают конечность! И я поражен и озадачен.

— Я прислал их сюда, — неожиданно сознается Дуку, кивнув в сторону Хаако.

Рун вскидывает голову в неоднозначном выражении.

— Ах, ты! — восклицает он, в голосе его гнев смешивается с трепетом, отчаяние с надеждой на спасение. — Ты сказал нам привьезти оружие, чтобы зачьистить мьестность, но нье сказал, от чего!

Что ж, граф готовился к этому перелету куда основательнее меня. Естественно, что уже знакомый с планетой человек перестраховывался, пытаясь учесть различные возможности и варианты событий. Правда, не все идет по плану, но и это не пошатнуло его хладнокровия.

— Для меня полнейшая неожиданность, что вы сами решили сопроводить груз, — совершенно спокойно говорит Дуку. — Откуда же вдруг такая смелость?

Рун Хаако опускает голову, видимо, изображая покорность и стыд за свою дерзость:

— Потому что такие льюди, как Вы, нье обращаются из-за мьелочи. И я убьедился…

— Так вы привезли оружие? — перебивает его граф строгим вопросом.

— Ньет… ни оружия, ни кораблья ньет! — дрожь возвращается в запинающуюся речь неймодианца. — Мы планьировали сопроводить до орбиты, бьез посадки, но высадка дьеснатных барж не успьела начаться, когда… Я не знаю, что…

Стоя на коленях, опустив взгляд, он разводит руками. Ясное дело, он не может объяснить ничего насчет того, что здесь случилось. Видимо, это была аварийная посадка спасательной капсулы погибшего грузового корабля.

— Вставай, нам нельзя здесь оставаться, — вмешиваюсь я, прикрикнув на Руна.

Хаако медленно поднимается на ноги, его по-прежнему трясет и пошатывает. Когда он все же встает, подобрав испачканные полы своей бархатистой мантии, я вижу за ним у стены клетку с пилат-птицей. Я, конечно, слышал, что эти хохлатые певчие птицы — символ богатства и статуса в неймодианском обществе, но это не меняет того, как абсурден тот факт, что, эвакуируясь, Рун взял с собой клетку.

— Очень любишь свою птичку? — не удерживаюсь я от комментария.

— Это странно… — смутившись, отвечает Хаако, — но он оказалсья польезным. Пьилат, кажется, прьедчувствовал, что плохое должно случьиться. И здьесь он первый чует, когда начьинается… как объясньить?

— Когда наступает Тьма, — помогает ему с разъяснением Дуку.

Я смотрю на пилат-птицу. Она спокойно сидит в клетке, не издавая ни звука. Неймодианец, очевидно, замечает, куда направлен мой взгляд:

— Он спокоен, да. Тогда мы можем уйти. Там есть пролом в стенье.

— Тогда подбирай свою клетку и веди нас, — распоряжаюсь я, и Рун кивает, соглашаясь показать путь.

Если пройти мимо разбитых умывальников и незакрытых кабинок к маленькому отгороженному помещению, служившему, по всей видимости, подсобкой, можно увидеть разрушенную стену. Когда-то в уборной было окно, но сейчас оно закрыто досками. И только сейчас, проходя мимо, я заметил, что грязные тряпки скрывают все позеленевшие зеркала. Что ж, может, оно и к лучшему.

Узкий проулок между кантиной и другими строениями остается темным, за углом едва видно, что улицы Дрешде вновь укрыты туманом. Мы уходим в ближайшее здание, фактически примыкающее к кантине. Его дверь оказывается незапертой. Темно-красные тусклые стены помещения, в которое мы вошли, испещрены дырами, возможно, от бластерного или иного оружия. В комнате есть пара шатающихся стульев, перевернутый стол и рассыпанные по полу бумаги, столь старые и грязные, что их невозможно прочитать. Раздвижная дверь в соседнее помещение наполовину выломана, но теперь она заржавела и больше не сдвигается с места. Я заглядываю в щель, образованную отогнувшимся металлом, и едва различаю в темноте, что там стоит каменная плита с неким древним барельефом. Сквозь пыль и завесу паутины различить изображение очень трудно. Я активирую меч, чтобы лучше это рассмотреть, и увиденное заставляет меня отпрянуть назад. Каменный барельеф схематично изображает черного монстра в шлеме, похожем на череп!

— Каковы будут наши дальнейшие действия? — начинаю говорить я, пытаясь скрыть свою взволнованность.

— Твои действия, — уточняет граф, присев на стул возле стены. — Дальше ты пойдешь искать ответы в одиночку. Разумеется, если не захочешь потащить с собой Хаако, но я бы настоятельно не рекомендовал.