Сказки моей осени

— Главное, что сугробов нет! — азартно сказала она, в очередной раз обходя очередную кустарниковую фигуру, чтобы разглядеть её с обеих сторон, и едва не поскользнувшись на каменных плитах дорожки.

А про себя добавила: "Главное, что ты меня поймал!"

Это правда: Ристерд, шедший за ней в двух шагах, мгновенно поймал её, чуть только она суматошно замахала руками, и теперь Настя шаловливо думала: "А если попробовать упасть ещё раз? Он сильный! И поймает, и подержит на руках!"

Когда вернулись к бассейну, Настя неожиданно для себя захихикала и кинулась катать снежный ком. Удивлённо следивший за ней Ристерд подошёл и спросил:

— Что ты делаешь?

— А в вашем мире дети не собирают снежные... — она затруднилась объяснить точно, что именно хотела, но вывернулась: — Снежные фигуры из шаров? Один большой, для основания, другие два — ещё меньше?

Через минуту, уяснив игру, Ристерд принялся докатывать первый шар, пока Настя начал второй. Водрузив по её команде три шара друг на друга, Ристерд, обойдя и скептически осмотрев фигуру, хмыкнул:

— Ну да. Если слегка обтесать, то человеческая фигура, может быть, и будет, но...

— Нечего тут — но! — смешливо ответила Настя. — Для классической снежной бабы не хватает двух вещей — ведра на голову и морковки для носа!

— Ты вся мокрая! — смеясь, заметил парень. — Как сушиться будешь?

— Ничего страшного! — заявила девушка. — В спальне через одну мою стену, близко к кровати, проходит большая труба от нижнего камина. Поставлю там стулья — и все вещи будут сухими к завтрашнему дню. — И внезапно сказала то, о чём долго думала, но побаивалась сказать: — Ристерд, мне пора. Да и тебе тоже. В общем, с тебя ещё один поцелуй — и мы расходимся.

Он улыбнулся — в свете луны, которая наконец появилась между тучами. И Насте так понравилась его улыбка, что она первой шагнула к нему и запрокинула лицо, подставляя под поцелуй. Парень одной рукой осторожно придержал её за талию.

На этот раз поцелуй был так долог, что у Насти начали подкашиваться от его властного и волшебного обаяния. И глаз она не закрыла, мягко принимая жёсткий взгляд Ристерда, который вдруг стал не просто серьёзен, но томительно властен...

И снова он первым шагнул назад, бережно оставляя её.

— Мы так никогда не уйдём, — прошептал он.

— Если бы можно было, я бы никогда... — строптиво начала она и оборвала фразу на полуслове, ничего не понимая.

Ристерд вздрогнул, и сладкая мука на его лице резко сменилась на бесстрастное выражение. Он снова отступил, будто прислушиваясь к чему-то. А губы начали складываться в странную, мучительную гримасу.

— Беги...

Его шёпот ударил по ушам. Но Настя стояла на месте, плохо соображая. Слишком резким оказался контраст между поцелуем и внезапным равнодушием парня, который беспрекословно требовал от неё бежать.

— Зачем? — наивно, чувствуя себя туповатой, переспросила она.

Он вдруг закашлялся, странно сотрясаясь всем телом, но будто стараясь держаться по стойке "смирно" и задирая при этом голову. Ужаснувшаяся Настя замерла: из полуоткрытого рта Ристерда быстро побежала чёрная струйка. Но он сумел-таки ещё раз прошептать — шелестом одних губ:

— Беги...

И рухнул у её ног.

А за его спиной — бежали к ней изо всех сил две тёмные фигуры.

Настя ошеломлённо застыла на них бессмысленным взглядом. Кто... это?

Потом бросилась было к Ристерду, но на полушаге ахнула: скрючившись, он упал на живот, а из его спины торчала короткая стрела!..

Что происходит?! Что?!

Дошло, когда чёрные фигуры оказались в пяти-шести шагах от неё. Мало того, что они были в надвинутых на глаза капюшонах, так в свете луны Настя разглядела закрытые тряпками лица. Вскрикнула от страха и помчалась назад. Обернувшись раз, поняла, что лучше ей больше не оглядываться: оглядка — заставляла замедлять шаг, а бандиты, обежав неподвижное тело Ристерда, бросились следом за ней.

"Почему я не маг-пространственник?!"

Бежать было легко — ноги не скользили даже на подтаявшем снеге, но преследователи были быстрей. Один из них стремительно обогнал её и встал на дороге, широко раскинув руки в стороны, словно приглашая броситься в объятия. Уже завизжав от страха, Настя кинулась мимо него и закричала уже в голос, получив резкую подножку. Хорошо — в перчатках: вытянув руки вперёд, она пролетела несколько метров по мокрой дорожке, проехавшись животом и всем телом по проснеженной грязи, а когда остановилась и попыталась подняться, чьи-то сильные руки взялись за её подмышки и подставили на ноги. А потом по лицу ударили меховой рукавицей, закрывая безобразно разинутый в бесконечном крике рот. Закрыли так, что она сначала чуть не задохнулась, забыв, что можно дышать и носом. И запах рукавицы врезался в нос, едва она заполошно задышала, стараясь захватить как можно больше воздуха: мокрая кожа, мокрый мех с тонким привкусом лежалости и затхлости.

— Ещё раз заорёшь — прирежу, — спокойно сказал мужчина, приблизив к ней свою голову. — Тихо — поняла? Кивни!

Она закивала, вздрагивая от ужаса. Он был слишком большой и сильный, чтобы даже попытаться выдраться из этих рук. А мужчина безразлично бросил её, ахнувшую от неожиданности, на плечо и развернулся снова идти к бассейну. Девушка, опасаясь слишком очевидно шевелиться, всё-таки попыталась посмотреть на то место, где упал Ристерд. Жив ли он? А если мёртв... Глаза наполнились слезами — сначала из-аз парня, а потом от нового страха: а если этот мужчина заподозрит, что она не плачет, а собирается что-то сделать, чтобы сбежать от него?! И тогда... Убьёт? Зачем она позволила уговорить себя гулять по ночам?! Зачем? Ристерд был бы жив! Это она виновата в том, что он лежит неподвижно! Что мужчина, бандит обходит его тело, не оглядываясь, и, сопровождаемый вторым бандитом, уносит её в неизвестность.

Обливаясь слезами, мельком, как о посторонней, думая, что её ждёт впереди, она продолжала реветь, изо всех сил напрягаясь, чтобы не вздрагивать при плаче.

А немного погодя её бросили, как какую-то поклажу, в повозку, где второй бандит связал её руки и оставил лежать на грязном покрытии повозки, здорово воняющей коровьим дерьмом и гнилой соломой — помнила Настя такие запахи, после того как съездила в деревню по приглашению подруги. И так промокшая, девушка ощущала, как её одежда постепенно тяжелеет, намокая уже той "ароматной" жижей, которая присутствовала в повозке.

В какой-то степени Настя успокоилась. Если её в доме дамы Летиции хватятся, найдут Ристерда и сумеют ему помочь. Этой мыслью она утешалась, стараясь забыть о том, что Ристерда найдут под утро. И тогда... Если он сам не встанет, если он пролежит всю ночь на снегу, да просто на холодной промозглой земле, ему не жить!

Эти думы были слишком беспощадны, и девушка, крепко зажмурившись, попыталась думать о другом. Например, о том, одну ли её похитили. Если и остальных... Боль уколола в сердце. Если остальных, то — бедная Камилла! Преступники наверняка собрали информацию по всем новичкам, а значит — понимают, что именно маги-пространственники опасны для их планов. Поэтому они... убили Ристерда!.. Глава вновь наполнились слезами. "Хватит! — яростно закричала она мысленно. — Хватит! Думай лучше о том, что ты можешь сделать в этой ситуации! Ну и дура! — уже злобно плюнула она. — Трудно было заранее придумать что-то?! Ведь знала, что могут похитить! На что надеялась, курица безмозглая?!"

Она снова силой заставила себя перейти от укоризны к мыслительной деятельности и лихорадочно размышляла, что можно сделать, чтобы сбежать — и помочь Ристерду.

Вызвать фамильяров? Ведь все те, кому она помогла освободить хозяев от "глухоты", она легко могла мысленно увидеть, а следовательно и позвать. Но не причинит ли она зла ещё и их хозяевам? "Пустоголовая дура! Не могла раньше об этом подумать?!"

Все мысли перебивала лишь эта мысль. Раньше. Раньше надо было думать!

Всё, что она ни придумывала, натыкалось на возражения из опасения, что бандиты могут хладнокровно поубивать всех магов, которые проходили через её ритуал.

"Почему у меня на ритуале не было ни одного мага-полицейского?! — злилась до слёз она. — Поговорила бы с его фамильяром — уж полиция бы по-своему отреагировала на похищение. Хватит! Хватит думать впустую! Пока на тебе блокирующий кулон, ты для бандитов неизвестно кто, а значит, надо как-то исходить из этого положения!"

Повозка внезапно остановилась.

— Ещё один? — тихо спросил грубый мужской голос.

— Ещё, — подтвердил другой.

Рядом с Настей свалилось тело — судя по длине и весомости, мужское. Бран? Грег? Или Калбхак?

— Кто рядом? — прошептали чуть выше её головы.

— Насти, — выдохнула она. — Ты кто?

— Бран...

— Камилла... жива?

Рычащий вопль раненого зверя был таким, что повозка, двинувшаяся было с места, снова остановилась, и бандиты вывалили Брана из неё, чтобы заткнуть ему рот. Слушая скрип колёс и злые стоны плачущего Брана, Насти плакала сама, бездумно уставившись в перекладину напротив её глаз. И не знала, что делать. Постепенно пробившаяся мысль о том, что она может что-то сделать, но не знает — что именно, угнетала больше всего.

Тринадцатая глава

Тающий снег постепенно впитывался в плащ на животе, вкрадчиво расползаясь по телу промозглым холодом. Медленно возвращалось сознание. А с ним разгорался страшный огонь под правой лопаткой.

Сначала Ристерд попробовал проползти. Хоть немного. Хоть с места сдвинуться. Хоть выпрямлять ноги, а потом ими отталкиваться. Не получилось. В любом случае приходилось двигать руками — и мышцами, что значило — задевать впившийся в тело арбалетный болт. И тот будто ворочался в мышцах, раздирая их и погружаясь всё глубже. Ристерд обессилел и расслабился, лихорадочно соображая, как быть дальше. Сил на то, чтобы перенестись... Даже подумать — смешно. Но что-то надо делать! Переместиться бы в полицию — он часто там раньше бывал, до поступления в академию. Может, попробовать? Нет, даже и думать не стоит об этом.

Дом дамы Летиции высился небольшим неразборчивым холмом неподалёку. Что делать... Как добраться хотя бы до него... Нет, ползти — это самоубийство. Да и сумеет ли доползти? Только время потеряет. А там Насти...

Не думать о ней!.. Не думать... Мысль о том, что произошло, швыряла в отчаяние. А это расход сил, которых мало и которые нужно использовать рационально.

Он снова закашлялся. Кровь, выплеснувшая изо рта и оставшаяся на подбородке, здорово раздражала. Он сумел подтянуть к себе левую руку и вытер пальцами подбородок. Тяжело дыша после этого привычного и не замечаемого ранее жеста, Ристерд устало выпрямил руку. И замер. Края рукава оказались белыми от снега — правда, быстро потемнели, едва только он начал таять. Вот оно... Сразу вспомнилось, как смешно Насти катала снежные шары и смеялась над фигурами, которые в её мире делают из снега.

С трудом шевельнув глазами, он протащил руку чуть в сторону и сжал в пальцах, испачканных в крови, холодный влажный снег. Надо бы сделать это быстро, пока получившийся ком не растаял. Сосредоточив все силы на снежке — как это называла Насти, — Ристерд с перерывами прошептал заклинание и послал ком в комнату Тигана. Что — что, а замечательную память магам-пространственникам развивали с первого курса. И дом дамы Летиции Ристерду был известен очень хорошо.

Послал не в определённое место. Сил направить в такое маловато. Послал просто в спальню. Тиган там не один. Что знал о дракончиках Ристерд, так это об их невероятной чуткости. Да и не раз видел, как Киллин охотится на мушек и комаров: сидит в аудитории, нахохлившись, и вдруг — стрелой метнулся в сторону: хамк пастью — и комар, чья заунывная песня редко кому слышна, заканчивает своё выступление в глотке дракончика.

Пришлось ждать. И больше всего после похищения Насти Ристерд жалел только об одном — что лежит на животе, упираясь подбородком в грязно-снежную укладку плит вокруг бассейна. Жаль, что нельзя перевернуться на спину, чтобы смотреть в небо.

Ристерд очень старался думать о чём угодно, только не о Насти и не о своём состоянии. О себе тоже думать нельзя. Сразу ослабеешь. А вот смотреть в небо — набираться сил от страшенной его глубины... Но и о небе не думалось. В мозгах крутилось только одно: Тиган не очень силён практически. Но отличный теоретик. И переходы по зову крови заучил наизусть. И на последних практикумах лабораторную с переходом по крови вроде сдал на "отлично". Хорошо, что с ним будет фамильяр. Этот — сумеет его подправить, если однокурсник сделает что-то не так.

Что потом? Потом нужен будет Силлак. Он хороший целитель. Он поможет встать на ноги немедленно. Ведь в первую очередь надо решить: похищение Насти — это дело рук тех, кто охотится на Слушающих? Или здесь просто бандиты? Таких в городе и его окрестностях, конечно, маловато — слишком боятся полиции. Но ведь всё может быть... Насти, вполне возможно, приняли за богатую барышню...

Ристерд понимал, что он себя утешает. Но возникает столько мыслей, пока он лежит без движения, Быстрей бы появился Тиган!

И будто в ответ на его мысленное отчаянное восклицание раздался шлёпающий по мокрому снегу быстрый шаг.

Тиган остановился, не доходя. Справедливо — опасается неизвестности.

— Эй! Ты кто? — испуганно окликнул однокурсник.

— Ристерд... — выдохнул он и скривился: слишком тихо сказал — услышит?

Однокурсник мгновения стоял на месте, а потом бросился к нему с ворчанием:

— Не сказал бы Киллин, кто ты, я бы не подошёл! Ристерд, что случилось? — А потом он потрясённо спросил: — Кто тебя подстрелил?!

— Насти... похитили...

Он не знал, услышал ли Тиган последние его слова. Веки, будто выкованные из толстого куска металла, схлопнулись, и сознание уплыло в полный мрак... Сколько так пролежал — не знал. Очнулся, оттого что по губам и в рот потекло что-то сладковато-кислое — не сразу узнал сок бисеры. Сглотнул. Начало возвращаться зрение. Почувствовал, что лежит на чём-то твёрдом, но сухом. Но опять пошевелиться не может из-за сжигающей боли под лопаткой... Когда сумел разлепить веки, обнаружил, что находится в помещении, а рядом сидит кто-то на коленях и безнадёжно, со слезами в голосе бурчит:

— Очнись, Ристерд, очнись!

— Тиган, — прошептал он, и сидящий на коленях, ахнув, немедленно склонился к нему. — Вызови Силлака.

Маги-пространственники — в большинстве своём будущие воины. Они учатся всем наукам, которые в будущем помогут выживать в экстремальных условиях. Многие из них целители. На курсе Ристерда лучший целитель из пространственников — Силлак. Витая в клочьях тумана беспамятства, выныривая из них время от времени, Ристерд слышал, как Тиган посылает Киллина к Силлаку, а потом ощущал, как он снова давит ягоды бисеры, чтобы облегчить боль ему, раненому однокурснику.

Вскоре появился Силлак — с котомкой, в которой обычно носил не только учебники и тетради. Рыжий, ассистентом которого по первому его слову бегал взволнованный Тиган, быстро разрезал одежду на спине друга... Потом была резкая боль, от которой Ристерд снова чуть не потерял сознание, но сумел выдержать подобие обжигающего удара, словно пробившего его тело насквозь. Между колыханиями тумана, прячущего от него реальность, он прочувствовал, как Силлак заливает ему рану своими снадобьями, а затем зовёт на помощь Тигана. Не сразу Ристерд понял, что Силлак вместе с Тиганом усаживают его, чтобы перевязать рану. Мелькнула рыжая шерсть, потом чёрный нос Алисы, которая заглянула в глаза Ристерда и тоненьько взвыла с сочувствием... К концу перевязки сок бисеры начал действовать, и Ристерд сумел прислониться к подушкам, которые для него сбросил с кровати Тиган... Огляделся. Вокруг — множество свечей, комната ярко освещена — так, что свет даже режет глаз.