После Пламени. Ангбанд

Глава 5

Чужими руками

1

Ангбанд готовился встретить Властелина.

Еще не показался вдали всадник на вороном коне. Не видели его ни крылатые разведчики, ни Феанор из кресла на вершине горы.

Только тучи сгустились над крепостью. Чуть холоднее сделался воздух. Пробежала легкая дрожь по скалам Тангородрима. И поползли среди орков слухи о возвращении Самого. Строже сделались командиры, подтянулись воины, веселее звенели клинки на тренировках, стрелы точнее летели к цели, и даже самые строптивые волки охотно выполняли команды.

Взгляды майар стали острее и ярче, словно ветер раздул пламя над углями. Таринвитис, в последнее время вялая и хмурая, внезапно приободрилась и все чаще поглядывала на юго-восток. Даже улыбаться и шутить начала. Мрачный и вечно чем-то озабоченный Саурон стал как будто менее суровым. И все как-то сразу вспомнили о незавершенных делах и отложенных планах.

Крепость, взбудораженная общим ожиданием, то угадывала и воплощала любое желание Поющих, то начинала ошибаться и капризничать, усиливая суматоху.

В Ангбанд возвращалась жизнь. Единая жизнь. Единая воля. Единая Музыка.

2

Светильники! Я совсем забыл о них. То есть не забыл, конечно. Просто мне было не до них. Я никак не мог вернуться к работе с тех пор, как Саурон затеял войну. Даже в мастерские не заходил, почти все время проводил на Орлином Клюве. Следил за происходящим, готовый вмешаться, если что-нибудь будет угрожать моим нолдор. Изредка засыпал прямо в кресле, и во сне видел все то же: равнину к югу от Ангбанда, крепости моих сыновей и племянников за ней. И иногда — выходящих из ворот орков. Тогда я вскакивал, хватаясь за меч, и лишь потом открывал глаза.

Это постоянное ожидание беды изматывало сильнее любого боя. И когда я наконец увидел двух приближающихся к Ангбанду всадников, я и сам не знал, радоваться возвращению друга или злиться, что Мелькора так долго не было.

Я не стал говорить с ним — ни вслух, ни мысленно. Я не был уверен, что останусь спокойным, не сорвусь на крик и обвинения. Поэтому я просто отправился к себе и уснул, едва успев сбросить сапоги. Впервые за долгое время уснул на ложе. Теперь я мог себе это позволить.

3

Ты не встречаешь меня, Феанор. Мы скверно расстались, но вряд ли дело в этом. Не первая ссора, в конце концов, и не последняя. Почему же ты прячешься? Пытаешься что-то скрыть? Или готовил сюрприз к моему приезду и не успел? Ладно, прячься, мешать не буду. Пока.

Майар вот явно меня ждали. Кто с докладом, кто с расспросами, кому не терпится похвалиться новой мелодией. Таринвитис и вовсе ни на шаг от меня не отходит, только что за рукав не хватается. Так, говорите все-таки по очереди. Сначала Саурон.

— Властелин, на границах всё по-прежнему. Армия готова выступить в любой момент. Дисциплина в войсках теперь безупречная. Недовольные были, конечно. Но и они послужили нашему делу. Хорошо послужили.

Да, действительно хорошо. Ты нашел отличный выход, Первый Помощник.

— Добили у самых ворот, значит? И остальные смотрели?

— Смотрели, Властелин. И все поняли правильно.

— А нолдор?

— Они считают это своей победой. Нет, ничего нового они не придумали. Оружие прежнее. Доспехи тоже. Как и боевые приемы. Квенди Амана не так уж изобретательны, Мелькор.

— Жаль. Покажи мне это сражение, Саурон... Да, ты мастерски все устроил!

— Благодарю, Властелин. Твоя Музыка — моя Музыка.

— Мы поем одну Тему, — улыбнулся я.

Майа помолчал, явно колеблясь.

— Что-то о Феаноре? — предположил я. — Он ведь тоже видел ту битву?

Ох-х, так вот почему Пламенный скрывается!

— Он участвовал в ней, Властелин, — Саурон выдержал паузу, в упор глядя на меня. — На стороне нолдор.

— Рассказывай, — велел я, стараясь не выдать тревоги.

Похоже, мой Первый Помощник давно не получал столь желанного приказа.

— Я не тронул его, — сказал он, закончив. — Ты называл его своим другом, Вала. Кроме того, он все-таки принес пользу. Оставшиеся в крепости орки видели извержение. И запомнили.

— Хорошо, — я сдержанно кивнул.

— Властелин, мне послать гвардейцев за этим нолдо?

— Нет, — остановил я его резче, чем собирался. — Я сам поговорю с Феанором.

4

В мастерских кипела работа. Пламенный не выходил оттуда. Отчасти — потому что был действительно увлечен, отчасти же — чтобы не встретиться с Мелькором раньше времени. На попытку Восставшего поговорить мысленно, Феанор ответил торопливой просьбой: "Пожалуйста, дай мне закончить". Вала, сам мастер в прошлом, не стал настаивать.

Наконец все детали были готовы и собраны в центральной пещере. Пленные нолдор столпились там же, взволнованно наблюдая за руками Фенырга. Впрочем, сейчас они не чувствовали себя пленными — просто нолдор. И Фенырг был не тюремщиком, не приспешником Моргота — мастером. Лучшим из мастеров. Тем, кому предстояло возродить Древа.

Фенырг занялся основами. Их было почему-то четыре вместо двух. Как именно мастер собирался соединить их в стволы, нолдор пока не знали. А он и не спешил это делать. Взял первую веточку, поднес к одной из основ. Серебро листьев сияло в свете Камней, словно в руках у Фенырга действительно была ветвь Тэльпериона. Впрочем, нолдор Сильмариллы не узнали — видели просто крупные алмазы, вставленные в венец из странного черного металла.

Веточка встала на место. Листьями внутрь.

— Мори, подавай. Теперь золотую.

Нолдор замерли, непонимающе глядя на Фенырга, который уверенно собирал детали в единый узор. Листья и цветы, тончайшие лепестки металла, казавшиеся живыми, впитавшие тепло рук аманских мастеров, исчезали за переплетением линий, за жестким орнаментом, все больше напоминавшим игру языков пламени.

— Что ты делаешь?!

Нолдор придвинулись ближе, взгляды из ошеломленных сделались угрожающими.

— Н-назад! — сквозь зубы процедил Фенырг, не глядя на них.

Один из мастеров, попытавшийся выхватить у него очередную ветку, зашипел от боли и отдернул пальцы: металл был раскален. Но Фенырг словно не чувствовал жара, голыми руками складывая части рисунка, сплавляя их намертво.

— Не спи, Мори! — нетерпеливый жест.

Угрюмый черноволосый юноша поспешно протянул еще одну деталь. Он единственный из собравшихся, кроме самого Фенырга, не выглядел ни растерянным, ни испуганным, ни обозленным. Зеленые глаза смотрели с холодным любопытством — слишком холодным для такого юнца.

— Он убивает Древа!

Этих негромко произнесенных слов оказалось достаточно. Мастера кинулись к инструментам: резец или горняцкий молот тоже может стать оружием. Пусть даже против майа. Только вот все снаряжение осталось в соседних помещениях. Совсем рядом — но, выбежав из зала, где трудился Фенырг, дорогу обратно найти не смог никто из нолдор. А когда проходы и стены вновь оказались на привычных местах, и пленные ворвались в центральную пещеру, ни Фенырга, ни Мори, ни их отвратительного творения там уже не было. Только лежала на полу одинокая золотая веточка. Должно быть, лишняя.

5

Я сделал это для вас. Чтобы вас спасти. Да, мне пришлось обмануть вас, поманить призраком прошлого. И самого себя обмануть, забыть на время о настоящем замысле. Но ведь вы не станете добровольно работать на Восставшего! А без этого вы обречены.

Думаете, Мандос лучше Ангбанда? Думаете, Намо позволил бы вам творить? Думаете, с вами, бунтарями, отступниками, братоубийцами, Валар поступили бы мягче, чем когда-то с Мелькором, своим побежденным родичем?

Я уберег вас от заточения, едва ли не более страшного, чем орочьи застенки. Вы не были в Мандосе, нолдор, но я-то помню, от какой судьбы избавил меня Мелькор. И что пришлось вынести в плену ему, тоже знаю. Восставший не рассказывал мне о Чертогах Намо, только показал один раз, уже в Ангбанде, — торопливо, скупо, но мне хватило. Я далеко не трус, но все же не попросил открыть больше. И не только потому, что для моего друга эти воспоминания были мучительны.

Я убил только что возрожденные Древа... Нет, не убил: Древ еще не было. Только замысел — два замысла, исключающие друг друга. Остаться мог только один — по моему выбору. Впрочем, какой уж тут выбор! Я должен был отвести от вас удар и при этом сохранить дружбу с Мелькором. Вот и все.

Я заменил одну красоту другой, не менее совершенной. Вы не способны понять ее — пусть. Зато ее в полной мере оценит Вала. Огненные колонны, одно из лучших моих творений.

А Древа... Им в Ангбанде все равно не место.

6

"Мелькор! Смотри".

Я едва не вздрогнул. Не от неожиданности призыва. От тех чувств, которые переполняли сейчас Пламенного. Радостное нетерпение. Восхищение. Гордость. Давно Феанор не был таким оживленным. И еще — в его мыслях не было ни враждебности, ни обиды. Прав я был, что не стал его торопить. Хотя момент для разговора он выбрал на этот раз не самый удачный.

— Хорошо придумано, Саурон, — я заставил себя сосредоточиться на разговоре с Первым Помощником. Чуть улыбнулся. Кивнул.

Майа внимательно смотрел на меня. Пожалуй, слишком внимательно.

— Это очень пригодится со временем. Пусть они обучат еще полсотни орков. Для начала.

— Да, Властелин.

Я снова одобрительно приподнял уголки губ. Неторопливо отвернулся и зашагал прочь, чувствуя спиной взгляд майа. Несколько мгновений, не больше. Саурон тоже неплохо владел собой.

Я свернул за угол и остановился, наконец позволив себе открыть сознание для того, что собирался показать мне мастер.

Четыре огненные спирали. Багровые протуберанцы и темно-фиолетовые, почти невидимые в темноте. Ярко-оранжевые, золотые и белые, словно всполохи молний. Четыре столба, сплетенные из языков пламени. Четыре колонны Тронного зала Удуна.

7

— Откуда? — Мелькор почти подбежал к Феанору, схватил за плечи и, похоже, едва удержался, чтобы не встряхнуть. — Кто?!

— Что — откуда? — мастер непонимающе смотрел на него.

— Я ни разу не показывал тебе! Кто тогда?

— Да о чем ты? Что не показывал?

— Удун, — Вала немного успокоился и отпустил нолдо. — Колонны. Как ты узнал?!

— Колонны? — удивленно переспросил Феанор. — Ты о моих... наших светильниках?

— Они в точности повторяют форму колонн в Тронном зале Удуна! — Мелькор пристально смотрел на друга. — Как ты додумался до такого?

— Ты во мне дырку просверлишь взглядом, — проворчал Феанор, передернув плечами. — У тебя там были ажурные металлические колонны? С таким же узором?

— При чем тут металл? Огненные они были! Мое творение!

— Так вот оно что... — задумчиво протянул мастер. — Вот что мне виделось.

— Так кто тебе показал? — нетерпеливо спросил Мелькор. — Или... ты хочешь сказать, что сам услышал эту мелодию? Где?! Когда, Феанор?

Тот покачал головой.

— Я делал эти светильники для тебя, Мелькор. Образ пришел сам.

— Да... — голос Валы дрогнул.

Восставший быстро отвернулся, отошел на несколько шагов и остановился лицом к окну.

— Да, — тихо повторил он. — Услышал ты или угадал — неважно. Ты воссоздал их.

8

Двери зала распахнулись настежь, пропуская Феанора и орков, несущих светильники. Орков. Не нолдор. Отказались мастера помочь Пламенному? Или он сам не рискнул привести их сюда? Впрочем, так действительно было лучше. Не хотелось мне сейчас видеть пленных.

А еще меньше хотелось, чтобы кто-нибудь смог разглядеть мое лицо. Поэтому в зале было темно — только багровые блики от бьющегося в расщелине пламени плясали по полу и нижним ступеням трона. Хотя ни оркам, ни квэнди скудное освещение не мешает смотреть. В отличие от людей. Я настолько привык к Младшим, что и сейчас невольно сделал все так, словно по-прежнему был среди них. А потом не стал ничего менять. Орки все равно избегают лишний раз поднять глаза на Властелина. А Феанор, когда увлечен работой, не замечает вообще ничего вокруг.

— Сюда! — рявкнул Пламенный на своих помощников.

По-моему, он вообще никогда не разговаривал с ними спокойно. Всякий раз давал волю раздражению. И напрасно: орки отлично подчиняются тому, кто сильнее, безо всяких окриков.

Светильники более или менее осторожно опустили на пол. Я замер, впившись взглядом в линии узора: действительно похож? Или мне тогда показалось?

"Орков лучше отослать" — мысленно предложил Феанор, когда последний светильник был установлен.

— Ступайте, — распорядился я вместо ответа.

— Служим Властелину!

— Зажигай, — поторопил я мастера, едва мы остались вдвоем.

— Нет, — лукаво улыбнулся он. — Лучше ты.

Я поднялся с трона, подошел к одному из его творений. Оглядел.

— А где у них...

Я не закончил вопрос: сам понял, что этим светильникам масло не требуется. Завершить творение действительно следовало мне — чтобы оно перестало быть только нолдорским, стало частью Ангбанда.

Подвести подземное пламя к основанию каждой ажурной колонны было несложно: пол в Тронном зале был теплым от его близости. Багровые, темно-рыжие, фиолетовые языки рванулись вверх, сплелись с золотыми и белыми.

— Да... — я стоял перед светильниками, не сводя с них глаз.

И никак не мог проглотить комок в горле.

9

Мы вошли в Тронный зал и остановились. Алаг, лишенный плоти, и тот замешкался, почувствовав нашу растерянность.

Властелин выглядел очень довольным, даже торжествующим, но я-то видела, что это лишь маска. Что он сильно волнуется. Надеюсь, впрочем, что остальные не усомнились, даже Таринвитис.

В мелодии Валы невозможно уловить что-то сверх того, что он сам хочет открыть. А заметить, что у него напряжены плечи, руки лежат на подлокотниках немного иначе, чем когда он спокоен, — это же всматриваться надо. А глядели все в основном на новые светильники. Не на него. Я тоже заставила себя перевести взгляд: вряд ли Мелькору понравилось бы сейчас слишком пристальное внимание.

Он-то хотел показать нам свое новое творение. То есть нет, не свое. Странное смешение мелодий: словно одна, почти задушенная, пытается прорваться сквозь другую, громкую и уверенную. Как будто под внешней блестящей оболочкой скрыто что-то тревожное, неприятное... трещина, червоточина.

Мелькор, зачем тебе это воплощение Диссонанса?! Разве ты сам не слышишь фальшь в Музыке? Твой нолдо — это ведь его рук дело, его узор! Он настолько глуп, что пытался обмануть тебя? Возможно. Но почему ты поверил? Или — не поверил? Но тогда чего ты хочешь от нас? Правды? Или ждешь, что мы поддержим твою непонятную игру?

10

Майар смотрели молча и не двигались с места. Мелькор не торопил их. Даже в мелодии не вслушивался: и так было ясно, что чувствуют соратники. Что они должны чувствовать.

Дом, даже если его уничтожили, все равно остается домом. Хотя бы в памяти. Воссоздать разрушенные мелодии Удуна не смог бы никто из его творцов: слишком многое изменилось, и голоса звучат по-иному. Так, как прежде, уже не спеть, сколько бы ни настаивала Ральтагис, что можно вернуть прошлое.

Феанор сумел сделать невозможное. Уловил отголоски старых Песен в новой Музыке, бережно собрал их и воплотил в материи. Иначе, чем сделали бы это сами Поющие, но все-таки воплотил. Не без шероховатостей — но в данном случае мелочи не столь уж важны.