Сзади что-то выстрелило, и я даже не сразу поняла, что именно. В руки мне сунули бокал с шампанским, Влад стал рядом и тоже посмотрел вдаль. Выглядел при этом задумчиво.
Я осмотрелась. Довольно просторная терраса, два плетеных кресла, столик, на котором в ведерке со льдом накренилась бутылка. Замысловатые закуски на тарелке. И волшебство вокруг — в воздухе, растворилось невидимым газом. Я вдыхаю и выдыхаю его, от волшебства кружится голова и немеет кожа. Каждая клеточка ее — приемник и передатчик восхищения. Мне хорошо. Легко. И хочется остановить время, чтобы насладиться.
Влад молчит, а я, как всегда, все порчу вопросом.
— Зачем мы здесь?
— Хотел с тобой поделиться кусочком своей жизни.
— Это твоя квартира?
Кивнул и отвернулся. Туда, где огнями манил город. Откуда на террасу врывался ледяной ветер, трепля волосы и обжигая кожу.
— Здесь красиво.
— Я скучаю по тебе. В атли и вообще.
Я громко выдохнула. Наверное, стоило молчать и не заводить этого разговора. Стоять и смотреть на огни. На город. Думать об убийце, просчитывать ходы. Да что угодно, только бы не говорить с Владом о личном.
— Ты молчишь. Плохой знак...
Горечь в голосе. Безысходность. И я понимаю, что очень не хочу его расстраивать.
— Это не знак. Я не могу вернуться в атли, ты же знаешь.
— Ммм, ты не стала продолжать, — как-то странно улыбнулся он. Взял меня за руку и провел большим пальцем по коже запястья. Опасно и волнующе.
— А должна?
— Ты мне скажи.
— Все сложно, Влад. — Я отвернулась, но руку отбирать не стала. Было приятно и хотелось, чтобы он продолжал.
— Потому что ты любишь усложнять, — усмехнулся он и придвинулся ближе. Обнял за плечи, прикрывая их от холодного ветра. Да, так действительно намного лучше. — Ты не с Эриком больше, верно?
— Не с Эриком, — согласилась я. — Но и начинать новый отношения не считаю хорошей идеей.
— Новые? — Светлая бровь иронично изогнулась. Его лицо так близко... Почему хочется, чтобы оно было еще ближе?
Я сглотнула и заставила себя отвести взгляд.
— Хорошо, ты прав, их сложно назвать новыми. Но я все равно не думаю, что торопиться — хорошая идея.
— Ты все еще злишься? — Голос проникновенный, вкрадчивый, отключает тревожные сигналы в моей голове. Заставляет расслабиться. Гипнотизирует.
— Нет, — качаю головой, — не злюсь.
— Тогда что? Разве тебе не было хоть капельку хорошо на Тибете? Когда мы обменивались, ты отвечала на поцелуи.
— Я растерялась. Думала, что умру. Во мне был твой кен, и нечестно сейчас использовать эти аргументы.
— Сейчас в тебе моего кена нет.
— Сейчас нет...
И что? Изменилось ли что-то? Он так же близко, от прикосновений по телу змейками ползет электричество. Голова кружится — то ли от вина, то ли от близости. И я в уже в шаге от того, чтобы самой его поцеловать...
Но все же отступаю. Опускаю глаза осторожно высвобождаю руку и шагаю в сторону. Там, где дует холодный ветер, где сквозь полупрозрачные облака на нас смотрят холодные звезды, легче. Вдыхаю, стараясь выбросить из головы порочные мысли. Делаю глоток, поздно понимая, что не стоило подыгрывать Владу еще и этим. Шампанское ударит в голову и толкнет на безрассудство.
— Я не могу, — говорю, стараясь убедить больше себя, чем Влада. — Совсем недавно я была счастлива с другим мужчиной, даже думала о венчании. Впервые в жизни все было по-настоящему для меня. А теперь ничего нет. Снова. Паршивое время для серьезных решений.
— Лучше бы ты меня поцеловала, — глухо сказал Влад.
— Возможно, так было бы проще, — согласилась я.
— Ты всегда любила усложнять. — В глазах — неудержимый азарт, оттого они блестят, словно те огни, что заполонили город. Еще миг, и он снова близко. От близости этой перехватывает дыхание, на кончиках пальцев приятно покалывает, ладони горят, несмотря на холодный металл перил. — Я хочу тебя. Просто позволь себе немного удовольствия сегодня. Завтра можешь снова сказать, что наши отношения безнадежны.
— Опасное предложение, — прошептала я и отвернулась.
— Опасное потому, что тебе хочется согласиться?
— Нет. Потому, что завтра ты можешь сделать его снова.
— И у тебя снова будет шанс отказать. Каждый день будет путь к отступлению. У тебя будет все, что ты захочешь! На этот раз я не облажаюсь, пророчица.
— Нет.
С каждым разом все труднее говорить это слово. Оно застывает на выдохе, горчит на губах. А город горит, пылает холодными огнями, осуждает мои слова — от первого до последнего. Здесь, на этом небольшом кусочке бетона, город весь принадлежит Владу.
— Твоя проблема в том, что ты очень много думаешь, Полина. С другими гораздо проще.
— Почему же ты сейчас не с другими? — выдыхаю обижено и не могу понять причину этой обиды. Он не мой мужчина. Нас давно ничего не связывает. Почему тогда мне совершенно не хочется его ни с кем делить?
Он взял мое лицо в ладони, окатил яростным взглядом. Я слышала его дыхание — прерывистое, громкое. Раздражение электризовало воздух. Злость множилась, расползалась, опаляя холодом.
Влад злился — на меня, на себя, на ситуацию в целом. На мое упрямство, на прошлое, где ему пришлось спасать меня таким диким способом.
Прошлое не исправить, а будущего я боюсь.
— Все просто — я хочу тебя, — резко выдохнул он и выпустил мое лицо. — Ты влезла мне в голову, стала моим наваждением. Приходишь и мучаешь постоянно, словно проклятие действительно существует. И я не уверен, что ты его разрушила. И теперь ты говоришь, что была на грани того, чтобы уйти насовсем. Насовсем — понимаешь, что для меня это значит? Я мог потерять тебя навсегда и даже не догадывался об этом. Не думал, что ты можешь...
— Не могу, — перебила я. — Видишь, ничего не вышло. Можешь радоваться.
— Я не радуюсь тому, что ты несчастлива. Но сложно радоваться за других, когда теряешь что-то важное для себя. — Влад повернулся ко мне и горько усмехнулся. — Тебе не кажется, что ты достаточно меня наказала?
— Я не собиралась тебя наказывать! Я полюбила. Не все в моем мире вертится вокруг тебя, Влад.
— Только в моем все вертится вокруг тебя, — усмехнулся он. — Как ни странно.
Он снова обнял меня, но в этот раз объятия были другими. Я не чувствовала больше желания соблазнить во что бы то ни стало. Тепло вернулось, и я прикрыла глаза, позволив себе насладиться.
— Я могу подождать, Полина, — шепнул Влад мне на ухо. — Я умею ждать.
— Не хочу давать тебе напрасных надежд, — тихо сказала я.
Его ладонь скользнула по щеке, поворачивая мое лицо. Он снова близко, и в голове мелькает мысль, что на этот раз мне не отвертеться. Не убежать. Не отступить и не спрятаться. Я здесь, перед ним, открытая и беззащитная, как раньше. Рука, сжимающая бокал, дрожит.
— Знаешь, я все же не настолько благородный.
Губы его горячи. Настойчивы. И я подаюсь навстречу — чисто инстинктивно, потому что хочу. Непроизвольный стон тонет в поцелуе, рука хватается за поручень, стараясь удержать тело на ногах. Ноги подводят. Колени дрожат и подгибаются, и я с трудом стою. Лишь объятия Влада не дают упасть. Крепкие, удушающие — и мне хочется задохнуться, раствориться в поцелуе.
Да, немного удовольствия не повредит. Так я говорю себе мысленно и обнимаю Влада. Позволяю ему немного больше, чем просто поцелуй. Кожа от его прикосновений плавится, покрывается горящими дорожками, откликается, требует продолжения. Я выгибаюсь еще больше, и вот уже перила вжимаются в поясницу. Не убежать. Не выскользнуть. Я в ловушке.
А потом Влад прерывает поцелуй. Отступает на шаг, и мне снова есть чем дышать. Холодно. Разочарование заполняет тело.
— Здесь мы можем построить что-то вместе. Разрушить старое и выстроить заново. Ты и я. Просто подумай, Полина. Возьми тайм-аут. Я подожду.
По дороге домой Влад молчал. Тишина напрягала, поэтому я заговорила первой. Рассказала об убийстве и подозрениях Эрика. Он слушал и не перебивал, а когда мы вышли, взял меня за руку и пообещал:
— Тебя никто не тронет. Я не позволю.
От обещания в груди стало тепло. Так иногда греет благодарность, но благодарность — не единственное, что я чувствовала. Новая эмоция смущала и сбивала с толку. Я растерялась и совсем не понимала, как теперь себя с ним вести.
— Спасибо за приятный вечер, — шепнул он мне на ухо у самой двери.
— И тебе...
Влад улыбнулся, поправил мне волосы, а потом с отпечатком огромного сожаления на лице спустился вниз. А я осталась. Растерянная, сбитая с толку неожиданной близостью, слегка разочарованная собственным же отказом. Наверное, стоило согласиться. Провести с ним ночь, а завтра сделать вид, что ничего не было. Но внутри что-то протестовало против такого решения. Считало его неправильным.
Я тряхнула головой, стараясь поскорее вернуть возможность нормально мыслить. Здраво. Холодно. Не вышло. Взгляд скользнул по двери Мирослава, я инстинктивно шагнула к ней и нажала на кнопку звонка. Подумала, вдруг он дома. Ответом мне было глухое молчание и темнота, льющаяся из глазка. Если он и дома, то прячется и не откроет. Даже мне.
Я глубоко вздохнула, достала ключи и открыла свою дверь. Вошла, и, не включая свет, прислонилась к ней спиной. Мысли царапались в голове, словно дикие кошки.
— Подумаю об этом завтра, — пробормотала, цитируя Скарлетт О'Хара.
— Подумаешь о чем?
Я вздрогнула, но испугаться не успела. Помещение залил свет и осветил Эрика. Он стоял в проеме двери, ведущей в гостиную со сложенными на груди руками и буравил меня злым взглядом.
— Так о чем ты собралась думать, Полина?
Глава 9. Подарок
— Ты решил меня до смерти сегодня испугать?! — выдыхаю злость вместе со страхом. Термоядерная смесь. Под прозрачным взглядом Эрика самообладание теряется быстро, и ладони начинают трястись.
— Ты же не стесняешься делать то же самое.
— Прости, что? — Я не сразу поняла, о чем он. Дверь за спиной ложно намекала, что можно убежать. Смыться и избежать трудного разговора. Сегодня у меня их было достаточно.
— Уже почти час ночи, Полина. Где, черт возьми, тебя носит?!
— Это не твое дело! — ответила я с ходу, задыхаясь от ярости, которая тут же застелила глаза, окрасила мир в темно-багровые тона. Руки сжались в кулаки, ногти с силой впились в ладони.
— Ошибаешься, — спокойно ответил Эрик. Даже глазом не моргнул. — Я твой вождь.
— Это не делает тебя моим хозяином.
Я выдохнула это и замолчала. Затолкала остатки яростной речи обратно и заставила себя их проглотить. Испугалась, что он разозлится еще больше. А ведь он может. И наказать меня может — за непослушание.
Но Эрик резко перестал злиться. Опустил глаза и глубоко вздохнул.
— Ты права. Не делает. Но ты поступила ужасно глупо и безрассудно — мы же говорили днем.
— Я дома, и со мной все хорошо. — Я решила не сдавать позиции. Небрежно бросила сумку на трюмо и не без наслаждения разулась. Наверное, все же стоит выкинуть эти туфли, все равно носить их не буду. Волдыри на ногах проглядывали даже через чулки. — У меня есть твой номер. Если попаду в неприятности, позвоню.
— Дело в том, что ты можешь не успеть, Полина. — Он осуждающе покачал головой. — Я не ссориться пришел.
— А зачем ты пришел? — Я облокотилась о стенку, понимая, насколько устала. От страха, разъедающего кровь, предложений, от которых почти невозможно отказаться, но приходится, потому что так правильно. А кто я такая, чтобы решать, что правильно, а что нет?
— Если ты собираешься жить здесь, нужно поставить защиту. Но лучше тебе все же остаться со всеми, у скади.
— Не уверена, что сейчас это хорошая идея.
Он кивнул. Окинул меня оценивающим взглядом и как бы между прочим заметил:
— Хорошо выглядишь.
— Спасибо, — смутилась я. Вид мой вдруг показался очень вызывающим. Красное платье, вырез которого слишком многое позволяет рассмотреть. Да и юбка не особо длинная... Макияж. Туфли на каблуке. И губы горят от чужих поцелуев.
Где я была, Эрик интересоваться не стал. Развернулся и исчез в гостиной, а я поплелась на кухню варить кофе.
Руки тряслись, отчего чашки громко стучали о блюдца. Несколько раз я чуть не выронила сахарницу и дважды вымыла ложку, так как она упала на пол. Энергии становилось все меньше, истощение давало о себе знать — глаза слипались, кухня плыла, очертания мебели двоились. Кофеварка убаюкивающее бормотала и плевалась темной жидкостью в кофейник. Из гостиной доносилась пугающая тишина — если Эрик и ставил защиту, то делал это на удивление бесшумно.
Я открыла окно, и свежий воздух немного прояснил мысли.
Неправильно все это. И свидание сегодняшнее, и его последствия. Мы вдвоем в одной квартире. Ночь. И мне совсем не хочется, чтобы он уходил. Я поняла, что больше не злюсь. Не вижу смысла ссориться, ведь все живы и все хорошо. Лидия здорова, и Эрик не может больше к ней приближаться. От этой мысли — по-детски эгоистичной и злорадной — в груди разлилось приятное тепло.
— Да что со мной такое? — прошептала я, положила голову на стол и закрыла глаза.
Я снова в хельзе. Теплый песок, облака — низкие, тяжелые, белым пухом скользящие над озером. И их близнецы смотрят на небо со дна. Я стою, а ветер ласкает кожу, бесстыдно обнимает меня всю, одежда липнет к телу. Дышу и смотрю, как он идет ко мне — высокий, в широких шароварах, тех самых, в которых меня посвящал. Улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Хочется смеяться и танцевать.
Он подходит медленно, и я вздрагиваю от легкого, как перышко, прикосновения к щеке.
Вздрогнула я и в реальности. Открыла глаза. Темно. Потолок в разводах света. Слева — окно, и занавеска шевелится от прохладного ветра. Зябко. Пахнет кофе. А под спиной что-то мягкое.
И лишь через мгновение доходит, что я в спальне, лежу на кровати, а Эрик сидит, склонившись надо мной, и улыбается. Той самой улыбкой, от которой я раньше млела. На которую даже сейчас хочется ответить, но я сдерживаюсь.
— Ты уснула на кухне, — как ни в чем не бывало, говорит он и поправляет мои волосы. Задыхаюсь. Горло жжет злость вперемешку с радостью.
— В спальне ты еще не поставил защиту? — выдыхаю едко. Встать сил нет, отодвинуться тоже. Так и смотрю в его глаза и буквально вижу, как они темнеют — то ли от злости, то ли от разочарования. Шторм в лагуне.
И я тут же жалею: и о брошенной, как снаряд, фразе, и о цели, в которую она попала.
— Нет, я закончил, — ответил Эрик глухо.
Мне хотелось извиниться, но я лишь шепнула горячее 'спасибо' и отвела взгляд.
— Мне это ничего не стоило.
Почему-то казалось, что он тоже не хочет уходить. Почти так же не хочет, как я желаю, чтобы он остался. Но причин для этого нет — ни у меня, ни у него. Только обида, а она заставляет играть по своим правилам.
И я понимаю, что он сейчас встанет, выйдет в коридор, а оттуда — в подъезд. И я останусь одна. На ночь. Навсегда...
— Который час? — единственное, что приходит в голову. Но и это заставит его задержаться — пусть ненадолго.
— Полтретьего. — И он снова смотрит в глаза. Потерянная связь налажена, и может быть... — Тебе нужно поспать. Выглядишь усталой.
